Нет теории – нет экономики

Буквально на днях Изборскому клубу исполнился год. В юбилейном номере журнала ИК опубликованы материалы всех его членов. Предлагаю вашему вниманию статью академика и советника президента России С.Ю. Глазьева.

"Прекращение роста российской экономики на фоне продолжающегося подъёма Китая и других партнёров по БРИКС, оживления деловой активности в экономике наших партнёров по «восьмёрке» вновь остро ставит вопрос о смене экономической политики. Незаинтересованные в этом силы пытаются обосновать невыполнимость установленных президентом целей развития[1]. Они оправдывают начинающуюся рецессию мировым кризисом, игнорируя успехи ведущих развивающихся стран, в том числе входящих в БРИКС. Бесконечно повторяя известные догмы рыночного фундаментализма, давно опровергнутого в теории и на практике экономического развития, они пытаются гипнотизировать власть, маниакально призывая в очередной раз наступить на грабли, о которые российская экономика неоднократно разбивалась в 1992, 1994, 1998 и 2008 годах.
Нет ничего практичней хорошей теории, как сказал один из классиков марксизма. Скрытый мотив выбора той или иной экономической теории заключается в целях экономической политики. Теория, хорошая для разрушения социалистической экономики, может оказаться негодной для реализации целей повышения общественного благосостояния, модернизации и развития экономики. Как хорошо было известно тем же классикам, экономическая политика всегда отражает интересы доминирующих групп влияния. Сами они верили в истинность своей теории исходя не из научных знаний, подтверждённых экспериментально, а опираясь на априорные идеологемы, исходящие из нравственных императивов. При этом они понимали относительность своего учения, критикуя оппонентов не научными доказательствами, а разоблачая их как политических и идейных противников.
Относительность экономических теорий, отражающих интересы тех или иных классов и социальных групп, как правило, не признаётся их апологетами. Если исповедуемая ими доктрина не соответствует действительности, то тем хуже для последней. Руководствуясь таким подходом, большевики уничтожили все не разделяющие их идеологию сословия, а их современные антиподы-либертарианцы[2] устроили геноцид постсоветскому народу.
Расчёты показывают, что экономические потери вследствие реализации шоковой терапии в 90-е годы сравнимы с потерями вследствие Гражданской войны и гитлеровского нашествия. Этот ущерб складывается из разорения предприятий криминальной приватизацией, вывоза капитала, утраты возможностей воспроизводства основного капитала вследствие прекращения долгосрочного кредита, продолжает увеличиваться под воздействием механизмов неэквивалентного внешнеэкономического обмена.
При помощи псевдонаучной схоластики доморощенные либертарианцы навязывают общественному сознанию набор примитивных представлений об универсальной оптимальности механизмов рыночной самоорганизации и бессмысленности государственного вмешательства. На самом деле эти представления не соответствуют научным знаниям. Они отражают интересы узкой группы лиц, заинтересованных в безграничной власти денег, обладание которыми является источником их могущества. Интересы этих лиц совсем не совпадают с интересами подавляющего числа граждан, права которых обязано защищать государство. Об этом ярко свидетельствует известное высказывание Ротшильда: «Дайте мне управлять деньгами страны, и мне нет дела, кто и какие законы в ней издаёт».
Деньги сегодня для мировой экономики печатаются ФРС США, банком Англии, Европейским центральным банком и Банком Японии. Связанным с эмитентами этих валют международным корпорациям действительно нет дела до национального законодательства других стран. Они навязывают выгодные им правила регулирования через своих агентов влияния. Так, проводимая российскими либертарианцами политика направлена на слом механизмов валютного контроля, демонтаж механизмов государственного регулирования экономики, приватизацию госсобственности в интересах международного капитала и офшорной олигархии.
Спекулятивная игра с российскими активами давала международному капиталу доходность в тысячи процентов, оборачиваясь вывозом сотен миллиардов долларов за рубеж и разорением многих отраслей промышленности. До России таким же атакам подвергалась Аргентина, Мексика, Корея, Малайзия, многие другие развивающиеся страны. После распада СССР адептам рыночного фундаментализма длительное время удавалось выдавать его за единственно верное учение. Однако катастрофические результаты применения этой доктрины на постсоветском пространстве, а также в других подвергнутых управлению МВФ странах поставили её под сомнение. А быстрый подъём Китая, реализующего идеологию рыночного социализма, а также успехи Индии и Бразилии, последовательно проводящих стратегическое планирование развития экономики, окончательно опровергли целесообразность доктрины рыночного фундаментализма. Из крупных стран мира только в России она продолжает пользоваться популярностью и поддерживаться властью. Во многом это связано с транснационализацией российского бизнеса – управление многими крупными российскими корпорациями ведётся из офшоров, а доктрина рыночного фундаментализма оправдывает этот порядок, парализуя политическую волю государства.
Международный капитал вкладывает немалые деньги в апологетику своих интересов, финансируя огромное количество фондов, пропагандирующих схоластические исследования и популярные учебники по пропаганде идеологии рыночного фундаментализма. Проводники этих интересов в национальных правительствах получают безграничную информационную, политическую и финансовую поддержку, снабжаются «золотыми парашютами».
Стремясь воспрепятствовать переходу к системной политике развития экономики на основе внутренних источников, наши агенты «вашингтонского консенсуса» пытаются запугивать президента умопомрачительными доводами. Так, «лучший в мире», теперь уже бывший, министр финансов ничтоже сумняшеся заявляет, что отмена бюджетного правила напугает иностранных инвесторов и ухудшит инвестиционный климат. А введение норм валютного регулирования и вовсе его испортит. При этом он наивно верит в то, что посредством количественного ограничения денежного предложения можно подавить инфляцию, вызываемую немонетарными факторами. Тем самым он льёт воду на мельницу двух главных выгодоприобретателей такой политики: международных финансовых спекулянтов и естественных монополий, вот уже два десятилетия перемалывающей создаваемую в российской экономике добавленную стоимость в увозимую за рубеж сверхприбыль.
Напомним, что «бюджетное правило» ограничивает использование нефтегазовых доходов федерального бюджета, направляя их на наращивание Резервного фонда, размещаемого в американских и европейских долговых обязательствах. Тем самым государство лишает экономику важного внутреннего источника инвестиций, поддерживая финансовые системы эмитентов мировых валют. С одной стороны, российский бюджет предоставляет им дешёвый кредит. А с другой стороны, он стимулирует спрос на займы в иностранной валюте со стороны российских банков и корпораций, лишённых доступа к долгосрочному кредиту из внутренних источников. Только совсем уже оторванное от реальности и здравого смысла догматическое воображение может представлять такое самоедство как благо для развития экономики, утверждая, что вывоз капитала государством за рубеж улучшает инвестиционный климат.
В течение последних двух десятилетий дважды предпринимались попытки перейти от неоколониальной политики «вашингтонского консенсуса» к суверенной политике экономического развития на основе внутренних механизмов накопления капитала и расширенного воспроизводства. Первая попытка связана с коротким периодом деятельности правительства Примакова, которому удалось за полгода вывести экономику из глубокого спада, увеличив промышленное производство более чем на 20% и стабилизировав валютно-финансовую систему. Вторая попытка была совершена в 2008 году, когда одновременно с принятием Концепции долгосрочного развития В.В. Путиным было принято решение о крупномасштабном использовании внутренних источников кредита для спасения банковской системы и крупных корпораций от краха вследствие кризисного оттока спекулятивного капитала в острой фазе мирового финансового кризиса.
В обоих случаях отхода от догм рыночного фундаментализма экономическая политика государства оказывалась весьма успешной, подвергаясь оглушительной дискредитации со стороны глашатаев доктрины «вашингтонского консенсуса» через контролируемые ими СМИ. Первый раз им удалось добиться возвращения к денежной власти «лучших» выразителей своих интересов менее чем за год. Сразу же после стабилизации экономики Примаков и Геращенко были смещены Ельциным, который испытывал постоянный страх перед американскими агентами влияния. Вскоре лучшие в мире министр финансов и председатель Центрального банка вернули макроэкономическую политику в русло «вашингтонского консенсуса».
Вторая попытка была менее последовательной. В основном она свелась к переходу на внутренние источники кредита без введения механизмов контроля за его использованием. Вследствие отказа от валютного контроля большая часть эмитированных для спасения банков рублей была использована ими на валютные спекуляции, следствием чего стало падение курса рубля, всплеск инфляции, очередное обесценивание сбережений граждан и не преодолённое до сих пор падение производства.
Сказанное выше не означает, что экономическая мысль не может дать объективного знания. На основе современной научной парадигмы системного анализа нетрудно отличить объективные знания от апологетики тех или иных интересов. Меры экономической политики, необходимые для выхода на требуемые темпы роста, давно предлагаются учёными Российской академии наук.
Успех китайской модели экономического развития, во многом повторяющей японское экономическое чудо и успехи других стран Юго-Восточной Азии, даёт основание для выдвижении гипотезы о переходе к новой институциональной системе современной экономики, сочетающей механизмы рыночной самоорганизации со стратегическим планированием, государственным регулированием денежного предложения, работой мощных институтов развития, поддерживающих частные инвестиции в перспективных направлениях долгосрочного экономического развития. В пользу этой гипотезы говорит очевидное проявление этих элементов не только в системах управления экономикой развивающихся стран, но и в странах с развитой рыночной экономикой, сталкивающихся с необходимостью концентрации ресурсов для преодоления глобального кризиса. В условиях экономики знаний государство берёт на себя функции интеллектуально-информационного центра регулирования и стратегического планирования развития экономики, поддержания соответствующей научно-технологической среды, включающей развитую базу фундаментальных знаний и поисковых исследований, институты прикладных исследований и опытно-конструкторских разработок, сеть опытных производств и механизмы внедрения новых технологий.
Страна располагает ресурсами, необходимыми для реализации поставленных президентом целей. По величине национального богатства на душу населения Россия занимает лидирующее положение в мире, обладая гигантскими природными богатствами, высокообразованным населением, развитым научно-техническим потенциалом. Ключевая идея предлагаемой стратегии развития заключается в опережающем становлении базисных производств нового технологического уклада и скорейшем выводе российской экономики на связанную с ним новую длинную волну роста. Для этого необходима концентрация ресурсов в развитии составляющих его перспективных производственно-технологических комплексов, что требует целенаправленной работы национальной финансово-инвестиционной системы, включающей механизмы денежно-кредитной, налогово-бюджетной, промышленной и внешнеэкономической политики. Их необходимо ориентировать на становление ядра нового технологического уклада и достижение синергетического эффекта формирования кластеров новых производств, что предполагает подчинённость макроэкономической политики приоритетам долгосрочного технико-экономического развития.
Вместе с тем необходимо учитывать, что стратегия опережающего развития может быть реализована в освоении только передовых технологий. В отстающих отраслях должна реализовываться стратегия динамического навёрстывания, предполагающая широкое заимствование современных технологий за рубежом и их освоение с дальнейшим совершенствованием. В перерабатывающих отраслях следование этой стратегии может дать многократное увеличение выхода готовой продукции с единицы используемого сырья, которое для лесоперерабатывающей и нефтехимической промышленности составляет десятикратную величину, для металлургической и химической промышленности – пятикратную, для агропромышленного комплекса – трёхкратную. В отношении сектора НИОКР целесообразна стратегия опережающей коммерциализации результатов фундаментальных и прикладных исследований.
Использование госсектора в качестве основы для реализации поставленных президентом целей развития экономики не означает вытеснения или огосударствления частных структур. Напротив, генерируемая госсектором экономическая активность будет стимулировать рост и частных предприятий. Кооперация с госкорпорациями даст им устойчивые рынки и источники новых технологий, расширит возможности для развития. Вместе с тем ключевая роль государства в формировании конкурентоспособных структур высокотехнологической промышленности определяет соответствующие требования к управлению государственными активами.
Системное внедрение принципа персональной ответственности за объективные результаты деятельности на всех уровнях управления не только в государственных структурах, но и в негосударственном секторе является необходимым условием успешной реализации предлагаемой системы мер. Она предусматривает многократное увеличение объема ресурсов, направляемых на цели развития и модернизации экономики под контролем государства. Введение действенных механизмов ответственности руководителей за достижение поставленных целей является необходимым условием эффективного распоряжения этими ресурсами и осуществления предлагаемой стратегии опережающего развития экономики."