8852
Кому мы обязаны присоединением Дальнего Востока и почему либералы стараются забыть этого человека?
Попытки отделить от России часть нашей территории не прекращаются всю историю Российского государства. Поэтому важно помнить и отдавать должно тем, кто вопреки всем трудностям расширял зону влияния Русской цивилизации, кто раздвигал границы нашей Ойкумены.
Статья Артема Кривошеева — руководителя хабаровского отделения ПВО, рассказывает нам о графе Н.Н. Муравьёве-Амурском.
Источник: http://ivolin.ru/komu-my-obyazany-prisoedineniem-dal-nego-vostoka-i-pochemu-liberaly-starayutsya-zaby-t-e-togo-cheloveka
«Все мы знаем, что Россия самая большая страна на планете. Мы привыкли этим гордиться. Зачастую мы не знаем, кому мы обязаны такой огромной территорией. Понятно, что предкам, но вот персонально кому? Если история страны в ее европейской части известна более подробно, то с восточным направлением все не так однозначно. А ведь история присоединения к России Дальнего Востока весьма интересна. Можно понять, почему либеральные историки стараются не освещать эти страницы русской истории, поскольку это страницы блестящих побед и великих свершений…
Однако, на Дальнем Востоке эта личность легендарна. Памятники ему стоят в Хабаровске, Благовещенске и Владивостоке. Речь идет о графе Николае Николаевиче Муравьеве-Амурском. Ему Россия обязана присоединением современных Амурской области, Еврейской Автономной области, южной части Хабаровского и Приморского краев.
Обратимся к биографии нашего героя:
«Выходец из известной и старинной дворянской фамилии, Муравьёв был прямым потомком лейтенанта Степана Воиновича Муравьёва, участника Второй Камчатской экспедиции, возглавляемой В.И. Берингом. Его отец Николай Назарьевич был капитаном первого ранга, а затем стал вице-губернатором Новгородской губернии.
Выйдя в отставку, Николай Назаревич поселился в своём селе Покровском на левом берегу Невы по Шлиссельбургскому тракту. Николай Николаевич родился 11 августа 1809 года в Покровском от первой жены отца Екатерины Николаевны Мордвиновой.
Н.Н. Муравьёв получил начальное воспитание в частном пансионе Годениуса в Петербурге, после чего был отдан в Пажеский корпус. После окончания курса 15-летний юноша был произведён в камер-пажи и включен в свиту сестры царя княгини Елены Павловны.
По достижении 18-летнего возраста Муравьёв получил офицерский чин начал службу в лейб-гвардии Финляндском полку, в составе которого участвовал в войне с Турцией. Молодой офицер принимал участие во взятии Варны и за отличие в боях был произведён в подпоручики. Затем, прикомандированный, к пятой Черноморской флотской бригаде, находился в числе десантников, бравших Сизополь, сражался у стен Шумлы и Адрионополя. За проявленную храбрость Муравьёв получил два боевых ордена и самую почетную для офицера награду — золотую шпагу с надписью «За храбрость».
Он быстро продвинулся по службе, став штабс-капитаном в 20 лет. Но, несмотря на такое многообещающее начало, ему вскоре пришлось уйти в отставку по болезни – он заболел особой местной лихорадкой, от которой не мог избавиться и в Петербурге. Несколько лет пришлось жить в имении отца. Но уже в 1833 году Муравьёв снова в действующей армии, теперь уже на Кавказе. Теперь он адъютант командующего Кавказским корпусом генерала Е.А. Головина, бывшего командира его полка.
Молодой адъютант отлично справлялся с обязанностями, был умён, точен, исполнителен и неоднократно имел случай проявить свою храбрость. В бою при Ахульго Муравьёва ранило в руку.
По излечении он стал начальником Черноморской береговой линии, а в 1841 году, тридцати двух лет от роду, стал генерал-майором. Однако новая, ещё более серьёзная вспышка болезни заставила Муравьёва покинуть военную службу. В 1844 году он уехал лечиться за границу. Там он познакомился с мадемуазель де Ришмон, представительницей знатного французского дворянского рода. Её, принявшую православие и ставшую впоследствии женой Муравьёва, в России звали Екатериной Николаевной.
После возращения на родину в 1846 году Николай Николаевич числиться по министерству внутренних дел и вскоре, не без протекции, по-прежнему благоволившей к нему великой княгини Елены Павловны, был назначен тульским губернатором»[1].
Уже в 1847 году он получает назначение на пост губернатора Восточной Сибири. Все его дела, как бы сейчас сказали «проекты», нет возможности перечислить в небольшой статье, о них написано множество книг, к сожалению не известных широкому российскому читателю. Нужно отметить лишь то, что исследователи преобразовательной деятельности Муравьева на посту генерал-губернатора будут неизменно изумляться ее размаху: она охватила практически все области управления и общественной жизни огромного края. Недаром уже современники Муравьева говорили, что этот человек стоит целого Комитета министров, и называли его «Петром Великим Восточной Сибири». С той только разницей, что Петр был самодержец, сам себе голова, Муравьев же все 14 лет находился между молотом и наковальней. Слишком во многом он должен был действовать в рамках предписаний и согласований с Петербургом, с одной стороны, а с другой — ломать сопротивление местной оппозиции, тех некоронованных сибирских королей, которые не собирались сдавать без боя ни финансовой, ни какой иной своей власти[2].
Попробуем оценить масштаб геополитических успехов России на восточном направлении, которые стали возможны только благодаря графу Муравьеву. Ко времени назначения Николая Николаевича на пост, ситуация на Дальнем Востоке начала обостряться. Летом 1840 г. английский флот овладел Гонконгом. Поднявшись затем в устье Янтсекианга, и захватив Вузунг и Шанхай, англичане по договору 1842 г. заставили Китай открыть свои порты для европейской торговли; причем ближайшая соседка Китая Россия умышленно не была включена в число держав, получивших право на посещение открытых портов[3].
Усилилась активность англичан и у берегов современного Приморья, Сахалина, Хабаровского края. С момента подписания в 1689 году Нерчинского трактата[4]между Россией и Китаем, Приамурье и Уссурийский край оставалось неразграниченными. Нарастающую опасность со стороны англичан и французов прекрасно понимал Н. Н. Муравьев-Амурский. Если бы они заняли Приамурье, то державы моря получали прекрасный плацдарм для оказания давления на континентальную империю, какой являлась Россия.
Нужно было, во что бы то ни стало, убедить императора Николая I в необходимости Приамурья для России. Что неоднократно и пытался сделать Муравьев. И здесь начались трудности внутриполитического характера, о которых пишет генерал Вандам: «Озадаченные дружным напором англосаксов, наши официальные сферы пробовали было успокоить общество тем, что, благодаря недоступности Амура со стороны моря, англосаксонские корабли никогда не проникнут в глубь Сибири. Но подобное успокоение действовало слабо. В журналах и газетах того времени появилось много сильных статей, наиболее замечательной из коих была статья Полевого в „Северной Пчеле“. Перечисляя все приобретения и потери России в царствование Дома Романовых, автор высказал мысль, что одною из самых тяжких по своим последствиям потерь была потеря нами Амура. Статья эта обратила на себя внимание Императора Николая I, и Его Величество, несмотря на все опасения министра иностранных дел графа Нессельроде о возможности разрыва с Китаем, о неудовольствии Европы, в особенности англичан, в случае каких-либо энергичных действий с нашей стороны и т. п. приказал снарядить экспедицию из корвета „Менелай“ и одного транспорта и отправить ее из Черного моря под начальством Путятина в Китай и Японию для установления торговых сношений с этими государствами и для осмотра лимана и устья р. Амура, считавшегося недоступным с моря.
Но так как на снаряжение этой экспедиции требовалось 250000 рублей, то на поддержку графа Нессельроде выступил министр финансов, и экспедиция Путятина была отменена. Вместо нее с необычными предосторожностями и с наисекретнейшей инструкцией послан был к устью Амура Крохотный бриг „Константин“ под командой поручика Гаврилова. Хотя последний ясно говорил в своем донесении, что в тех условиях, в которые он был поставлен, он поручения исполнить не мог, тем не менее, министр иностранных дел доложил Государю, что приказание Его Величества исполнено в точности, что исследования поручика Гаврилова еще раз доказали, что Сахалин — полуостров, Амур с моря недоступен, а, следовательно, и река эта не имеет для России никакого значения.
Вслед за этим Особый комитет [по амурскому вопросу – прим. Кривошеев А. Я.] под председательством графа Нессельроде и с участием военного министра графа Чернышева, генерал-квартирмейстера Берга и др. постановил признать Амурский бассейн принадлежащим Китаю и отказаться от него навсегда».
Вот так. Вдумайтесь только. Император приказал снарядить экспедицию, а господа министры ее отменили, и с особыми мерами секретности, отправил другое судно, которое не могло выполнить поставленную задачу. В завершение, министр иностранных дел Нессельроде фактически обманул царя, отчитался о выполнении поручения, зная, что поручение не могло быть выполнено, и указал, что Амур не имеет для России значения. Министр Нессельроде вообще очень трепетно относился к мнению Европы и в особенности Англии. Как бы сейчас назвали такое, мягко говоря, своеволие министров? Не иначе как сознательный саботаж в интересах ясно кого. А нам сегодня рассказывают, что при Сталине расстреливали только невиновных.
Господам министрам и их заокеанским покровителям помешал решительный губернатор. Он искал единомышленников среди военных. Таким единомышленником стал талантливый молодой офицер Геннадий Иванович Невельской. Невельской горел желанием доказать, что такая полноводная река, как Амур, не может теряться в песках и что Сахалин — остров, отделенный от материка проливом. Заручившись поддержкой Н.Н. Муравьева, однако, не имея прямых разрешений своего непосредственного начальства, на свой страх и риск начал он гидрографические исследования этого белого пятна на географической карте и получил все доказательства своей правоты. В июле 1849 года было совершено открытие, тотчас опрокинувшее все геополитические расчеты, как русских, так и иностранных государственных деятелей[5]. Преимуществом России стало то, что вплоть до окончания Крымской войны англичане, французы и американцы не знали, о том, что Сахалин является островом, а Амур судоходен.
А 1-го августа 1850 года на мысе Куегда на левом берегу Амура Г. И. Невельской поднял русский военно-морской флаг и основал пост Николаевский, будущий город Николаевск в устье Амура, чем собственно запер вход английским, французским и американским кораблям в Амур. Это вызвало шквал недовольства Особого комитета по амурскому вопросу. Чиновники настаивали на разжаловании Невельского в матросы. Гнев английских агентов влияния вполне был понятен. Сам смысл основания военного поста в устье Амура хорошо показал Муравьев-Амурский в своем письме Николаю I 25 февраля 1849 года[6]: «Возникло не безосновательное предположение, что англичане займут устье Амура. Каких тогда потребуется сил и средств от правительства, чтобы Восточная Сибирь не сделалась английскою, когда в устье Амура станет английская крепость, и английские пароходы пойдут по Амуру до Нерчинска и даже до Читы? ... Если бы вместо английской крепости стала в устье Амура русская крепость, равно как и в Петропавловском порте в Камчатке, и между ними ходила флотилия, а для вящей предосторожности чтобы в крепостях этих и на флотилии гарнизоны, экипаж и начальство доставляемы были извнутри России, — то этими небольшими средствами на вечные времена было бы обеспечено для России владение Сибирью и всеми неисчерпаемыми ее богатствами».
Правоту графа показала Крымская война. Амур был единственной рекой в регионе, протекавшей с запада на восток. По сути, в то время, это был единственный и естественный путь, связывающий Тихий Океан с Сибирью. Именно по Амуру осуществлялось снабжение русских войск в Петропавловске-Камчатском. Начались знаменитые амурские сплавы судов с войсками, вооружением до устья Амура, откуда их через Охотское море доставляли в Петропавловск-Камчатский. Одновременно отмечались места возможного строительства военных постов по течению реки. Именно так было отмечено место, на котором позже вырос город Хабаровск. В устье Амура ушли русские боевые корабли, чтобы не быть уничтоженными в гавани Петропавловска-Камчатского. Что характерно, знаменитая оборона Петропавловска-Камчатского была бы не возможна без вмешательства Николая Николаевича. Посещая в 1849 году Камчатку, Муравьев сразу отметил превосходное расположение Петропавловского порта, а при его слабой защищенности – особую его привлекательность для иностранной интервенции. По распоряжению Николая Николаевича порт был укреплен несколькими дополнительными батареями[7].
После окончания Крымской войны и отправки Нессельроде в отставку, пост канцлера занял талантливый и дальновидный дипломат А. М. Горчаков, полностью разделявший взгляды Муравьева на амурский вопрос. Результатом долголетней борьбы Графа Муравьева стало подписание в 1858 году Айгунского договора с Китаем и в 1860 его дополнения – Пекинского договора.
После подписания Айгунского договора Муравьев получил титул графа и приставку к фамилии – Амурский. Согласно Айгунскому договору левый берег Амура (от реки Аргунь до устья) был закреплён за Россией, правый (до впадения реки Уссури) — за Китаем. Маньчжурские поселения на левом берегу Амура остались в ведении китайских властей. Плавание по рекам Амуру, Уссури и Сунгари позволялось только русским и китайским судам. Разрешалась взаимная свободная торговля русского и китайского населения. И самый важный пункт (особенно для будущего Приморья) — территория между рекой Уссури и морем оставалась неразграниченной и была признана временно находящейся «в общем пользовании» обоих государств[8].
Еще одним подтверждением дальновидности и государственного мышления Николая Николаевича служит история подготовки и подписания Пекинского договора. В необходимости окончательно разграничить «от реки Уссури до моря» Россию и Китай не было никаких сомнений. Проблема была в том, что обе стороны весьма смутно представляли территорию современного Приморья. Ее нужно было исследовать. Этим и занялся граф Муравьев-Амурский. Был разослан ряд экспедиций. Столь обтекаемая формулировка вызвала сложности с определением границы. Ее можно было провести от истоков реки Уссури и, тогда бы граница вышла к морю в районе залива Ольги. Что значительно севернее нынешнего положения границы. С другой стороны, Китай получил бы выход в Японское море, чем непременно бы воспользовались англичане и захватили бы удобную позицию рядом с русской границей. Генерал-губернатор Восточной Сибири прекрасно это понимал и писал о своих планах исследователю Егору Ковалевскому, известному своими путешествиями в Китай[9]: «К Перовскому я буду писать официально в отношении определения нашей границы от Уссури до моря, ибо полагаю необходимым сделать это сколь возможно поспешнее во исполнение 9-го пункта Тяньцзиньского трактата; предлог у нас с китайцами будет всё тот же, чтоб англо-французы не захватили какой-нибудь бухты между Кореею и нашими владениями, и потому лучше, чтоб весь берег до Кореи был наш! Я, как вам писал уже, намерен отправить межевую комиссию по Уссури с вскрытием льда, т.е., 1 апреля, и буду просить Перовского, чтобы китайская комиссия прибыла к вершинам Уссури около того же времени...».
Николай Николаевич всеми силами стремился не допустить Китая к морю. Крайним южным пределом распространения российского влияния считалось устье реки Суй-Фун [сейчас река Раздольная в Приморском крае], которое было точно определено и нанесено на карту экспедицией астронома Людвига Шварца ещё в 1855 году. Именно о Суй-Фуне как о будущей границе с Китаем и шла поначалу речь. В донесении великому князю Константину Николаевичу от 16 ноября 1858 года Муравьёв-Амурский писал[10]: «Об определении нашей границы я получил отношение... от Айгунского амбаня, который сообщает, что их чиновники будут высланы к устью Уссури и к устью реки Суй-Фуна, впадающей в море; но нам желательно было бы иметь границу до бухты Посьета, что около ста вёрст южнее впадения Суй-Фуна; тогда бы мы владели всем приморским берегом до Кореи, и я надеюсь, что убеждения Перовского в Пекине и наших комиссаров на местах приведут к этому результату».
Однако Китай всячески стремился затянуть переговоры и не отправлял в Уссурийский край своих представителей. Для ускорения процесса из Петербурга в Пекин был направлен новый посланник Николай Игнатьев. Муравьёв-Амурский, не надеясь на российский МИД, отправляет личное послание в Пекин, уведомляя, что «медлить окончанием всех этих дел... неосновательною перепискою не должно, а необходимо сколь возможно поспешнее кончить и что именно для скорейшего исполнения трактатов с моей стороны уже отправлены в места общего владения между Уссури и морем полковник Будогосский и чиновник Шишмарев для проведения граничной черты... а сам я отправляюсь с военными судами в те же места безотлагательно»[11].
В июне 1859 года Муравьёв-Амурский уже осматривает с борта пароходо-корвета «Америка» побережье от мыса Поворотного до реки Тюмень-Ула (Туманган), знакомится с линией будущей сухопутной границы... Между тем в специальной инструкции российского МИДа, доставленной сюда курьером, говорится, что границу следует «закончить у моря, не уклоняясь к югу», чтобы не захватить Посьетскую гавань и устье Тюмень-Упы. Генерал-губернатор, как известно, имел другое мнение и практически действовал вопреки советам дипломатов. 25 июля 1859 года он сообщает из залива Посьета в Иркутск генерал-майору Михаилу Корсакову в частном письме[12]: «Бухту Посьета мы отмежёвываем себе и границу проводим до устьев Тюмень-Улы, которая составляет границу Кореи с Китаем. Не хотелось бы захватывать лишнего, но, оказывается, необходимо: в бухте Посьета есть такая прекрасная гавань, что англичане непременно бы её захватили при первом разрыве с Китаем. Я уверен, что убеждение это подействует и в Пекине. При устье реки Суй-Фуна, немного северо-восточнее бухты Посьета, множество прекрасных заливов. Вообще всё это пространство морского берега, от Посьета до Поворотного мыса, вёрст на 200, изобилует прекрасными заливами и гаванями, столь привлекательными для морской державы, что англичане (если бы это оставалось китайским) всё захватили бы, тем более что в 1855 году они все эти места видели, описали и даже карты издали».
В итоге, ввиду реальной угрозы английского вторжения и обоснования на побережье англичан, Китай уступил России юг Приморья. Разграничительная линия в итоге отошла от реки Уссури по Сунгаче, пересекла озеро Ханка, прошла, по горам и упёрлась в территорию Кореи выше впадения реки Тюмень-Ула (Туманган) в море. Карта с обозначением линии этой границы стала частью Пекинского трактата, подписанного в ноябре 1860 года и окончательно закрепившего все ранее не решённые вопросы российско-китайских отношений.
Дальновидность Генерал-губернатора Восточной Сибири сейчас, спустя более 150 лет очевидна. Благодаря его деятельности на своем посту, Россия без единого выстрела присоединила стратегически важную территорию, которая являлась ключом к обладанию Сибирью, равную нескольким крупным европейским странам. Николай Николаевич одним из первых предложил построить транссибирскую магистраль, основать Тихоокеанский флот и многое другое, что было воплощено в жизнь полвека спустя.
Своим волевым решением он присоединил протяженный участок побережья вплоть до Корейской границы, не пустил к морю как Китай, так и избавил Россию от опасности захвата этого стратегически важного района (протяженный участок побережья на карте южнее Владивостока) англичанами. Благодаря своей личной инициативе граф подарил России Хасанский и часть Надеждинского района Приморского края. Еще раз. Благодаря личной инициативе графа, Россия сейчас может строить трансевразийскую железную дорогу, соединяющую Корею с Европой. Китай, не получивший выхода в Японское море, вынужден часть своих грузов отправлять через наши порты. Знаменитые бои на озере Хасан проходили именно здесь. Будь на месте Николая Николаевича другой человек, менее решительный, и, скорее всего Россия не получила бы выхода на корейскую границу.
Да и вообще Хасанский район ныне курортная зона с безумно красивой природой. Именно сюда во второй половине июля и августе едет отдыхать множество дальневосточников. Здесь сейчас располагается единственный в России морской заповедник, заповедник «Кедровая Падь». Здесь осталось единственное место обитания дальневосточного леопарда, уничтоженного, как в Китае, так и в Корее.
На Дальнем Востоке имя графа Николая Николаевича Муравьева-Амурского широко известно. Мне хотелось донести до наших соотечественников, проживающих в европейской части страны в обзорном виде, что же совершил наш великий предок, не боясь пойти наперекор прозападно настроенной части правящей элиты. Показать свое уважение, к человеку, благодаря которому у меня есть мой родной город Хабаровск и не менее родное для меня Приморье.»
[1] http://lemur59.ru/node/8899
[2] Третьякова Л. Наследие графа Амурского // Журнал «Вокруг Света». URL:http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/242/
[3] Вандам А. Е., Геополитика и Геостратегия, М: Кучково Поле, 2002. С. С. 40.
[4]http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%B5%D1%80%D1%87%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%B4%D0%BE%D0%B3%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%80
[5] Салин Ю. С. История экономики Дальнего Востока. URL:http://salin.al.ru/study/iedv07.htm
[6] Барсуков И. П. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский. Хабаровск, 1999. С. 206-207.
[7] Пономарева Т. Дорога к Великому Океану. К 150-летию подписания Айгунского трактата.URL: http://www.pravoslavie.ru/arhiv/080529121623.htm
[8] Царский подарок от графа : [Н. Муравьев-Амурский] / И. Егорчев // Владивосток. — 2009. — 19 авг. — С. 10.
[9] Цит по: Царский подарок от графа : [Н. Муравьев-Амурский] / И. Егорчев // Владивосток. — 2009. — 19 авг. — С. 10.
[10] Там же.
[11] Там же.
[12] Там же.
Статья Артема Кривошеева — руководителя хабаровского отделения ПВО, рассказывает нам о графе Н.Н. Муравьёве-Амурском.
Источник: http://ivolin.ru/komu-my-obyazany-prisoedineniem-dal-nego-vostoka-i-pochemu-liberaly-starayutsya-zaby-t-e-togo-cheloveka
«Все мы знаем, что Россия самая большая страна на планете. Мы привыкли этим гордиться. Зачастую мы не знаем, кому мы обязаны такой огромной территорией. Понятно, что предкам, но вот персонально кому? Если история страны в ее европейской части известна более подробно, то с восточным направлением все не так однозначно. А ведь история присоединения к России Дальнего Востока весьма интересна. Можно понять, почему либеральные историки стараются не освещать эти страницы русской истории, поскольку это страницы блестящих побед и великих свершений…
Однако, на Дальнем Востоке эта личность легендарна. Памятники ему стоят в Хабаровске, Благовещенске и Владивостоке. Речь идет о графе Николае Николаевиче Муравьеве-Амурском. Ему Россия обязана присоединением современных Амурской области, Еврейской Автономной области, южной части Хабаровского и Приморского краев.
Обратимся к биографии нашего героя:
«Выходец из известной и старинной дворянской фамилии, Муравьёв был прямым потомком лейтенанта Степана Воиновича Муравьёва, участника Второй Камчатской экспедиции, возглавляемой В.И. Берингом. Его отец Николай Назарьевич был капитаном первого ранга, а затем стал вице-губернатором Новгородской губернии.
Выйдя в отставку, Николай Назаревич поселился в своём селе Покровском на левом берегу Невы по Шлиссельбургскому тракту. Николай Николаевич родился 11 августа 1809 года в Покровском от первой жены отца Екатерины Николаевны Мордвиновой.
Н.Н. Муравьёв получил начальное воспитание в частном пансионе Годениуса в Петербурге, после чего был отдан в Пажеский корпус. После окончания курса 15-летний юноша был произведён в камер-пажи и включен в свиту сестры царя княгини Елены Павловны.
По достижении 18-летнего возраста Муравьёв получил офицерский чин начал службу в лейб-гвардии Финляндском полку, в составе которого участвовал в войне с Турцией. Молодой офицер принимал участие во взятии Варны и за отличие в боях был произведён в подпоручики. Затем, прикомандированный, к пятой Черноморской флотской бригаде, находился в числе десантников, бравших Сизополь, сражался у стен Шумлы и Адрионополя. За проявленную храбрость Муравьёв получил два боевых ордена и самую почетную для офицера награду — золотую шпагу с надписью «За храбрость».
Он быстро продвинулся по службе, став штабс-капитаном в 20 лет. Но, несмотря на такое многообещающее начало, ему вскоре пришлось уйти в отставку по болезни – он заболел особой местной лихорадкой, от которой не мог избавиться и в Петербурге. Несколько лет пришлось жить в имении отца. Но уже в 1833 году Муравьёв снова в действующей армии, теперь уже на Кавказе. Теперь он адъютант командующего Кавказским корпусом генерала Е.А. Головина, бывшего командира его полка.
Молодой адъютант отлично справлялся с обязанностями, был умён, точен, исполнителен и неоднократно имел случай проявить свою храбрость. В бою при Ахульго Муравьёва ранило в руку.
По излечении он стал начальником Черноморской береговой линии, а в 1841 году, тридцати двух лет от роду, стал генерал-майором. Однако новая, ещё более серьёзная вспышка болезни заставила Муравьёва покинуть военную службу. В 1844 году он уехал лечиться за границу. Там он познакомился с мадемуазель де Ришмон, представительницей знатного французского дворянского рода. Её, принявшую православие и ставшую впоследствии женой Муравьёва, в России звали Екатериной Николаевной.
После возращения на родину в 1846 году Николай Николаевич числиться по министерству внутренних дел и вскоре, не без протекции, по-прежнему благоволившей к нему великой княгини Елены Павловны, был назначен тульским губернатором»[1].
Уже в 1847 году он получает назначение на пост губернатора Восточной Сибири. Все его дела, как бы сейчас сказали «проекты», нет возможности перечислить в небольшой статье, о них написано множество книг, к сожалению не известных широкому российскому читателю. Нужно отметить лишь то, что исследователи преобразовательной деятельности Муравьева на посту генерал-губернатора будут неизменно изумляться ее размаху: она охватила практически все области управления и общественной жизни огромного края. Недаром уже современники Муравьева говорили, что этот человек стоит целого Комитета министров, и называли его «Петром Великим Восточной Сибири». С той только разницей, что Петр был самодержец, сам себе голова, Муравьев же все 14 лет находился между молотом и наковальней. Слишком во многом он должен был действовать в рамках предписаний и согласований с Петербургом, с одной стороны, а с другой — ломать сопротивление местной оппозиции, тех некоронованных сибирских королей, которые не собирались сдавать без боя ни финансовой, ни какой иной своей власти[2].
Попробуем оценить масштаб геополитических успехов России на восточном направлении, которые стали возможны только благодаря графу Муравьеву. Ко времени назначения Николая Николаевича на пост, ситуация на Дальнем Востоке начала обостряться. Летом 1840 г. английский флот овладел Гонконгом. Поднявшись затем в устье Янтсекианга, и захватив Вузунг и Шанхай, англичане по договору 1842 г. заставили Китай открыть свои порты для европейской торговли; причем ближайшая соседка Китая Россия умышленно не была включена в число держав, получивших право на посещение открытых портов[3].
Усилилась активность англичан и у берегов современного Приморья, Сахалина, Хабаровского края. С момента подписания в 1689 году Нерчинского трактата[4]между Россией и Китаем, Приамурье и Уссурийский край оставалось неразграниченными. Нарастающую опасность со стороны англичан и французов прекрасно понимал Н. Н. Муравьев-Амурский. Если бы они заняли Приамурье, то державы моря получали прекрасный плацдарм для оказания давления на континентальную империю, какой являлась Россия.
Нужно было, во что бы то ни стало, убедить императора Николая I в необходимости Приамурья для России. Что неоднократно и пытался сделать Муравьев. И здесь начались трудности внутриполитического характера, о которых пишет генерал Вандам: «Озадаченные дружным напором англосаксов, наши официальные сферы пробовали было успокоить общество тем, что, благодаря недоступности Амура со стороны моря, англосаксонские корабли никогда не проникнут в глубь Сибири. Но подобное успокоение действовало слабо. В журналах и газетах того времени появилось много сильных статей, наиболее замечательной из коих была статья Полевого в „Северной Пчеле“. Перечисляя все приобретения и потери России в царствование Дома Романовых, автор высказал мысль, что одною из самых тяжких по своим последствиям потерь была потеря нами Амура. Статья эта обратила на себя внимание Императора Николая I, и Его Величество, несмотря на все опасения министра иностранных дел графа Нессельроде о возможности разрыва с Китаем, о неудовольствии Европы, в особенности англичан, в случае каких-либо энергичных действий с нашей стороны и т. п. приказал снарядить экспедицию из корвета „Менелай“ и одного транспорта и отправить ее из Черного моря под начальством Путятина в Китай и Японию для установления торговых сношений с этими государствами и для осмотра лимана и устья р. Амура, считавшегося недоступным с моря.
Но так как на снаряжение этой экспедиции требовалось 250000 рублей, то на поддержку графа Нессельроде выступил министр финансов, и экспедиция Путятина была отменена. Вместо нее с необычными предосторожностями и с наисекретнейшей инструкцией послан был к устью Амура Крохотный бриг „Константин“ под командой поручика Гаврилова. Хотя последний ясно говорил в своем донесении, что в тех условиях, в которые он был поставлен, он поручения исполнить не мог, тем не менее, министр иностранных дел доложил Государю, что приказание Его Величества исполнено в точности, что исследования поручика Гаврилова еще раз доказали, что Сахалин — полуостров, Амур с моря недоступен, а, следовательно, и река эта не имеет для России никакого значения.
Вслед за этим Особый комитет [по амурскому вопросу – прим. Кривошеев А. Я.] под председательством графа Нессельроде и с участием военного министра графа Чернышева, генерал-квартирмейстера Берга и др. постановил признать Амурский бассейн принадлежащим Китаю и отказаться от него навсегда».
Вот так. Вдумайтесь только. Император приказал снарядить экспедицию, а господа министры ее отменили, и с особыми мерами секретности, отправил другое судно, которое не могло выполнить поставленную задачу. В завершение, министр иностранных дел Нессельроде фактически обманул царя, отчитался о выполнении поручения, зная, что поручение не могло быть выполнено, и указал, что Амур не имеет для России значения. Министр Нессельроде вообще очень трепетно относился к мнению Европы и в особенности Англии. Как бы сейчас назвали такое, мягко говоря, своеволие министров? Не иначе как сознательный саботаж в интересах ясно кого. А нам сегодня рассказывают, что при Сталине расстреливали только невиновных.
Господам министрам и их заокеанским покровителям помешал решительный губернатор. Он искал единомышленников среди военных. Таким единомышленником стал талантливый молодой офицер Геннадий Иванович Невельской. Невельской горел желанием доказать, что такая полноводная река, как Амур, не может теряться в песках и что Сахалин — остров, отделенный от материка проливом. Заручившись поддержкой Н.Н. Муравьева, однако, не имея прямых разрешений своего непосредственного начальства, на свой страх и риск начал он гидрографические исследования этого белого пятна на географической карте и получил все доказательства своей правоты. В июле 1849 года было совершено открытие, тотчас опрокинувшее все геополитические расчеты, как русских, так и иностранных государственных деятелей[5]. Преимуществом России стало то, что вплоть до окончания Крымской войны англичане, французы и американцы не знали, о том, что Сахалин является островом, а Амур судоходен.
А 1-го августа 1850 года на мысе Куегда на левом берегу Амура Г. И. Невельской поднял русский военно-морской флаг и основал пост Николаевский, будущий город Николаевск в устье Амура, чем собственно запер вход английским, французским и американским кораблям в Амур. Это вызвало шквал недовольства Особого комитета по амурскому вопросу. Чиновники настаивали на разжаловании Невельского в матросы. Гнев английских агентов влияния вполне был понятен. Сам смысл основания военного поста в устье Амура хорошо показал Муравьев-Амурский в своем письме Николаю I 25 февраля 1849 года[6]: «Возникло не безосновательное предположение, что англичане займут устье Амура. Каких тогда потребуется сил и средств от правительства, чтобы Восточная Сибирь не сделалась английскою, когда в устье Амура станет английская крепость, и английские пароходы пойдут по Амуру до Нерчинска и даже до Читы? ... Если бы вместо английской крепости стала в устье Амура русская крепость, равно как и в Петропавловском порте в Камчатке, и между ними ходила флотилия, а для вящей предосторожности чтобы в крепостях этих и на флотилии гарнизоны, экипаж и начальство доставляемы были извнутри России, — то этими небольшими средствами на вечные времена было бы обеспечено для России владение Сибирью и всеми неисчерпаемыми ее богатствами».
Правоту графа показала Крымская война. Амур был единственной рекой в регионе, протекавшей с запада на восток. По сути, в то время, это был единственный и естественный путь, связывающий Тихий Океан с Сибирью. Именно по Амуру осуществлялось снабжение русских войск в Петропавловске-Камчатском. Начались знаменитые амурские сплавы судов с войсками, вооружением до устья Амура, откуда их через Охотское море доставляли в Петропавловск-Камчатский. Одновременно отмечались места возможного строительства военных постов по течению реки. Именно так было отмечено место, на котором позже вырос город Хабаровск. В устье Амура ушли русские боевые корабли, чтобы не быть уничтоженными в гавани Петропавловска-Камчатского. Что характерно, знаменитая оборона Петропавловска-Камчатского была бы не возможна без вмешательства Николая Николаевича. Посещая в 1849 году Камчатку, Муравьев сразу отметил превосходное расположение Петропавловского порта, а при его слабой защищенности – особую его привлекательность для иностранной интервенции. По распоряжению Николая Николаевича порт был укреплен несколькими дополнительными батареями[7].
После окончания Крымской войны и отправки Нессельроде в отставку, пост канцлера занял талантливый и дальновидный дипломат А. М. Горчаков, полностью разделявший взгляды Муравьева на амурский вопрос. Результатом долголетней борьбы Графа Муравьева стало подписание в 1858 году Айгунского договора с Китаем и в 1860 его дополнения – Пекинского договора.
После подписания Айгунского договора Муравьев получил титул графа и приставку к фамилии – Амурский. Согласно Айгунскому договору левый берег Амура (от реки Аргунь до устья) был закреплён за Россией, правый (до впадения реки Уссури) — за Китаем. Маньчжурские поселения на левом берегу Амура остались в ведении китайских властей. Плавание по рекам Амуру, Уссури и Сунгари позволялось только русским и китайским судам. Разрешалась взаимная свободная торговля русского и китайского населения. И самый важный пункт (особенно для будущего Приморья) — территория между рекой Уссури и морем оставалась неразграниченной и была признана временно находящейся «в общем пользовании» обоих государств[8].
Еще одним подтверждением дальновидности и государственного мышления Николая Николаевича служит история подготовки и подписания Пекинского договора. В необходимости окончательно разграничить «от реки Уссури до моря» Россию и Китай не было никаких сомнений. Проблема была в том, что обе стороны весьма смутно представляли территорию современного Приморья. Ее нужно было исследовать. Этим и занялся граф Муравьев-Амурский. Был разослан ряд экспедиций. Столь обтекаемая формулировка вызвала сложности с определением границы. Ее можно было провести от истоков реки Уссури и, тогда бы граница вышла к морю в районе залива Ольги. Что значительно севернее нынешнего положения границы. С другой стороны, Китай получил бы выход в Японское море, чем непременно бы воспользовались англичане и захватили бы удобную позицию рядом с русской границей. Генерал-губернатор Восточной Сибири прекрасно это понимал и писал о своих планах исследователю Егору Ковалевскому, известному своими путешествиями в Китай[9]: «К Перовскому я буду писать официально в отношении определения нашей границы от Уссури до моря, ибо полагаю необходимым сделать это сколь возможно поспешнее во исполнение 9-го пункта Тяньцзиньского трактата; предлог у нас с китайцами будет всё тот же, чтоб англо-французы не захватили какой-нибудь бухты между Кореею и нашими владениями, и потому лучше, чтоб весь берег до Кореи был наш! Я, как вам писал уже, намерен отправить межевую комиссию по Уссури с вскрытием льда, т.е., 1 апреля, и буду просить Перовского, чтобы китайская комиссия прибыла к вершинам Уссури около того же времени...».
Николай Николаевич всеми силами стремился не допустить Китая к морю. Крайним южным пределом распространения российского влияния считалось устье реки Суй-Фун [сейчас река Раздольная в Приморском крае], которое было точно определено и нанесено на карту экспедицией астронома Людвига Шварца ещё в 1855 году. Именно о Суй-Фуне как о будущей границе с Китаем и шла поначалу речь. В донесении великому князю Константину Николаевичу от 16 ноября 1858 года Муравьёв-Амурский писал[10]: «Об определении нашей границы я получил отношение... от Айгунского амбаня, который сообщает, что их чиновники будут высланы к устью Уссури и к устью реки Суй-Фуна, впадающей в море; но нам желательно было бы иметь границу до бухты Посьета, что около ста вёрст южнее впадения Суй-Фуна; тогда бы мы владели всем приморским берегом до Кореи, и я надеюсь, что убеждения Перовского в Пекине и наших комиссаров на местах приведут к этому результату».
Однако Китай всячески стремился затянуть переговоры и не отправлял в Уссурийский край своих представителей. Для ускорения процесса из Петербурга в Пекин был направлен новый посланник Николай Игнатьев. Муравьёв-Амурский, не надеясь на российский МИД, отправляет личное послание в Пекин, уведомляя, что «медлить окончанием всех этих дел... неосновательною перепискою не должно, а необходимо сколь возможно поспешнее кончить и что именно для скорейшего исполнения трактатов с моей стороны уже отправлены в места общего владения между Уссури и морем полковник Будогосский и чиновник Шишмарев для проведения граничной черты... а сам я отправляюсь с военными судами в те же места безотлагательно»[11].
В июне 1859 года Муравьёв-Амурский уже осматривает с борта пароходо-корвета «Америка» побережье от мыса Поворотного до реки Тюмень-Ула (Туманган), знакомится с линией будущей сухопутной границы... Между тем в специальной инструкции российского МИДа, доставленной сюда курьером, говорится, что границу следует «закончить у моря, не уклоняясь к югу», чтобы не захватить Посьетскую гавань и устье Тюмень-Упы. Генерал-губернатор, как известно, имел другое мнение и практически действовал вопреки советам дипломатов. 25 июля 1859 года он сообщает из залива Посьета в Иркутск генерал-майору Михаилу Корсакову в частном письме[12]: «Бухту Посьета мы отмежёвываем себе и границу проводим до устьев Тюмень-Улы, которая составляет границу Кореи с Китаем. Не хотелось бы захватывать лишнего, но, оказывается, необходимо: в бухте Посьета есть такая прекрасная гавань, что англичане непременно бы её захватили при первом разрыве с Китаем. Я уверен, что убеждение это подействует и в Пекине. При устье реки Суй-Фуна, немного северо-восточнее бухты Посьета, множество прекрасных заливов. Вообще всё это пространство морского берега, от Посьета до Поворотного мыса, вёрст на 200, изобилует прекрасными заливами и гаванями, столь привлекательными для морской державы, что англичане (если бы это оставалось китайским) всё захватили бы, тем более что в 1855 году они все эти места видели, описали и даже карты издали».
В итоге, ввиду реальной угрозы английского вторжения и обоснования на побережье англичан, Китай уступил России юг Приморья. Разграничительная линия в итоге отошла от реки Уссури по Сунгаче, пересекла озеро Ханка, прошла, по горам и упёрлась в территорию Кореи выше впадения реки Тюмень-Ула (Туманган) в море. Карта с обозначением линии этой границы стала частью Пекинского трактата, подписанного в ноябре 1860 года и окончательно закрепившего все ранее не решённые вопросы российско-китайских отношений.
Дальновидность Генерал-губернатора Восточной Сибири сейчас, спустя более 150 лет очевидна. Благодаря его деятельности на своем посту, Россия без единого выстрела присоединила стратегически важную территорию, которая являлась ключом к обладанию Сибирью, равную нескольким крупным европейским странам. Николай Николаевич одним из первых предложил построить транссибирскую магистраль, основать Тихоокеанский флот и многое другое, что было воплощено в жизнь полвека спустя.
Своим волевым решением он присоединил протяженный участок побережья вплоть до Корейской границы, не пустил к морю как Китай, так и избавил Россию от опасности захвата этого стратегически важного района (протяженный участок побережья на карте южнее Владивостока) англичанами. Благодаря своей личной инициативе граф подарил России Хасанский и часть Надеждинского района Приморского края. Еще раз. Благодаря личной инициативе графа, Россия сейчас может строить трансевразийскую железную дорогу, соединяющую Корею с Европой. Китай, не получивший выхода в Японское море, вынужден часть своих грузов отправлять через наши порты. Знаменитые бои на озере Хасан проходили именно здесь. Будь на месте Николая Николаевича другой человек, менее решительный, и, скорее всего Россия не получила бы выхода на корейскую границу.
Да и вообще Хасанский район ныне курортная зона с безумно красивой природой. Именно сюда во второй половине июля и августе едет отдыхать множество дальневосточников. Здесь сейчас располагается единственный в России морской заповедник, заповедник «Кедровая Падь». Здесь осталось единственное место обитания дальневосточного леопарда, уничтоженного, как в Китае, так и в Корее.
На Дальнем Востоке имя графа Николая Николаевича Муравьева-Амурского широко известно. Мне хотелось донести до наших соотечественников, проживающих в европейской части страны в обзорном виде, что же совершил наш великий предок, не боясь пойти наперекор прозападно настроенной части правящей элиты. Показать свое уважение, к человеку, благодаря которому у меня есть мой родной город Хабаровск и не менее родное для меня Приморье.»
[1] http://lemur59.ru/node/8899
[2] Третьякова Л. Наследие графа Амурского // Журнал «Вокруг Света». URL:http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/242/
[3] Вандам А. Е., Геополитика и Геостратегия, М: Кучково Поле, 2002. С. С. 40.
[4]http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%B5%D1%80%D1%87%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%B4%D0%BE%D0%B3%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%80
[5] Салин Ю. С. История экономики Дальнего Востока. URL:http://salin.al.ru/study/iedv07.htm
[6] Барсуков И. П. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский. Хабаровск, 1999. С. 206-207.
[7] Пономарева Т. Дорога к Великому Океану. К 150-летию подписания Айгунского трактата.URL: http://www.pravoslavie.ru/arhiv/080529121623.htm
[8] Царский подарок от графа : [Н. Муравьев-Амурский] / И. Егорчев // Владивосток. — 2009. — 19 авг. — С. 10.
[9] Цит по: Царский подарок от графа : [Н. Муравьев-Амурский] / И. Егорчев // Владивосток. — 2009. — 19 авг. — С. 10.
[10] Там же.
[11] Там же.
[12] Там же.
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Можно отписаться в любой момент.
Комментарии