Александр Проханов: Бриллианты чёрных красавиц

Я приехал в Анголу, и меня представили президенту. Президент Эдуарду душ Сантуш находился на стадионе в Луанде в окружении соратников, принимал парад в День независимости Анголы. Он, как и вся его свита, был в военном камуфляже, ибо в Анголе шла война, на юге на территории Анголы разбойничал батальон Буффало, сформированный из воинственных буров. На севере в джунглях действовали сепаратисты. Социалистическое государство Ангола сотрясалось от напряжения.
Я пожал мягкую длиннопалую руку президента и сел неподалёку от него. Мимо проходили ангольские бригады, созданные с помощью советских инструкторов. У них был бравый вид, они шагали, высоко поднимая колени, стискивая автоматы Калашникова. Очень скоро им предстояло вступить в сражение с бойцами батальона Буффало, белые солдаты ЮАР которого наносили поражения молодым и нестойким бригадам Анголы.
Вслед за военными двинулась демонстрация. Мимо трибун текли затейливые аттракционы, изображавшие будущую ангольскую цивилизацию. Провезли на грузовике большую картонную ракету, вокруг которой африканцы совершали свой ритуальный танец, словно старались превратить её в реальное боевое оружие. Проехал грузовик с огромным бумажным глобусом, на нём красной краской были отмечены все существовавшие в ту пору на земном шаре государства социалистической ориентации. Провезли макет электростанции из папье-маше с мерцающими лампочками, изображающими падение воды.
Президент глядел на бумажные ракеты и картонные плотины, восхищался. Окружение президента хлопало, поднимало вверх кулаки, приветствуя демонстрантов, которые с арены отдавали честь своему президенту.
Вечером был назначен приём. Гостиница «Панорама», где я размещался, находилась на берегу лагуны, отделённой от океана нагромождением камней. Днём я любовался тем, как из лагуны взлетали вверх огромные серебряные тунцы, висели одно мгновение, а потом хвостами вниз снова падали в лагуну. За лагуной белоснежная, как чудный мираж, вставала Луанда.
Приём проходил на веранде вблизи от моей гостиницы. Веранда охранялась автоматчиками. Стоило подойти к краю веранды, и из ночной темноты на тебя надвигалось чёрное, с яркими белками, лицо, тускло мерцал автомат.
На приёме был президент. Он сидел под охраной, рядом с ним был его друг Сэм Нуйома, предводитель партизан, которые на юге Анголы сражались с ЮАР за независимость Намибии.
На приёме присутствовали всё те же высшие чины государства с жёнами. Я видел их днём на стадионе во время торжественных шествий. Тогда они были в военных камуфляжах, но теперь явились сюда в дорогих костюмах, их жёны были в вечерних платьях с голыми спинами, на каждой сверкали бриллианты. Они были совсем непохожи на тех пуритан, что приветствовали протекавшие мимо них бутафорские макеты ракет и электростанций. Это была новая знать, которая получила в руки страну, отобрав её у португальцев. Бриллианты на шеях женщин, бриллиантовые перстни на пальцах мужчин были правдой о новой ангольской элите.
Было много виски и вкусной еды, были омары. Я выпил виски, у меня закружилась голова, я подошёл к стоящим чопорным гостям, остановился около одной из ближайших пар и попросил позволения у мужчины пригласить на танец его даму. Мужчина оторопел, что-то невнятно пробубнил, мне показалось, что он согласился, я обнял пышную африканку и повёл её танцевать. Мы танцевали одни, окружённые молчаливой, взирающей на нас толпой. Я видел близко бархатную чёрную шею и сверкающий голубой бриллиант.
В Луанде я посещал шумные вечеринки, где собирались представители всей бурлящей Африки, Азии, Латинской Америки, грезившие мировой революцией. Там были философы, поэты, мечтатели, революционеры, боевики Африканского национального конгресса – организации, которая направляла в ЮАР свои боевые отряды, и те нападали на полицейские участки, жалили казавшуюся несокрушимой белую цивилизацию.
Я посещал вновь созданные бригады, которые проводили учения на полигонах и в джунглях. При каждой бригаде были наши советники, потевшие в африканском пекле, мы бежали, едва поспевая за мотострелками, поливаемые раскалённым африканским ливнем.
К берегам Анголы причалил пришедший из Советского Союза большой десантный корабль. Советский Союз прислал его для поддержки молодого сражающегося государства. Я видел учения, когда корабль медленно подошёл к африканскому берегу, опустил аппарель, по ней в море скатывались БТРы, плыли к берегу, поднимая буруны, карабкались на береговые откосы. Из них выскакивали морские пехотинцы и, развернув знамя, с криком «Ура!» мчались куда-то к туманным джунглям, оставляя следы своих ног на красной африканской земле.
В ту пору в Анголе воевали кубинцы. Они развернули вокруг Луанды и вдоль южных границ зенитно-ракетные комплексы и радары слежения. Кубинцы были горды тем, что вернулись на африканский континент, откуда их предков когда-то увозили в рабство. Теперь они вернулись как гордый народ-победитель, берущий реванш над белыми угнетателями.
В горячей саванне, поросшей мелколесьем, на выжженных пастбищах я видел маленьких тощих коров. Их пасли пигмеи: голые, с огромными животами, с выступавшими синими пупками, с курчавыми пыльными волосами, они держали на плечах большие луки и колчаны, полные стрел. И этот первобытный уклад соседствовал с железными кунгами, где мерцали экраны кругового обзора, электронный луч скользил по кругу, отмечая воздушные цели, и молодые ангольцы под надзором кубинцев учились управлять радаром.
Ангольский народ, увлечённый советской идеей, надеясь увидеть у себя в стране цивилизацию нового века, стряхнул колониальное иго ценой огромных жертв. Я видел элиту, усыпанную бриллиантами, которая позднее, после разрушения Советского Союза и отказа Анголы от социализма, прекрасно вписалась в реальность, где нефть и бриллианты были намного дороже, чем фанерные ракеты и бумажные электростанции, сгинувшие как восхитительная, неосуществлённая мечта.
Теперь, спустя много лет, я вспоминаю эту тёплую африканскую ночь, играющий джаз, сидящего глубоко в кресле президента Анголы душ Сантуша, голубой бриллиант на шее чёрной африканской красавицы.