Вот и кончилась история с памятником Дзержинскому на Лубянке. Власть, заставив народ выбирать между Феликсом Дзержинским и Александром Невским, довела народ до остервенения. Месяц люди не думали ни о пенсионной реформе, ни о Навальном, ни об автозаках, ни о падении доходов, ни об увеличении смертности. Не пытались понять, почему нет долгожданного развития и что в действительности происходит в Белоруссии. Все рвали на себе рубахи: Дзержинский или Александр Невский.
Что ж, теперь народ на время успокоится — до апреля, когда власти предложат людям решать: вынести тело Ленина из Мавзолея или оставить его там. И тридцать лет подряд народ снова будет рвать на себе рубахи, красные будут грызться с белыми, ни о каком примирении не будет и речи, а сознание будет харкать кровью.
Но и тема выноса Ленина из Мавзолея не вечна. Она в конце концов угаснет, и ей на смену придёт тема переименования городов и улиц: оставить ли станцию метро называться Войковской или переименовать её в станцию Андрея Первозванного? А город Тутаев на Волге так и будет Тутаевым или вернуть ему старое название — Романов-Борисоглебск?
Вы слышите, как чёрт потирает свои когтистые лапки? Эти трюки ему удаются десятилетия подряд, и он считает, что русский народ — это народ-шалопай.
И всё-таки дискуссия вокруг Лубянки, так внезапно оборванная, имеет свои историософские результаты.Что общего между Дзержинским и Александром Невским, и почему либералы, предложившие поставить на Лубянке памятник Чижику-пыжику, проиграли и не получили желаемого? Дзержинский стоял у истоков нового советского государства, того государства, что построило на пустошах и неудобицах множество городов, проложило дороги и возвело великие плотины, одержало Победу в 1945 году, запустило первый в мире ядерный реактор и взлетело в космос. Об этом грезило красное государство в самые первые мгновения своего рождения. Дзержинский был повивальной бабкой этого государства. Он принимал у истории роды. История отправила в морг империю Романовых и ждала нового младенца. Как всякий младенец, он рождался в крови. И акушер истории Феликс Дзержинский был обрызган кровью этого рождения, ибо одна русская империя уступала место другой, и время хлюпало кровью.
Александр Невский велик. Время его княжения — это безвременье. Канула в прошлое великолепная Киево-Новгородская Русь, Московское царство ещё не народилось, и длилось мучительное столетие, когда решалось: быть или не быть новой империи русских.
Все русские империи, начиная от древних языческих и включая сталинскую, грезили возвышенным идеалом совершенного государства, благодатного общества — грезили Царствием Небесным. Тевтоны, наступая на Русь, отнимали у русских не только землю, не только угодья, они затаптывали русскую веру — это православное Небесное Царство. Александр Невский из двух мучительных зол — Тевтонского ордена и Орды — выбрал Орду, ибо Орда не требовала от русских отказа от веры, а довольствовалась данью. Отстояв веру, разгромив тевтонов, Александр Невский открыл путь новому русскому царству. Его дело завершил Дмитрий Донской, освободив Русь от Орды. Оба князя — Александр Невский и Дмитрий Донской — святые, ибо они в период безвременья сберегли драгоценную Русскую Мечту — мечту о небесной обители.
Но почему теперь православной церкви не затеять общенародную дискуссию, кому поставить памятник: Льву Толстому или Иоанну Кронштадтскому? Или был ли Иосиф Виссарионович Сталин гонителем церкви? Ведь он вернул в русскую жизнь церковь — уже не ту, тучную, пресыщенную, что распивала чаи в Мытищах и отказала государю-императору в прибежище. А церковь, исполненную страдания, исполненную новомучеников, церковь, в которую вернулся Христос-мученик.
Эти дискуссии актуальны и сулят нашему обществу прозрение после десятилетий слепоты.
P.S. Возмущённые толпы Санкт-Петербурга с революционными матросами и вооружёнными солдатами во главе снесли памятник Чижику-пыжику. Но опомнились, решили вернуть его на место — на Фонтанку. И стали решать: следует ли воздвигнуть на прежнем месте монументальный памятник Чижику-пыжику или поставить там памятник Александру Глебовичу Невзорову? Состоялся плебисцит. Петербургское общество разделилось почти надвое. Но всё же решили вернуть на это место Чижика-пыжика.
Что ж, теперь народ на время успокоится — до апреля, когда власти предложат людям решать: вынести тело Ленина из Мавзолея или оставить его там. И тридцать лет подряд народ снова будет рвать на себе рубахи, красные будут грызться с белыми, ни о каком примирении не будет и речи, а сознание будет харкать кровью.
Но и тема выноса Ленина из Мавзолея не вечна. Она в конце концов угаснет, и ей на смену придёт тема переименования городов и улиц: оставить ли станцию метро называться Войковской или переименовать её в станцию Андрея Первозванного? А город Тутаев на Волге так и будет Тутаевым или вернуть ему старое название — Романов-Борисоглебск?
Вы слышите, как чёрт потирает свои когтистые лапки? Эти трюки ему удаются десятилетия подряд, и он считает, что русский народ — это народ-шалопай.
И всё-таки дискуссия вокруг Лубянки, так внезапно оборванная, имеет свои историософские результаты.Что общего между Дзержинским и Александром Невским, и почему либералы, предложившие поставить на Лубянке памятник Чижику-пыжику, проиграли и не получили желаемого? Дзержинский стоял у истоков нового советского государства, того государства, что построило на пустошах и неудобицах множество городов, проложило дороги и возвело великие плотины, одержало Победу в 1945 году, запустило первый в мире ядерный реактор и взлетело в космос. Об этом грезило красное государство в самые первые мгновения своего рождения. Дзержинский был повивальной бабкой этого государства. Он принимал у истории роды. История отправила в морг империю Романовых и ждала нового младенца. Как всякий младенец, он рождался в крови. И акушер истории Феликс Дзержинский был обрызган кровью этого рождения, ибо одна русская империя уступала место другой, и время хлюпало кровью.
Александр Невский велик. Время его княжения — это безвременье. Канула в прошлое великолепная Киево-Новгородская Русь, Московское царство ещё не народилось, и длилось мучительное столетие, когда решалось: быть или не быть новой империи русских.
Все русские империи, начиная от древних языческих и включая сталинскую, грезили возвышенным идеалом совершенного государства, благодатного общества — грезили Царствием Небесным. Тевтоны, наступая на Русь, отнимали у русских не только землю, не только угодья, они затаптывали русскую веру — это православное Небесное Царство. Александр Невский из двух мучительных зол — Тевтонского ордена и Орды — выбрал Орду, ибо Орда не требовала от русских отказа от веры, а довольствовалась данью. Отстояв веру, разгромив тевтонов, Александр Невский открыл путь новому русскому царству. Его дело завершил Дмитрий Донской, освободив Русь от Орды. Оба князя — Александр Невский и Дмитрий Донской — святые, ибо они в период безвременья сберегли драгоценную Русскую Мечту — мечту о небесной обители.
Но почему теперь православной церкви не затеять общенародную дискуссию, кому поставить памятник: Льву Толстому или Иоанну Кронштадтскому? Или был ли Иосиф Виссарионович Сталин гонителем церкви? Ведь он вернул в русскую жизнь церковь — уже не ту, тучную, пресыщенную, что распивала чаи в Мытищах и отказала государю-императору в прибежище. А церковь, исполненную страдания, исполненную новомучеников, церковь, в которую вернулся Христос-мученик.
Эти дискуссии актуальны и сулят нашему обществу прозрение после десятилетий слепоты.
P.S. Возмущённые толпы Санкт-Петербурга с революционными матросами и вооружёнными солдатами во главе снесли памятник Чижику-пыжику. Но опомнились, решили вернуть его на место — на Фонтанку. И стали решать: следует ли воздвигнуть на прежнем месте монументальный памятник Чижику-пыжику или поставить там памятник Александру Глебовичу Невзорову? Состоялся плебисцит. Петербургское общество разделилось почти надвое. Но всё же решили вернуть на это место Чижика-пыжика.
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Можно отписаться в любой момент.
Комментарии