Александр Проханов: Слово и олово

Русские войска наступают по всей линии фронта. Украинцы обстреливают пляжи Чёрного моря. Трамп назвал Россию бумажным тигром. ФСБ отлавливает диверсантов. Множатся подрывы на железных дорогах. Депутат Милонов предлагает законодательно запретить мат. Страны Европы признают Палестинское государство. Нетаньяху намерен аннексировать Палестину. На блистательно проведённом Интервидении победил вьетнамец.

Я погружён в череду недельных событий, что мучительно повторяют предшествующие своим жестоким однообразием, к которому привыкает сознание, и не случается перебоев сердца.

Но вот событие, заставившее моё сердце с болью замереть и несколько секунд не биться. В контейнере с мусором я отыскал две книги: том с произведениями Бунина и мемуары маршала Жукова. Они лежали в контейнере, засыпанные хламом, и сами являлись хламом, если хламом могут являться иконы. Божественные тексты Бунина, непревзойдённая красота русской словесности — это икона, на которую молились поколения русских людей, прикладывались к ней в час уныния и беды или восхитительной благодати. Бунин, обладатель русской тайнописи, был кудесник, быть может, святой, спасший от исчезновения множество драгоценных явлений русской жизни, переносивший эту жизнь из пожара в пожар.

Мемуары маршала Жукова — это рассказ о грозной, страшной, великой священной войне, в которой русский народ одолел ад земной, сокрушил его, великой кровавой жертвой одержал божественную победу и стал народом-победоносцем, народом святым, народом райским. Маршал был архистратиг этого священного русского воинства. Две эти выброшенные на помойку драгоценные книги есть акт богохульства и иконоборчества, совершённый не нарочно, без желания оскорбить чувства верующих, а невольно, в дурном непонимании и затмении, когда Россия перестала быть Россией читающей, забыла религию чтения, погрузилась в сумерки социальных сетей и бессмысленное косноязычие блогеров.

Нынешняя российская власть поднялась из контейнера с прахом. Этим прахом была вся разгромленная, осквернённая советская цивилизация с её великой индустрией, могучим оружием, космическими достижениями, стоцветной культурой — всё было брошено в гигантский контейнер между трёх океанов, подлежало утилизации. И из этой мёртвой материи, которую отправляли в крематорий, чудесным, непредсказуемым образом вырвалось новое русское государство, подтверждая таинственный закон о русском историческом воскрешении, о пасхальной русской истории. И это новое, робкое, беззащитное государство, стряхивая с плеч картофельную кожуру, стало облекаться в доспехи.

Государство вспомнило о ракетчиках и военных технократах, которые прозябали в своих неотапливаемых лабораториях и на заводах. И у государства появилось первоклассное оружие. Государство вспомнило, что у России есть Северный морской путь и Байкало-Амурская магистраль, ведущая к несметным сокровищам земли и моря. Государство стало строить великие ледоколы, разрабатывало медные и редкоземельные рудники. Государство прозрело и увидело, что его страшно обобрали, отняли прекрасные земли, города, разлучили с чудесными народами. И оно вернуло в Россию Крым, подняло восстание в Донбассе, и Новороссия, населённая русскими, не превратится в плацдарм для уничтожения России.

И вот наконец государство вспомнило о писателях, об этой огромной массе благородных, просвещённых творческих людей, которые ещё недавно составляли цвет нации, ставили перед народом высшие проблемы бытия. Сегодня писатели влачат жалкое существование, забытые народом, который перестал читать книги.

Русская литература за века своего существования надышала чудесный окружающий Россию покров — покров Богородицы, заслоняющий Россию от чёрных лучей ненависти, скверны, уныния, от духовной тьмы и сползания в ад. Как ионосфера защищает землю от губительной беспощадной радиации, так и русская литература защищает народ от радиации тьмы. Берёза, ель и осина, взрастая, насыщают земную атмосферу кислородом, позволяя всему живому дышать. Каждая книга, как чудесное дерево, рождает духовную атмосферу, которой дышит душа каждого русского человека и всего народа. Угасание литературы, случившееся мгновенно, в одночасье с крушением Советского Союза, есть страшный урон, нанесённый русской цивилизации. И государство почувствовало этот урон, почувствовало отсутствие русских писателей рядом с ракетчиками, покорителями Арктики, солдатами СВО, добывающими победу.

Был воссоздан на новом основании Союз писателей России. Возглавил Союз Владимир Мединский, рафинированный интеллигент, историк и писатель. Государство поручило ему два громадных неотложных дела: добиться успехов в российско-украинских переговорах, которые неизбежно, через все слёзы и кровь увенчаются миром, и воссоздать пребывающую в разброде драгоценную и угасающую среду — писательское сообщество. Прошло полгода, и писатели получили отобранный у них чудесный особняк с белыми колоннами и фронтоном. Писательский союз возвращает себе собственность, расхищенную бессовестными коммерсантами и духовными мародёрами. У Союза писателей появляются деньги, на которые воссоздаётся рухнувшая было структура, питаются региональные организации, проводятся писательские конференции, совершаются поездки на линию фронта. Особенное внимание писателям, которые связывают своё творчество с СВО, тем, кто ещё в окопах, но уже пишет свои первые стихи и рассказы. Неизбежно появление нового поколения литераторов, которые расскажут об этой загадочной зашифрованной войне, частью которой они являются. Будущий роман об этой войне ещё не написан, но уже зреет в душах идущих в бой штурмовиков, лежащих на операционных столах героев, тех, что увенчаны Золотой Звездой и встречаются в кремлёвских дворцах с президентом.

Но главное — не особняки, не дворцы, не дома творчества, не великолепный Дубовый зал Дома литераторов, главное — литературный процесс. Как отдельные, возникающие литературные шедевры сольются в поток литературных явлений, литературных направлений и школ? Каковы будут взаимоотношения Союза писателей России и государства? На чём сойдутся художник и власть?

Союз писателей СССР был рождён по воле Сталина, у его истоков стояли Горький и Шолохов. Разноцветная, как лоскутное одеяло, российская словесность была собрана воедино, крепко сшита, и писателям было предложено проповедовать и воспевать государство. Писатели десятилетиями безоговорочно выполняли данное им поручение. Тех, кто блистательно выполнял поручения, награждали и поощряли, делали их духовными лидерами. Тех, кто не справлялся, отодвигали в сторону, отбраковывали. А тех, кто мешал, просто уничтожали.

Сталинский Союз писателей СССР существовал как слуга государства долгие годы и постепенно выходил из-под контроля. Писатели осторожно ускользали из-под жёсткой длани государства. И художник робко, рискуя выпасть из обоймы привилегированных, начал рассказывать о муках народа, своими истёртыми до костей руками, пробитыми пулями сердцами, впавшими от голода животами сохранившего своё государство.

Возникло два направления русской литературы. Одно — «трифонианское», кумиром которого был Юрий Трифонов. Оно повествовало явно и неявно о грозных и жестоких репрессиях, в которых была истреблена ленинская гвардия, и та когорта лидеров, возглавивших Россию после революции и гражданской войны, сгинула в расстрельных рвах и безымянных сибирских могилах. И второе направление, получившее название «деревенской прозы». Это восхитительное, редкое явление русской духовной жизни, когда одновременно появились удивительные художники, гении и провидцы — Белов и Распутин, Астафьев и Носов, Кузнецов и Рубцов.

Эти два направления плодоносили талантливыми и восхитительными творениями. Государство опекало их, награждало художников премиями, крепило к их пиджакам Золотые Звёзды. И то ли не догадывалось, то ли делало вид, что не догадывается, что оба эти направления в русской литературе были глубинно антикремлёвскими. Они предъявляли власти жестокие обвинения за истребление революционной пассионарной элиты и за уничтожение русских ценностей, русской деревни, русской глубинной мощи. Два эти направления усиливались, тайно подтачивали государство. И советская эра заканчивалась книгами, которые можно назвать книгами отмщения. «Белые одежды» Дудинцева, «Дети Арбата» Рыбакова, «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, «Колымские рассказы» Шаламова, «Прокляты и убиты» Астафьева, «Пожар» Распутина, «Всё впереди» Белова.

Блаженны времена, когда взгляды художников и вождей совпадают. Именно в эти моменты возникает цивилизация. И горе вождям и художникам, когда их взгляды радикально расходятся, и в этом конфликте гибнут и вождь, и художник, кровоточат государство и литература.

После бегства за границу либеральной писательской элиты, после исчезновения «оккупационной» литературы, мешавшей пробиться русскому литературному слову, наступает пора, когда русская литература снимает каски и бронежилеты, откладывает автоматы и гранатомёты и начинает писать свои поэмы и повести. Дай Бог, чтобы молодые писатели не искусились, изображая тьму, которой ещё так много в нашей жизни. Дай Бог, чтобы они увидели в этой жизни восхождение от великих потрясений к величию, которое совершается, невзирая на все слёзы и кровь. Дай Бог, чтобы государство не искало в новой когорте писателей своих противников и врагов, не считало их неблагодарными вольнодумцами, относилось к литературе как таинственной форме жизни, которую нужно познавать и лелеять.

Я вынул из мусорного контейнера книги Бунина и Жукова, очистил их от сора, спрятал себе на грудь под пальто и понёс под дождём домой. Я нёс на себе эти две иконы под ливнем русской истории.

Русский писатель — это оловянный солдатик, стоящий у мартена русской истории.