АВТОР СТАТЬИ: Глеб Клинов
Защита российского бизнесмена Виктора Бута, осужденного фактически на 17 лет лишения свободы, не намерена оставлять попытки добиться освобождения Виктора. По словам адвокатов, онирешили обратиться в американскую комиссию по помилованию.
Вышеозначенные заявления сделал на пресс-конференции в РИА «Новости» в пятницу адвокат Виктор Буробин.
Апелляция, по словам американского адвоката Бута Альберта Даяна может быть подана через 3-4 месяца, но сам по себе это большой проект и рассчитывать на быстрые решения не приходится.
Вообще говоря, Минюст России уже может направить запрос о передаче России осужденного в США бизнесмена Виктора Бута по Конвенции 1983 года. Эта Конвенция позволяет выдать заключенного другой стране лишь в том случае, если приговор в его отношении уже вступил в силу.
Но есть одно условие. Чтобы запустить сейчас этот процесс, Буту пришлось бы отказаться от права на апелляцию. Виктор сам не готов отказаться ради этого от апелляции, от шанса доказать свою невиновность.
Апелляция россиянина вполне может быть удовлетворена, если, во-первых, ее рассмотрят объективно, а во-вторых, будут исследованы непреднамеренные ошибки, допущенные судьей на процессе.
В данный момент Виктор Бут находится в спецблоке для террористов тюрьмы «Мэрион» в штате Иллинойс. Как говорит в интервью жена Виктора, Алла Бут: «У него режим так называемой ограниченной информационной связи. Он находится в одиночной камере, имеет право на 100 печатных страниц в месяц, на два телефонных звонка в неделю по 5–10 минут. То есть это полная информационная ограниченность. Мы с ним разговаривали в среду, он рассказал, что в шесть часов камеру открывают, в 10 вечера закрывают, он имеет возможность выходить на улицу, заниматься спортом в тех условиях, которые там имеются»
Интервью с Альбертом Даяном от 29.06.12:
— Процесс по делу Бута был построен при участии опытных американских агентов. Смысл заключался в том, чтобы вывезти его в США, обвинить в сговоре с целью убийства американцев и создать такую атмосферу, в которой у него не было бы ни малейшего шанса. В ходе встречи с Виктором агенты откровенно морочили ему голову, и он понимал всю абсурдность их разговора. Цены на оружие, о котором зашла речь, он брал буквально с потолка, предлагая сначала все же купить самолеты. При этом он четырежды повторил, что заниматься оружием не будет — это есть в материалах дела. Перекрестный допрос свидетелей со стороны обвинения был просто позором, поскольку они путались в показаниях, кивая друг на друга, не зная, откуда в материалах взялась та или иная информация.
— Это все происходило непосредственно в суде?
— Да, и присяжные все это видели, слышали. Агентам необходимо было затеять разговор об оружии, поскольку по американскому законодательству если они говорят об оружии и никто из них даже не встал со стула и е сделал ни единого звонка, это статья, это 25-летний срок. Виктор просто участвовал в их разговоре, и по сути обсуждалось все то, о чем сегодня в Европе обсуждается за каждым вторым столом за чашкой кофе. В том числе прозвучали нелицеприятные высказывания в адрес американцев. Все это было рассчитано на присяжных, которые потом все это слушали в суде. Агенты понимали, что присяжные будут все это слушать, а злость, как известно, делает человека слепым. Примечательно и то, что обвинение убрало из состава присяжных людей с образованием, профессоров. Обвинению нужны были люди, которыми можно манипулировать, и все было настроено таким образом, чтобы присяжные не видели за эмоциями фактов. Сам Виктор сказал мне после процесса: если бы американец говорил о россиянах все, что думает, и потом его судили в России, шансов бы у него не было. Взыграла бы национальная гордость. Кроме того, это определенная смелость — признать, что американские агенты были неправы, и человек, позволивший себе нелицеприятные высказывания, невиновен, даже если он иностранец.
— Как судья реагировала на все происходящее в ходе процесса, этот абсурд, видя, что прокуроры плавают, что свидетельские показания расходятся…
— Время от времени она нервничала. Было очевидно, что в этом деле имелись разумные основания для сомнения (built-in reasonable doubt), это подтверждалось фактами. Уважающим себя прокурорам не следовало идти дальше с этим делом, поскольку никто не мог сказать — мы абсолютно уверены.
— Кто конкретно из свидетелей выступал в суде со стороны обвинения?
— По этому делу работали шесть агентов, в суде выступил только один. Для меня это служит лишним доказательством, что все было не так чисто и однозначно, как это представляется, они не хотели друг другу противоречить в ходе перекрестного допроса. Они не рассчитывали на истину, на факты. Только на эмоции и манипуляцию присяжными. В суде выступал также эксперт, который проверял компьютерные данные, хранившиеся у Виктора. Среди них не обнаружено ничего, никакой информации по оружию для обсуждавшейся сделки. Собственно, об этом эксперт и рассказал в ходе перекрестного допроса. Наконец, в суде выступали люди, которые играли роль членов FARC. И я доказал, что свою роль они сыграли крайне плохо. Диалог был дословно следующий: «Вы играли роль? Да. Вы говорили одно, а в голове у вас было другое? Да. Виктор говорил одно, но вы знаете, что у него было в голове? Нет…» . Один из них попытался сказать «да». На это я поинтересовался у него, о чем Виктор думает сейчас. Одним словом, если они играли какую-то роль, если все было фарсом, почему такая уверенность, что Виктор все воспринимал за чистую монету?
— Получается, все дело строилось на предположениях, догадках, домыслах, которые не находили фактического подтверждения?
— Наоборот, находили — что Виктор ничего противоправного не совершал. Единственное, что обнаружило обвинение, что он проверял информацию о FARC и в ходе встречи в Таиланде как бизнесмен просто записывал то, о чем шла речь. У обвинения не было ровным счетом ничего. Выступая с последними аргументами, прокуроры, очевидно, лишь хотели показать, что они знают, что такое Power Point.
— Почему на процессе не выступили свидетели со стороны защиты, которые бы сказали, что Бут ничем предосудительным никогда не занимался?
— Хороший вопрос. Во-первых, свидетеля нужно было найти. Во-вторых, его необходимо было доставить на процесс. Но нередко свидетель может больше навредить, чем принести пользу, поскольку у обвинения появляется возможность его допросить. На тот момент мы не имели такого человека, подставные свидетели нам были не нужны.
— Реакция России как-нибудь повлияла на исход слушаний? В конечном счете, российские парламентарии в какой-то момент даже направили в американский суд гневное письмо. На него хоть кто-нибудь внимание обратил?
— Безусловно, шансов вытащить Виктора без активного участия России было бы значительно меньше.
— Насколько актуален вопрос с возможной экстрадицией Бута в РФ?
— Нет, этот вопрос не рассматривается, поскольку в данном случае речь должна была бы идти о нарушении закона в той стране, в которую его хотели бы экстрадировать. Другое дело передача осужденного по международной конвенции. В российском Минюсте готовы запросить передачу Виктора по Конвенции 1983 года. Но для этого требуется, чтобы все процессы в США были закончены. Чтобы этот процесс был запущен сейчас, Виктору необходимо отказаться от права на апелляцию. Но мы к этому не готовы. Мы не хотим потерять апелляцию. В то же время мы не хотим терять время, учитывая, что процедура передачи, подготовка к ней тоже занимает массу времени. Это важно: Виктор готов просидеть чуть дольше, только чтобы доказать свою невиновность, и он никогда не отдаст свое право на апелляцию. Мы считаем, что все факты, все аргументы в нашу пользу, и апелляция может быть удовлетворена, если, во-первых, к нам отнесутся объективно, без эмоций, и, во-вторых, будет рассмотрен вопрос о непреднамеренных ошибках, допущенных судьей на процессе.
— О каких ошибках вы говорите?
— В США есть пятая поправка в Конституции, в которой говорится о справедливости процесса. Это значит, что дело должно аннулироваться, если оно было инициировано по причинам, не имеющим никакого отношения к закону, по каким-то другим причинам, в том числе личным или политически мотивированным. Этот вопрос должен рассматриваться на отдельном слушании, и у нас были все основания для того, чтобы оно хотя бы было назначено. Однако судья нам отказала.
— То есть дело Бута могло быть аннулировано еще до процесса?
— Я уверен, если бы это слушание состоялось, у нас было бы два варианта. Либо наши доводы были бы удовлетворены, либо обвинение сразу попыталось с нами договориться, и Виктор вышел на свободу через пару лет.
— Почему этого слушания все-таки не было?
— Об этом лучше спросить у судьи. У нас было все для этого слушания.
— Относительно мягкий приговор, учитывая, что могло быть и пожизненное заключение, по крайней мере косвенно может свидетельствовать о том, что дело сфабриковано и в вину Бута никто на самом деле не верит?
— Думаю, что да. Если бы у судьи была возможность, она дала бы и 10 лет.
— Возвращаясь к апелляции, она уже подана?
— Нет, было подано уведомление. Апелляция — это огромный проект. В моей конторе минимум двое сотрудников будут заниматься только исследовательскими вопросами.
— Получается, вопрос подачи апелляции уже решен и это вопрос времени?
— Конечно. Я думаю, через 3-4 месяца она будет подана.
— Дело в Таиланде, насколько мне известно, не закрыто, продолжается расследование целого ряда процедурных нарушений, в том числе по экстрадиции Бута. Результаты могут в дальнейшем повлиять на ход дела в США или таиландская составляющая уже не будет иметь большого значения?
— Виктор не нарушал закон в Таиланде. Агенты просто очень красиво все представили в местном суде. Никакой FARC на самом деле не было, это фикция, и на процессе в США я прямо говорил — fake FARC (FARC-фальш). Если, в конечном счете, в Таиланде будет доказано, что имело место нарушение закона или что Виктор был обманным путем экстрадирован в США, его должны будут вернуть обратно. Согласно американскому законодательству, если гражданин был не просто похищен спецслужбами, а передан по процедуре экстрадиции, никаких нарушений не может быть. В противном случае, у меня появится возможность обратиться в суд по вновь открывшимся обстоятельствам, обратиться в суд с ходатайством по соответствующей статье.
— Насколько уместно говорить о прецеденте в контексте дела Бута, учитывая все эти нюансы и особенности?
— Это дело по меньшей мере не с чем сравнить.
— Что касается принципа «сфабрикованной юрисдикции» (manufactured jurisdiction), так ярко проявившегося в деле Бута, как давно этот феномен появился в правовом поле и как далеко теперь далеко может зайти американская прокуратура?
— Американское законодательство по уголовному праву не меняется, оно просто распространяется. Появился этот механизм совсем недавно, буквально несколько лет назад и сейчас находит довольно активное применение. Ведь есть еще и финансовые, коммерческие дела, где этот принцип так же свободно может применяться в совершенно разных формах. На практике это лишь элемент, который имплантируется в дело и дает возможность привязать его к США с целью дальнейшего установления его подсудности Соединенным Штатам. В нашем случае этим элементом стало утверждение, что оружие якобы предназначалось для убийства американцев. Сговор с целью совершить то, что может произойти. Тут очень тонкий юридический аспект.
— Последний вопрос: почему США так ополчились на Бута? Кому он был так нужен?
— У меня нет ответа на этот вопрос. Я хотел выяснить это на слушании, в назначении которого нам было отказано.
P.S. Предыдущие материалы по Виктору Буту:
Можно ли обменять Виктора Бута?
Бут и Буш
Россия будет добиваться возвращения Бута
25 лет для Виктора Бута
Защита российского бизнесмена Виктора Бута, осужденного фактически на 17 лет лишения свободы, не намерена оставлять попытки добиться освобождения Виктора. По словам адвокатов, онирешили обратиться в американскую комиссию по помилованию.
«Есть возможность, и эта возможность будет использована, подать апелляцию. Причем дважды: в вышестоящий суд и Верховный суд»
«Мы сочли возможным рассмотреть вопрос и обратиться в американскую комиссию по помилованию».
Вышеозначенные заявления сделал на пресс-конференции в РИА «Новости» в пятницу адвокат Виктор Буробин.
Апелляция, по словам американского адвоката Бута Альберта Даяна может быть подана через 3-4 месяца, но сам по себе это большой проект и рассчитывать на быстрые решения не приходится.
Вообще говоря, Минюст России уже может направить запрос о передаче России осужденного в США бизнесмена Виктора Бута по Конвенции 1983 года. Эта Конвенция позволяет выдать заключенного другой стране лишь в том случае, если приговор в его отношении уже вступил в силу.
Но есть одно условие. Чтобы запустить сейчас этот процесс, Буту пришлось бы отказаться от права на апелляцию. Виктор сам не готов отказаться ради этого от апелляции, от шанса доказать свою невиновность.
«Виктор готов просидеть чуть дольше, только чтобы доказать свою невиновность, и он никогда не отдаст свое право на апелляцию», – заверил Альберт Даян.
Апелляция россиянина вполне может быть удовлетворена, если, во-первых, ее рассмотрят объективно, а во-вторых, будут исследованы непреднамеренные ошибки, допущенные судьей на процессе.
В данный момент Виктор Бут находится в спецблоке для террористов тюрьмы «Мэрион» в штате Иллинойс. Как говорит в интервью жена Виктора, Алла Бут: «У него режим так называемой ограниченной информационной связи. Он находится в одиночной камере, имеет право на 100 печатных страниц в месяц, на два телефонных звонка в неделю по 5–10 минут. То есть это полная информационная ограниченность. Мы с ним разговаривали в среду, он рассказал, что в шесть часов камеру открывают, в 10 вечера закрывают, он имеет возможность выходить на улицу, заниматься спортом в тех условиях, которые там имеются»
Интервью с Альбертом Даяном от 29.06.12:
— Процесс по делу Бута был построен при участии опытных американских агентов. Смысл заключался в том, чтобы вывезти его в США, обвинить в сговоре с целью убийства американцев и создать такую атмосферу, в которой у него не было бы ни малейшего шанса. В ходе встречи с Виктором агенты откровенно морочили ему голову, и он понимал всю абсурдность их разговора. Цены на оружие, о котором зашла речь, он брал буквально с потолка, предлагая сначала все же купить самолеты. При этом он четырежды повторил, что заниматься оружием не будет — это есть в материалах дела. Перекрестный допрос свидетелей со стороны обвинения был просто позором, поскольку они путались в показаниях, кивая друг на друга, не зная, откуда в материалах взялась та или иная информация.
— Это все происходило непосредственно в суде?
— Да, и присяжные все это видели, слышали. Агентам необходимо было затеять разговор об оружии, поскольку по американскому законодательству если они говорят об оружии и никто из них даже не встал со стула и е сделал ни единого звонка, это статья, это 25-летний срок. Виктор просто участвовал в их разговоре, и по сути обсуждалось все то, о чем сегодня в Европе обсуждается за каждым вторым столом за чашкой кофе. В том числе прозвучали нелицеприятные высказывания в адрес американцев. Все это было рассчитано на присяжных, которые потом все это слушали в суде. Агенты понимали, что присяжные будут все это слушать, а злость, как известно, делает человека слепым. Примечательно и то, что обвинение убрало из состава присяжных людей с образованием, профессоров. Обвинению нужны были люди, которыми можно манипулировать, и все было настроено таким образом, чтобы присяжные не видели за эмоциями фактов. Сам Виктор сказал мне после процесса: если бы американец говорил о россиянах все, что думает, и потом его судили в России, шансов бы у него не было. Взыграла бы национальная гордость. Кроме того, это определенная смелость — признать, что американские агенты были неправы, и человек, позволивший себе нелицеприятные высказывания, невиновен, даже если он иностранец.
— Как судья реагировала на все происходящее в ходе процесса, этот абсурд, видя, что прокуроры плавают, что свидетельские показания расходятся…
— Время от времени она нервничала. Было очевидно, что в этом деле имелись разумные основания для сомнения (built-in reasonable doubt), это подтверждалось фактами. Уважающим себя прокурорам не следовало идти дальше с этим делом, поскольку никто не мог сказать — мы абсолютно уверены.
— Кто конкретно из свидетелей выступал в суде со стороны обвинения?
— По этому делу работали шесть агентов, в суде выступил только один. Для меня это служит лишним доказательством, что все было не так чисто и однозначно, как это представляется, они не хотели друг другу противоречить в ходе перекрестного допроса. Они не рассчитывали на истину, на факты. Только на эмоции и манипуляцию присяжными. В суде выступал также эксперт, который проверял компьютерные данные, хранившиеся у Виктора. Среди них не обнаружено ничего, никакой информации по оружию для обсуждавшейся сделки. Собственно, об этом эксперт и рассказал в ходе перекрестного допроса. Наконец, в суде выступали люди, которые играли роль членов FARC. И я доказал, что свою роль они сыграли крайне плохо. Диалог был дословно следующий: «Вы играли роль? Да. Вы говорили одно, а в голове у вас было другое? Да. Виктор говорил одно, но вы знаете, что у него было в голове? Нет…» . Один из них попытался сказать «да». На это я поинтересовался у него, о чем Виктор думает сейчас. Одним словом, если они играли какую-то роль, если все было фарсом, почему такая уверенность, что Виктор все воспринимал за чистую монету?
— Получается, все дело строилось на предположениях, догадках, домыслах, которые не находили фактического подтверждения?
— Наоборот, находили — что Виктор ничего противоправного не совершал. Единственное, что обнаружило обвинение, что он проверял информацию о FARC и в ходе встречи в Таиланде как бизнесмен просто записывал то, о чем шла речь. У обвинения не было ровным счетом ничего. Выступая с последними аргументами, прокуроры, очевидно, лишь хотели показать, что они знают, что такое Power Point.
— Почему на процессе не выступили свидетели со стороны защиты, которые бы сказали, что Бут ничем предосудительным никогда не занимался?
— Хороший вопрос. Во-первых, свидетеля нужно было найти. Во-вторых, его необходимо было доставить на процесс. Но нередко свидетель может больше навредить, чем принести пользу, поскольку у обвинения появляется возможность его допросить. На тот момент мы не имели такого человека, подставные свидетели нам были не нужны.
— Реакция России как-нибудь повлияла на исход слушаний? В конечном счете, российские парламентарии в какой-то момент даже направили в американский суд гневное письмо. На него хоть кто-нибудь внимание обратил?
— Безусловно, шансов вытащить Виктора без активного участия России было бы значительно меньше.
— Насколько актуален вопрос с возможной экстрадицией Бута в РФ?
— Нет, этот вопрос не рассматривается, поскольку в данном случае речь должна была бы идти о нарушении закона в той стране, в которую его хотели бы экстрадировать. Другое дело передача осужденного по международной конвенции. В российском Минюсте готовы запросить передачу Виктора по Конвенции 1983 года. Но для этого требуется, чтобы все процессы в США были закончены. Чтобы этот процесс был запущен сейчас, Виктору необходимо отказаться от права на апелляцию. Но мы к этому не готовы. Мы не хотим потерять апелляцию. В то же время мы не хотим терять время, учитывая, что процедура передачи, подготовка к ней тоже занимает массу времени. Это важно: Виктор готов просидеть чуть дольше, только чтобы доказать свою невиновность, и он никогда не отдаст свое право на апелляцию. Мы считаем, что все факты, все аргументы в нашу пользу, и апелляция может быть удовлетворена, если, во-первых, к нам отнесутся объективно, без эмоций, и, во-вторых, будет рассмотрен вопрос о непреднамеренных ошибках, допущенных судьей на процессе.
— О каких ошибках вы говорите?
— В США есть пятая поправка в Конституции, в которой говорится о справедливости процесса. Это значит, что дело должно аннулироваться, если оно было инициировано по причинам, не имеющим никакого отношения к закону, по каким-то другим причинам, в том числе личным или политически мотивированным. Этот вопрос должен рассматриваться на отдельном слушании, и у нас были все основания для того, чтобы оно хотя бы было назначено. Однако судья нам отказала.
— То есть дело Бута могло быть аннулировано еще до процесса?
— Я уверен, если бы это слушание состоялось, у нас было бы два варианта. Либо наши доводы были бы удовлетворены, либо обвинение сразу попыталось с нами договориться, и Виктор вышел на свободу через пару лет.
— Почему этого слушания все-таки не было?
— Об этом лучше спросить у судьи. У нас было все для этого слушания.
— Относительно мягкий приговор, учитывая, что могло быть и пожизненное заключение, по крайней мере косвенно может свидетельствовать о том, что дело сфабриковано и в вину Бута никто на самом деле не верит?
— Думаю, что да. Если бы у судьи была возможность, она дала бы и 10 лет.
— Возвращаясь к апелляции, она уже подана?
— Нет, было подано уведомление. Апелляция — это огромный проект. В моей конторе минимум двое сотрудников будут заниматься только исследовательскими вопросами.
— Получается, вопрос подачи апелляции уже решен и это вопрос времени?
— Конечно. Я думаю, через 3-4 месяца она будет подана.
— Дело в Таиланде, насколько мне известно, не закрыто, продолжается расследование целого ряда процедурных нарушений, в том числе по экстрадиции Бута. Результаты могут в дальнейшем повлиять на ход дела в США или таиландская составляющая уже не будет иметь большого значения?
— Виктор не нарушал закон в Таиланде. Агенты просто очень красиво все представили в местном суде. Никакой FARC на самом деле не было, это фикция, и на процессе в США я прямо говорил — fake FARC (FARC-фальш). Если, в конечном счете, в Таиланде будет доказано, что имело место нарушение закона или что Виктор был обманным путем экстрадирован в США, его должны будут вернуть обратно. Согласно американскому законодательству, если гражданин был не просто похищен спецслужбами, а передан по процедуре экстрадиции, никаких нарушений не может быть. В противном случае, у меня появится возможность обратиться в суд по вновь открывшимся обстоятельствам, обратиться в суд с ходатайством по соответствующей статье.
— Насколько уместно говорить о прецеденте в контексте дела Бута, учитывая все эти нюансы и особенности?
— Это дело по меньшей мере не с чем сравнить.
— Что касается принципа «сфабрикованной юрисдикции» (manufactured jurisdiction), так ярко проявившегося в деле Бута, как давно этот феномен появился в правовом поле и как далеко теперь далеко может зайти американская прокуратура?
— Американское законодательство по уголовному праву не меняется, оно просто распространяется. Появился этот механизм совсем недавно, буквально несколько лет назад и сейчас находит довольно активное применение. Ведь есть еще и финансовые, коммерческие дела, где этот принцип так же свободно может применяться в совершенно разных формах. На практике это лишь элемент, который имплантируется в дело и дает возможность привязать его к США с целью дальнейшего установления его подсудности Соединенным Штатам. В нашем случае этим элементом стало утверждение, что оружие якобы предназначалось для убийства американцев. Сговор с целью совершить то, что может произойти. Тут очень тонкий юридический аспект.
— Последний вопрос: почему США так ополчились на Бута? Кому он был так нужен?
— У меня нет ответа на этот вопрос. Я хотел выяснить это на слушании, в назначении которого нам было отказано.
P.S. Предыдущие материалы по Виктору Буту:
Можно ли обменять Виктора Бута?
Бут и Буш
Россия будет добиваться возвращения Бута
25 лет для Виктора Бута
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Можно отписаться в любой момент.
Комментарии