"Пока весь мир в ожидании выступления Путина в ООН, мне бы немного хотелось отвлечься и вспомнить историю.
В 1929 г. в США начался экономический кризис, вошедший в историю под названием "Великая депрессия" - в депрессию вскоре впала и Европа. В это время в Советском Союзе взяли "курс на индустриализацию", началась первая пятилетка. Американский журнал "Форин афферс" сообщал: "Для большинства западных экономистов и деловых людей пятилетний план — это еще одна русская химера, сотканная из дыма печной трубы". Но за этой "химерой" стояли люди, и только благодаря им сегодня Россия сама не превратилась в дым из печной трубы.
"Сталин сказал такую фразу, что мы отстаем от ведущих держав на 50-100 лет, мы должны пробежать это расстояние за 10 лет – иначе нас сомнут. И, действительно, у нас тогда такое отставание имелось".
Промышленностью в СССР заведовал Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), он координировал деятельность советов союзных республик. В 1932 г. союзный и все республиканские советы были преобразованы в народные комиссариаты. Первым председателем ВСНХ был Феликс Дзержинский, после его смерти - Валериан Куйбышев. При них разработали проекты и заложили фундаменты Днепростроя и Волжского тракторного. На Урале, у подножья горы Атач (гора Магнитная) — появились первые землекопы (гора использовалась в качестве источника сырья – медной руды). Но и первый ток ДнепроГЭСа, и первый волжский трактор, и первый чугун Магнитки (и увеличение первоначально запланированной мощности завода в четыре раза, и уникальные домны объемом в тысячу, затем в тысячу триста кубометров) — все удивительные свершения "русской химеры" произошли уже при Серго Орджоникидзе. Пуск, наладка, освоение — все, что входит в понятие становления промышленности, — связано с его именем.
Орджоникидзе был сильнейшим организатором. Сегодня об этой личности известно мало, о нем практически не пишут книг, а документальные фильмы и публикации в СМИ изучают только один вопрос – как умер Орджоникидзе. Неужели человек, который дал жизнь и огромной стране, запускал заводы-гиганты, наладил производство в разрушенном государстве – чего до сих пор за 25 лет не могут сделать наши хозяйственники – заслужил внимание потомков только слухами о причине смерти?
"Серго Орджоникидзе встал во главе тяжелой промышленности в те годы, когда в государстве дискуссии и борьба еще не завершились, - рассказывает Накануне.RU профессор МГИМО, автор книг и исследований по истории экономики Валентин Катасонов.- Дело в том, что это было время, когда у власти находились представители так называемой новой "правой" оппозиции – Бухарин, Петаков, Рыков. Они говорили о том, что тяжелая промышленность - "это не сегодняшний день", Бухарин прямо говорил – надо начинать с легкой промышленности, постепенно будем накапливать капитал и будем двигаться в сторону тяжелой промышленности. А вот Сталин и его ближайшее окружение – в том числе Куйбышев, Орджоникидзе - они были сторонниками того, чтобы начинать с тяжелой промышленности. Просто надо было учитывать международную обстановку. Окончательно этот спор завершился в 1929 г., когда началась первая пятилетка, и мы ее неслучайно называем пятилеткой индустриализации – собственно, тогда и была сформирована концепция индустриализации".
Серго родился в Кутаисской губернии (ныне Грузия), еще школьником вступил в тайный революционный кружок, с возрастом повторил судьбу всех "профессиональных революционеров" – в одном из классических пунктов развития биографии большевика – в тюрьме, куда попал по политическим мотивам, познакомился со Сталиным, тогда Кобой (так будущий генералиссимус подписывал свои статьи).
Сталина и Орджоникидзе связывает не только общее происхождение и многолетняя дружба (по свидетельствам биографов, Сталин говорил с Серго на "ты", что позволял себе делать не со всеми, их дружба сохранилась и в Москве), но и политические воззрения. Хотя к Ленину, с которым Серго познакомился в 1910 г. в Париже - всегда было особое отношение. Там он прошел организованную Лениным партийную школу. Надо сказать, что Орджоникидзе учился всегда – и не только партийным тонкостям, а как иначе кутаисский фельдшер смог бы встать у руля самой важной отрасли? Сталевары думали, что он сталевар, шахтеры знали, что Серго все знает про уголь. К роли локомотива индустриализации он приходит с солидным багажом опыта, а не просто "профессиональным революционером". Серго занимался вопросами промышленности с самого начала восстановительного периода.
Оппозиция и Серго
Сегодня проталкивают с мылом идею о том, что Орджоникидзе действительно был простым трудягой, честным хозяйственником и не имел никакого отношения к расколу партии, что его изумляли жестокие методы работы Сталина по отношению к оппозиции - это не совсем так. Сам Орджоникидзе выступал с докладом о нарушении партийной дисциплины Зиновьевым и Троцким.
"Троцкий своей системой, своим методом не только не добился единства в рабочем классе, но он этого единства не мог добиться даже в своем детище — Цектране. Нечего говорить о партии, где он представляет ничтожное меньшинство, – говорил Орджоникидзе.- Мы считаем себя большевиками, и в решении политических вопросов нашей партии мы ни в коем случае не можем занять какую-то обывательскую позицию. Мы — ленинцы, и если на ленинские позиции наступают Троцкий, Бухарин, Рыков или Томский, все равно мы, ЦКК, должны грудью встать на защиту ленинских позиций партии".
Другое дело, что тяжелая промышленность в те годы волновала его больше, чем партийная дисциплина, он говорил, что троцкистам нужно "выкинуть свою платформу", но при этом понимал, что главной платформой для советской власти может быть только индустриализация.
"Индустриализация должна начаться именно с тяжелой промышленности - с добычи каменного угля, это выплавка стали и чугуна, это производство тяжелого оборудования, и уже потом, во второй, третьей пятилетках власти взялись за другие производства, за другие отрасли, - объясняет Валентин Катасонов. – Для начала надо было создать производство средств производства. Была такая классификация отраслей промышленности - группа "А" и группа "Б". У нас до индустриализации были кое-какие отрасли группы "Б" – производство предметов потребления, текстильная промышленность, пищевая, мебельная, а вот что касается производства средств производства - там было все в зачаточном состоянии. В условиях социализма действует закон опережающего развития отраслей группы "А" – то есть производства средств производства – это и есть тяжелая промышленность".
В риторике Орджоникидзе это тоже отражалось, он обратился к Пленуму Центрального Комитета партии:
"Давайте сегодня, прежде всего и раньше всего, будем гнать строительство заводов и всего необходимого для того, чтобы рабочие имели более или менее приличный образ жизни, а когда заводы начнут работать, тогда мы будем строить около них социалистические города".
"Общественный строй, который существовал в то время – мобилизационный – был для всех един, начиная с рабочего и заканчивая наркомом, приоритетными были не свои интересы, а интересы страны, - рассказывает исследователь сталинской эпохи Игорь Пыхалов. – Чем это отличается от сегодняшнего дня еще? В советское время была ситуация такая – на каком-то новом месте нужно срочно строить комбинат, а в наше – срочно храм. Или, например, знаменитый космодром на Дальнем Востоке – там деньги тратятся на сооружение офисов, на покупку яхт для руководства, и только то, что осталось, идет на создание объектов, естественно, что при таком подходе мы вряд ли добьемся успехов, которые были достигнуты в те годы".
Как нам помогла Великая депрессия?
В 1930 г. Орджоникидзе назначили председателем Высшего совета народного хозяйства СССР, а через два года он стал наркомом тяжелой промышленности, работа в ВСНХ для него была продолжением ранее начатого. При нем в стране уже на первом же этапе появилось 518 новых заводов — Кузнецк, Магнитка, Запорожсталь, Азовсталь, Тульский, Криворожский, Тагильский металлургические, Горьковский автомобильный, Харьковский тракторный, Зестафонский ферросплавный, Березниковский химический, Московский подшипниковый, Караганда, Риддер… 518 заводов должны дать первую продукцию – должны по плану, над которым все реже потешаются на Западе. Американцы уже с особым вниманием прислушиваются к словам Генри Форда — "миллионера и философа":
"Россия начинает строить. С моей точки зрения, не представляет разницы, на какую теорию опирается реальная работа, поскольку в будущем решать будут факты… Если Россия, Китай, Индия, Южная Америка разовьют свои способности, то что мы станем делать? Используя американские методы, русские выгадывают полвека опыта. Они идут к тому, чтобы в отношении промышленности быть в ногу с веком".
Сам Генри Форд с удовольствием строил в советской России заводы "под ключ", многие специалисты из других стран приезжали помогать развитию крупной промышленности в СССР – не взирая на разность идеологии. В этом, конечно, парадокс капиталистического мира – на словах они ненавидели социализм, противна была сама мысль социальной равности, возведения труда в геройство, но по их же идеологии нужно было ковать железо, пока горячо, и быть там, где выгодно. Удивительно, но именно кризис капиталистической системы позволил нам сделать мощнейший за всю историю рывок в индустриальном развитии.
"Мы покупали на Западе технологии, покупали оборудование, нанимали специалистов, помогавших нам все это освоить. И это связано напрямую с Первой Великой депрессией 1929 г., западные страны были готовы на все, чтобы получить хоть какую-то выгоду от своей продукции, мы пользовались этим, покупая у них необходимую технически сложную продукцию, какую нам при других обстоятельствах никто бы не продал. Но главное - были люди, способные и готовые этим воспользоваться, которые не разворовывали деньги, а реально вкладывали ее в промышленность. И именно наличие таких людей позволило нам использовать все эти возможности, как говорится, на 200%", - поясняет политический консультант Анатолий Вассерман.
"Он лично знал всех руководителей"…
Плановая экономика в худшем своем варианте представляет собой волокиту. Для Орджоникидзе главным были люди, и он боролся с бюрократией. При нем отменили 60 различных налогов с промышленности. "Вы знаете, что это значит, — убеждал Серго, — высчитай каждый налог, запиши каждый налог, веди отчетность, веди переписку, держи громадную армию чиновников. А для чего? Почему же с нашей промышленности нельзя взять один-два налога? Только два. Было 62, будет 2!" По внешней торговле он придерживался такой модной нынче политики импортозамещения. Да, пока он не видел другого пути, кроме как использовать иностранных специалистов и отправлять на обучение своих, но цель – наладить производство всего, что необходимо здесь.
"Когда с тем или другим товарищем мы деремся за то, чтобы такое-то оборудование не ввозить из-за границы, не платить за него валюту капиталистам, — защищал он новый импортный план, — а поставить производство этого оборудования у нас, то некоторые обижаются на это. А разве есть что-либо более прекрасное для нашей промышленности, для наших хозяйственников, чем то, чтобы вместо передачи заказов за границу строить все, что только можно, у себя — в стране социализма", - говорил он.
Орджоникидзе был строгим начальником, но, тем не менее, и о другой стороне власти пролетариата он не забывал - нужды рабочих людей. Сотни рабочих, инженеров, мастеров могут вспомнить, что Серго сделал для них лично: написал ли дружеское письмо, дал ли путевку, отправил ли учиться. "Он любил всех видеть счастливыми. Это было в натуре Серго", - писал биограф Орджоникидзе.
"Он знает в лицо уйму людей, с бесчисленным количеством металлургов переписывается. Любой мастер или инженер, приехавший в Москву с новостройки, может побеседовать с наркомом. Доступ всегда открыт".
"Орджоникидзе был главным координатором практически всего первого этапа индустриализации, - комментирует Анатолий Вассерман. - Более того, он лично знал всех руководителей предприятий, и это давало ему колоссальную эффективность в управленческой деятельности, но, к сожалению, когда число предприятий вышло за пределы, допускающие личное общение со всеми их руководителями, Орджоникидзе не смог быстро сформировать взамен тугую систему управления. И не исключено, что как раз эти управленческие сбои вызвали у него депрессию".
Плоды работы Орджоникидзе – заводы-гиганты – появлялись всюду: и в центре страны, и на самых дальних окраинах, и во всех национальных республиках. Государство, которое недавно вынуждено было ввозить из-за границы самые обыкновенные железные конструкции и расплачиваться за железо золотом, уже получило собственные автомобили, тракторы, моторы. СССР строил блюминги, самолеты, турбины, у нас появились свои отечественные азот, синтетический каучук, редкие сплавы, алюминий, особо точные приборы. По производству тракторов СССР вышел на первое месте в мире. По выплавке чугуна — на второе. По производству электроэнергии, стали, грузовых автомобилей — на третье. Для того чтобы увеличить выплавку чугуна вдвое, с пяти до десяти миллионов тонн в год, Германии понадобилось 10 лет, Соединенным Штатам — 15, Англии — 36 лет. В Советском Союзе задача решена за неполных четыре года.
Вредительство – реальность или фантазии?
"Котлованы — всюду. От реки Урал до Заполярья и Кавказского хребта, от Приазовья до озера Балхаш. Партия разом подняла с насиженных мест, бросила в водоворот гигантских строительных работ десятки миллионов людей. В эшелонах, тянувшихся в затылок друг другу, нередко на одних нарах в очередь спали еще неузнанные герои и несхваченные поджигатели; те, кто мечтал о подвигах во имя Родины, и те, кто жаждал поквитаться с советской властью", - пишет Илья Дубинский-Мухадзе.
Наряду с героями и с "несхваченными поджигателями", конечно, были и агенты иностранных разведок, чьи начальники опасались быстро растущей мощи СССР, и "бывшие" белые, представители новой оппозиции и поклонники старого царского строя – не все из них становились "вредителями", но цель у них была не созидать и строить. Так начались "дела против вредительства" и чистки.
"Это была вполне оправданная политика, опять же проводим параллель с сегодняшним днем - вот эпизод с нашей ракетой, которая потерпела крушение из-за чьей-то халатности, это привело к миллиардным убыткам, - приводит пример историк Игорь Пыхалов. - Если бы их поставили к стенке – это было бы вполне оправдано? Сегодня их просто пожурят. Они принесли колоссальный ущерб стране, и с такими людьми мы никогда бы не отправили человека в космос".
Между прочим, вредительство - это не фантазии сталинской команды. Благодаря лжи Хрущева советских руководителей тех лет принято вспоминать как законченных параноиков. Тем не менее, сам Рональд Рейган, добрый друг Горбачева, по рассекреченным данным (они находятся в открытом доступе теперь) санкционировал атаки на промышленность СССР путем такого вредительства – только нового уровня - технологии передавались со скрытыми дефектами. В 1980-х гг. был разработан план по организации диверсий против экономики Советского Союза, в нее входила компьютерная программа, которая впоследствии спровоцировала взрыв сибирского газопровода – об этом рассказывает в мемуарах сотрудник Белого дома времен Рейгана Томас Рид, работавший в то время в Совете национальной безопасности ("Над бездной. История холодной войны, рассказанная ее участником"). Рид пишет, что взрыв газопровода был лишь одним примером "хладнокровной экономической войны" против СССР. Так что Рейган ничего нового не придумал, зато с ожесточением усовершенствовал. Единственное, что спасало сталинский СССР от катастроф в тяжелой промышленности – бдительность руководства в вопросах государственной безопасности.
Жесткая политика вычищения партии (борьба с коррупцией и контрреволюцией), борьба с вредителями - по постперестроечной мифологии, стали причиной серьезного конфликта Сталина и Орджоникидзе. Якобы Серго пытался защитить своих подчиненных, попавших под следствие, его удручала ситуация с "расколом партии", а "добил" его арест старшего брата (с которым Серго даже не рос в одной семье, но дело не в этом, конечно). Мог ли закаленный в боях гражданской войны человек с безудержной энергией, "перепахавший" всю страну, участвовавший во многих политических преобразованиях - вдруг впасть с депрессию и покончить с собой? Или могла быть другая причина?
Самоубийство Орджоникидзе – ложь?
"Люди как-то быстро сгорали на своих должностях, например, одним из руководителей нашего хозяйства был Дзержинский, его вспоминают, прежде всего, как создателя ВЧК, но он возглавлял и ВСНХ, тоже ушел из жизни рано - в 1926 г. - и тоже про его смерть были какие-то слухи. Руководители типа Дзержинского, Куйбышева, Орджоникидзе – они находились не только под огнем критики со стороны новой оппозиции, правой оппозиции, но судя по всему, они были просто в зоне риска", - рассуждает экономист Валентин Катасонов.
Чужая душа – потемки, потому рассуждать с психологической точки зрения, мог или нет Серго покончить с собой, не будем. Хочется верить, что нет. Поговорим о фактах. Впервые заговорили о "самоубийстве" Оржоникидзе в хрущевское время, якобы, про это рассказал Хрущеву Маленков (что само по себе уже интересно - отношения соперников не были дружескими). Да и с чего бы ему так болтать "между делом", если смерть засекретил Сталин (по этой логике его все боялись, зачем рисковать? Просто посплетничать?). Но если "да", как подшептывает хрущевская пропаганда, и Орджоникидзе действительно покончил с собой – почему это скрыли? Это должно было скомпрометировать Сталина? Сейчас эту смерть демонстрируют как оплеуху режиму, но не такой человек былСталин, чтобы скрывать чье-то предательство или слабость. А если бы был таким – то тогда непременно бы скрыл причину смерти Аллилуевой, ведь самоубийство жены компрометировало вождя куда больше. Что же, Сталин любил Орджоникидзе больше, чем жену? Нет.
"Я не исключаю, что самоубийство - это на самом деле всего лишь слух, а он, действительно, умер от инфаркта – такова была официальная версия, - говорит Анатолий Вассерман. - И опять же, учитывая сбои системного управления и учитывая разочарование нескольких ближайших сотрудников, он вполне мог, действительно, умереть от инфаркта. А самоубийство – это уже легенды, вроде той, что, например, принято считать, что ни один русский царь, кроме Александра III, не умер своей смертью. Насколько я понимаю, единственный конфликт, о котором сейчас рассказывают, это конфликт из-за арестов. Но насколько мне известно, в целом, политику – и коллективизацию, и индустриализацию - вырабатывали вместе и следственно – при участии Орджоникидзе.
Арестовать подчиненного могли только с согласия его начальника, и для получения этого согласия должны были, естественно, предъявить начальнику какую-то часть материалов, доказывающих вину подчиненного. Поэтому я полагаю, что конфликт "ты арестовал моих людей, как ты мог!" - чисто технически невозможен в действовавшем тогда порядке.
Я не думаю, что такой конфликт между Орджоникидзе и Сталиным был в реальности. Скорее всего, это просто легенда".
По другой уже совершенно конспирологической версии – некто неизвестный (может быть, даже в маске?) пробрался на квартиру к Орджоникидзе (спрятался за шторкой?) и застрелил наркома. Ну и как бы неловким курсивом в подобных материалах и фильмах прочерчивают линию со стрелочкой на виновника - Сталина. Мол, поссорились, конфликт, заказал. Очень смешная версия. Во-первых, Сталин и Орджоникидзе не были товарищами по играм в песочнице, чтобы из-за расхождения во взглядах дубасить друг друга пластмассовым ведерком. Ну, а во-вторых, если Сталин действительно такой тиран и мог сажать людей без суда и следствия, а то и к стенке приставить (а именно так считают приверженцы "смешной" версии), то зачем ему придумывать эту шпионскую операцию?
И последняя версия – с точки зрения современных чиновников, совсем уж безумная – человек "сгорел" на работе, при условии, что детство и юность Серго посвятил революционной борьбе не в парижах, а в "подполье". Надо сказать, что эта деятельность сопряжена с некоторыми неудобствами, которые ведут к хроническим болезням, добавьте ссылки и время в тюрьме – он провел там дольше, чем Васильева, и по "политической", а не по "экономической", и условия в царской каталажке были не "топовыми". А затем гражданская война и работа на ответственном посту (ответственном – реально, а не как сейчас номинально, отвечали головой). Дзержинский, Фрунзе, Куйбышев тоже умерли относительно рано, революционеры уходят из жизни молодыми. У Орджоникидзе была одна почка и больное сердце, но он продолжал работать. Обидно, что слух про самоубийство превратился в "официальную версию".
"Дело в том, что, если говорить о сталинской эпохе, обо всех этих "разоблачениях", которые имели место, начиная с Хрущева и заканчивая сегодняшним днем, то здесь я довольно давно понял, что нужно придерживаться принципа презумпции лжи, - говорит историк Игорь Пыхалов. - А именно, что каждое разоблачение нужно считать лживым до тех пор, пока не будет доказано обратное. Потому что здесь масштабы вранья потрясают. Так же и с Орджоникидзе. Честно говоря, я сам много лет считал, что он покончил жизнь самоубийством – потому что это общепринято. Сейчас же некоторые мои знакомые, которые занимаются этим вопросом, они говорят, что, на самом деле, никаких доказательств, что Орджоникидзе покончил с собой, просто нет. По всей видимости, это тоже хрущевская выдумка, одна из тех многих, что были запущены им – сознательно запущены – в то время".
"Что, если бы на месте Горбачева были такие люди, как Ульянов, Джугашвили, Орджоникидзе?.."
Сегодня люди начинают понимать, насколько серьезную, опасную и тяжелую работу проделали чиновники первых пятилеток. В интернете популярен мем - Горбачев, который от лица всей перестроичной власти говорит: "Поймите же, я принял недееспособную страну, мне было тяжело. Что я мог сделать?" И это, к сожалению, единственная отговорка для всех его последователей – мол, плохо все, и сделать лучше не получится. А как им-то, в 1930-е гг. удалось? Орджоникидзе, - отвечают, - он да, он смог, но вот покончил с собой из-за Сталина, так что… Этот путь не для нас.
"Сегодняшнее положение дел – это безобразие. Стыд и срам в лице наших руководителей. Я бы, честно говоря, не поручил таким руководителям даже цехом управлять. Поэтому и не любят сегодня вспоминать руководителей советской экономики 20-30 гг., потому что невыигрышное сравнение получается", - говорит Валентин Катасонов.
Эксперт соглашается, что люди, действительно, "горели" на работе, но успех сталинской экономики был даже не в этом. Главное - о воровстве не было и речи, и здесь тон задавал Сталин - он, как и большинство в его команде, в бытовом плане был аскет. После его смерти почти никакого личного имущества не осталось. Логично, если человек хозяин страны – зачем ему ее обворовывать?
Безусловно, в те времена был жесткий уголовный кодекс. Но советский опыт показывает, что не очень-то и злоупотребляли этим уголовным кодексом, считает эксперт. "Поначалу приговорили к высшей мере наказания несколько человек, а остальным уже ничего не надо было объяснять. А поскольку сегодня у нас отменена смертная казнь, а в Гражданском кодексе у нас даже нет понятия "конфискация", и в Уголовном кодексе – то это "зеленый свет" коррупционерам", - говорит Катасонов.
Что интересно, по словам эксперта Игоря Пыхалова, и тогда в партийной элите были "другие" люди, были те, кто хотели сохранить свое благополучие, воры и взяточники, расхитители социалистической собственности.
"Но с этими людьми разговор был очень жесткий, - говорит Пыхалов. - Их судили и расстреливали. Что интересно, на тот момент у нас за предумышленное убийство смертная казнь не предполагалась, за это давали максимум 10 лет, а вот за взяточничество, за расхищение – могли дать высшую меру. Жесткая мобилизация всех сил страны - и при этом такие же жесткие требования предъявлялись не только к населению, но и к элите".
Конечно, стоит учитывать, что это была мобилизационная модель экономики, и происходила мобилизация на уровне каждого отдельно взятого человека.
"Старое правило – кто хочет, тот ищет способ, кто не хочет – тот ищет причину. К Горбачеву нужно относиться, в лучшем случае, с большой долей снисходительности, как к безграмотному слабаку, - комментирует Анатолий Вассерман. - И, думаю, если бы на месте Горбачева были такие люди, как Ульянов, Джугашвили, Орджоникидзе, то из кризиса 1980-х гг. – а это был кризис системы управления – страна, несомненно, вышла бы обновленной и усилившейся".
"Если сравнивать деятельность наших нынешних властей с тем, что было в 1930-е гг., сравнение будет в не в пользу нынешнего руководства, - говорит историк Игорь Пыхалов. - И это при условии, что тогда перед нашей страной стояли более сложные задачи, чем сейчас. Но они тогда успешно и быстро справились. Сейчас мы еле выползаем на тот уровень, что был на момент разрушения советского государства, хотя уже больше 20 лет прошло. В 1930-е гг. у нас был резкий скачок".
Советский Союз смог совершить этот рывок, и во время Великой Отечественной войны уже военная промышленность смогла фактически на равных состязаться с той промышленностью, что была создана Гитлером и компанией англо-американских банкиров."
Комментарии