Как Александр III с Европой разговаривал

Предпоследний русский император обычно воспринимается как суровый и мрачный борец с революционерами. Даже от самого известного его памятника так и веет тяжеловесностью, этаким богатырским духом.

Между тем государь, хоть и действительно стеной стоял за интересы своей державы, отличался весьма живым и даже ироничным умом. Он ценил юмор и умел пошутить сам, но быстро указывал на место тем, кто позволял себе говорить с Россией свысока.

Пусть весь мир подождёт

В этом контексте нужно понимать повсеместно приписываемую Александру III фразу о том, что пока русский царь удит рыбу, Европа должна подождать. На самом деле это не было враждебной эскападой самовлюблённого тирана, произошла прямо противоположная вещь.

Александр III, Художник Павел Рыженко

Любой день главы государства и сейчас, и в XIX веке, конечно же, планировался заранее. Однако германский посол Ханс Лотар фон Швайниц потребовал, чтобы государь поговорил с ним срочно, хотя в этот день ему приёма назначено не было.

Александр, может быть, даже и уделил время дипломату, но тот докучал с такими «срочными» беседами уже не первый раз, а сама манера требовать русского императора на разговор выглядела просто оскорбительной. В итоге и прозвучал ответ: «Германия может подождать. Приму завтра в 12».

Похожая история была и с английским послом. Тот попытался потребовать у России извинений за стычку с афганскими войсками на южных границах империи в 1882 году. Английские инструкторы выступали на стороне Афганистана, и Великобритания посчитала себя оскорблённой.

Свою резолюцию Александр III написал прямо на депеше посла: «Нечего с ними разговаривать», а вместо извинений англичанам распорядился наградить георгиевским крестом начальника пограничного отряда, отразившего попытку нападения.

В правильном порядке

В 1891 году должен был произойти очень серьёзный дипломатический конфуз. В Россию для переговоров о заключении русско-французского союза прибывала делегация во главе с президентом Феликсом Фором. Этикет требовал, чтобы гостей принимал лично император, но была здесь и серьёзная проблема, о которой советники даже боялись сообщить государю.

По протоколу при встрече дипломатической миссии должен был играть гимн её страны, а во Франции им была «Марсельеза», запрещённая к исполнению в России. Более того, императору как военному пришлось бы во время звучания мелодии отдавать честь, хотя в тексте были, например, слова «ненавистен нам царский чертог».

Когда Александру, наконец, осмелились доложить о такой щекотливой ситуации, он только спросил: «Ну и что вы мне прикажете французам новый гимн написать? Играйте, какой есть. Но сначала пусть будет «Марсельеза», а потом «Боже, царя храни!» Воистину, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.