Источник: www.pravoslavie.ru
В Нижегородском государственном лингвистическом университете прошел спектакль «Возвращайтесь, но только без оружия», подготовленный педагогами и учениками нижегородской гимназии № 1. Он уже был показан во Владимире, потом – в Германии, куда ездили по приглашению, и в том же лингвистическом университете. Это постановка о жизни немецких солдат в русском плену. Впечатлениями от спектакля хочется поделиться.
Информацию о том, что состоится показ спектакля, я узнала в интернете. Во «ВКонтакте» прочла объявление, где было сказано: «В основе сценария сборник сообщений немецких военнопленных во Владимире и в Нижнем Новгороде (Горьком), который был создан Петером Штегером (Эрланген) и Виталием Гуриновичем (Владимир) по поводу 70-летия окончания Большой Отечественной войны».
Большой, заметьте, не Великой. Да и тема мне показалась, мягко говоря, на грани. Учитывая, что нацизм снова поднимает голову, а на Украине уже маршируют с портретами фашистского приспешника Бандеры. Кстати, сейчас в некоторых СМИ пытаются разделить понятия нацизм и фашизм. Сомнительное разделение. Кроме того, давайте не будем забывать, как звучал в годы войны голос Левитана, призывающего на борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. Слово «фашизм» стало для нашего народа и народов Европы символом всех зверств гитлеровской армии на оккупированной территории. В общем, осадок от прочитанного остался неприятный. Я решила съездить и посмотреть спектакль.
Когда шла к университетскому актовому залу, взгляд почему-то остановился на табличке, прикрепленной к двери одного из кабинетов. Надпись гласила: «Студенческий театральный коллектив “ЛГУН”». Я оцепенела. Лишь секунду спустя поняла, что это означает всего лишь «лингвистический университет». Оправившись от шока, я прошла в зал.
Он был полон. Перед началом постановки перед студентами выступила педагог гимназии. Главная мысль ее речи: война – зло для всех (и это абсолютная правда). Но только ли это пытаются внушить молодежи создатели спектакля?
В конце своего выступления педагог попросила зал встать и почтить память пострадавших в той войне. Представляете, вот так обтекаемо, без оговорок и разграничений. А это значит: и русских, и немцев, и Гитлера, и Геббельса, и Гиммлера (они же тоже жертвы – покончили с собой), всех карателей, тех, кто жег заживо жителей Хатыни – всех. И студенты встали!
Спектакль идет на двух языках. Гимназисты, играющие русских, говорят по-русски, немцев – по-немецки. В глубине сцены – экран, на котором идут титры. Это или просто текст, или перевод с немецкого, чтобы все присутствующие понимали, что говорят артисты.
Когда началась постановка, в зале повисла мертвая тишина. Просто мертвая. Может быть, молодые люди почувствовали, что сейчас им предстоит не развлечение, а что-то важное.
Спектакль очень хитрый, поэтому очень страшный. Начинается все в Германии, где несколько молодых людей готовятся отправиться на Восточный фронт и мечтают о поместьях на берегу Волги. «Это же животные, – говорят они о русских, – которые живут как стадо, и женщины у них общие». Отрицательные персонажи, скажете вы. Как бы не так! В то же время звучит фраза: «Зря мы убиваем русских и настраиваем население против себя». А чуть раньше в титрах говорится о том, что страны антигитлеровской коалиции прошли освободительным маршем по Европе (правда, не сказано, что во главе его была Россия – Советский Союз). Кроме того, дальше мы узнаем, что наши немецкие персонажи, отправившись в Россию, поняли ошибочность гитлеровской идеологии. Не уточняется, правда, на каком этапе с ними это случилось. Когда они попали в плен и их жалели женщины: давали теплые вещи, находили слова утешения? Или когда эти солдаты принимали участие в боевых действиях и уничтожали русских людей? Кстати, о «подвигах» персонажей этого периода в спектакле скромно умалчивается.
Далее по сюжету – любовь между военнопленным и русской девушкой, конец войны, отъезд в Германию, трогательное прощанье. И вывод, который произносят на публику влюбленные: любовь не знает границ. Оказывается, спектакль-то об этом! Кто ж спорит? Вопрос встает другой. Где всенародная радость нашей Победы в Великой Отечественной? О ней и помину нет.
В общем, и добро, и зло – всё в кучу, где тут разобраться юной душе даже в собственных эмоциях и симпатиях, не то что в историческом процессе. А в целом идея спектакля декларируется так: война между фашистской Германией и Советской Россией – это война режимов. Проще говоря, паны дерутся, а у холопов чубы трещат, и все – и немцы, и русские – в одинаковой степени жертвы. Но позвольте, разве в одинаковой? Разве этот «бой» происходил на какой-то нейтральной территории? Разве нацисты не вторглись на территорию Советского Союза, разве они не подошли к самой Москве, оставив за собой пепелища, руины, трупы, угнанных в рабство людей?
Об этом в спектакле ни слова. Все страшные обвинения, прозвучавшие на Нюрнбергском процессе, свелись к нескольким репликам женщин: «Как ты можешь жалеть фашиста? Он же твоего мужа убил, и на сына похоронка пришла», другая рассказывает, как их поезд бомбили.
Зато про Красную армию не преминули сказать, что по приказу командиров (видите, какие они плохие) солдаты практически безоружные бросались на танки и дула пулеметов, падали замертво, создавая щит из трупов для идущих следом товарищей.
И общий посыл: русские люди – они хорошие, а советские солдаты – плохие. Это четко распределилось по персонажам. Русские женщины, ребенок, профессор из университета – гражданское население – положительные персонажи, советские солдаты – отрицательные (правда, в начале спектакля звучит несколько хороших слов о бойце, который тащил на себе взятого в плен немца, но в общей атмосфере спектакля это быстро забывается). Но разве советские солдаты – не русские? Не мужья они, братья и сыновья тех женщин, которые так симпатизируют фашистским солдатам? Когда смотришь этот спектакль, вдруг понимаешь, что, оказывается, в годы войны все русские люди недолюбливали Красную армию и однозначно симпатизировали пленным немцам. Не абсурд ли? Уже вовсю работают газовые камеры в концлагерях, людей угоняют в Германию, у детей в немецких лагерях качают кровь и делают из нее сыворотку, чтобы лечить тех, кто убивает их отцов и матерей, кто стремится уничтожить славян (в том числе русских, украинцев, белорусов) как низшую расу, недостойную жить на земле, разве только в качестве рабов «истинных арийцев».
Говоря о войне, нельзя разделять русского и советского человека. И это слово – «русский» – объединило для фашистов людей всех национальностей, вставших на борьбу с захватчиками. Даже те, кто пострадал от советской власти, шли на фронт добровольцами. Да, существовали и штрафбаты, но даже там были патриотические настроения. Слишком страшные цели ставил враг. А вот разделить весь немецкий народ и конкретно нацистов, конечно, нужно. Но, согласитесь, русским людям в 1941–1945 годах сделать это было сложно до крайности.
Лет десять назад я брала интервью у ветерана. Родом он из Белоруссии, в детстве был на оккупированной территории. Он рассказывал, как в их деревне в одном доме ночевали партизаны, и кто-то донес. Приехали немцы, партизаны стали отходить в лес, и один из них ранил офицера. После этого гитлеровцы выстроили всех жителей деревни: женщин, стариков, детей – и расстреляли через одного. Мальчик выжил, он потом попал к партизанам, а мать и сестренки погибли. Скажите, о чем он думал, сражаясь в партизанском отряде против фашистов: о Сталине или о своей расстрелянной семье? За что боролся: за призрачное светлое будущее или за свою родную землю? Как и солдаты, идущие в атаку даже с именем Сталина на устах, в первую очередь защищали дорогих им людей или мстили за них.
Еще мне вспоминается рассказ пожилой женщины из лесного поселка в нашей области. Там в войну тоже был лагерь военнопленных, и когда их только привезли, женщины чуть не устроили самосуд. Защитили пленных те самые советские солдаты. Но люди у нас жалостливые. Женщины, спустя время, по-христиански прощали врагам. Но при этом понимая, что это – враги.
«Бог простит» – эти слова тоже звучали со сцены. Они действительно мудрые. Но давайте не будем забывать, что Церковь в первый же день войны призвала к борьбе с захватчиками и верующие собирали средства на танковые колонны и авиаэскадрильи. Потому что защита Родины – дело святое. И одно дело – всепрощение, а другое – ложь, оплевывание собственной истории и умаление нашей Победы. Ведь несколько раз в ходе пьесы звучат слова (в виде титров и реплик), что для немцев смерть и остаться в России – это одно и то же (заметьте, не в Советском Союзе, а в России – здесь почему-то между ними авторы ставят знак равенства). Кстати, и выглядят немецкие пленные намного привлекательнее, чем русские женщины, работающие вместе с ними. Одни – в элегантных темных рубашках, другие – практически в лохмотьях.
Теперь о «невыносимых условиях плена». Да, было очень трудно, очень! Но немцы делали работу вместе с русскими – советскими – женщинами. Моя бабушка работала «на торфу» и рассказывала, что падали от усталости. Но жили и работали. Между прочим, в лагере, где содержались гитлеровские солдаты, как мы узнаём из сюжета, был свой театр, а главное – у пленных были силы в нем играть. Потом к ним артисты с концертами приезжали. Людей в нацистских лагерях ожидало другое. Газовые камеры, например.
Но надежду все-таки вселяют наши студенты. В сердцах этих вчерашних детей, видимо, пусть где-то глубоко, но живет чувство национального достоинства.
В программке читаем: «Сцена четвертая: “Агитация”». К пленным приехал профессор из университета и читал по бумаге какой-то текст. Перевода на экране на это раз не было. Видимо, авторы решили, что потомкам людей, победивших фашизм, антифашистская агитация неполезна. И когда этот нелепый профессор закончил читать, часть зала зааплодировала. Вероятно, эти ребята поняли, о чем речь. Или там было что-то просоветское-пророссийское? Тогда тем более значимы эти аплодисменты.
Другой эпизод. Мальчик читает стишок Маршака. Про колхоз, про завод и все для фронта… Последние слова: «Пусть наша русская пурга в сосульку превратит врага!» – тоже вызвали овацию.
Но особенно яростно хлопали «Калинке-малинке», которая на фоне всего происходящего прозвучала как гимн России. Две девушки под известную песню, вряд ли популярную среди нашей интеллектуальной молодежи, исполнили народный танец. И с этими девушками на фоне березок пошел вприсядку русский солдат. Сомневаюсь, что все студенты смотрели «Судьбу» Евгения Матвеева, «А зори здесь тихие» Станислава Ростоцкого, «Они сражались за Родину» Сергея Бондарчука – фильмы, которые сняли фронтовики. Но было ощущение, что эти аплодисменты, не смолкавшие на протяжении всего номера, – это внутренний протест, сознательный или подсознательный, против того, что им тут показывают. Хотя, нужно сказать, хлопали и потом, когда спектакль закончился, и две студентки поблагодарили организаторов за замечательную постановку.
Хочется сказать о последней сцене спектакля. Русская девушка стоит в обнимку с немцем, который уезжает в Германию. Подходит солдат и требует отойти от уже бывшего военнопленного, а та, гордо вскинув голову, отвечает что-то вроде того, чтобы не мешал налаживать контакты с жителями прогрессивно развивающихся стран. И русский солдат, махнув рукой, отходит, как побитая собака. Естественно, о той огромной, ликующей, всеобъемлющей радости, которой была объята наша страна в победном мае сорок пятого, – ни слова.
…Несколько лет назад на экраны вышел фильм Федора Бондарчука «Сталинград», где тоже пытаются уравнять воина-освободителя, воина-победителя с захватчиком-оккупантом. Одна из критических статей по этому поводу называлась «Сталинградская пицца, или Как Бондарчук-сын сдал дом Павлова». Дом, который защищал сержант Павлов с тридцатью бойцами в течение 58 дней, стал одним из символов стойкости, мужества и героизма нашего народа в Великой (а не Большой) Отечественной войне. Те, кто сделал этот спектакль, дом Павлова тоже сдали.
Автор: Надежда Муравьева
В Нижегородском государственном лингвистическом университете прошел спектакль «Возвращайтесь, но только без оружия», подготовленный педагогами и учениками нижегородской гимназии № 1. Он уже был показан во Владимире, потом – в Германии, куда ездили по приглашению, и в том же лингвистическом университете. Это постановка о жизни немецких солдат в русском плену. Впечатлениями от спектакля хочется поделиться.
Информацию о том, что состоится показ спектакля, я узнала в интернете. Во «ВКонтакте» прочла объявление, где было сказано: «В основе сценария сборник сообщений немецких военнопленных во Владимире и в Нижнем Новгороде (Горьком), который был создан Петером Штегером (Эрланген) и Виталием Гуриновичем (Владимир) по поводу 70-летия окончания Большой Отечественной войны».
Большой, заметьте, не Великой. Да и тема мне показалась, мягко говоря, на грани. Учитывая, что нацизм снова поднимает голову, а на Украине уже маршируют с портретами фашистского приспешника Бандеры. Кстати, сейчас в некоторых СМИ пытаются разделить понятия нацизм и фашизм. Сомнительное разделение. Кроме того, давайте не будем забывать, как звучал в годы войны голос Левитана, призывающего на борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. Слово «фашизм» стало для нашего народа и народов Европы символом всех зверств гитлеровской армии на оккупированной территории. В общем, осадок от прочитанного остался неприятный. Я решила съездить и посмотреть спектакль.
Когда шла к университетскому актовому залу, взгляд почему-то остановился на табличке, прикрепленной к двери одного из кабинетов. Надпись гласила: «Студенческий театральный коллектив “ЛГУН”». Я оцепенела. Лишь секунду спустя поняла, что это означает всего лишь «лингвистический университет». Оправившись от шока, я прошла в зал.
Он был полон. Перед началом постановки перед студентами выступила педагог гимназии. Главная мысль ее речи: война – зло для всех (и это абсолютная правда). Но только ли это пытаются внушить молодежи создатели спектакля?
В конце своего выступления педагог попросила зал встать и почтить память пострадавших в той войне. Представляете, вот так обтекаемо, без оговорок и разграничений. А это значит: и русских, и немцев, и Гитлера, и Геббельса, и Гиммлера (они же тоже жертвы – покончили с собой), всех карателей, тех, кто жег заживо жителей Хатыни – всех. И студенты встали!
Спектакль идет на двух языках. Гимназисты, играющие русских, говорят по-русски, немцев – по-немецки. В глубине сцены – экран, на котором идут титры. Это или просто текст, или перевод с немецкого, чтобы все присутствующие понимали, что говорят артисты.
Когда началась постановка, в зале повисла мертвая тишина. Просто мертвая. Может быть, молодые люди почувствовали, что сейчас им предстоит не развлечение, а что-то важное.
Спектакль очень хитрый, поэтому очень страшный. Начинается все в Германии, где несколько молодых людей готовятся отправиться на Восточный фронт и мечтают о поместьях на берегу Волги. «Это же животные, – говорят они о русских, – которые живут как стадо, и женщины у них общие». Отрицательные персонажи, скажете вы. Как бы не так! В то же время звучит фраза: «Зря мы убиваем русских и настраиваем население против себя». А чуть раньше в титрах говорится о том, что страны антигитлеровской коалиции прошли освободительным маршем по Европе (правда, не сказано, что во главе его была Россия – Советский Союз). Кроме того, дальше мы узнаем, что наши немецкие персонажи, отправившись в Россию, поняли ошибочность гитлеровской идеологии. Не уточняется, правда, на каком этапе с ними это случилось. Когда они попали в плен и их жалели женщины: давали теплые вещи, находили слова утешения? Или когда эти солдаты принимали участие в боевых действиях и уничтожали русских людей? Кстати, о «подвигах» персонажей этого периода в спектакле скромно умалчивается.
Далее по сюжету – любовь между военнопленным и русской девушкой, конец войны, отъезд в Германию, трогательное прощанье. И вывод, который произносят на публику влюбленные: любовь не знает границ. Оказывается, спектакль-то об этом! Кто ж спорит? Вопрос встает другой. Где всенародная радость нашей Победы в Великой Отечественной? О ней и помину нет.
В общем, и добро, и зло – всё в кучу, где тут разобраться юной душе даже в собственных эмоциях и симпатиях, не то что в историческом процессе. А в целом идея спектакля декларируется так: война между фашистской Германией и Советской Россией – это война режимов. Проще говоря, паны дерутся, а у холопов чубы трещат, и все – и немцы, и русские – в одинаковой степени жертвы. Но позвольте, разве в одинаковой? Разве этот «бой» происходил на какой-то нейтральной территории? Разве нацисты не вторглись на территорию Советского Союза, разве они не подошли к самой Москве, оставив за собой пепелища, руины, трупы, угнанных в рабство людей?
Об этом в спектакле ни слова. Все страшные обвинения, прозвучавшие на Нюрнбергском процессе, свелись к нескольким репликам женщин: «Как ты можешь жалеть фашиста? Он же твоего мужа убил, и на сына похоронка пришла», другая рассказывает, как их поезд бомбили.
Зато про Красную армию не преминули сказать, что по приказу командиров (видите, какие они плохие) солдаты практически безоружные бросались на танки и дула пулеметов, падали замертво, создавая щит из трупов для идущих следом товарищей.
И общий посыл: русские люди – они хорошие, а советские солдаты – плохие. Это четко распределилось по персонажам. Русские женщины, ребенок, профессор из университета – гражданское население – положительные персонажи, советские солдаты – отрицательные (правда, в начале спектакля звучит несколько хороших слов о бойце, который тащил на себе взятого в плен немца, но в общей атмосфере спектакля это быстро забывается). Но разве советские солдаты – не русские? Не мужья они, братья и сыновья тех женщин, которые так симпатизируют фашистским солдатам? Когда смотришь этот спектакль, вдруг понимаешь, что, оказывается, в годы войны все русские люди недолюбливали Красную армию и однозначно симпатизировали пленным немцам. Не абсурд ли? Уже вовсю работают газовые камеры в концлагерях, людей угоняют в Германию, у детей в немецких лагерях качают кровь и делают из нее сыворотку, чтобы лечить тех, кто убивает их отцов и матерей, кто стремится уничтожить славян (в том числе русских, украинцев, белорусов) как низшую расу, недостойную жить на земле, разве только в качестве рабов «истинных арийцев».
Говоря о войне, нельзя разделять русского и советского человека. И это слово – «русский» – объединило для фашистов людей всех национальностей, вставших на борьбу с захватчиками. Даже те, кто пострадал от советской власти, шли на фронт добровольцами. Да, существовали и штрафбаты, но даже там были патриотические настроения. Слишком страшные цели ставил враг. А вот разделить весь немецкий народ и конкретно нацистов, конечно, нужно. Но, согласитесь, русским людям в 1941–1945 годах сделать это было сложно до крайности.
Лет десять назад я брала интервью у ветерана. Родом он из Белоруссии, в детстве был на оккупированной территории. Он рассказывал, как в их деревне в одном доме ночевали партизаны, и кто-то донес. Приехали немцы, партизаны стали отходить в лес, и один из них ранил офицера. После этого гитлеровцы выстроили всех жителей деревни: женщин, стариков, детей – и расстреляли через одного. Мальчик выжил, он потом попал к партизанам, а мать и сестренки погибли. Скажите, о чем он думал, сражаясь в партизанском отряде против фашистов: о Сталине или о своей расстрелянной семье? За что боролся: за призрачное светлое будущее или за свою родную землю? Как и солдаты, идущие в атаку даже с именем Сталина на устах, в первую очередь защищали дорогих им людей или мстили за них.
Еще мне вспоминается рассказ пожилой женщины из лесного поселка в нашей области. Там в войну тоже был лагерь военнопленных, и когда их только привезли, женщины чуть не устроили самосуд. Защитили пленных те самые советские солдаты. Но люди у нас жалостливые. Женщины, спустя время, по-христиански прощали врагам. Но при этом понимая, что это – враги.
«Бог простит» – эти слова тоже звучали со сцены. Они действительно мудрые. Но давайте не будем забывать, что Церковь в первый же день войны призвала к борьбе с захватчиками и верующие собирали средства на танковые колонны и авиаэскадрильи. Потому что защита Родины – дело святое. И одно дело – всепрощение, а другое – ложь, оплевывание собственной истории и умаление нашей Победы. Ведь несколько раз в ходе пьесы звучат слова (в виде титров и реплик), что для немцев смерть и остаться в России – это одно и то же (заметьте, не в Советском Союзе, а в России – здесь почему-то между ними авторы ставят знак равенства). Кстати, и выглядят немецкие пленные намного привлекательнее, чем русские женщины, работающие вместе с ними. Одни – в элегантных темных рубашках, другие – практически в лохмотьях.
Теперь о «невыносимых условиях плена». Да, было очень трудно, очень! Но немцы делали работу вместе с русскими – советскими – женщинами. Моя бабушка работала «на торфу» и рассказывала, что падали от усталости. Но жили и работали. Между прочим, в лагере, где содержались гитлеровские солдаты, как мы узнаём из сюжета, был свой театр, а главное – у пленных были силы в нем играть. Потом к ним артисты с концертами приезжали. Людей в нацистских лагерях ожидало другое. Газовые камеры, например.
Но надежду все-таки вселяют наши студенты. В сердцах этих вчерашних детей, видимо, пусть где-то глубоко, но живет чувство национального достоинства.
В программке читаем: «Сцена четвертая: “Агитация”». К пленным приехал профессор из университета и читал по бумаге какой-то текст. Перевода на экране на это раз не было. Видимо, авторы решили, что потомкам людей, победивших фашизм, антифашистская агитация неполезна. И когда этот нелепый профессор закончил читать, часть зала зааплодировала. Вероятно, эти ребята поняли, о чем речь. Или там было что-то просоветское-пророссийское? Тогда тем более значимы эти аплодисменты.
Другой эпизод. Мальчик читает стишок Маршака. Про колхоз, про завод и все для фронта… Последние слова: «Пусть наша русская пурга в сосульку превратит врага!» – тоже вызвали овацию.
Но особенно яростно хлопали «Калинке-малинке», которая на фоне всего происходящего прозвучала как гимн России. Две девушки под известную песню, вряд ли популярную среди нашей интеллектуальной молодежи, исполнили народный танец. И с этими девушками на фоне березок пошел вприсядку русский солдат. Сомневаюсь, что все студенты смотрели «Судьбу» Евгения Матвеева, «А зори здесь тихие» Станислава Ростоцкого, «Они сражались за Родину» Сергея Бондарчука – фильмы, которые сняли фронтовики. Но было ощущение, что эти аплодисменты, не смолкавшие на протяжении всего номера, – это внутренний протест, сознательный или подсознательный, против того, что им тут показывают. Хотя, нужно сказать, хлопали и потом, когда спектакль закончился, и две студентки поблагодарили организаторов за замечательную постановку.
Хочется сказать о последней сцене спектакля. Русская девушка стоит в обнимку с немцем, который уезжает в Германию. Подходит солдат и требует отойти от уже бывшего военнопленного, а та, гордо вскинув голову, отвечает что-то вроде того, чтобы не мешал налаживать контакты с жителями прогрессивно развивающихся стран. И русский солдат, махнув рукой, отходит, как побитая собака. Естественно, о той огромной, ликующей, всеобъемлющей радости, которой была объята наша страна в победном мае сорок пятого, – ни слова.
…Несколько лет назад на экраны вышел фильм Федора Бондарчука «Сталинград», где тоже пытаются уравнять воина-освободителя, воина-победителя с захватчиком-оккупантом. Одна из критических статей по этому поводу называлась «Сталинградская пицца, или Как Бондарчук-сын сдал дом Павлова». Дом, который защищал сержант Павлов с тридцатью бойцами в течение 58 дней, стал одним из символов стойкости, мужества и героизма нашего народа в Великой (а не Большой) Отечественной войне. Те, кто сделал этот спектакль, дом Павлова тоже сдали.
Автор: Надежда Муравьева
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Можно отписаться в любой момент.
Комментарии