«Крысы не спрячутся в овечьих шкурах»: полковник Александр Денисов — о работе Росгвардии на освобождённых территориях

Боевики из нацистских батальонов и военнослужащие Вооружённых сил Украины всё чаще пытаются покинуть заблокированный Мариуполь под видом мирных жителей. Такая же ситуация прогнозируется в других окружённых российскими войсками и подразделениями Народной милиции ДНР и ЛНР городах. Как не допустить бегства военных преступников и что сделать для привлечения на свою сторону мирного населения в освобождённых украинских населённых пунктах? Об этом RT рассказал прошедший в 1990-х все горячие точки Кавказа заместитель командира Отдельной дивизии особого назначения имени Ф.Э. Дзержинского Внутренних войск МВД РФ, а затем начальник отдела Главного командования ВВ МВД полковник в отставке Александр Денисов.
— Александр Михайлович, как вычислить среди беженцев сбежавшего из Мариуполя нациста?
— У военнослужащих войск Национальной гвардии России на вооружении отработанный годами механизм действий. Знаю, что на Украине сейчас работают офицеры, получившие реальный боевой опыт в Сирии. Это касается и проведения зачисток от боевиков незаконных вооружённых формирований освобождённых районов и фильтрации потоков беженцев. На мой взгляд, сейчас на Украине по второму направлению Росгвардии работать даже легче, чем в Сирии или нам в своё время на Кавказе.
— Это почему?
— У сторонников украинских националистических движений, поклонников фашистской идеологии, была повальная мода на соответствующие наколки. Вот и доигрались хлопцы в «гитлерюгенд». При физическом осмотре свастика на теле сегодня выдаёт каждого второго, а то и каждого первого из них.
— На что ещё обращается внимание при досмотре?

— Понятно, что в первую очередь обращается внимание на мужчин, которые способны держать в руках оружие. При первичном осмотре на блокпосте присутствуют в том числе и медики. Они фиксируют телесные повреждения. К примеру, синяк на плече — признак отдачи оружия при ведении активной стрельбы.

— Пороховой нагар?
— Это ерунда, выдумки журналистов. При обыске важно найти документы. Многие сбегающие с позиций стараются сохранить хотя бы один из них, потому что в прифронтовой зоне человек без бумаг, подтверждающих его личность, может стать жертвой любой из конфликтующих сторон. Есть ещё ряд косвенных признаков, по которым якобы беженец может попасть под подозрение, но я не вправе выдавать все секреты. Стоит отметить работу разведки и контрразведки: часто у сотрудников спецслужб есть списки людей, которых нельзя пропустить через зону первичной фильтрации. Крысы не спрячутся в овечьих шкурах.
— Что происходит с тем человеком, который задержан на блокпосте? Пропаганда режима Зеленского сочинила, а западная пресса подхватила, что выявленные боевики помещаются в некие «фильтрационные лагеря», где над ними всячески измываются «каратели». Наше посольство в США это опровергло, но публикации на эту тему продолжаются.
— Чушь. Выявленных при фильтрации боевиков нацбатов усаживают в автозаки и отправляют в действующие СИЗО на территории ДНР и ЛНР. Там с ними проводятся следственные действия. Придёт время — будут суды, которые определят наказание каждому по делам его. С задержанными и пленными обращаются без издевательств. Мы не звери — и никогда ими не были. Всё происходит в рамках закона, и за этим строго следят сегодня — точно так же, как следили за этим, когда шла борьба с международным терроризмом в России в 1990-х.
— Те из нацбатовцев, кому всё же удастся просочиться, могут заняться диверсионной деятельностью на очищенной от противника территории народных республик Донбасса и Украины?
— Наивный вопрос. Безусловно, могут. Поэтому главное сегодня — ликвидация групп террористов и работа с населением. Второе даже важнее.
— Почему?
— Никакая партизанщина невозможна без народной поддержки. Надо, чтобы население Украины, которое долго оболванивала киевская пропаганда, теперь поняло, кто ему друг, а кто не защитник, а враг. Я много лет провёл на войнах, но наш противник на этой специальной военной операции меня удивил и поразил.
— Чем?
— Безжалостностью к своему собственному населению. Я был в Нагорном Карабахе, Сумгаите, Ереване и Спитаке, участвовал в замирении осетино-ингушского конфликта и контртеррористической операции на Северном Кавказе. Никогда никто — ни азербайджанцы с армянами, ни чеченцы — никто вообще не подставлял под огонь своих людей.

Здесь же против нас воюют нелюди, которые специально устраивают боевые позиции в жилом секторе и сами стреляют реактивными «Градами» по многоэтажкам. Это какая-то квинтэссенция фашизма, бесчеловечность, доведённая до абсолюта.

Правду об этом зверстве надо донести до каждого украинца.
— У каждого нацика или солдата ВСУ есть мать, отец, возможно, жена и дети. Вы думаете, они захотят услышать правду?
— Да, это сложная категория. Если численность вооружённых формирований Украины около 260 тыс. человек, то как минимум в стране есть полтора миллиона людей, настроенных против нас. На самом же деле таких больше: восемь лет, а то и все тридцать после распада Советского Союза народ Украины одурманивали «антироссийскостью», «антирусскостью». Но надо работать и с ними.
— Как?
— Посмотрите, как сегодня блестяще действуют в Мариуполе и других украинских городах бойцы Росгвардии из Чеченской Республики. Думаете, в середине 1990-х и в начале 2000-х в Чечне было мало людей, которые относились к федеральным войскам недоброжелательно? Но мы же сумели изменить отношение! Главком Внутренних войск МВД России генерал-полковник Анатолий Романов в 1995-м требовал от каждого из нас действовать в первую очередь не оружием, а словом.
Мы реально шли с добром. Вот, помню, только-только зачистили Шали. Я попросил собраться для встречи старейшин. Обошли солдаты дворы, пригласили. Пришли люди, смотрят кто в пол, кто косо. Сказал им, что наша задача не убивать, а помогать в налаживании мирной жизни. Спросил, в чём сейчас проблемы. Помолчали, затем один уважаемый старец сказал, что трубы газопровода осколками перебиты. Я тут же даю команду отыскать среди бойцов ОДОНа сварщиков. Другой пожаловался, что света в городском районе нет. Вновь сразу моя команда: найти электриков. Вечером всё работало. Утром гуманитарку подвезли, народ потянулся — уже без страха.
Такое отношение имело отдачу. Однажды чеченцы мне реально спасли жизнь. Приехали мы — два офицера и несколько солдат — в Новые Атаги провести после пятничного намаза митинг с местными жителями. Вдруг ко мне старейшины подходят: «Товарищ полковник, уезжайте. В селение много боевиков с гор спускается, не наши ребята, мы их не сможем остановить». Да, с двумя пистолетами и тремя автоматами против большой банды мы бы тогда не выстояли…
Уверен, в конечном счёте на Украине мы тоже победим не штыком, а добром.
— Как вы оцениваете решение о формировании на территории Украины, очищенной от нацбатов и ВСУ, военно-гражданских администраций?
— Давно было пора создавать. Это не оккупация территорий, а стабилизация ситуации на них. Безвластие на освобождённых землях грозит дезорганизацией тыла наших войск и возникновением большого количества проблем у мирного населения. Надо кормить людей, лечить, обеспечивать работу инфраструктуры жизнеобеспечения. Чем меньше трудностей будет у украинского народа, тем быстрее и безболезненнее мы решим поставленные Верховным главнокомандующим задачи по демилитаризации и денацификации Украины.
Обложка: Военнослужащие Народной милиции ДНР проверяют машины с беженцами на выезде из Мариуполя / РИА Новости / © Алексей Куденко