Ложь о советском паспорте

В 1974 году было объявлено о выдаче паспортов сельским жителям — соответствующее постановление принял Совмин СССР. Нынешняя либеральная общественность любит порассуждать о рабски-крепостном положении крестьян в советской деревне. И отсутствие у них паспортов приводится в качестве одного из основных аргументов бесчеловечной системы. На самом деле все обстояло совсем не так.

Начнем с того, что дореволюционный «Устав о паспортах» 1903 года не был законом о всеобщей паспортизации и не требовал от граждан России в обязательном порядке иметь подобный документ. Подразумевалось, что добропорядочное население проживает в той категории местности, которая соответствует их сословно-имущественной принадлежности. Дворяне, купцы, чиновники, почетные граждане и разночинцы — там, где они владеют недвижимым имуществом, имеют домашнее обзаведение или куда определены по службе. Мещане и ремесленники — в городах и местечках, в коих причислены к соответствующим сообществам. Крестьяне — в сельской местности, где они также были приписаны к волости и общине. 

Таким образом, все категории граждан России занимались своим делом, исходя из принадлежности к которому и проживали. Паспорт воспринимался исключительно как «отхожий» документ, удостоверяющий личность владельца и его право на отлучку из места постоянного жительства. Испрашивали его из разных инстанций все без исключения — от дворян до крестьян. В «Уставе» об этом прямо говорится: «Вид на жительство (в нашей трактовке — паспорт) служит удостоверением личности, а равно права на отлучку из места постоянного жительства в тех случаях, когда это право должно быть удостоверено». Таким образом, если следовать логике современной либеральной общественности, все население России было рабски-крепостным, поскольку не имело постоянных бессрочных паспортов и не могло, не нарушая закона, бесконтрольно и праздно шататься, куда кому вздумается. 

После Октябрьской революции паспортная система попадает в опалу — ее признали «важнейшим орудием полицейского воздействия и податной политики» прежнего режима, и в январе 1922 года ВЦИК принимает закон о свободном передвижении советских граждан. А 20 июля 1923 года паспорта и иные виды на жительство были и вовсе отменены. Все граждане получают право беспрепятственно перемещаться по территории РСФСР, а прописка разрешается по любому документу, удостоверяющему личность, или по справке с места работы. Вспомним, как прописывал Шарикова Швондер. Сам дал имя, фамилию и отчество, выписал документ, удостоверяющий личность, и сам же прописал. То есть, неизвестно кто мог легализоваться и обустроиться где угодно.

Помимо гигантского роста преступности и подрывной деятельности, уголовщины и бродяжничества, отсутствие паспортной системы существенным образом подрывало экономику страны. Так, согласно переписи населения 1926 года, в стране проживало 147 млн человек, из которых городское население составляло 26 млн, а сельское — 121. При этом, по данным обследования Наркомзема 1927 года, из 25 млн крестьянских хозяйств в каждом третьем держать лошадь было не по карману: она съедала корма больше, чем мог заготовить хозяин. Вопрос, куда девались такие безлошадные крестьяне? Правильно, шли в города. Но 20–25% городских рабочих — выходцев из деревни продолжали иметь на родине землю. А не менее половины фабрично-заводских не оставляли мечту о возвращении и считали проживание в городе временным. Отправляться на сенокос в деревню, на именины к родственникам или на церковные праздники среди этой категории рабочих было в порядке вещей. Прогулы и опоздания тогда еще не считались серьезным нарушением дисциплины — вот где была «демократия». Но пользы экономике от нее получалось мало. К примеру, в 1928 году вся страна за день выпускала два грузовика и три трактора. Практически всю технику закупали за границей. 

На деревне тоже не было крупных экономических успехов. Объемы сбора зерновых не достигли даже уровня 1913 года (1913 — 76,5 млн т; 1928 — 73,3; 1929 — 71,7). Необходимы были индустриализация и коллективизация. 

Для обеспечения успешной индустриализации требовалось иметь зерно на экспорт, за которое за границей приобретались материалы и оборудование для строительства и промышленных предприятий. Нужны были рабочие руки из деревни. Следовательно, количество этих рук на селе уменьшалось. И при этом приходилось кормить растущую армию индустриализаторов. То есть малыми силами обеспечивать больший объем продукции. Добиться этого можно только при активном использовании техники, что рентабельно только при создании укрупненных хозяйств. Так стали появляться колхозы. 

Делать все надо было радикально и быстро. И начало массовой паспортизации населения в 1932 году необходимо воспринимать как составную часть этих радикальных мероприятий по преодолению отставания от передовых стран и наведению элементарного гражданско-правового порядка в государстве. Рабочие, служащие, интеллигенция должны были составлять паспортизованный мобильный трудовой ресурс. Не обремененный в отличие от крестьянства средствами производства и собственностью (колхозный пай, приусадебное хозяйство, недвижимость, и т. д.). Труженикам села паспортов решено было не выдавать, дабы исключить бесконтрольную миграцию из бедных колхозов в богатые, из деревни в города, что имело бы пагубные последствия как для продовольственной безопасности, так и для общей социально-экономической ситуации в стране. 

К 1937 году паспорта выдали жителям городов, рабочих поселков, новостроек, мест расположения МТС, а также всех населенных пунктов в пределах стокилометровой полосы вокруг Москвы и Ленинграда, 50-километровой — вокруг Киева и Харькова; стокилометровой — от Западно-Европейской, Восточной (Восточная Сибирь) и Дальне-Восточной пограничной полосы. Выдали паспорта рабочим и служащим (с семьями) водного и железнодорожного транспорта. Документ получили сельские жители закавказских и среднеазиатских республик, а позже — и присоединенных к СССР Латвии, Литвы и Эстонии. 

Что касается аналогичной категории граждан других местностей, то им обязаны были выдавать паспорта по мере необходимости. А именно — уходящим на отходничество (сезонные работы), на учебу, на лечение, желающим завербоваться на стройки пятилетки. Представители промышленных гигантов, заручившись поддержкой крайкомов и обкомов, приезжали в деревни и села для привлечения кадрового резерва. Авторитет и вес этих товарищей имел приоритет. Поэтому им не могли отказать. Наконец, армия. Отслужившую сельскую молодежь активно «покупали» прямо на выходе из частей. 

Несмотря на пресловутое «паспортное рабство», к 60-м годам удельный вес городского населения превысил удельный вес сельского, что стало вехой на пути формирования так называемого советского протосреднего, урбанистического класса. И паспортизация крестьян в 70-е кардинально ничего не изменила — сельские жители и без этого активно мигрировали в города.

Однако село не пропало. Хотелось бы развенчать еще один «демократический» миф — о том, что в современной деревне остались лишь доживающие свой век глубокие старики и никому не нужные пьяницы. Так вот, в 2014 году Россия собрала рекордный урожай зерна — 105 млн тонн. А за десять первых месяцев на фоне общего спада аграрный сектор продемонстрировал рост в 4,5 %. Что, старики и алкоголики поднатужились? Нет, просто тенденция потихонечку меняется, и село сегодня становится все более привлекательным и перспективным местом для самореализации.