27 января 2012 года подразделения челябинского отряда специального назначения, которому недавно дали новое название «Оберег», вели поиск бандитской базы в Кизлярском районе Дагестана. Бойцы одной из поисковых групп обнаружили хорошо замаскированный блиндаж боевиков. Завязался бой. Отстреливаясь, бандиты друг за другом выскочили из блиндажа и стали бросать гранаты. Сержант Евгений Эпов, заметив, что граната упала совсем рядом с тремя его сослуживцами, один из которых уже был ранен, бросился на нее… Создав так называемый коридор, боевики стали уходить. Они не заметили, что в густом кустарнике за бугорком занял позицию прапорщик Артем Катунькин. Он держал бандитов на прицеле и одиночными выстрелами по очереди уложил всех троих.
Указами Президента РФ спецназовцам Евгению Эпову и Артему Катунькину было присвоено звание Героя России. Сержант Эпов получил его посмертно.
Евгения Эпова в родном селе никогда не считали простым пацаном. На унылом фоне забайкальской станции Мильгидун он выделялся, словно яркое весеннее солнышко — веселый, активный, отзывчивый. Воспитывала мальчика бабушка — баба Нелли. На другом конце села жила мать Валентина Ивановна вместе с новым мужем и младшим сыном Гришей. Женька очень любил мамку, но с отчимом и сводным братом отношения у него не ладились.
В Мильгидуне, где из центров цивилизации — школа, клуб да почта, негде было заниматься спортом, а Эпову очень хотелось быть первым на всех районных соревнованиях. На площадке за бабушкиным домом он сам смастерил себе турники, брусья, повесил боксерскую грушу. Обычно, вернувшись из школы, он сначала принимался за хозяйство — поливал огород, кормил скотину, потом шел на свою спортплощадку, а после садился за уроки. Одним из самых любимых предметов у Женьки была литература. Он обожал Пушкина. Бесконечно перечитывал его поэтические сборники. В дальнейшем, уже в отряде спецназа, сержант Эпов будет приобщать к творчеству великого поэта и своих подчиненных. Станет доброй традицией читать Пушкина вслух, чтобы бойцы не засыпали в наряде. И если кто-то из солдат на занятиях по физо не выполнит норматив, то ему придется под руководством сержанта Эпова выучить наизусть стихотворение Александра Сергеевича.
Девять классов Женька окончил почти отличником, всего лишь с одной четверкой по алгебре. Зато в железнодорожном техникуме получил красный диплом по специальности — «слесарь по ремонту и обслуживанию подвижного состава».
Служить Эпов попал в 2006 году в озерскую дивизию внутренних войск. Туда часто приезжали офицеры челябинского отряда агитировать молодых бойцов в спецназ. Женька согласился. Он же всегда стремился быть лучшим, а тут элита войск! Рядового Эпова сперва назначили в расчет АГС группы боевого обеспечения, потом он перевелся огнеметчиком в боевую группу и со временем стал сержантом, командиром штурмового отделения.
— Женька меня готовил к сдаче на берет, — вспоминает старший сержант Толя Лопан, — сам он «краповиком» стал со второго раза. Первая сдача закончилась на высотке, когда у него от автомата отстегнулся магазин. Потом он сотни раз повторял это упражнение, чтобы добиться успеха. Мне показывал, как быстрее спуститься со здания: например, вылезая из окна не по очереди ноги выставлять, а переворачиваться уже в прыжке. Он очень упорным был парнем. Всегда добивался своего. Да вообще Женька — образец: не пил, не курил никогда, спортом занимался, любой конфликт мог разрешить мирно, новичков подбадривал, в КВНах участвовал, сам сценки сочинял и разыгрывал. В общем, был душой компании.
— Эпыч пришел к нам в отряд, когда у меня уже контракт заканчивался. Но в командировку мы вместе успели съездить и как-то сразу стали как братья, — рассказывает лучший друг Женьки старший сержант Иван Дубовик. — Я потом уволился, но на гражданке долго не протянул. Эпыч мне все твердил: «Давай, Ванек, к нам возвращайся!» Я и вернулся. Мы с ним квартиру в Челябинске на двоих снимали недалеко от отряда. Обязанности по дому распределяли так: я отвечал за кухню, а Эпыч порядок любил наводить, чистоту, чтобы все сверкало. Бывало, придем со службы, я из Интернета возьму рецепт какого-нибудь блюда, готовлю, а он в это время полы натирает. Потом за стол садимся. Начнем за ужином вспоминать, как раньше жили-были. У меня детство тоже тяжелое выдалось… Эпыч еще и учиться успевал в Челябинском институте инженеров путей сообщения. Во время сессии ходил серьезный-серьезный. Вечно за книжками сидел, конспектировал, контрольные писал. Мы с парнями иногда над ним подшучивали, мол, Эпыч у нас ботаник, профессором скоро станет! В командировку когда едем, всю дорогу Пушкина нам читает, «Евгения Онегина». Мы сидим — угораем на него, а он не унимается, еще более выразительно начинает читать. И девушка у него была не кто-нибудь, а учительница! Он страшно ею гордился. Как-то раз говорит:
— Ванек, она же преподаватель высшей категории!
— Это что значит?
— Ну, это как у нас в отряде «краповик».
— Ничего себе, клево!
Эпыч всегда цветы Насте дарил. Первого сентября, не имея возможности поздравить любимую учительницу вживую, нарвал полевых цветов и отправил ей эмэмэской фотографию с этим букетом. Они ведь с Настей собирались пожениться. Эпыч нас уже и на свадьбу позвал. До конца командировки оставалось-то всего две недели…
Они познакомились в поезде зимой 2009 года. Настя в то время работала заместителем директора гимназии в Красноярске, преподавала историю и обществознание. В новогодние праздники она гостила у родителей за городом. В Рождество, 7 января, ее неожиданно вызвали на работу. Стоял крепкий сибирский мороз, градусов пятьдесят. Мама велела дочери теплее одеваться, достала из шкафа вязаные рейтузы, пуховый платок, валенки. Отец, директор сельской школы Петр Петрович Вершинин, отправился провожать Настю до станции. Междугородние автобусы в выходной день не ходили, электрички были отменены, билеты на поезда дальнего следования, проходящие через Красноярск, почти все раскуплены. Правда, по настоятельной просьбе Петра Петровича, кассирше все же удалось найти один-единственный билет в купейный вагон поезда Чита–Челябинск.
— Открываю я дверь купе, а там сидит улыбающееся чудо в краповой тельняшке и синих шортах, — вспоминает Настя. — Я тоже была смешная, как нафаня какая-то: в валенках, в красных вязаных штанах, шаль перевязана под дубленкой!.. Он тут сразу вскочил: «Девушка, проходите!» Я села. Достала ноутбук и отвернулась, а он не унимается: «Давайте знакомиться, меня Женей зовут!» Я всегда с недоверием относилась к знакомствам в транспорте, поэтому старалась не отвечать. Но он весь искрутился. Потом чаю принес. Так и познакомились. А тут уже и моя остановка. Он не ожидал, что мне так быстро выходить, и стал просить: «Оставьте, пожалуйста, свой номер телефона». Я ему:
— Молодой человек, вы куда едете?
— В Челябинск.
— А я в Красноярске живу. От Челябинска до Красноярска сколько?
— Два часовых пояса и два дня пути?
— Совершенно верно. Какие могут быть телефоны. До свидания. — Поезд уже притормаживал, я взяла сумку, смотрю: мой попутчик начинает лихорадочно соображать, аж брови шевелятся. Вдруг достает 500 рублей и на клочке бумаги пишет свой номер:
— Вот мой номер телефона. Закиньте мне, пожалуйста, 500 рублей, а то деньги закончились, — вскакивает, засовывает мне деньги в карман, берет мою сумку и, пока мы идем к выходу, произносит еще сто тысяч слов…
— Почему вы решили, что я вам эти деньги закину на телефон. Может, я их себе заберу.
— Что вы, у вас такие глаза! Честные-честные…
Через пару часов Настя решила позвонить своему попутчику, узнать, дошли ли деньги. Он тем временем лежал на полке и под стук колес страдал от тоски, стараясь смириться с мыслью, что Настя, которая ему так понравилась, наверное, не позвонит. Раньше он никого подобного не встречал. В своих деревенских валенках она была такая милая, родная, настоящая… Не то что размалеванные девицы в мини-юбках. А ее лучистые глаза! Как можно в них не влюбиться! Вдруг раздался звонок:
— Евгений, вам пришли деньги?
— Спасибо вам большое, Настя! У меня теперь есть номер вашего телефона, — ликовал Женька.
— После этого звонка он всю дорогу, пока ехал до Челябинска, писал мне сообщения, — продолжает Настя, — я не отвечала. Он мне показался чересчур хорошим, сверкающим, словно бриллиант. Я была уверена, что таких людей просто не бывает, а значит, это притворство. Плюс ко всему я на несколько лет старше него. Да и что серьезного могло получиться из мимолетного знакомства в поезде?!. Но Женька не отступал. Он нашел меня в социальной сети. Стали переписываться. Через два месяца получаю от него сообщение:
— У меня отпуск. А Красноярск — красивый город, правда?
— Правда.
— Я слышал, там у вас фонтаны. Вот бы посмотреть!..
Так он напросился ко мне в гости. Приехал в своей краповой тельняшке, в берете. Счастливый! Тогда я поняла: это судьба, мое счастье, и я его больше не отпущу… Не могу сказать, что это была любовь с первого взгляда. Сначала появился интерес, потом уважение, а в один прекрасный момент я поняла, что чувства захлестнули меня так, что я не могу из них выбраться. Не могу и не хочу.
Они стали ездить друг к другу в гости, общались по телефону и через Интернет. Когда в красноярской гимназии начинался первый урок, Эпов у себя в Челябинске только вставал, и учительница Анастасия Петровна каждое утро звонила любимому, чтобы его разбудить. Через год, когда он в очередной раз гостил у Насти в Красноярске, к ним заехал Петр Петрович. Женька очень волновался. Сели ужинать, и тогда Петр Петрович прямо спросил:
— Как ты относишься к моей дочери?
— Я ее очень сильно люблю, — уверенно ответил Эпов.
Потом они выходили прогуляться.Поговорив с будущим зятем по душам, Петр Петрович вернулся домой довольный и умиротворенный.
В мае прошлого года Женька сказал Насте: «Выходи за меня замуж и переезжай в Челябинск!» Настя попросила не торопиться со свадьбой, но на переезд согласилась, хотя это решение далось ей непросто: в Красноярске ее хорошо знали как авторитетного педагога, там она занимала высокую должность, жила рядом с родителями, но Женькина уверенность ее убедила. Вместе они нашли в Челябинске школу, где требовался учитель истории. Анастасию Петровну здесь тепло приняли и уже через полгода предложили должность завуча. Женьке дали служебную квартиру. Все шло как по маслу. Днем оба пропадали на работе. Вечерами катались на велосипедах, играли в шахматы, ходили по музеям и театрам, читали друг другу книги вслух.
— Женя мне своего любимого Пушкина часто читал. Бывало, начнет стихотворение. Потом сам себя перебьет: «Нет, я перечитаю, здесь интонацию надо сменить». И все по новой. Однажды прихожу домой — Женя грустный такой сидит. Спрашиваю, что случилось, а он в ответ: «Я сегодня в магазине видел такую вещь замечательную, которая в нашем хозяйстве очень пригодится, но знаю, что у нас сейчас на нее денег нет». Оказалось, что эта вещь — подарочное издание стихотворений Пушкина с красочными золотыми страницами. Я ему на следующий день эту книгу подарила, так он летал от счастья. Все мечтал «Евгения Онегина» наизусть выучить. В последней командировке выучит фрагмент и по скайпу мне читает. Так успел мне сдать целых две главы, как ученик. «Хочу, — говорит, — тебя поразить».
Женька во всем стремился к совершенству. Каждый день в любую погоду бегал: утром километров 7 и вечером — 10–12. Настя иногда составляла ему компанию: он бегом, она — на велосипеде не успевала крутить педали. В доме все, кроме приготовления еды, лежало на плечах Эпова.
— Когда Женя приходил домой, — улыбается Настя, — он первым делом наклонялся и проводил ладонью по полу. Если пол был недостаточно чистым, брал тряпку и начинал наводить порядок. А вещи отглаживал и складывал так ровно и аккуратно, что, казалось, о края можно было порезаться. Таким же старательным он был и в учебе. Помню, как он сокрушался, когда на втором курсе схватил тройку. Три ночи не спал… Но важнее учебы все-таки была служба. В июне 2012-го у Женьки заканчивался контракт. Вопрос о расставании с любимым спецназом даже не стоял. Своих сослуживцев он братьями называл, братишками. Только так. Я поначалу посмеивалась: «Они твои родственники, что ли?» Потом я поняла, что у них действительно братство, что они спаяны, как пальцы одной руки. В свою последнюю командировку Женька мог бы не ехать — ему как раз вызов на сессию пришел, но он не мог оставить братишек. Отнес в институт справку, что едет в командировку на Северный Кавказ. Экзамены собирался сдать по возвращении…
Если честно, об Артеме Катунькине в отряде говорят разное. Отчаянные парни не редкость для спецназа, поэтому с дисциплиной у прапорщика бывали проблемы. Но в его профессионализме, опыте и рассудительности, которые так важны в боевой обстановке, мало кто сомневается.
Артем родом из Челябинской области, из города Катав-Ивановска. Родители всю жизнь проработали на литейно-механическом заводе, жили скромно, приучали сына к самостоятельности, от армии не прятали. На следующий день после окончания индустриального техникума Артем с товарищем пошел в военкомат.
— Дайте нам повестку на самое ближайшее время. Готовы служить где угодно, — заявили ребята.
— Вы умные, техникум окончили — пойдете в ракетные войска, — сказали в военкомате.
Так рядовой Катунькин оказался в Алтайском крае, служил связистом в части РВСН.
— Там такая скукотища, — морщится Артем, — здесь совсем другое дело! Правда, в отряд я не сразу попал. После срочной службы пошел в милицию, но через год уволился — не мое это. Устроился на службу в часть ВГО, а там уже узнал про отряд и перевелся сюда старшим инструктором, заместителем командира взвода.
Прапорщик Катунькин мало рассказывает о себе. Он вообще мало говорит — предпочитает не тратить время на разговоры, а заниматься делом. Старается больше читать, перенимать чужой опыт, анализировать и передавать знания подчиненным.
— Сейчас много книг по тактике спецназа, много сведений в Интернете, в конце концов, нам регулярно доводят телеграммы о боестолкновениях — всю эту информацию нужно использовать, находить для себя что-то полезное, — рассуждает Артем. — Молодых бойцов я учу думать, а не просто выполнять команды. Командир ведь не бессмертный, и любой солдат должен быть готов взять командование подразделением на себя, чтобы выполнить задачу. И еще важно, чтоб огонек в глазах был, чтобы у человека было желание совершенствоваться.
Звание Героя России накладывает на прапорщика Катунькина большую ответственность — теперь уже нельзя подводить ни командиров, ни родственников. Дома за Артема очень рады. В Катав-Ивановске соседи замучили Катунькиных расспросами о подвиге сына, а в Челябинске радость по случаю присвоения Артему высокого звания разделили с ним жена Татьяна и дочка Ксюша.
С 26 на 27 января сержант Эпов был в наряде. Глубокой ночью он позвонил Насте и попросил выйти в скайп.
— Женька, совсем ты мне спать не даешь, — проворчала спросонья Настя, — ты забыл, какая у нас с тобой разница во времени? В Челябинске сейчас пять утра, между прочим.
— Я просто жутко соскучился и хочу тебя увидеть. Я вот думаю: мы совсем недолго вместе, а иные люди за всю жизнь столько счастья не видели, сколько нам досталось.
— Женечка, я так сильно тебя люблю, что даже слов не хватает, — расчувствовавшись, ответила Настя.
— Ничего, уже скоро приеду домой. Ну пока, дорогая. Пойду пацанов будить – у нас выезд. Как вернемся — позвоню.
В ту ночь Настя видела и слышала живого Женьку в последний раз…
Морозной январской ночью пять поисковых групп челябинского отряда выехали из Ханкалы в Дагестан. В Кизлярском районе рядом с селом Черняевка скрывалась банда боевиков. Ехали в бронированных «Уралах», травили анекдоты, дрожали от холода. Автоматы примерзали к рукам. Когда прибыли на место, уже рассвело, и можно было слегка согреться под лучами утреннего солнышка. Многим это не помогало, и бойцы подставляли оледеневшие ноги к выхлопным трубам.
Квадрат, который нужно было прочесать, был сплошь покрыт высоким густым кустарником, сквозь который ничего не было видно. Примять этот кустарник можно было с помощью многоцелевого легкобронированного тягача. В составе четырех поисковых групп МТЛБшки были, но той группе, в которой шли Эпов, Катунькин и другие бойцы, тягача почему-то не досталось.
— Когда мы вышли в поиск, Эпов сразу же нашел разгрузку, — рассказывает замполит группы лейтенант Никитин. Он шел старшим тылового дозора. — Мы остановились, доложили командиру о находке и продолжили движение. Потом со вспомогательного пункта управления сообщили, что заслоны местной полиции засекли в нашем квадрате двух подозрительных людей. Искали мы их часа три. Идти было тяжело — нашей группе не досталось МТЛБ, а кустарник, как назло, на нашем участке был самый густой.
— Мы уже думали, никого не найдем, — добавляет старший сержант Лопан, — оставался небольшой островок кустарника. И тут непонятно откуда началась стрельба…
Прапорщик Катунькин шел первым в головном дозоре. Ему удалось проскочить сквозь заросли. Справа от него в боковом дозоре двигалась подгруппа сержанта Эпова. В ядре поисковой группы находился старший радиотелефонист ефрейтор Терехин. Он-то и заметил замаскированный блиндаж:
— Между кустами я увидел люк, обернутый черным полиэтиленом, развернулся и подал знак командиру, и в этот момент прозвучал выстрел. Я упал. Мне попали в правую часть груди, в легкое. До люка было метров пять, я стал стрелять по нему, пробовал отползти, но ничего не получалось. Тут подоспел санинструктор старший сержант Яхин. Он меня оттащил в сторону, перевязал, вколол обезболивающее. Я потерял сознание и очнулся только через пару дней в госпитале. Врачи сказали, что если бы не Яхин, который мне вовремя оказал первую помощь, я вряд ли бы выжил.
Старший сержант Яхин, подползая к раненому, видел, как двое боевиков выскакивают из блиндажа. Первый успел уйти в сторону Эпова, второму Яхин всадил очередь в спину. Всего было пятеро бандитов. Один в качестве наблюдателя находился в зарослях кустарника, четверо сидели в блиндаже. Выскочив из люка, они решили прорываться сквозь боковой дозор сержанта Эпова и стали бросать гранаты. Они были обмотаны скотчем и усилены поражающими элементами в виде пятидесятикопеечных монет. От первого разрыва осколками посекло сапера ефрейтора Журавлева. С ним находились сержант Эпов, рядовой Шашков и рядовой Фахретдинов. Тут же упала вторая граната.
— Граната! — что было сил крикнул Эпов и бросился на нее. Граната разорвалась, его подкинуло вверх, и, перевернутый на спину, он упал на землю. Журавлев, Шашков и Фахретдинов были спасены.
Прапорщик Катунькин, который благодаря своему хладнокровию и боевому опыту, быстро сориентировался и удачно замаскировался в складках местности, знал, что, прорвавшись сквозь боковой дозор Эпова, бандиты пройдут мимо него. Он перевел автомат на стрельбу одиночными выстрелами и прицелился. Первый, второй, третий… Он щелкал их по очереди. Боевики выскакивали один за другим, и каждый получал свою пулю.
В том бою были ранены ефрейторы Терехин и Журавлев. Военные врачи быстро вернут их в строй. Рядовому Фахретдинову повезло — пуля попала ему в каску, он отделался контузией, хотя до сих пор при звуках стрельбы у него повышается давление. Спасенный сержантом Эповым рядовой Шашков после того боя замкнулся в себе, долго ни с кем не разговаривал — смотрел в одну точку и дрожал. Он принял решение уйти из отряда.
27 января 2012 года челябинский спецназ потерял четверых бойцов. Это старший пулеметчик ефрейтор Артем Садчиков (ранение в голову), стрелок младший сержант Евгений Малов (ранение в голову), гранатометчик сержант Денис Козлов (попадание в сердце), сержант Евгений Эпов (накрыл собой гранату). В ходе боя спецназовцы уничтожили четверых бандитов. Одному боевику удалось уйти.
Когда бойцы вернулись на базу, сослуживцы рассказали, что утром того дня в отряде происходили странные вещи: на разводе не поднялся флаг, а на плац сели четыре черных ворона – по числу то ли погибших товарищей, то ли убитых бандитов…
Вечер 27 января Настя коротала в одиночестве за компьютером. Зашла в «Одноклассники». От неизвестного адресата замигало сообщение: «Примите наши соболезнования!» Она возмутилась: «Ну и шуточки!». Вдруг на экране появился портрет Женьки с надписью: «Погиб несколько часов назад!..»
— Я схватила телефон и стала звонить Жене, — едва сдерживает слезы Настя. — Гудки идут-идут-идут… А минут через десять приехали ребята из отряда и все мне рассказали. Я не хотела верить. Он же обещал мне позвонить послезавтра. Значит, я подожду… Хотелось поскорее заснуть, чтобы завтра проснуться и обнаружить, что все это неправда! Потом позвонил командир…
По дороге домой Женька совершил долгий путь. Дагестан, Чечня, Ростов, сослуживцы прощались с ним на челябинском аэродроме Шагол. Потом Иркутск. Три дня ожидания — из-за сильнейших морозов (–55) Чита не принимала груз-200. Хоронили сержанта Эпова в родном Мильгидуне. В цинковом гробу он лежал спокойный и красивый…
В челябинском отряде сохранились видеозаписи, на которых запечатлено, как Женька Эпов сдает на берет, как отвечает на вопросы корреспондента о жизни и службе, как, притопывая и прихлопывая, двигаясь, словно на шарнирах, произносит в кругу братишек-«краповиков» спецназовскую речевку перед отправкой в командировку и как обнимает на прощание любимую Настю. Теперь ценный материал для уроков истории. Несмотря на узкие рамки школьной программы, которая отводит на изучение чеченских войн всего 15 минут, Настя старается больше рассказывать своим ученикам о событиях на Кавказе и о Героях России, которых большинство россиян просто не знает.
Челябинск, в котором девушка успела запомнить только названия центральных улиц, стал для нее ближе и роднее любого другого города. Он связывает ее с Женей. И благодаря его друзьям и командирам она чувствует, что дом ее теперь здесь. А в квартире у школьной учительницы на подоконнике возле портрета сержанта Эпова лежит томик Пушкина. Перечитывая перед отъездом свое любимое стихотворение «Мадонна», он оставил на этой странице закладку в виде большого красного сердца…
Указами Президента РФ спецназовцам Евгению Эпову и Артему Катунькину было присвоено звание Героя России. Сержант Эпов получил его посмертно.
Евгения Эпова в родном селе никогда не считали простым пацаном. На унылом фоне забайкальской станции Мильгидун он выделялся, словно яркое весеннее солнышко — веселый, активный, отзывчивый. Воспитывала мальчика бабушка — баба Нелли. На другом конце села жила мать Валентина Ивановна вместе с новым мужем и младшим сыном Гришей. Женька очень любил мамку, но с отчимом и сводным братом отношения у него не ладились.
В Мильгидуне, где из центров цивилизации — школа, клуб да почта, негде было заниматься спортом, а Эпову очень хотелось быть первым на всех районных соревнованиях. На площадке за бабушкиным домом он сам смастерил себе турники, брусья, повесил боксерскую грушу. Обычно, вернувшись из школы, он сначала принимался за хозяйство — поливал огород, кормил скотину, потом шел на свою спортплощадку, а после садился за уроки. Одним из самых любимых предметов у Женьки была литература. Он обожал Пушкина. Бесконечно перечитывал его поэтические сборники. В дальнейшем, уже в отряде спецназа, сержант Эпов будет приобщать к творчеству великого поэта и своих подчиненных. Станет доброй традицией читать Пушкина вслух, чтобы бойцы не засыпали в наряде. И если кто-то из солдат на занятиях по физо не выполнит норматив, то ему придется под руководством сержанта Эпова выучить наизусть стихотворение Александра Сергеевича.
Девять классов Женька окончил почти отличником, всего лишь с одной четверкой по алгебре. Зато в железнодорожном техникуме получил красный диплом по специальности — «слесарь по ремонту и обслуживанию подвижного состава».
Служить Эпов попал в 2006 году в озерскую дивизию внутренних войск. Туда часто приезжали офицеры челябинского отряда агитировать молодых бойцов в спецназ. Женька согласился. Он же всегда стремился быть лучшим, а тут элита войск! Рядового Эпова сперва назначили в расчет АГС группы боевого обеспечения, потом он перевелся огнеметчиком в боевую группу и со временем стал сержантом, командиром штурмового отделения.
— Женька меня готовил к сдаче на берет, — вспоминает старший сержант Толя Лопан, — сам он «краповиком» стал со второго раза. Первая сдача закончилась на высотке, когда у него от автомата отстегнулся магазин. Потом он сотни раз повторял это упражнение, чтобы добиться успеха. Мне показывал, как быстрее спуститься со здания: например, вылезая из окна не по очереди ноги выставлять, а переворачиваться уже в прыжке. Он очень упорным был парнем. Всегда добивался своего. Да вообще Женька — образец: не пил, не курил никогда, спортом занимался, любой конфликт мог разрешить мирно, новичков подбадривал, в КВНах участвовал, сам сценки сочинял и разыгрывал. В общем, был душой компании.
— Эпыч пришел к нам в отряд, когда у меня уже контракт заканчивался. Но в командировку мы вместе успели съездить и как-то сразу стали как братья, — рассказывает лучший друг Женьки старший сержант Иван Дубовик. — Я потом уволился, но на гражданке долго не протянул. Эпыч мне все твердил: «Давай, Ванек, к нам возвращайся!» Я и вернулся. Мы с ним квартиру в Челябинске на двоих снимали недалеко от отряда. Обязанности по дому распределяли так: я отвечал за кухню, а Эпыч порядок любил наводить, чистоту, чтобы все сверкало. Бывало, придем со службы, я из Интернета возьму рецепт какого-нибудь блюда, готовлю, а он в это время полы натирает. Потом за стол садимся. Начнем за ужином вспоминать, как раньше жили-были. У меня детство тоже тяжелое выдалось… Эпыч еще и учиться успевал в Челябинском институте инженеров путей сообщения. Во время сессии ходил серьезный-серьезный. Вечно за книжками сидел, конспектировал, контрольные писал. Мы с парнями иногда над ним подшучивали, мол, Эпыч у нас ботаник, профессором скоро станет! В командировку когда едем, всю дорогу Пушкина нам читает, «Евгения Онегина». Мы сидим — угораем на него, а он не унимается, еще более выразительно начинает читать. И девушка у него была не кто-нибудь, а учительница! Он страшно ею гордился. Как-то раз говорит:
— Ванек, она же преподаватель высшей категории!
— Это что значит?
— Ну, это как у нас в отряде «краповик».
— Ничего себе, клево!
Эпыч всегда цветы Насте дарил. Первого сентября, не имея возможности поздравить любимую учительницу вживую, нарвал полевых цветов и отправил ей эмэмэской фотографию с этим букетом. Они ведь с Настей собирались пожениться. Эпыч нас уже и на свадьбу позвал. До конца командировки оставалось-то всего две недели…
Учительница Настя
Они познакомились в поезде зимой 2009 года. Настя в то время работала заместителем директора гимназии в Красноярске, преподавала историю и обществознание. В новогодние праздники она гостила у родителей за городом. В Рождество, 7 января, ее неожиданно вызвали на работу. Стоял крепкий сибирский мороз, градусов пятьдесят. Мама велела дочери теплее одеваться, достала из шкафа вязаные рейтузы, пуховый платок, валенки. Отец, директор сельской школы Петр Петрович Вершинин, отправился провожать Настю до станции. Междугородние автобусы в выходной день не ходили, электрички были отменены, билеты на поезда дальнего следования, проходящие через Красноярск, почти все раскуплены. Правда, по настоятельной просьбе Петра Петровича, кассирше все же удалось найти один-единственный билет в купейный вагон поезда Чита–Челябинск.
— Открываю я дверь купе, а там сидит улыбающееся чудо в краповой тельняшке и синих шортах, — вспоминает Настя. — Я тоже была смешная, как нафаня какая-то: в валенках, в красных вязаных штанах, шаль перевязана под дубленкой!.. Он тут сразу вскочил: «Девушка, проходите!» Я села. Достала ноутбук и отвернулась, а он не унимается: «Давайте знакомиться, меня Женей зовут!» Я всегда с недоверием относилась к знакомствам в транспорте, поэтому старалась не отвечать. Но он весь искрутился. Потом чаю принес. Так и познакомились. А тут уже и моя остановка. Он не ожидал, что мне так быстро выходить, и стал просить: «Оставьте, пожалуйста, свой номер телефона». Я ему:
— Молодой человек, вы куда едете?
— В Челябинск.
— А я в Красноярске живу. От Челябинска до Красноярска сколько?
— Два часовых пояса и два дня пути?
— Совершенно верно. Какие могут быть телефоны. До свидания. — Поезд уже притормаживал, я взяла сумку, смотрю: мой попутчик начинает лихорадочно соображать, аж брови шевелятся. Вдруг достает 500 рублей и на клочке бумаги пишет свой номер:
— Вот мой номер телефона. Закиньте мне, пожалуйста, 500 рублей, а то деньги закончились, — вскакивает, засовывает мне деньги в карман, берет мою сумку и, пока мы идем к выходу, произносит еще сто тысяч слов…
— Почему вы решили, что я вам эти деньги закину на телефон. Может, я их себе заберу.
— Что вы, у вас такие глаза! Честные-честные…
Через пару часов Настя решила позвонить своему попутчику, узнать, дошли ли деньги. Он тем временем лежал на полке и под стук колес страдал от тоски, стараясь смириться с мыслью, что Настя, которая ему так понравилась, наверное, не позвонит. Раньше он никого подобного не встречал. В своих деревенских валенках она была такая милая, родная, настоящая… Не то что размалеванные девицы в мини-юбках. А ее лучистые глаза! Как можно в них не влюбиться! Вдруг раздался звонок:
— Евгений, вам пришли деньги?
— Спасибо вам большое, Настя! У меня теперь есть номер вашего телефона, — ликовал Женька.
— После этого звонка он всю дорогу, пока ехал до Челябинска, писал мне сообщения, — продолжает Настя, — я не отвечала. Он мне показался чересчур хорошим, сверкающим, словно бриллиант. Я была уверена, что таких людей просто не бывает, а значит, это притворство. Плюс ко всему я на несколько лет старше него. Да и что серьезного могло получиться из мимолетного знакомства в поезде?!. Но Женька не отступал. Он нашел меня в социальной сети. Стали переписываться. Через два месяца получаю от него сообщение:
— У меня отпуск. А Красноярск — красивый город, правда?
— Правда.
— Я слышал, там у вас фонтаны. Вот бы посмотреть!..
Так он напросился ко мне в гости. Приехал в своей краповой тельняшке, в берете. Счастливый! Тогда я поняла: это судьба, мое счастье, и я его больше не отпущу… Не могу сказать, что это была любовь с первого взгляда. Сначала появился интерес, потом уважение, а в один прекрасный момент я поняла, что чувства захлестнули меня так, что я не могу из них выбраться. Не могу и не хочу.
Они стали ездить друг к другу в гости, общались по телефону и через Интернет. Когда в красноярской гимназии начинался первый урок, Эпов у себя в Челябинске только вставал, и учительница Анастасия Петровна каждое утро звонила любимому, чтобы его разбудить. Через год, когда он в очередной раз гостил у Насти в Красноярске, к ним заехал Петр Петрович. Женька очень волновался. Сели ужинать, и тогда Петр Петрович прямо спросил:
— Как ты относишься к моей дочери?
— Я ее очень сильно люблю, — уверенно ответил Эпов.
Потом они выходили прогуляться.Поговорив с будущим зятем по душам, Петр Петрович вернулся домой довольный и умиротворенный.
В мае прошлого года Женька сказал Насте: «Выходи за меня замуж и переезжай в Челябинск!» Настя попросила не торопиться со свадьбой, но на переезд согласилась, хотя это решение далось ей непросто: в Красноярске ее хорошо знали как авторитетного педагога, там она занимала высокую должность, жила рядом с родителями, но Женькина уверенность ее убедила. Вместе они нашли в Челябинске школу, где требовался учитель истории. Анастасию Петровну здесь тепло приняли и уже через полгода предложили должность завуча. Женьке дали служебную квартиру. Все шло как по маслу. Днем оба пропадали на работе. Вечерами катались на велосипедах, играли в шахматы, ходили по музеям и театрам, читали друг другу книги вслух.
— Женя мне своего любимого Пушкина часто читал. Бывало, начнет стихотворение. Потом сам себя перебьет: «Нет, я перечитаю, здесь интонацию надо сменить». И все по новой. Однажды прихожу домой — Женя грустный такой сидит. Спрашиваю, что случилось, а он в ответ: «Я сегодня в магазине видел такую вещь замечательную, которая в нашем хозяйстве очень пригодится, но знаю, что у нас сейчас на нее денег нет». Оказалось, что эта вещь — подарочное издание стихотворений Пушкина с красочными золотыми страницами. Я ему на следующий день эту книгу подарила, так он летал от счастья. Все мечтал «Евгения Онегина» наизусть выучить. В последней командировке выучит фрагмент и по скайпу мне читает. Так успел мне сдать целых две главы, как ученик. «Хочу, — говорит, — тебя поразить».
Женька во всем стремился к совершенству. Каждый день в любую погоду бегал: утром километров 7 и вечером — 10–12. Настя иногда составляла ему компанию: он бегом, она — на велосипеде не успевала крутить педали. В доме все, кроме приготовления еды, лежало на плечах Эпова.
— Когда Женя приходил домой, — улыбается Настя, — он первым делом наклонялся и проводил ладонью по полу. Если пол был недостаточно чистым, брал тряпку и начинал наводить порядок. А вещи отглаживал и складывал так ровно и аккуратно, что, казалось, о края можно было порезаться. Таким же старательным он был и в учебе. Помню, как он сокрушался, когда на втором курсе схватил тройку. Три ночи не спал… Но важнее учебы все-таки была служба. В июне 2012-го у Женьки заканчивался контракт. Вопрос о расставании с любимым спецназом даже не стоял. Своих сослуживцев он братьями называл, братишками. Только так. Я поначалу посмеивалась: «Они твои родственники, что ли?» Потом я поняла, что у них действительно братство, что они спаяны, как пальцы одной руки. В свою последнюю командировку Женька мог бы не ехать — ему как раз вызов на сессию пришел, но он не мог оставить братишек. Отнес в институт справку, что едет в командировку на Северный Кавказ. Экзамены собирался сдать по возвращении…
Прапорщик Катунькин
Если честно, об Артеме Катунькине в отряде говорят разное. Отчаянные парни не редкость для спецназа, поэтому с дисциплиной у прапорщика бывали проблемы. Но в его профессионализме, опыте и рассудительности, которые так важны в боевой обстановке, мало кто сомневается.
Артем родом из Челябинской области, из города Катав-Ивановска. Родители всю жизнь проработали на литейно-механическом заводе, жили скромно, приучали сына к самостоятельности, от армии не прятали. На следующий день после окончания индустриального техникума Артем с товарищем пошел в военкомат.
— Дайте нам повестку на самое ближайшее время. Готовы служить где угодно, — заявили ребята.
— Вы умные, техникум окончили — пойдете в ракетные войска, — сказали в военкомате.
Так рядовой Катунькин оказался в Алтайском крае, служил связистом в части РВСН.
— Там такая скукотища, — морщится Артем, — здесь совсем другое дело! Правда, в отряд я не сразу попал. После срочной службы пошел в милицию, но через год уволился — не мое это. Устроился на службу в часть ВГО, а там уже узнал про отряд и перевелся сюда старшим инструктором, заместителем командира взвода.
Прапорщик Катунькин мало рассказывает о себе. Он вообще мало говорит — предпочитает не тратить время на разговоры, а заниматься делом. Старается больше читать, перенимать чужой опыт, анализировать и передавать знания подчиненным.
— Сейчас много книг по тактике спецназа, много сведений в Интернете, в конце концов, нам регулярно доводят телеграммы о боестолкновениях — всю эту информацию нужно использовать, находить для себя что-то полезное, — рассуждает Артем. — Молодых бойцов я учу думать, а не просто выполнять команды. Командир ведь не бессмертный, и любой солдат должен быть готов взять командование подразделением на себя, чтобы выполнить задачу. И еще важно, чтоб огонек в глазах был, чтобы у человека было желание совершенствоваться.
Звание Героя России накладывает на прапорщика Катунькина большую ответственность — теперь уже нельзя подводить ни командиров, ни родственников. Дома за Артема очень рады. В Катав-Ивановске соседи замучили Катунькиных расспросами о подвиге сына, а в Челябинске радость по случаю присвоения Артему высокого звания разделили с ним жена Татьяна и дочка Ксюша.
Четыре черных ворона
С 26 на 27 января сержант Эпов был в наряде. Глубокой ночью он позвонил Насте и попросил выйти в скайп.
— Женька, совсем ты мне спать не даешь, — проворчала спросонья Настя, — ты забыл, какая у нас с тобой разница во времени? В Челябинске сейчас пять утра, между прочим.
— Я просто жутко соскучился и хочу тебя увидеть. Я вот думаю: мы совсем недолго вместе, а иные люди за всю жизнь столько счастья не видели, сколько нам досталось.
— Женечка, я так сильно тебя люблю, что даже слов не хватает, — расчувствовавшись, ответила Настя.
— Ничего, уже скоро приеду домой. Ну пока, дорогая. Пойду пацанов будить – у нас выезд. Как вернемся — позвоню.
В ту ночь Настя видела и слышала живого Женьку в последний раз…
Морозной январской ночью пять поисковых групп челябинского отряда выехали из Ханкалы в Дагестан. В Кизлярском районе рядом с селом Черняевка скрывалась банда боевиков. Ехали в бронированных «Уралах», травили анекдоты, дрожали от холода. Автоматы примерзали к рукам. Когда прибыли на место, уже рассвело, и можно было слегка согреться под лучами утреннего солнышка. Многим это не помогало, и бойцы подставляли оледеневшие ноги к выхлопным трубам.
Квадрат, который нужно было прочесать, был сплошь покрыт высоким густым кустарником, сквозь который ничего не было видно. Примять этот кустарник можно было с помощью многоцелевого легкобронированного тягача. В составе четырех поисковых групп МТЛБшки были, но той группе, в которой шли Эпов, Катунькин и другие бойцы, тягача почему-то не досталось.
— Когда мы вышли в поиск, Эпов сразу же нашел разгрузку, — рассказывает замполит группы лейтенант Никитин. Он шел старшим тылового дозора. — Мы остановились, доложили командиру о находке и продолжили движение. Потом со вспомогательного пункта управления сообщили, что заслоны местной полиции засекли в нашем квадрате двух подозрительных людей. Искали мы их часа три. Идти было тяжело — нашей группе не досталось МТЛБ, а кустарник, как назло, на нашем участке был самый густой.
— Мы уже думали, никого не найдем, — добавляет старший сержант Лопан, — оставался небольшой островок кустарника. И тут непонятно откуда началась стрельба…
Прапорщик Катунькин шел первым в головном дозоре. Ему удалось проскочить сквозь заросли. Справа от него в боковом дозоре двигалась подгруппа сержанта Эпова. В ядре поисковой группы находился старший радиотелефонист ефрейтор Терехин. Он-то и заметил замаскированный блиндаж:
— Между кустами я увидел люк, обернутый черным полиэтиленом, развернулся и подал знак командиру, и в этот момент прозвучал выстрел. Я упал. Мне попали в правую часть груди, в легкое. До люка было метров пять, я стал стрелять по нему, пробовал отползти, но ничего не получалось. Тут подоспел санинструктор старший сержант Яхин. Он меня оттащил в сторону, перевязал, вколол обезболивающее. Я потерял сознание и очнулся только через пару дней в госпитале. Врачи сказали, что если бы не Яхин, который мне вовремя оказал первую помощь, я вряд ли бы выжил.
Старший сержант Яхин, подползая к раненому, видел, как двое боевиков выскакивают из блиндажа. Первый успел уйти в сторону Эпова, второму Яхин всадил очередь в спину. Всего было пятеро бандитов. Один в качестве наблюдателя находился в зарослях кустарника, четверо сидели в блиндаже. Выскочив из люка, они решили прорываться сквозь боковой дозор сержанта Эпова и стали бросать гранаты. Они были обмотаны скотчем и усилены поражающими элементами в виде пятидесятикопеечных монет. От первого разрыва осколками посекло сапера ефрейтора Журавлева. С ним находились сержант Эпов, рядовой Шашков и рядовой Фахретдинов. Тут же упала вторая граната.
— Граната! — что было сил крикнул Эпов и бросился на нее. Граната разорвалась, его подкинуло вверх, и, перевернутый на спину, он упал на землю. Журавлев, Шашков и Фахретдинов были спасены.
Прапорщик Катунькин, который благодаря своему хладнокровию и боевому опыту, быстро сориентировался и удачно замаскировался в складках местности, знал, что, прорвавшись сквозь боковой дозор Эпова, бандиты пройдут мимо него. Он перевел автомат на стрельбу одиночными выстрелами и прицелился. Первый, второй, третий… Он щелкал их по очереди. Боевики выскакивали один за другим, и каждый получал свою пулю.
В том бою были ранены ефрейторы Терехин и Журавлев. Военные врачи быстро вернут их в строй. Рядовому Фахретдинову повезло — пуля попала ему в каску, он отделался контузией, хотя до сих пор при звуках стрельбы у него повышается давление. Спасенный сержантом Эповым рядовой Шашков после того боя замкнулся в себе, долго ни с кем не разговаривал — смотрел в одну точку и дрожал. Он принял решение уйти из отряда.
27 января 2012 года челябинский спецназ потерял четверых бойцов. Это старший пулеметчик ефрейтор Артем Садчиков (ранение в голову), стрелок младший сержант Евгений Малов (ранение в голову), гранатометчик сержант Денис Козлов (попадание в сердце), сержант Евгений Эпов (накрыл собой гранату). В ходе боя спецназовцы уничтожили четверых бандитов. Одному боевику удалось уйти.
Когда бойцы вернулись на базу, сослуживцы рассказали, что утром того дня в отряде происходили странные вещи: на разводе не поднялся флаг, а на плац сели четыре черных ворона – по числу то ли погибших товарищей, то ли убитых бандитов…
После трагедии
Вечер 27 января Настя коротала в одиночестве за компьютером. Зашла в «Одноклассники». От неизвестного адресата замигало сообщение: «Примите наши соболезнования!» Она возмутилась: «Ну и шуточки!». Вдруг на экране появился портрет Женьки с надписью: «Погиб несколько часов назад!..»
— Я схватила телефон и стала звонить Жене, — едва сдерживает слезы Настя. — Гудки идут-идут-идут… А минут через десять приехали ребята из отряда и все мне рассказали. Я не хотела верить. Он же обещал мне позвонить послезавтра. Значит, я подожду… Хотелось поскорее заснуть, чтобы завтра проснуться и обнаружить, что все это неправда! Потом позвонил командир…
По дороге домой Женька совершил долгий путь. Дагестан, Чечня, Ростов, сослуживцы прощались с ним на челябинском аэродроме Шагол. Потом Иркутск. Три дня ожидания — из-за сильнейших морозов (–55) Чита не принимала груз-200. Хоронили сержанта Эпова в родном Мильгидуне. В цинковом гробу он лежал спокойный и красивый…
В челябинском отряде сохранились видеозаписи, на которых запечатлено, как Женька Эпов сдает на берет, как отвечает на вопросы корреспондента о жизни и службе, как, притопывая и прихлопывая, двигаясь, словно на шарнирах, произносит в кругу братишек-«краповиков» спецназовскую речевку перед отправкой в командировку и как обнимает на прощание любимую Настю. Теперь ценный материал для уроков истории. Несмотря на узкие рамки школьной программы, которая отводит на изучение чеченских войн всего 15 минут, Настя старается больше рассказывать своим ученикам о событиях на Кавказе и о Героях России, которых большинство россиян просто не знает.
Челябинск, в котором девушка успела запомнить только названия центральных улиц, стал для нее ближе и роднее любого другого города. Он связывает ее с Женей. И благодаря его друзьям и командирам она чувствует, что дом ее теперь здесь. А в квартире у школьной учительницы на подоконнике возле портрета сержанта Эпова лежит томик Пушкина. Перечитывая перед отъездом свое любимое стихотворение «Мадонна», он оставил на этой странице закладку в виде большого красного сердца…
Юлия АФАНАСЬЕВА
Фото из архива ОСН
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Можно отписаться в любой момент.
Комментарии