Партизан Владимир Малашонок: нам бы мяч гонять, а не поезда под откос пускать

29 июня в России отмечают День партизан и подпольщиков — людей, которые сражались за победу в Великой Отечественной войне на одном из самых опасных участков — в тылу врага. Владимир Семенович Малашонок стал партизаном, когда ему едва исполнилось 11 лет. В честь памятной даты он поделился с корреспондентом ТАСС самыми яркими воспоминаниями о жизни в отряде Сопротивления
День партизан и подпольщиков отмечается в России с 2010 года. Он введен поправками в закон "О днях воинской славы и памятных датах России", подписанными президентом РФ Дмитрием Медведевым 10 апреля 2009 года. Установлен по инициативе Брянской областной думы в знак памяти о борьбе партизанских отрядов и подпольщиков, которые в ходе Великой Отечественной войны 1941–1945 годов действовали по всей стране.  
Один из самых больших центров партизанского движения во время войны находился в Белоруссии. Недаром ее еще называли партизанской республикой. Кроме боевых отрядов здесь была широко развита и партийно-комсомольская подпольная сеть, которая действовала внутри оккупированных городов и деревень прямо под боком у немецко-фашистских захватчиков.

Детство, которого не было

— Я родился 4 января 1930 года и до начала войны был самым обыкновенным мальчишкой. Вместе с двумя братьями и тремя сестрами жили мы в городке Руденск в 40 километрах от Минска. Родители работали в колхозе, мы, дети, учились в школе.
День, когда началась Великая Отечественная война, я почти не помню, как-то не верилось, что вот прямо сейчас кто-то напал на нашу огромную Родину и угрожает уничтожить нас — мирных советских граждан. Гораздо четче в моей памяти отложилось 3 июля 1941-го. В этот день вся моя семья собралась у радиоприемника — передавали знаменитое обращение Сталина, которое начиналось со слов "Братья и сестры. К вам обращаюсь я, друзья мои..." Из этой мрачной и тревожной речи мне почему-то больше всего запомнился призыв Иосифа Виссарионовича к созданию партизанских отрядов. "Конные, пешие, диверсионные группы для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи и т.д.". Вот тогда я и понял, что детство мое закончилось, а было мне на тот момент, между прочим, всего 11 лет.

Особое чутье

Первое правило подпольщика — строжайшая конспирация. Я знал, что в первые недели войны в районе действовало уже несколько групп партизан. Они прятались где-то в лесах, и никого из них я, разумеется, не знал и не видел. Но самое любопытное — долгое время я даже не догадывался, что и сам живу в семье подпольщиков. А выяснилось это в один из осенних дней первого года войны, когда к нам в дом нагрянули полицаи. Дом обыскали, нас — меня, мать, братьев и сестер — собрали в столовой и держали под дулом автомата. Нам приказали молчать, и так мы простояли около часа. Я находился у окна и в какой-то момент увидел, как к дому на телеге подъезжает мой отец Семен Михайлович Малашонок. Заметив меня, он почему-то отвернулся, проехал мимо и исчез в конце улицы.
Позже я узнал, что полицаи приходили за ним. Оказалось, что отец, у которого в тот роковой день сработало какое-то особое чутье, был председателем подпольной ячейки и вместе с матерью они помогали отрядам Сопротивления бороться с оккупантами.
Личный листок ппо учету партизанских кадров и наградной лист Семена Малашонка, отца Владимира
© Личный архив Владимира Малашонка
После этого случая мы спешно уехали из дома и жили где придется, иногда ночевали прямо в поле или в лесных землянках. Когда я разыскал отца, он был уже в партизанском отряде. Появляться на людях партизанам было опасно, и когда нужно было отправиться в какой-либо населенный пункт, он просил об этом меня. Так я стал связным белорусского партизанского отряда "Сокол". Часто приходилось передавать шифры, пароли, другую информацию и, конечно же, наблюдать за тем, что происходит вокруг. Иногда приходилось проверять схроны с оружием, прятать в укромных местах шрифты для подпольной газеты.

Клин Шавгулидзе

Однажды я оказался в небольшой деревеньке под Руденском и случайно подслушал разговор двух полицаев. Сидя на лавочке около участка, они обсуждали проезд через местную железную дорогу эшелона с военной техникой и провиантом. В тот же день я рассказал об этом отцу.
В то время партизаны по всей стране уже вовсю вели рельсовую войну. Здесь нужно особо отметить изобретательность советских бойцов, которые придумали уничтожать вражеские составы с максимальным эффектом.
В самом начале войны на железной дороге мы работали так: выдергивали из шпал костыли, а рельсы разводили в стороны. При этом использовался специальный лом с раздвоенным наконечником по типу автомобильной монтировки. Партизаны называли его "лапа". Но надо сказать, что у этого метода было много недостатков. Во-первых, для такой работы была необходима большая физическая сила — вырвать костыль и разомкнуть рельсы в одиночку мог лишь настоящий богатырь. И появляться на рельсах даже небольшой группой было опасно — заметят. Вот тогда и появилось на свет изобретение Тенгиза Шавгулидзе.

До войны он работал в депо паровозным слесарем в Кутаиси, был помощником машиниста. Затем выучился на инженера. В конце лета 41-го он прибыл с несколькими боевыми товарищами в партизанский отряд генерал-майора Константинова в Минской области. Человека с конструкторскими навыками, конечно же, сразу заметили и назначили на должность специалиста по подрывной деятельности. Первое, что сделал партизанский умелец, — предложил пускать под откос эшелоны врага по принципу железнодорожной переводной стрелки.
Приспособление это весом около 18–20 килограммов состояло из клина и откосной рейки строго по размеру железнодорожного рельса. На крепление этого устройства требовалось всего несколько минут. Когда поезд наезжал на клин, переднее колесо накатывалось на наклонную плоскость как на трамплин. Поднимаясь по ней, колеса паровоза и вагонов по откосной рейке переводились с внутренней на наружную сторону рельса — и эшелон шел под откос.

Первая операция

В нашем отряде этого хитроумного приспособления не было, и когда мы с отцом отправились пускать под откос немецкий эшелон, взяли с собой обычную "лапу".
В назначенный срок вышли небольшим отрядом к 45-му километру железной дороги на участке Минск — Бобруйск. Мне было поручено отвлечь путевого обходчика, который, как назло, в ту ночь слонялся туда-сюда по очень важному для нас участку. Я окликнул его, он спустился с насыпи, остальное, как говорится было делом техники. Вы спросите, почему нельзя было просто договориться с обходчиком? Отвечаю — во время войны на оккупированных территориях многие из них служили гестаповцам, а значит, были предателями.
Немецкий поезд с горючим, пущенный под откос советскими партизанами, 1941 год
© Universal History Archive/Universal Images Group via Getty Images
После того как мы обезвредили железнодорожника, отец с другими партизанами разобрали рельсы. И чтобы никто не догадался о диверсии, колею собрали вновь, правда, в этом месте она была уже на 10 сантиметров шире. Вскоре появился немецкий поезд. Шесть пассажирских вагонов, около 200 офицеров с обслугой, шесть платформ с военной техникой — все это превратилось в груду металла.
Наутро на месте катастрофы появились полицаи с овчарками, которым удалось взять след. Но только до расположенной рядом речки. Мы ушли вплавь и выбрались на берег уже в нескольких километрах от железной дороги. Когда добрались до лагеря — одежду и сапоги сразу в костер. Позднее об этой операции даже написали в "Правде". За тот эшелон я получил свою самую дорогую награду — орден Отечественной войны.

Всеми доступными способами

Рельсовая война была самым надежным методом борьбы партизанских отрядов. Причем такого рода операции могли осуществляться как локально, так и сразу по всей стране. Как только партизаны получали информацию о массовой переброске немецких войск, на рельсы с "лапами" и клинами бойцы выходили повсеместно.
В 1943-м только в Белоруссии железнодорожное движение было парализовано на целый месяц. Немецкие эшелоны с людьми и боевой техникой, направлявшиеся в сторону Орла, Белгорода, Харькова, серьезно застревали в пути или, что было чаще, полностью уничтожались партизанами. Перевозки противника сократились почти вполовину. Оккупанты понесли огромные потери в паровозах, вагонах, рельсах, шпалах, живой силе.
Была еще такая известная операция "Концерт" под конец октября 1943 года. Тогда советская армия наступала, и мы, партизаны, помогли как могли — подорвали десятки тысяч рельс, пустили под откос более 1000 эшелонов, взорвали около 100 железнодорожных мостов. Вот такой получился громкий "концерт" по всем важным для Красной армии направлениям.
Советские партизаны готовят диверсию на железной дороге, 1941 год
© Universal History Archive/Universal Images Group via Getty Images
Партизанская смекалка порой рождала самые необычные способы борьбы с захватчиками. И наш отряд в плане находчивости старался не уступать другим. В 42-м двое наших бойцов устроились заготавливать сено для нужд Третьего рейха. Склады хорошо охранялись, за работниками постоянно наблюдали, обыскивали. Тогда партизаны придумали "химические мины" или "огненное молоко". Разбавляли молоком горючую жидкость и под видом безобидного напитка проносили на работу. Бутылки прятали в скирдах, которые затем с расстояния обстреливались зажигательными пулями. Получавшийся в итоге пожар, да еще с мощными взрывами "химических мин", потушить было уже невозможно.

Лжепартизаны

Иногда рассказы партизан Великой Отечественной звучат как отрывки из самых настоящих приключенческих романов. Но прямо скажу — это не так. У немцев на нас был особый зуб, поэтому рассчитывать в случае провала на что-либо, кроме расстрела, в большинстве случаев не приходилось. Добавьте к этому тяготы партизанской жизни с весьма скромным довольствием. Крыша над головой на ночь — уже большой праздник. А ведь вместе с партизанами часто воевали их жены и дети.
Много бед доставили нам и так называемые лжепартизаны, которые не только охотились на нас, но и компрометировали перед населением: убивали, грабили, насиловали мирных жителей.
Такие отряды набирали из жандармов и регулярных частей службы безопасности рейхсфюрера, а также из надежных, проверенных и сведущих в делах местных полицаев. Переодевали их в форму Красной армии, и во главе каждого отряда ставили хорошо обученного агента гестапо. Долго они терроризировали и вводили в заблуждение народ и исчезли с нашей земли вместе с остальными гитлеровцами только в конце 44-го.

Мирные рельсы

Ближе к концу войны наш небольшой отряд расформировали, и я вместе с отцом и матерью оказался в другом, между прочим, одном из самых знаменитых партизанских отрядов "Беларусь". Вместе с мамой к тому времени мы уже успели побывать в гестапо. Но нам повезло — отбили свои. Отец все меньше участвовал в операциях из-за болезни легких.
Моя жизнь сложилась удачно. Взять хотя бы то, что я один из отряда до сих пор жив. Окружен заботой, за что отдельное спасибо Московскому дому ветеранов, которому в этом году, кстати, исполняется 30 лет.
Что касается вклада партизан в победу над фашизмом — он был чрезвычайно весомым. Еще никогда в истории движение Сопротивления не было столь массовым — миллионы мирных жителей встали за свою Родину и помогли ей победить врага.
Обложка: Владимир Малашонок / © Пресс-служба Московского Дома ветеранов войн и Вооруженных Сил