22.03.2024
Помним. Скорбим
4 апреля встречаемся в Якутске →
Николай Стариков

Николай Стариков

политик, писатель, общественный деятель

Победа будет за нами, как в 1945-м году!

Победа будет за нами, как в 1945-м году!

7285
12 мая 2023 г.

В очередном выпуске моей авторской программы «По сути дела», что выходит на радио «Комсомольская Правда» по вторникам в 19:00, говорили, конечно, о Великой Победе. Однако, на этот раз помимо журналиста Владимира Ворсобина в дискуссии участвовал мой добрый товарищ кандидат политических наук, журналист и член Общественной Палаты Российской Федерации Александр Малькевич, который сейчас много работает в новых регионах России, рассказывает о подвигах и мужестве наших соотечественников.

Предлагаю вашему вниманию текстовую расшифровку программы.





Ворсобин: У микрофона Владимир Ворсобин. Святой день, в этот святой день в нашей программе интересный необычный формат. Мы здесь втроем, не только Николай Стариков, Владимир Ворсобин, с нами Александр Малькевич, журналист, член общественной палаты. Александр, здравствуйте.


Малькевич: Здравствуйте.


Стариков: Здравствуйте, дорогие друзья.


Ворсобин: День святой, я предлагаю сейчас, мы еще окунемся в политические проблемы и поспорим, поговорим, но давайте все-таки одну часть программы проведем в семейных воспоминаниях, как сейчас на кухнях вспоминают все. На самом деле 9 мая сейчас обогнал даже Новый год, то есть люди любят этот праздник, уважают его именно как семейный, даже Новый год теперь второе место занял.


Стариков: Я думаю, что так было, собственно говоря, очень давно, но у этого мероприятия есть название - Бессмертный полк. Давайте мы такой маленький Бессмертный полк сейчас в студии Комсомольской правды и проведем. Ну, Александр Александрович, как гостю первое слово, конечно.


Малькевич: Я коренной ленинградец, ленинградец-петербуржец. Да, родился именно в Ленинграде, бабушка у меня житель блокадного Ленинграда, то есть она все 872 дня провела в городе. И конечно, когда я был совсем еще первоклассник, рассказывала мне об этом, это, безусловно, очень тяжелая, но необходимая прививка на всю жизнь, понимания через что прошли наши родные люди. А папа мой - ребенок блокадного Ленинграда, но был в конце 1941 года эвакуирован и потом был фактически сыном полка. То есть он был музыкантом при части, играл на валторне, собственно, ему было 10 лет. Потом война закончилась, там было ему уже 13, 14 лет. Он тоже рассказывал мне о том, через что пришлось пройти, в том числе, и о послевоенных первых годах. Он пошел в Ленинградское арктическое училище, а именно потому, что там был, в том числе, усиленный паек, который он передавал младшему брату для того, чтобы они просто вместе с бабушкой выживали. Хотя, казалось бы, войны уже не было, понятно, что было трудно, было холодно, было голодно. О чем я жалею очень? У нас очень много было разговоров с отцом, когда мы гуляли, он мне рассказывал и про войну, и про блокаду, и про свою курсантскую молодость, и с таким юмором своеобразным, морским, как у Покровского Александра. Я просто жалею, что я тогда это все не записывал. Ну, тогда не было таких возможностей, как сейчас.


Стариков: Это сожаление, я думаю, наверное, у каждого существует. Поэтому, дорогие друзья, не откладывайте в долгий ящик, поговорите с бабушкой, с дедушкой, с отцом.


Малькевич: Тем более сейчас, дорогие друзья, есть все возможности, вы можете просто нажать на кнопочку и записать. Есть специальные программы, которые даже вам переведут в более менее нормальный текст. Поэтому аудио, видео делайте, это бесценные воспоминания. Вы можете сейчас все это делать. У нас в те годы, когда мы с Николаем Викторовичем были школьниками, такого не было. Там, в лучшем случае, потом проявлять в ванной пленки, в полумраке старые фотографии.


Ворсобин: Когда молодые это не ценится, пока глупые такие, немножко поверхностные. Когда понимаешь, что фунт лиха, когда понимаешь, что люди попадали в такую критическую ситуацию и как они выходили из нее. Они мудрые, они учат нас тому, чего мы не понимали, жаль, что сейчас действительно нет записи. Вот я со своим дедушкой, у меня дед потерял ногу под Ржевом, я о нем часто рассказываю. Недавно у меня открылось: второй дедушка, которого я не видел никогда, это по отцу, он дошел до Австрии, до Вены. Вот он, у него два ордена Отечественной войны второй степени и, сейчас вылетело из памяти, не вспомнить, по-моему, еще орден Красной звезды. Сейчас я залез в архивы и посмотрел, как с боями шла мотострелковая дивизия, освобождая Украину, Молдавию, Румынию. И эти наградные листы, где описывались подвиги моего деда. Сейчас есть возможность у всех зайти в эти самые сайты, и там все есть. Просто вбиваете фамилии и ищите своих. И вы почувствуете, какая гордость за то, что какие корни нас держат, великолепные большие корни, уходящие в эти пласты истории.


Стариков: Знать историю своей семьи сейчас гораздо проще.


Малькевич: И по поводу этого я хотел сказать, что для наших айтишников, стартаперов потрясающая есть возможность сделайте какую-нибудь удобную простую программу, которая бы строила генеалогическое древо. Потом программу к госуслугам можно привязать, но именно как-то очень в простой форме. То есть, знаете, когда ты зашел, авторизовался и можешь каждый день заходить и вносить изменения. Узнал про своего дедушку и третьей, четвертой линией вбил. Это настолько важно для твоих детей, когда ты можешь показать - вот этот раскидистый дуб, я не знаю, как это будет выглядеть.


Стариков: Я тоже хотел продолжить такую Ленинградскую историю, просто так уж получается, у нас сегодня в студии два ленинградца. В годы войны многие члены моей семьи умерли. Мой отец родился в 1940 год. У моей бабушки по материнской линии родилась дочь, когда началась блокада. Мой отец был эвакуирован и в эвакуации в 1942 году его мать умерла. Он ее практически никогда не видел, она похоронена в Нижегородской области. И каждый раз, когда он о ней говорил, у него слезы были на глазах, потому что мать он не помнил. Бабушка, когда рассказывала о блокаде, то слез у нее не было. Она говорила, что дочка, которая у нее родилась в 1940 году, была очень красивая, она умерла от заражения крови в декабре 1941 года. Моя мама родилась в 1945 году. Блокада для меня связана исключительно с потерями. Погибли еще два мужа сестер моей бабушки, там целый пантеон есть. Мой дед по отцовской линии Николай Васильевич Стариков, чья жена была эвакуирована, и которую он потерял во время войны, он был подполковником НКВД. Он боролся с диверсантами. Он находился всю блокаду в блокадном Ленинграде. Я, к сожалению, поговорить с ним не успел, потому что он скончался, когда мне было 3 года. Но отец рассказывал, как дед охотился на крыс. Клал кусочек сала, брал пистолет и ждал, когда выйдет крыса. Крысы были огромные, жирные, это была своеобразная охота. Он был ранен, должность у него подразумевала специальные операции. Когда я уже во взрослом возрасте обратился на литейный, мне некоторые страницы его дела отксерили. Я увидел, например, что он был военным советником Финляндской военной республики. Сразу после войны, в 52 году, он вышел в отставку и был награжден орденом Ленина. Его подвиг до сих пор засекречен. Не бывает награждений орденом Ленина за совокупность заслуг. Должен быть какой-то подвиг, однако это до сих пор засекречено.


Ворсобин: И еще есть один момент, я с дедушкой, который под Ржевом потерял ногу, конечно, вырос в деревне. Я все выпытывал у него, что там было, а он попал в эту мясорубку жесткую, у него там из отряда под минометным огнем погибли все, кроме него. Его спасла санитарка молодая, но он о ней все время вспоминал, я как будто ее лично знал. Просто он все время вспоминал о санитарке, которая вытащила его из боя, и он так не хотел рассказывать, и он все время повторял, что лишь бы не было войны. А мы такие же, мы же все по телевизору смотрим, так-то опять про это и махали рукой, да ладно, чтобы не было войны. Это же всегда было везде, да миру мир и прочее, это был как будто такой штамп. Я думаю, что наши ветераны нас учили еще этому.


Стариков: Все, кто были на войне, никогда хорошо о военных действиях не отзывались.


Малькевич: Развивая то, о чем вы сказали, Владимир, после перерыва про современную уже историю из Херсонской области расскажу, потому что она перекликается.


Стариков: Я хотел бы просто добавить, что Александр Александрович Малькевич - это в некотором смысле голос новых территорий России. Он постоянно находится в Запорожской, Херсонской областях, работает там, рассказывает в своем стриме о людях, которые там трудятся. То есть все видит, знает, рассказывает и сейчас с нами этой информацией тоже поделится.


Ворсобин: Да, мы перейдем уже к сегодняшним темам, хотя тяжело с семейных наших дел и воспоминаний переходить к реальности. Я напоминаю, что у нас в студии журналист, член Общественной палаты Александр Малькевич и, конечно же, мой вечный визави по вторникам Николай Стариков и ваш покорный слуга Владимир Ворсобин. Мы сегодня на троих соображаем.


Стариков: В хорошем смысле слова.


Ворсобин: У нас впереди еще много тем, но вы мне в перерыве просто порекомендовали вас спросить по поводу Херсона.


Малькевич: Я хочу принять от вас своеобразный такой пас. Потому что ваш дедушка не хотел рассказывать о том, что было с ним под Ржевом. И я не очень люблю, мягко говоря, рассказывать о том, что мы пережили в конце октября прошлого года, когда была эвакуация мирных граждан вечером из Херсона под Антоновским мостом. Нас, это абсолютно очевидно, по наводке обстреляли. Двенадцать хаймерсов расстреливали колонну журналистов и их родных, это абсолютно мирные были люди. Причем хохлы, извиняюсь за выражение, это все признали. Там на следующий день выступила девица какая-то, пресс-секретарь. Она сказала, что это были военные, переодетые в гражданское. Хотя понятно всем, в том числе, я извиняюсь, по погибшим, по телам. Били в начало колонны, в середину, в конец, раздолбали понтонный мост. В принципе, я, который во главе колонны шел, чудом уцелел, потому что в десяти метрах от меня как раз ракета и прилетела, прямо в мост. Пять человек погибли, четырнадцать было ранено. Ну, во-первых, все эти детали, все то, что мы испытали там я никому не готов рассказывать, потому что это тяжело. Но меня потрясло другое, насколько сейчас меняется сознание людей. Ко мне в социальных сетях, в открытом доступе, пришел один из моих одноклассников по одной из школ, который написал: что-то верится с трудом во всю эту историю, а есть ли видео? И я понял, в том числе, знаете, как срез, насколько сейчас мутирует сознание людей, потому что нужна картинка.


Ворсобин: Пропаганда и с одной, и с другой стороны, уже мало кто во что верит.


Малькевич: Да, то есть раненые, есть их фотографии совершенно адские, потому что раздробленные головы, осколки попали в головы. Одному оператору нашему полностью снизу доверху пропороло живот, плюс есть погибшие, которых хоронили, но при этом часть молодежи считает, что действительно во время происходящего боя ночного кто-то должен был отбежать в сторону, включить камеру и снимать. Зараза-блогерство, а как же так, почему не сняли?


Стариков: А если этого нет, он и не верит.


Малькевич: Да, об этом и речь.


Стариков: При этом он одноклассник.


Малькевич: Ну, одноклассники разные бывают, но тем не менее. Я возвращаю к истории про дедушку, потому что я знаю массу тяжелых историй, я их видел, и я действительно, мягко говоря, не обо всем готов говорить, потому что это больно мне вспоминать, к сожалению, таких историй много.


Стариков: Александр Александрович, тогда что больно говорить это понятно. Но поскольку, дорогие уважаемые радиослушатели, мы с Александром Малькевичем знаем друг друга уже двадцать девять лет, поэтому можем на «ты» разговаривать. Саша, ты приехал с Запорожской и Херсонской областей, что ты можешь рассказать, как восстанавливаются там? Потому что 9 мая - не только окончание войны, это еще и начало быстрого восстановления Советского Союза.


Ворсобин: Была же у нас чеченская война и тогда же между первой и второй чеченскими войнами уже пытались что-то восстановить. Есть ли смысл сейчас вкладывать большие деньги в восстановление, пока все это не устаканилось?


Малькевич: Один глобальный проект, который реализуется на глазах у всех - дорога. Трасса, которая связывает и свяжет Симферополь через Джанкой и дальше Геническ, Мелитополь, Мариуполь с Ростовом – на – Дону.


Стариков: Я по ней тоже ездил.


Малькевич: Ты там каждую неделю проезжаешь и видишь, как там каждую неделю меняется все в лучшую сторону и в некоторых местах асфальт просто бомбический.


Ворсобин: Не то слово все-таки в контексте, бомбический - не то слово.


Стариков: Хороший асфальт.


Малькевич: Эта трасса никак не связана с боевыми действиями, это дорога жизни и для Крыма и для всех регионов, потому что она задействована, она нужна, она востребована. Владимир, ваш вопрос совершенно справедлив. Действительно часть населенных пунктов находятся в зоне досягаемости ракет ВСУ, там большие строительные работы не ведутся по понятной причине. Потому что противник, враг, гады, они будут бить во все новое, красивое, они уничтожают это. Это правда.


Ворсобин: Я вспомнил просто, что там бассейн построили.


Малькевич: Где?


Ворсобин: Я читал об этом в новостях. Вы слышали об этом?


Малькевич: Бассейн восстанавливается в детском оздоровительном центре, там дворец творчества, это в Мариуполе. Мариуполь – это символ возрождения и символ того, что и как может наша страна. Мариуполь находится в не зоны досягаемости нашего врага. И именно поэтому там можно проводить масштабную стройку, потому что она уцелеет. Там уже заработал мариупольский порт, был пущен в начале мая трамвай. Причем в год и месяц 90-летия первого трамвая мариупольского. Я об этом могу говорить часами, Санкт-Петербург – город-побратим Мариуполя. Санкт-Петербург – это наш с Николаем Викторовичем город. Санкт-Петербург занимается в значительной степени восстановлением Мариуполя и показывает, как это можно делать. И это, собственно, ответ на вопрос про 9 мая 1945 года, про те рекордные темпы стройки, которые были в нашей стране. Ничего не забыто, все можем, все умеем. К сожалению, в некоторых местах восстановление затруднительно. И этим пользуются наши враги из так называемых ЦИПсО, Центров информационно-психологических операции. Если вы житель Горловки, Донецка, Энергодара, Новой Каховки, то вам рассказывают – ну, что Ворсобин, сидишь полгода, а у тебя выбито окно, повреждена крыша, а Россия ничего не делает тебе. И, конечно, это болезненные выпады с их стороны, потому что мы должны будем сказать правду о том, что мы с удовольствием вставим вам стеклопакеты и починим крышу, и готовы это сделать. Но, во-первых при проведении этих работ однозначно будет минометный обстрел, потому что бьют и это история из донецкой жизни, когда они бьют по газопроводу, приезжают газовщики и идет повторный прилет просто, чтобы убить людей.


Стариков: Недавно погибла целая бригада скорой помощи.


Малькевич: Да, четыре человека, две девушки молодые. Так вот поэтому будут бить по людям, но они чудом восстановят вам кровлю, после этого ВСУшники снова ударят вам по кровле и снова ее раздолбают. Поэтому это, получается, простите за такое выражение, не целесообразно. Потому что пока не отодвинут огневой рубеж и не вышел ваш дом из зоны поражения.


Ворсобин: А эвакуация? Зачем там мирные жители мучаются?


Малькевич: Слушайте, это вопрос очень популярный. Мне его даже дети мои задают, когда я им рассказывал про Донецк.


Стариков: Почему не уезжают люди?


Малькевич: Потому что там их дом. Я вам говорю: Ворсобин, поехали. А Ворсобин мне говорит: а я поеду куда, что я там буду делать. А я отвечаю: мы вам дадим пункт временного размещения.


Ворсобин: А если вы мне нормальную квартиру дадите? А если вы вложите в мое переселение больше денег, чтобы я переехал спокойно, и у меня была работа.


Стариков: Вы же хотите вернуться, вы хотите жить на родине, остаться там.


Малькевич: Те жители Херсонской и Запорожской областей, кто готов к перемещению, решают этот вопрос с властями. Но огромное количество людей хотят жить у себя дома. И это, кстати, ключевой ответ про Донецк. Я с огромным количеством там людей разговаривал, в том числе, когда приглашал их переехать в Херсонскую и Запорожскую области. Люди отказываются на любые предложения переехать. Им страшно, они понимают, что могут погибнуть в любой момент, но там их родной город, дом, друзья, они все знают, все понимают. Про людей Донбасса я могу тоже говорить часами, потому что это удивительные люди. Когда ты с ними знакомишься, ты понимаешь, что ты должен быть там, должен быть с ними, должен помогать. Они делают тебя чище, они делают тебя лучше. Сколько мне уж лет? Скоро сорок восемь будет, а я открыл совершенно новые страницы в жизни для себя. Потому что ты смотришь и просто понимаешь, что это что-то недосягаемое, когда человек рискует жизнью каждую минуту, причем рискует как бы обыденно.


Ворсобин: Мы поговорим об этом еще и о других темах чуть позже. У микрофона Владимир Ворсобин, Александр Малькевич, напоминаю, у нас в студии и Николай Стариков. Господа, предлагаю продолжить и все-таки посмотреть, что происходит у нас в Европе, происходит в остальном мире. Николай, вам захотелось поговорить о Зеленском, естественно, о том, что он объявил 9 мая днем Европы.


Стариков: Да, собственно, не говорил бы о нем ни разу. Но это последовательные действия киевского режима по стиранию исторической памяти. На Украине живут люди, которые поколениями праздновали 9 мая День Победы. Какие основания для отмены праздника? Отмена праздника делается для того, чтобы разорвать связи между одним и тем же народом, который живет на территории, которую пока контролирует киевский режим и теми, кто живет в России. Это их главная цель. Чтобы были другие праздники, другие даты, чтобы была другая церковь, другие ценности, другие имена, чтобы был другой язык, чтобы была другая история.


Малькевич: Я под каждым твоим словом, Николай, подписываюсь. И говорю, что они последовательно идут по своему фашистскому пути. Там нет компромиссов, полутонов. Максимальная зачистка во всем. СМИ зачистили, свободы слова нет, оппозиционных партий нет, кого-то закрывают, кого-то убивают, Рождество у них теперь другое, праздник Победы у них другой, церковь другая, все другое. Ты правильно говоришь, что также динамично шел в режиме зачистки Гитлер, в свое время все это закончилось понятным образом.


Стариков: Цыплят по осени считают.


Малькевич: С 1933 по 1945 – двенадцать лет фашизм шагал по Европе, а Зеленский начал с 2021 года или 2022 года. Это сколько лет будет такое движение?


Стариков: Давай посчитаем, когда Муссолини пришел к власти – начало 20-х. Здесь количество лет очень сложно сосчитать. Тоталитарная власть, пришедшая к власти в Европе в первой половине 20 века, сегодняшний киевский режим демонстрируют определенные успехи, жесткость в наведении порядка. Им подыгрывают, им дают деньги, им дают дипломатическую поддержку и финансы. Когда мы обсуждали, как Гитлера привели к власти, кто его финансировал? Так сейчас это очевидно – Великобритания и США.


Ворсобин: У нас Великобритания самый главный враг человечества, я уже привык.


Стариков: Успехи есть, но эти успехи привели к краху.


Малькевич: А отвечу Владимиру, к чему я клоню. Зеленский и вся его клика, включая и Западных его партнеров, кукловодов, кураторов, они находятся в режиме войны с нами.


Ворсобин: Последовательно, вот ваше главное слово.


Малькевич: Они последовательны в этой логике. То есть они объявили войну всему русскому, включая русский язык. Сколько в соцсетях уже гуляет довольно свежих видео о том, как там полицейские на рынках, в магазинах обращаются: «размовляй державною мовой со мной». Если ты с ними по-русски говоришь, то тебя забирают в отделение, избивают и так далее. Они последовательны, они объявили войну нам. И у многих внутри нашей страны возникает вопрос: «а почему мы не очень последовательны, достаточно мягки»? И как бы все продолжаем надеяться, что где-то там, у кого в краях сердца.


Ворсобин: Я почувствовал вашу боль, что они последовательны, а мы нет. А в чем наша непоследовательность?


Стариков: В попытках договориться. Восемь лет минских соглашений.


Малькевич: Они четко поставили маркеры у себя внутри страны: свой, чужой, либо ты с нами, либо ты практически погибаешь во всех смыслах слова. А у нас максимально широкие, добрые объятия для всех. У нас нет внутренней мобилизации по целому ряду направлений. Если я сажусь на своего любимого «конька», связанного со СМИ. У нас полуиноагенты, просто иноагенты среди журналистов чувствуют себя максимально комфортно. Есть огромное количество деятелей в шоу-бизнесе, и в масс-медиа, в культуре, которые являются, не только спящими, используем термин Юрия Быкова, Сергея Минаева, а молчащими. Такого ничего на той стороне нет, ты не можешь там делать вид, что ты бежишь, либо ты бежишь, либо ты уезжаешь или там где-то прячешься и так далее. В этом плане они последовательны, а у нас один гребет, а остальные сидят и говорят: «молодец, давай активнее навались на весла».


Ворсобин: А почему, как вы думаете?


Малькевич: Потому что мы очень добрая, либеральная, открытая, мягкая страна.


Ворсобин: А может, потому что фронт все-таки ближе к Киеву, чем к Москве.


Малькевич: Ну, это очень спорно. Давайте возьмем эти все математические принадлежности и посчитаем.


Стариков: Дело тут не в километрах. Давление на людей, на СМИ и выстраивание фашистского государства происходило сразу, как они пришли к власти.


Ворсобин: Вы правы в том, что в России этот конфликт не особо чувствуется. Вы это прекрасно понимаете, вы приехали в другой мир, в котором СВО занимает второе, третье, четвертое место по степени интересов людей.


Малькевич: Мы должны как-то объяснить людям, которые сидят в центре Патриарших прудов и пьют тыквенный латте, что ребята, не получится, вы читайте внимательно, о чем говорят эти деятели с хорошими, светлыми лицами далеко за пределами России.


Ворсобин: Они сделали все, чтобы они пили латте, наши власти сделают все.


Малькевич: Вы же знаете, что в случае поражения ответят все, в том числе и деятели, которые пили латте. Там же уже посчитали репарации, которые должны будут заплатить, каяться, какие-то люстрации, все это уже посчитано. Там же постоянно идут обсуждения в соцсетях, кого можно простить из огромного количества россиян и выясняется, что почти никого. Потому что все там должны, по их мнению, пускать поезда под откос.


Стариков: Я приведу историческую аналогию. В самом начале Гитлеровского нападения, я думаю, что у многих в Советском союзе были иллюзии разного рода, а потом, когда увидели, что творят гитлеровцы, эти иллюзии быстро ушли. И пришла эта ярость благородная, с которой, собственно говоря, нацизм потом и был повержен. Сверх усилия, когда стало понятно, что просто убьют всех.


Ворсобин: Эти фразы, эта мысль сейчас идет со всех каналов. По большом счету, это стало общим местом, что других вариантов нет, что мы должны победить. А вы видите, что на аудиторию не действует?


Малькевич: Нужно включать какие-то инструменты принуждения, скажу я и понимаю, что подвергнусь какому-то остракизму. Давайте дожую свою тему про СМИ. Есть организация, которая меня нежно любит, я отвечаю взаимностью, она называется «Репортеры без границы». Это французская НКО, которая каждый год к 3 мая публикует на своём веб-сайте Всемирный индекс свободы прессы. В этом году они поставили Россию на 164 место.


Стариков: А Украина на каком там месте?


Малькевич: Всегда значительно выше, всегда. И мы с ними поцапались первый раз, когда Украина там была на 50 позиций выше нас, а Кирилл Вышинский сидел в тюрьме. Я встретился с генсеком этих репортеров и сказал ему: «чувак, скажи, пожалуйста, кого должны мы в России посадить в тюрьму из журналистов, чтобы соответствовать вашим высоким стандартам»?


Стариков: Назвал фамилии?


Малькевич: Нет. Он сказал, понимаешь ли, Саша, все неоднозначно и так далее, нес полную чушь. То есть на Украине, где нет никакой свободы слова, по всем каналам 24/7 идет только перемога и всякие там гадости про Россию, это для них эталон.


Ворсобин: 79 место, со 106 места.


Малькевич: А мы 164 понимаешь, вот и все.


Стариков: Саша, так и Гитлеру дали две Олимпиады провести и, кстати, перенесли одну из них из Франции. А перед этим в Третьем рейхе были приняты Нюрнбергские расовые законы.


Ворсобин: Подождите, как они ведут себя, как и должна вести себя воюющая страна.


Малькевич: Да. Они ужасные вещи творят, но они последовательны. Потому что у них идет война, а у нас спецоперация операция. У нас доброта идет.


Ворсобин: У нас следующая грустная тема. Давно знаю Захара Прилепина. Слава Богу, что все обошлось.


Стариков: Желаем Захару скорейшего выздоровления.


Ворсобин: Участились эти теракты. Участилось давление на лидеров общественного мнения. Не напугает ли это наших лидеров общественного мнения? Станут ли они более аккуратные и в своих выражениях? Не достигнет ли в этом случае та сторона успехов? Что вы об этом думаете?


Стариков: Я хотел бы протянуть такой мостик от того, что Александр говорил в предыдущей части. Киевский режим, а мы понимаем, что за ним стоит Запад. Здесь неважно Зеленский или Порошенко, не надо думать, что это Зеленский изобрел, придумал. Он просто воплощает определенный план. Не будет его, план будет такой же самый и шаги будут такие же самые при другой фамилии ответственного за то, что происходит. Этот режим он, в том числе, последователен в своем террористическом желании уничтожать тех, кого он считает опасным для своей идеологии, для информационной сферы. И поэтому мы видим террористический акт против Захара Прилепина, мы видим убийство Дарьи Дугиной, мы видим убийство Владлена Татарского. Это то, что мы видим, а есть вещи, которые мы не видим, потому что у них не получается, это предотвращается. И есть террористическая, повседневная активность в Запорожской области, в Херсонской области, когда взрывают людей. Александр, расскажи, пожалуйста, что там, собственно говоря, происходит?


Малькевич: Есть, безусловно, деятельность диверсантов, террористического подполья. Каждый раз мы вспоминаем слова Владимира Рудольфовича Соловьева о необходимости появления СМЕРШа. Мы говорим об этом в год 80-летия создания этой организации, потому что все это нужно выкорчевывать, вычищать. Потому что, продолжая тезис про последовательность их в войне с нами, они идут всеми путями. Что касается лидеров общественного мнения, там многослойные комбинации разрабатываются. Есть прямая террористическая активность и те покушения, которые в Москве планировались на наших коллег журналистов, включая Владимира Соловьева. И те теракты, о которых уже было сказано, есть и информационный террор. Помимо тех угроз, которые получают, прежде всего, наши коллеги, работающие в новых регионах. Самые яркие журналисты, работающие в новых четырех регионах, они каждый день получают разного рода угрозы, вываливают их персональные данные, пугают, что каких-то дальних родственников найдут на Украине и их там изничтожат. Есть отдельные заказные истории, я на своем примере знаю, что по заказу ЦИПсО в каких-то помоечных региональных ресурсах, где-то далеко в глубине России, там периодически выпускают какие-то гнусные статейки, потому что там от 20 до 50 тысяч рублей стоит такой материал. Поэтому, почему бы всякую гнусь там не размещать. Я убежден, что будут еще всевозможные постановочные провокации на которые тоже им не жалко потратить деньги для компрометации наших коллег, компрометации лидеров общественного мнения, включая американские приемы, которые мы видим на Трампе.


Стариков: Возвращаясь к тому удару хаймарсами по колонне, я согласен с Александром, что была наводка. Там были обычные простые граждане, но там были и журналисты, по ним били. То есть старались именно уничтожить тех, кто активно участвует в информационной войне.


Малькевич: Это ждуны, которые ждут прихода ВСУ. И за какие-то копейки, там одну взяли на Севере Херсонской области, она за 5 тысяч рублей или за 10 тысяч рублей давала координаты для удара хаймарсами по предприятию, на котором она работала.


Стариков: Сколько получит, лет двадцать за 5 тысяч рублей?


Малькевич: Нет. Там какие-то, кстати, вполне лояльные сроки. Некоторых таких выдворяли за полосу.


Стариков: Это очень странная практика, она закончилась. Теперь есть измена родине, там сроки усилили.


Ворсобин: Там человек еще не с российским гражданством.


Стариков: А какая разница?


Ворсобин: А какая измена родина в таком случае будет?


Стариков: Никакой. В таком случае есть статья терроризм. Я еще раз хочу повторить, что за терроризм должна быть смертная казнь.


Ворсобин: Мне интересно, что Александр скажет, я в одном из пабликов патриотических прочитал, что военные сделали лжештабы для того, чтобы туда хаймарсы попали, а настоящие штабы сделали в другом месте. И был такой интересный пост, что штабы все сохранены, а те, которые ложные штабы, они были все уничтожены. И почему? Потому что гражданские не понимают разницы. Эти пять ложных штабов выдали местные гражданские, которые не понимали разницы. Получается там до такой степени местное население готово работать на противника?


Малькевич: Мы возвращаемся к нашей мягкости. Если бы этот ждун знал, что по законам военного времени ответит он и его родные, то он бы задумался. А если его выдворят на ту территорию, то его там встретят, как героя. Или если он получит 5-7 лет, то будет жить в ощущении, что через полгода придут ВСУ или его обменяют, то пазл складывается.


Стариков: Строгость наказания очень важна.


Малькевич: Строгость, неотвратимость, жесткость, жестокость и публичность. Я об этом говорю всегда.


Ворсобин: Казни?


Малькевич: Нет, это значит, что тот, кто задумал преступление, должен знать, что за аналогичное преступление другой человек сильно пострадал.


Ворсобин: Александр, вы перечислили уже разные сферы: информационную, военную, юридическую. А почему так не последовательно и мягкотело действует российское государство? Это от гуманности, о которой вы говорите или это проблемы в управлении?


Стариков: Прежде, чем ты ответишь на этот вопрос, я бы хотел вернуться к тому, что ты сказал. СМЕРШ был создан в 1943 году. Не в 1941, когда понятно, что случилось.


Малькевич: В 1941 мы отступали. А в 1943 мы стали возвращать свои земли.


Стариков: Не в 1942, когда было тяжело. Я хочу сказать, что даже при Сталине эти решения были приняты не сразу.


Малькевич: Коль, другая ситуация. Мы зашли в огромное количество населенных пунктов и там нужны проверочные мероприятия. Да, мы гуманные.


Стариков: Саш, даже тогда некоторые решения принимались сложно. Мне не понятно, почему СМЕРШ был создан в 1943, а не в 1941. Но просто, когда мы сейчас говорим, что пора, а это решение не принимается, тоавайте вспомним, что это решение тогда тоже принималось не сразу.


Малькевич: Мы, Владимир, гуманные и это связано с тем, что была сознательно принята концепция, когда мы освобождаем территории Херсонской, Запорожской областей, значительную часть ДНР и ЛНР, мы заходили в Харьковскую область. Была задача показать, что мы не они, что мы другие, мы открытые, добросердечные и принимаем в свой Русский мир. Была принята такая концепция.


Ворсобин: Это получается?


Малькевич: Это получалось. Но это должен быть железный кулак в какой-то там перчатке.


Стариков: Лайковой.


Малькевич: У нас перчатки эти есть, а кулак еще недостаточно железный. И дальше, я всегда в таких случаях говорю, мне бы хотелось, чтобы некоторая часть депутатов Государственной Думы, которые в социальных сетях пишут: «люди Донбасса, мы с тобой. Наше тебе сердечко», лучше бы съездили на место и там бы оказали помощь.


Ворсобин: Они там нужны, по-вашему?


Малькевич: С помощью, не просто так, не с пустыми руками. Возвращаясь ко мне, ты, когда видишь лицо человека, глаза его, разговариваешь с ним, ты не можешь уже, потом кривить душой и так далее. Но проще написать в соцсетях.


Стариков: Саш, но справедливости ради многие ездят и не вылезают с Донбасса. Но здесь нет придела совершенству. Надо больше, чаще и нужно юридически помочь.


Малькевич: Кому? Депутатам Думы помочь юридически?


Стариков: Нет. Депутаты Думы должны помочь стране принять те решения, которые необходимы для прекращения того, что там не должно быть.


Малькевич: У меня целая программа есть, список того, что нужно сделать. Но для этого депутаты должны окунуться туда.


Ворсобин: Посмотрим лет через двадцать. С вами были Николай Стариков, Александр Малькевич, Владимир Ворсобин. До свидания.


Проект реализуется при поддержке Президентского Фонда культурных инициатив.


#Фондкультурныхинициатив


#Грантдлякреативныхкоманд

Подпишитесь на рассылку

Одно письмо в день – подборка материалов с сайта, ТВ-эфиров, телеграма и подкаста.

Можно отписаться в любой момент.

Комментарии