"Подумал, что взорвался…" 70 лет назад впервые был совершен таран на реактивном самолете

Серафим — имя из святцев, в христианской традиции это многокрылые ангелы из свиты самого Бога… Серафим Павлович Субботин, уроженец маленькой деревеньки под Ярославлем, свои крылья обрел не сразу. Человек, совершивший первый в мире боевой таран на реактивном самолете, начинал военную карьеру совсем далеко от неба — служил кавалеристом, командовал тачанкой, пулеметной повозкой в одной из казачьих дивизий.

Военный летчик без боевых вылетов

За считанные дни до начала Великой Отечественной войны, в первых числах июня 1941 года, Серафим Субботин стал курсантом авиационного училища в Краснодаре. За плечами 20-летнего лейтенанта к тому времени была срочная служба и учеба в кавалерийском училище имени Первой конной армии. Те десятилетия XX века были временем стремительного технического прогресса, и вчерашнему кавалеристу пришлось переквалифицироваться в летчики — вместо лихих конных атак ему предстояло изучать все тонкости самой современной войны в небесах.
Признаем, что Серафиму Субботину повезло. Повезло как немногим в те страшные месяцы. Останься он кавалеристом и, скорее всего, погиб бы в боях лета-осени 1941 года. Стань он курсантом авиаучилища раньше — и, в силу той же неумолимой статистики начала войны, погиб бы в первых воздушных боях… Но самые кровопролитные, самые ужасающие большими потерями первые месяцы войны юный лейтенант с небесным именем Серафим провел далеко от фронта и неизбежной смерти. Будущих летчиков готовили тщательно и, по меркам войны, долго.
Авиационное училище Серафим закончил летом 1942 года и до конца войны служил инструктором в 4-м запасном истребительном полку. Впрочем, несмотря на название "запасной", полк числился в действующей армии — непосредственно вблизи фронта готовил пополнение боевых летчиков, переучивая их на новые образцы техники. То есть командир звена истребителей Серафим Субботин являлся "чернорабочим" той великой войны — был среди тысяч тех, кто без подвигов и славы тянул незаметную, но необходимую лямку армейской службы, был винтиком огромной военной машины.
Одни сверстники молодого лейтенанта гибли в боях, другие становились героями и асами, молодыми полковниками и генералами. Серафим Субботин прошел всю войну незаметным лейтенантом с единственной наградой по итогам — медалью "За победу над Германией".
Но летчиком и специалистом своего дела незаметный лейтенант явно был хорошим. В 1946–1950 годах он служил в одной из лучших истребительных авиачастей Московского военного округа. Как один из самых подготовленных пилотов не раз участвовал в воздушных парадах над Красной площадью. Спустя пять лет по завершении Великой Отечественной войны Серафим Субботин в звании капитана занимал должность штурмана авиационного полка.
В 1950 году уже вовсю шла другая война — холодная. Мировое соперничество СССР и США достигло апогея, но еще не разменявший третий десяток лет капитан едва ли догадывался, что эта холодная война станет для него самой настоящей, горячей без всяких скидок. В роковые 1941–945 годы Серафим не совершил ни одного боевого вылета — лишь в 1951 году он узнает, что такое воздушный бой и смертельная схватка реактивных машин.

Боевое крещение над Желтым морем

К тому времени Субботин, как и весь его 176-й гвардейский авиаполк, летал на самолетах МиГ-15 — первых массовых реактивных машинах, поступивших на вооружение ВВС СССР только в 1949 году. Стремительный технический прогресс продолжался — именно тогда стало по-настоящему массовым ядерное оружие, а на смену винтовой авиации пришла реактивная.

Серафим Субботин и его однополчане были далеки от раскладов геополитики, но приказ защитить небо на границе Китая и Кореи выполняли четко, не жаля ни сил, ни жизней. 3 апреля 1951 года МиГ-1 под управлением Субботина выполнял первый разведывательный полет — от китайской границы к Сеулу и обратно. Уже над территорией Китая во время снижения, почти над своим аэродромом, советский самолет неожиданно подвергся атаке пары американских истребителей. Субботин, повторим, явно был умелым летчиком — резким маневром, на пределе возможностей реактивного двигателя, он увел свою машину с линии огня, сумел развернуться навстречу противнику и набрать высоту.
На встречных курсах, уже над водами Желтого моря, капитан Субботин огнем пушек сумел повредить один из вражеских истребителей. Оставляя за хвостом дымный след, противник ушел на юг, к своим аэродромам. Между тем резкий маневр Субботина сжег последние капли топлива — ведь его первый воздушный бой начался под конец долгого разведывательного полета. И здесь летчику с именем архангела вновь повезло — дневной бриз всегда дует с моря в сторону суши. Будь ветер противным, и самолет с израсходованным горючим упал бы в волны. Но, к счастью, воздушный поток был попутным.

Как вспоминал сам Субботин:
Бриз, дующий в южных широтах днем с моря, был достаточной силы, это позволило мне дотянуть до береговой полосы — на предельно малой высоте я выскочил на берег. Вскоре подо мной открылась огромная ширь аэродрома Аньдун…

Спустя четыре дня после этого происшествия капитан Субботин одержал в небе Кореи свою первую победу. 7 апреля 1951 года два десятка  наших истребителей были направлены на перехват 16 американских бомбардировщиков. Тяжелые машины США прикрывали более полусотни истребителей противника — для наших пилотов та война всегда шла не на равных: американцы имели устойчивое численное превосходство. Вообще в ту войну США сосредоточили на юге Кореи и в Японии огромные воздушные силы. Достаточно упомянуть такой факт — в 1950–1953 годах самолеты США и их союзников совершили более миллиона боевых вылетов и сбросили на землю маленькой Кореи 698 тыс. тонн бомб, ракет и напалма. Это немного больше, чем американские самолеты израсходовали на всем Тихоокеанском театре боевых действий в годы Второй мировой войны — от Алеутских островов и собственно Японии до Индонезии…
7 апреля 1951 года американские бомбардировщики совершали один из того миллиона налетов. Реактивная машина капитана Субботина сумела прорваться сквозь завесу вражеских истребителей и обстрелять груженные бомбами четырехмоторные "Боинги" — американцы именовали такие бомбардировщики "Суперкрепостями". Обстрелянная Субботиным "Суперкрепость" задымила и стала снижаться — позднее разведка подтвердила падение американского бомбардировщика. Так весной 1951 года, спустя десятилетие службы в боевой авиации, капитан Субботин открыл счет сбитым вражеским самолетам.

"Фима, атакуй, я прикрою!.."

Боевые схватки реактивных машин были молниеносны — счет шел даже не на минуты, а на десятки секунд. Весной и летом 1951 года Серафим Субботин совершил десятки боевых вылетов. Серафим — слишком длинное имя для воздушного боя. Коллеги в воздухе называли его куда короче: "Фима!.."
Напарник Субботина капитан Петр Милаушкин позднее так вспоминал один из типичных боев в небе Кореи, когда наши МиГи схватились с американскими "Сейбрами" (от sabre — "сабля", как именовались самые массовые тогда реактивные истребители США F-86). "Стычка с противником состоялась на встречных курсах, — вспоминал советский летчик. — В атаку шли в лобовую, и как только поравнялись, сразу маневр и разворот, завязался клубок боя. Все разбились на мелкие группы самолетов. Я в этом вылете был ведомым у капитана Субботина. После очередного разворота увидел пару вражеских "Сейбров" и дал команду: "Фима, справа атакуй, я прикрою!" Серафим быстро отреагировал, атака была хороша, его огонь накрыл ведущего пары противника, и тот клюнул носом — со снижением, неуправляемый пошел вниз… В это  время Серафим передал: "Смотри, справа ниже бомберы, атакуй их, я прикрою!"

Июнь 1951 года начался для советских летчиков вынужденным перерывом — две недели проливных дождей в небе Кореи не позволяли использовать авиацию. Новые боевые вылеты начались лишь 17 июня — в тот день капитан Субботин, возвращаясь из разведывательного полета, неожиданно столкнулся с американским истребителем. Советский летчик сумел лучше американца сохранить скорость на виражах — МиГ зашел в хвост "Сейбру" и выпустил в него весь боезапас. Горящий американец упал в море, капитан Субботин засчитал четвертую победу.
На следующий день, 18 июня 1951 года, боевая работа началась с самого утра. Уже в 9 часов 19 минут машина Субботина и еще семь МиГов поднялись в воздух с аэродрома Аньдун. Спустя 16 минут стремительные реактивные машины уже находились в небе над корейским городком Анжду, расположенным примерно посередине между китайской границей и Пхеньяном, столицей Северной Кореи. Здесь восьмерке наших истребителей пришлось вступить в бой с 16 вражескими.
Субботину в первой же атаке удалось сбить одного из противников, но сам он был атакован сзади парой вражеских машин. Выстрелы противника оказались удачны — повредили бензобак и мотор, кабину летчика из пробоин стали заливать бензин и масло. Сам Серафим Субботин позднее так описывал те секунды:

"Сбросил фонарь кабины, открыл тумблер, выпустил тормозные щитки, — позднее вспоминал Субботин. — Самолет резко уменьшил скорость. В этот момент я почувствовал сильный удар сзади. Подумал, что взорвался и поздно уже катапультироваться. От удара и перегрузки я потерял зрение.  Дальше что-то произошло. Меня вдруг потянуло из кабины. Я еще успел нажать на катапульту, после чего получил такой удар, как будто головой о землю. Но в воздухе стало легче. Дернул кольцо парашюта и на высоте двух тысяч метров повис в воздухе. Возле меня пролетали какие-то куски самолета, сиденья…"

"Китайцы подобрели, заулыбались…"

В резко затормозивший самолет Субботина врезался преследовавший его вражеский истребитель. Управлявший им американский капитан Уильям Корн уже не успевал ни затормозить, ни изменить траекторию полета — он погиб в воздухе. Субботин же приземлился в горах Кореи у позиций китайских пехотинцев. Те поначалу приняли советского летчика за американца, и контуженный капитан успел получить прикладом по голове. Но, к счастью, китайцы быстро рассмотрели на куртке нашего пилота значок с профилем Сталина. "Увидев значок, — вспоминал Субботин, — китайцы подобрели, заулыбались. К утру я был уже в санчасти нашего полка…"
Более месяца после того боя Серафим Субботин провел в лазарете. С конца июля 1951 года вновь приступил к боевым вылетам. Тем временем командование сочло, что за бой и столкновение с вражеским истребителем летчик достоин высшей награды. Сам Серафим, повторим, себя героем не считал — был убежден, что действовал всего лишь инстинктивно. Впрочем, скоротечный воздушный бой — это во многом именно инстинкты, лишь много позже, уже на земле, доступные рациональному осмыслению. Боевые инстинкты летчика с крылатым именем Серафим оказались правильными, ведущими к победе.
10 октября 1951 года решением высшего руководства СССР 30-летний Серафим Павлович Субботин был удостоен звания Героя Советского Союза. Тогда же он получил очередное воинское звание, стал майором.
В небе Кореи майор Субботин воевал до февраля следующего, 1952 года. В ноябре сбил два вражеских истребителя, 1 декабря — еще два, в том числе австралийский истребитель "Глостер Метеор". Последняя победа была одержана прямо над городом Пхеньяном — города, правда, к тому времени уже не было, его полностью стерли с лица земли американские бомбардировщики…
Всего в небе над Корейским полуостровом Серафим Субботин одержал девять подтвержденных побед. Вернувшись в СССР, он как перспективный летчик и боевой командир сразу поступил на учебу в Военно-воздушную академию. Два последующих десятилетия Серафим Павлович служил на различных командных должностях в авиации нашей страны. В отставку вышел в 1973 году в чине полковника с должности заместителя командующего отдельной армией ПВО.
В истории Серафим Субботин навсегда остался тем, кто первым в мире уничтожил вражескую машину тараном реактивного самолета. Пусть сам пилот и считал, что действовал всего лишь инстинктивно, — это, повторим, был правильный инстинкт.
Обложка: МиГ-15 © Виталий Созинов/ТАСС