Прилепин: Игорь Стрелков — это трагедия русского человека

28 января в Москве три политические силы — «Справедливая Россия», «Патриоты России» и «За правду» — слились в одну партию. Председатель последней — писатель Захар Прилепин — уже давал обширное интервью «Политике Сегодня» в конце минувшего года. Тогда публицист размышлял о том, как привлекать молодого избирателя. А в свежем материале ответил, зачем сам «привлекся» к немолодой партии Сергея Миронова.
— Пока вы готовились к январскому объединению, экс-министр обороны ДНР Игорь Стрелков публично назвал вас «жуликом, обманщиком и наркоманом, который ради политического пиара придумывает себе подвиги» и вызвал на дебаты... Не подкосило?
— Я не знаю, что он меня вызвал на дебаты. Мне кто-то про это говорил, я посмотрел семь минут его монолога обо мне. Поначалу смотрел с несколько озадаченными чувствами. Думал, может, что-то такое прозвучит, что меня поставит в тупик.
Игорь Иванович — это трагедия русского человека, русского офицера, который сам себя загнал в определенную ситуацию и таким образом продолжает дискредитировать свое имя. Я не буду комментировать все, что он говорил до меня.
У него постоянная война с покойным Александром Владимировичем Захарченко, который уже умер, а он продолжает с ним воевать. С Александром Бородаем. Видимо, он в список своих личных врагов добавил и меня. Ни одного слова правды во всем монологе Игоря Стрелкова нет.
— Например? Что неправда?
— Что батальон никогда не стоял на передовой в районах Коминтерново, Горловки под Пантелеймоновкой, Стылы, Сосновки, горы Дерзкой. Все два года он находился на передовой с минимальными перерывами. Причем понес значительные потери. Это раз.
В батальоне всегда был не то что полный состав, а полный состав плюс десять человек. Это два.
Три — я никогда не курил никакой травы и ничего этого не употребляю.
Четыре — я неделями жил на передовой и, думаю, в целом, провел там времени больше, чем даже Игорь Иванович Стрелков. По объективным причинам. Потому что он целыми фронтом командовал, а у меня только батальон, откуда я периодически просто не вылезал и возле линии фронта находился: и ночевал, и спал, и жил.
Я могу по каждому пункту ответить, но не очень понимаю, зачем это нужно, потому что все это на потребу нашим украинским недругам, чтобы они сели и посмеялись.
Ситуация, как если собрались бы Чапаев и Котовский (я никого ни с кем не сравниваю!) и стали бы выяснять отношения. Зачем это все? Но если это ему нравится, то пусть развлекается.
Я думаю, что это метафизическое напоминание о том, что с тобой может произойти, если ты будешь поставлен своей судьбой в определенную тупиковую ситуацию. Я знаю, почему он так себя ведет. В отличие от него знаю, как он угодил в эту западню, какие он ошибки совершил, находясь в Славянске и в Донецке, как на него реагировали.
Я обладаю по поводу него достаточно широким объемом информации, которой я все эти годы, как вы можете заметить, не делюсь. Я не буду этого делать, потому что мы занимались общей работой. И работать на наших недругов совершенно ни к чему.
— Год назад в музее современной истории России вы создали свою партию «За правду», а вчера в том же месте стали частью новой партии «Справедливая Россия — За правду». Вы подозревали, что к этому идет?
— Безусловно. Мы весь этот год так или иначе и продолжали объединительную и переговорную работу. За месяц мы объединились с движением Николая Старикова «Патриоты Великого Отечества» и это не предел. У нас одномоментно идут еще два-три переговорных процесса, потому что, конечно, надо усиливаться.
— Для чего?
— Для того, чтобы добиться того, о чем мы говорили, нужен колоссальный ресурс. И выборы, в которых мы участвовали в 11 регионах, показали это. Тут не только финансы нужны — хотя они тоже нужны — но и интеллект, и возможности, и критическое лоббирование. Там целый спектр того, что нужно иметь.
— Ранее вы говорили, что готовы присоединять к себе единомышленников, но сами примыкать ни к кому не планировали...
— Мы — сопредседатели. И лично мой учитель — Владимир Ильич Ленин, который стремительно менял конфигурации и никогда не был догматиком. Проговаривал одно, через три месяца, не меняя основной сути, стремясь добиться определенных целей, шел на самые разные контакты, консенсусы и компромиссы. Находясь в данной ситуации, я совершенно спокойно просчитал все возможные неудачи, которые нас подстерегали на нашем пути, и сделал этот выбор осознанно.
— Две головы, как известно, хорошо, но не многовато ли трех? Не боитесь перетягивания одеяла?
— Нас не три, а 33 должно быть. Поэтому нет, все в порядке — большая конфигурация, новая перестановка. И, конечно же, вся наша команда, слава богу, восприняла это спокойно, с пониманием: и Сергей Михеев, и Кира Сазонова, и Николай Стариков, и даже Владимир Валентинович Меньшов, с которым мы тоже это обсудили.
К сожалению, мы не можем проговорить весь комплекс проблем для сторонних наблюдателей из моих соцсетей. Они приходят и говорят: «Вот, Захар, мы за вас голосовали, а теперь мы подумаем». Они не знают всей полноты проблем, которая стоит перед молодой организацией.
— Расскажите.
— У нас устоявшаяся чиновничья политическая система, которая не испытывает никакой радости по поводу появления новых лиц. Когда мы появились, стоял шум блогерский, что это администрация президента придумала и «все у них будет хорошо». Потом выясняется, что у нас не все хорошо — «а, у них не все хорошо, они вообще не при делах». Серьезное количество людей ждут любой нашей неудачи. Появились — плохо, не все удалось на минувших выборах — какая радость.
Затая сердце, они, конечно, ждали, чтобы мы проиграли на ближайших выборах. Тогда бы они плясали от счастья. Либералы бы говорили, что патриотическая повестка никому не нужна и никому не интересна — это был бы праздник для них. Наши бы сотоварищи, которые действительно за меня голосовали, сказали бы: «Как же так, мы не ожидали, что не получится».
Они не понимают, что в определенных регионах, где мы участвовали в выборах, просто голову нам откусили. Мы набираем определенное количество голосов, у нас все хорошо, а потом выясняется, что этих голосов нет, и не все так хорошо, потому что ты не являешься составляющей частью системы. Но я же не могу про это людям сказать, потому что если я скажу, они скажут: «А подай в суд на них, пожалуйста».
Они в целом не понимают, какая это сложная система. Посмотрите на Америку, как там все это происходит — у нас тоже бывают разные регионы и разные выборы. Мы должны быть ресурсно обеспечены. Как у самого лучшего самолета тройная броня должна быть, чтобы мы поставленных целей добились. На нас ставили, чтобы мы добились определенных целей, а не для того, чтобы мы эту безупречную политическую личину соблюли.
— По поводу безупречности — вам часто приводят в пример Лимонова.
— Ну Лимонов, да. Эдуард Вениаминович молодец, он здорово все это придумал, но сам не выиграл ни одни выборы. В трех участвовал и везде проиграл. Да, двадцать лет безупречной честной жизни. Двадцать лет над ним издевались, кидали в него огрызками, обзывали его маргиналом, говорили, что у него ничего не получится, что это бред, что он только сажает молодых людей в тюрьму.
А теперь зачастую те же самые люди говорят: «Вот у Лимонова все было честно, а у вас посмотрите как». Поэтому я наслушался всех этих речей досужих наблюдателей с 91-го года выше крыши. У меня исключительно рациональный подход. Я вижу, что необходимо для достижения задачи, я это делаю.
— Вы полностью удовлетворены текстом подписанного манифеста?
— Мой манифест у меня в голове. Я прекрасно знаю, чего мне нужно достичь и чего добиться. Нормальный текст. Сели рабочие группы с трех сторон, сформулировали основные вещи. Я прочитал. 50% того, что я хочу сказать, там проговорено. Попросил убрать восклицательные знаки — я не люблю патетики. Их убрали. Мы что ли должны сообразно этому манифесту жить вечно? Мы будем его дополнять, конечно. Там будет не 12, а 120 пунктов.
Автор: Алиса Денисова
Обложка: Новостное агентство «Харьков». / Екатерина Жульева