«Путём обмана». Как «грабли» дезинформации манят наступать на них снова

Подобно тому, как древнего грека Геродота считают «отцом истории», китайца Сунь-Цзы часто называют «отцом стратегии» — его трактат «Искусство войны», созданный в V столетии до нашей эры, до сих пор изучается в военных академиях как непревзойдённый теоретический труд.
Один из главных принципов, сформулированных Сунь Цзы, звучит так: «Путь войны — это путь обмана». Другое дело, что то ли из-за погрешностей перевода, то ли просто из недопонимания, понятие обмана скукожилось до сугубо тактического термина. Что-то вроде «тактической хитрости». В таком виде это изречение даже попало в современный английский язык — тамошние словари фиксируют поговорку «Ведение войны основано на обмане».

После драки

В реальности же на обмане основано всё — и замысел, и подготовка, и ведение, и окончание войны, и заключение мира. Само собой разумеется, что обман лежит и в основе того, что у нас называют «после драки кулаками махать». Собственно, именно таким «размахиванием кулаков после драки» и открывается история вооружённых конфликтов как таковых. Первая «настоящая война» в истории человечества — где стороны признают друг друга субъектами международного права и заключают договоры — состоялась в конце XIII в. до нашей эры. Противостояли друг другу Египет по главе с фараоном Рамзесом II и Хеттская держава во главе с царём Муваталли II. Единственное крупное сражение этой войны, Битва при Кадеше, окончилось тем, что обе стороны приписали победу себе. С тех пор прошло больше трёх тысяч лет, и все эти годы славная традиция дезинформировать население о начале, ходе и окончании войны не просто жила. Она развивалась. А умение, соответственно, оттачивалось.
До совершенства его довели примерно в том же регионе, где состоялось первое сражение первой войны в истории. Это сейчас Кадеш находится на территории Сирии. А во второй половине XIX в. он, как и весь регион, входил в состав Османской империи. Каковая сначала преуспевала в военном деле, за счёт чего и разрослась на пике могущества от Алжира до Баку и от Будапешта до города Сайла в Сомали. Ну а потом, когда с военными успехами стало хуже, волей-неволей практиковалась в дезинформации. Скажем, в 1878 г. в итоге очередной русско-турецкой войны полководцы Российской империи фактически зачистили от турецкого присутствия Европу, расставили в Болгарии свои гарнизоны, чуть было не взяли Стамбул и диктовали свои условия мира из его предместья Сан-Стефано. Это было одно из тяжелейших военных поражений Османской империи за всю её историю. Однако вот что турецкая пресса рассказывала своему населению: «Наш милостивый и победоносный государь на этот раз совершенно один вышел из борьбы победителем неверных собак. В своей неимоверной благости и милосердии он согласился даровать нечистым собакам мир, о котором они униженно просили его. Ныне, правоверные, вселенная опять будет управляться из Стамбула… Повелитель правоверных в своей неистощимой милости и долготерпении вновь утвердит повелителя русских в его должности вассального наместника. Но дабы отвратить возможность нового возмущения и сопротивления, султан, в качестве верховного повелителя Земли, повелел, чтобы 50 тыс. русских остались в виде заложников в Болгарии. Остальные неверные собаки могут возвратиться в своё отечество, но лишь после того, как они пройдут в глубочайшем благоговении через Стамбул или близ него».
Впрочем, это не более чем попытка сделать хорошую мину при плохой игре. Попытка объяснимая — признать в той ситуации разгром значило для султана Абдул-Хамида II запустить процесс распада государства. Может быть, попытка излишне пафосная. Но это можно списать на извечные восточные традиции преувеличения. В конце концов, придворные хроникёры «Железного Хромца» Тамерлана в конце XIV в. уверяли весь исламский мир, что их повелитель «своими завоеваниями достиг пределов шестого климата». Арабские учёные тогда делили мир на семь «климатов». Первым был экватор, седьмым — полюс. Шестой, получается, полярный круг. Хотя в реальности самой северной точкой походов Тамерлана был волжский город Булгар, расположенный южнее Москвы.

Триумф «duraka»

Но что могло заставить европейские народы, считающие себя «просвещёнными», «прагматичными» и «трезвомыслящими», верить дезинформации насчёт России — понять затруднительно. Возможно, банальная тяга выдать желаемое за действительное.
Только этим можно объяснить целый ворох вранья относительно сына Ивана Грозного, царя Фёдора Иоанновича. Да, на фоне военных достижений своего отца, который серьёзно перекроил карту Восточной Европы, царь Фёдор I выглядел, возможно, не очень ярко. Но многие европейцы при поддержке отечественной «пятой колонны» создали совсем уж карикатурный его образ. «Прост и слабоумен», — английский торговый агент Джером Горсей. «Слабоумен и прост умом», — тоже англичанин, дипломат Джильс Флетчер. «Государь весьма простоватый», — французский капитан на русской службе Жак Маржерет. «От природы простоватый и тупоумный», — шведский посланник Пётр Петрей де Ерлезунда. «Напрасно говорят, что у этого государя мало рассудка. Я убеждён, что он вовсе лишён его», — польский посланник Лев Сапега. И, наконец, сокрушительное от анонимного шведского источника: «Собственные подданные считают его помешанным и зовут русским словом durak».
И всё бы ничего. Но в декабре 1589 г. этот «durak», облачённый в золотые одежды, гарцуя на превосходном аргамаке, выезжает из ворот Кремля. А за ним следуют отборные войска, направляющиеся на северо-запад. По итогам русско-шведской войны 1590-1595 гг. Фёдор I отвоёвывает у Швеции 4 из 5 городов, потерянных при отце. Шведы были настолько обескуражены, что начали винить в своих поражениях поляков: «Москва теперь не старая и не боится поднять оружие против нас… А царь, которого вы считали не способным править, водит сам свои полки!» При этом начисто забыв, что сами же чуть ли не вчера упражнялись в остроумии насчёт русского царя, убедив и себя, и окружающих, что Россией правит «слабоумное ничтожество».

«Ничтожная нация»?

При Петре I история повторяется снова. Правда, в качестве мишени теперь не только царь, но и русский народ как таковой. Как известно, в ходе Смуты поляки и шведы нанесли России ряд серьёзных поражений. И опочили на лаврах, искренне считая, что «вшивые орды царя Петра» есть не что иное, как «мужичий сброд, вооружённый дрекольем». В 1707 г. шведский король Карл XII со словами: «Россия — карлик. Я поставлю её на колени», начал поход, имевший целью вычеркнуть Русское царство из истории и реальности. В том, что это — лёгкая задача, он был убеждён. Публицистика того времени сравнивала Карла XII с одним из его предшественников, Густавом II Адольфом, самым успешным и опасным полководцем шведов: «Густав Адольф вырвал у московитского орла перья и отсёк ему клювы и когти. Он так обескровил Московское государство, что оно перестало быть угрозой. Ныне же Господь с великим и счастливейшим королём Карлом задумал великое!»
Государственные деятели всех стран с нетерпением ждали новостей о том, что Карл снова одержал победу, и его знаменитая армия вошла в Москву. Французы были уверены, что даже 8 тысяч шведов похода справятся с 80 тысячами «трусливейшей русской пехоты». В Крымском ханстве говорили примерно то же самое: «Если даже войска у Швеции 10 тысяч, они преследуют и побеждают 100 тысяч московского народа». Сами же шведы считали русских «самой ничтожной нацией мира» и воспринимали русский поход как лёгкую прогулку.
Постфактум европейцы признали, что именно это и навлекло на шведов катастрофу в битве при Лесной, да и в Полтавском сражении. Вот что писал знаменитый автор «Робинзона Крузо» Даниэль Дефо в своём сочинении «Беспристрастная история жизни и деяний Петра Алексеевича, нынешнего царя Московии», что вышло в Лондоне в 1723 году: «Против армии московитов шведы презирали окапываться, и такая самонадеянность стала причиной их поражения». Но тут уж, как говорится, задним умом все крепки.

Шкура неубитого медведя

Удивительно, но в преддверии той войны, что французы называют «Восточной», англичане — «Русской», а мы — «Крымской», в европейской прессе царили те же настроения. И внушалась всё та же схема, согласно которой русские-де, воевать толком не умеют, их армия в техническом отношении беспомощна, командование насквозь коррумпировано и недееспособно, царь сошёл с ума, а сама Россия — колосс на глиняных ногах. Однако самое удивительное в том, что этим настроениям поддался не только английский буржуа, с радостью читающий в «Таймс»: «Хорошо бы вернуть Россию к обработке внутренних земель, загнать московитов вглубь лесов и степей». Из ложной информации о русской армии и о России исходил генерал-лейтенант английской армии Джордж де Ласи Эванс. Человек, который разработал генеральный план Крымской войны. План был прост. Морская блокада всей Российской Империи со стороны Белого, Балтийского и Чёрного морей, а также Тихого океана. Плюс бомбардировка и, по возможности, взятие основных морских портов России. За этим должны последовать: паралич торговли, крестьянские волнения, перерастающие в бунты и восстания, всплеск регионального национального сепаратизма и распад страны.
Это всё при том, что Эванс застал эпоху Наполеоновских войн. И не просто застал, а участвовал в битве при Ватерлоо. Он мог бы и сообразить, что надежды на восстание русских крестьян после морской блокады — это всё разговоры в пользу бедных и влажные мечты. Бонапарт тоже надеялся на крестьянские бунты, но их не было даже после захвата Москвы.
Не было их и во время Крымской войны. Да и сама она закончилась с результатом, которого Европа не ожидала — после подписания в 1856 г. Парижского мира французский посол в Вене барон де Буркнэ заявил: «Никак нельзя сообразить, ознакомившись с этим документом, кто же тут победитель, а кто побеждённый».
Раз за разом Европа, вступая в войну, как на «путь обмана», настолько увлекалась дезинформацией своего населения относительно противника, что незаметно съезжала в самообман. Который в итоге стоил ей очень дорого.
Обложка: «Против армии московитов шведы презирали окапываться, и такая самонадеянность стала причиной их поражения». «Полтавская баталия». Мозаика Михаила Ломоносова. Государственный исторический музей в Москве. / Владимир Вдовин / РИА Новости