Русскоязычный, но уже не русский

Раб, которому стёрли память о его прошлом и переформатировали сознание в нужном хозяину ключе. Так расшифровывается ставшее популярным в период Перестройки слово «манкурт».

Одним из этапов подготовки Украины к нынешней смуте стала запущенная почти пару десятилетий назад массовая манкуртизация когда русских старались постепенно превратить вначале в русскоязычных украинцев, а после — и в русскоязычных украинских националистов. Этих людей не заставляли отказываться от родного языка и культуры, им надо было всего лишь признать свою принадлежность к украинской политической нации. Но всё большое всегда начинается с малого.

«Узок круг этих революционеров…»

«Оранжевая революция» 2004 года показала его устроителям одну нелицеприятную вещь: классический украинский национализм совершенно не годится в качестве инструмента разжигания смуты. Причина очень простая и сформулирована она столь нелюбимым бандеровцами вождём мирового пролетариата: «Узок круг этих революционеров и страшно далеки они от народа…».

Быть настоящим украинским националистом — тем самым «свидомым украинцем» — действительно очень нелегко. Во-первых, это достаточно догматичная и сложная для восприятия идеология, требующая хорошей подготовленности для понимания её постулатов. Во-вторых, классический украинский национализм обладает развитой системой традиций, ритуалов и прочих элементов, требующих постоянной практики. И, наконец, большинство его носителей — люди с типичной для Галиции, но весьма чужеродной для остальной Украины, полонизированной ментальностью.

Проще говоря, поборник идей Бандеры и Мельника обязан постоянно находиться в среде единомышленников иначе рискует до конца дней оставаться в числе сочувствующих.
Не менее важный момент: классический националист обязан постоянно использовать в общении украинский язык. Но вот с этим — полнейшая незадача.
Прежде всего украинский язык по сути является языком изящной словесности: существующий в нём понятийный аппарат не способен обеспечивать многие крайне важные отрасли человеческой деятельности. Достаточно послушать радиоперехваты переговоров бандеровских карателей на линии фронта: в пылу сражения даже самые радикально настроенные личности напрочь забывают «соловьиную мову» и инстинктивно переходят на «великий и могучий» со всеми его «трёхэтажностями».

Также в украинском языке нет единого общеупотребительного стандарта. Это русский язык практически одинаков от Калининграда до Анадыря: в каждом регионе России насчитывается не более пары сотен слов, понятных только местным. Более того, народный и литературный варианты русского языка не сильно отличаются друг от друга.

Зато народный украинский язык представляет собой целый конгломерат, включая несколько разновидностей «суржика» центральных, южных и восточных регионов, львовскую «гвару» и другие диалекты, носители которых далеко не всегда понимают друг друга. Литературный вариант украинского языка — достаточно искусственное и ещё не устоявшееся лингвистическое явление, которым в полной мере владеет сравнительно небольшая часть гуманитарной интеллигенции.
В результате украинский язык при всём государственном статусе так и не занял нишу языка межнационального общения. А все попытки его насаждения даже сейчас сталкиваются с их неприятием значительной частью общества (включая патриотически настроенную), чаще всего — в виде саботажа.

Мелочи для лукавого

В то же время в ряде городов, таких, как Киев, сложилось противоречивая ситуация: к президентским выборам 2004 года значительная часть горожан, будучи русскоязычной, придерживалась уже иной парадигмы взглядов, направленной на интеграцию с ЕС и НАТО, а не с Россией. Они стали основой «Оранжевой революции», но собственной идеологии у этих людей не было.

Зато тогда обрёл популярность такой «зонтичный» термин, как «русскоязычный украинец»: он мог обозначать любого гражданина страны, активно использующего русский язык в повседневной жизни. От таких людей совершенно не требовалось быть националистами: для подавляющего большинства из них бандеровщина была если не чем-то неприемлемым, то уж однозначно явлением чужеродным.

Всё начало меняться в 2007 году когда Запад начал реализацию долгосрочной программы по дестабилизации ситуации на Украине. Отметим, что примерно в это же время подобные проекты были запущены и в странах Ближнего Востока чтобы меньше, чем через пятилетку вылиться в кровавую смуту. Не обошлось без подобных начинаний и в России, но успеха они не имели: «белоленточные» протесты зимы 2011–2012 годов оказались весьма вялыми и малочисленными.

Но вернёмся на Украину. Там Запад задался целью максимально возможного расширения социальной базы ранее малочисленных националистических группировок. К их числу относится, например, возникновение ранее совершенно отсутствовавшего в украинском околофутболе движения фашиствующих футбольных хулиганов «ультрас» с активной прокачкой фанатов всех без исключения клубов страны бандеровской идеологией. Хотя ещё в 2005 году обыденностью были столкновения между болельщиками львовских «Карпат» и донецкого «Шахтёра» на почве категорического неприятия украинского национализма последними.

Из этого же ряда — создание концепции русскоязычного украинского национализма. Её авторы использовали наработки униатов в Галиции, заставлявших отказываться людей от православия: у нас и латынь учить не надо — служим на том же старославянском языке, и осеняем мы себя трёхперстным знамением справа налево, а не ладонью слева направо. От принимающего униатство требуется всего лишь пара мелочей: признать, что Святой Дух исходит не только от Бога-Отца, но и от Бога-Сына, а также считать главой церкви римского понтифика. Но не зря же говорят, что в мелочах прячется лукавый.

То же самое было и с русскоязычным украинским национализмом. От адепта этой идеологии требовались всего лишь осознанная принадлежность к украинской политической нации и к украинскому государству, а язык, происхождение и прочее, отвергаемое классическими националистами, является незначительным и временным.

Благодаря такому подходу даже такой персонаж известного анекдота, как негр в вышиванке, читающий во львовском трамвае газету «Шлях перемоги» и декламирующий стихи Шевченко, превращался в столь же полноценного украинца, как и остальные пассажиры. Яркий пример из реальной жизни — когда в 2014 году олигарх Игорь Коломойский в одном из интервью назвал себя «жидобандеровцем».
Понятно, что роль украинской этнической нации, которая является стержнем нации политической, никоим образом не оспаривается. Но на интеграцию в неё представителям политической нации отводится длительное время — до двух или даже трёх поколений, достаточное для того, чтобы добровольно перейти на украинский язык.

«Москитное» войско смуты

И снова перенесёмся в 2007 год. Тогда будущий активист «Евромайдана» киевлянин Сергей Замилюхин создал общественную организацию «Русскоязычные украинские националисты». Она не могла похвастаться большим количеством состоящих в ней, хотя и несколько раз выставлялась на выборы разного уровня в составе малочисленной и мало кому известной Патриотической партии Украины.

Однако мы живём в эпоху постмодерна, а «цветные революции» устраивают группировки сетевого типа с маленькой вертикалью, чрезвычайно широкой горизонталью, и часто даже не настаивающие на формальной принадлежности к ним. Более того для сетевой стратегии зачастую бывает важно чтобы носитель тех или иных воззрений до определённого момента даже не подозревал о том, что является таковым подобно мольеровскому мосье Журдену, не подозревавшему о том, что разговаривает прозой.

В принципе, для типичной грантоедской НКО, в огромном множестве создававшихся на Украине Западом в преддверии «Евромайдана», гигантомания вредна. Именно таковой была организация пана Замилюхина: об этом свидетельствует наличие у неё счёта в «Кредобанке», через который из-за границы поступала львиная доля финансирования тем, кто раскачивал ситуацию. Небезынтересно что сам «Кредобанк» на 99,6% принадлежит крупнейшему государственному банку Польши PKO Bank Polski и в своё время являлся крупнейшей польской инвестицией в банковский сектор Незалежной, а его бывший председатель правления Степан Кубив после свержения Януковича возглавил Нацбанк Украины.

Тем не менее пан Замилюхин и созданная им организация «Русскоязычные украинские националисты» блестяще справились с возложенной на них задачей — быть «фабрикой мысли» и генерировать нужные идеи: они были весьма активны в блогосфере и набиравших тогда популярность социальных сетях. Чрезвычайно простая идеология и отсутствие необходимости состоять в каких-либо партиях или иных общественно-политических организациях оказались чрезвычайно привлекательным моментом.

В результате за пять лет удалось взрастить до миллиона активных и сознательных приверженцев модернизированной версии украинского национализма, а также несколько миллионов сочувствующих и сторонников. Все эти люди осенью 2013 года стали основой «Евромайдана», позднее многие из них жгли людей в одесском Доме профсоюзов, участвовали в карательной операции против восставшего Донбасса, устраивали расправы над противниками бандеровщины в украинских городах и сёлах.

Для современной России русскоязычный украинский национализм представляет угрозу прежде всего в виде организованного пробандеровского подполья, оставляемого Киевом в воссоединённых регионах: носители этой идеологии внешне совершенно неотличимы от местного населения, что затрудняет борьбу с ними.

Вредны и подстраивающиеся под ситуацию неорганизованные личности подобного плана, именуемые в просторечии «ждунами» и «переобувшимися», однако в большинстве своём они слишком пассивны чтобы быть способными на что-то серьёзнее «кухонного диссидентства».
Географически основная часть таки

х угроз сосредоточена на Крымском полуострове и в Северной Таврии, а также в иных местностях, где в 2014 году и позднее либо не велось боевых действий, либо боестолкновения были единичными и не носили системного характера.
По опыту ДНР и ЛНР можно сказать, что территории, становящиеся ареной сражения, проукраински настроенные граждане покидают достаточно быстро и практически в полном составе, причем не только и не столько из соображений личной безопасности: большинству из них просто невыносимо жить в условиях неприязненного отношения окружающих к их идеалам.
Так что, как ни странно, опасность для российского государства составляют те из оставшихся на этих территориях граждане, которые говорят по-русски и выглядят природными «русаками», а в душе давно и намертво отравлены бандеровской идеологией. Именно такие и станут основой националистического террористического подполья.