Саракамыш - Сталинград для турок

17 января 1915 г. завершилась Сарыкамышская операция русской Кавказской армии под командованием генерала от кавалерии Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова против 3-й турецкой армии, которой командовал — военный министр Энвер-паша.

Сарыкамыш — название небольшого городка, затерянного в горах на востоке Турции, на высоте 2000 метров над уровнем моря. 100 лет назад оно прогремело на весь мир, став нарицательным — символом одной из самых выдающихся побед русского оружия, и, одновременно, самых страшных и трагических эпизодов истории Турции. Именно под Сарыкамышем русская Кавказская армия в январе 1915 года начала триумфальное наступление, продолжавшееся все годы Великой войны и в какой-то момент давшее основание говорить о новом походе на Стамбул. Для турок же Сарыкамышское сражение обернулось настоящей человеческой катастрофой — по прихоти молодого и самонадеянного командующего в высокогорье в лютую стужу десятки тысяч солдат были брошены на штурм без теплой одежды и в итоге погибли от холода.

В исторической памяти двух стран события тех дней заняли разные места. Если в Турции их свято чтят, установив величественные мемориалы, то в России за годы советской власти Сарыкамышское сражение было надежно забыто, собственно, как почти вся Великая война.

Монумент турецким солдатам, погибшим под Сарыкамышем

Фронт Николая Юденича

Боевые действия на Кавказском фронте начались в ночь на 2 ноября 1914 года, в день объявления Россией войны Турции (поводом для этого послужило нападение турецких и немецких кораблей на русские черноморские порты 29 и 30 октября). Вновь сформированная отдельная Кавказская армия должна была прикрыть весьма протяженный фронт — более 700 км от побережья Черного моря до озера Урмия в северо-западном Иране. Значительная его часть приходилась на высокогорье (с высотами более 2000 метров) с резко континентальным климатом: летом — изнуряющая жара, зимой — холод и снег, пронизывающий ветер с гор.

Основным противником русской армии стала турецкая 3-я армия, сформированная из трех корпусов (начиная с левого фланга — 10-й, 9-й и 11-й), каждый — по три дивизии. Всего в 3-й армии было до 130 пехотных батальонов, около 160 кавалерийских эскадронов и курдских сотен, около 300 орудий. Турецкие пехотные части отличались стойкостью и хорошей стрелковой подготовкой. Конница турок (в особенности курды), напротив, в боевом отношении существенно уступала ударной мощи конных казацких сотен. Номинальное командование турецкой 3-й армией осуществлял генерал Хасан Иззет-паша. Фактическое планирование боевых операций было возложено на немецкого генерала Фридриха Бронзарта фон Шеллендорфа.

Русская Кавказская армия приблизительно соответствовала турецкой. По своему составу это было в значительной степени казацкое формирование — на 120 батальонов пехоты приходилось 127 казацких сотен. Казацкие бригады, полки и сотни, прибывавшие на фронт, формировались тремя территориальными Войсками — Кубанским, Терским и Сибирским.

Основные оперативные действия Кавказской армии планировались на Сарыкамышском направлении. Здесь были сосредоточены главные силы: 1-й Кавказский армейский корпус под командованием генерал-лейтенанта Георгия Берхмана (две пехотные дивизии), 1-я Кавказская казачья дивизия (сформированная Кубанским и Терским Войсками), 2-й Туркестанский армейский корпус генерала Виктора Слюсаренко (две стрелковые бригады). Правый фланг Сарыкамышского направления прикрывали войска так называемого Ольтинского отряда (по названию села Ольты, ныне Олту, примерно в 50 км к северо-западу от Сарыкамыша — РП) — 20-я пехотная дивизия генерала Николая Истомина, усиленная 26-й бригадой пограничников. В Тифлисе (нынешний Тбилиси) дислоцировалась резервная Сибирская казачья бригада.

Кавказской армией командовал царский наместник, 78-летний генерал Илларион Воронцов-Дашков, но по возрасту и весьма расстроенному здоровью должность он эту занимал номинально. На деле управление армией осуществлял начальник штаба Кавказского военного округа, генерал-квартирмейстер Николай Юденич — будущий несостоявшийся «душитель» революционного Петрограда.

Планы «турецкого наполеона»

Идея крупной операции в районе Сарыкамыша принадлежала военному министру Османской империи Энверу-паше, которого еще при жизни прозвали «турецким наполеоном» за решительность и дерзость планов. Генерал-квартирмейстер германского Генштаба Эрих фон Людендорф дал любопытную характеристику этому человеку, к началу Великой войны входившему в так называемый «триумвират пашей», который де-факто управлял страной.

«Энвер-паша был очень даровитый человек и производил необыкновенное впечатление, — отмечал фон Людендорф в воспоминаниях. — Он был верным другом Германии. Между ним и мной существовала горячая симпатия. У него имелось солдатское понимание ведения войны, но не было основ и знания военного ремесла — не было школы. В турецких реалиях его большие военные способности не могли получить развития».

До Великой войны Энвер-паша успел принять участие в боевых схватках двух революций и трех войн (Итало-турецкая, Первая и Вторая Балканские войны). Это был человек острого ума, жесткой воли и несомненного мужества. Энвер-паша сумел хорошо «прочитать на карте» сложившуюся с началом боевых действий стратегическую позицию, которая при других условиях вполне могла привести к обрушению всего русского Кавказского фронта.

После того, как российские части перешли турецкую границу, наиболее ожесточенные бои развернулись с 6 ноября на Сарыкамышском направлении у селения Кёприкей (примерно в 80 км к востоку от Сарыкамыша). Уже на следующий день турки сосредоточили там 4 дивизии. 11 ноября под их натиском русские оставили Кёприкей и стали медленно отступать. Остановить продвижение турецкой 3-й армии удалось лишь с помощью подошедших 2-го Туркестанского корпуса и 1-й Кубанской казачьей пластунской бригады. Фронт стабилизировался к 21 ноября по линии сел Агверан и Зивин неподалеку от города Караурган (примерно в 30 км к востоку от Сарыкамыша). Севернее, на Ольтинском направлении, в полосе ответственности 20-й пехотной дивизии генерала Истомина, фронт также стабилизировался.

Генерал Отто Лиман фон Сандерс

Замысел Энвера-паши был прост как все гениальное. Учитывая, что русские войска Ольтинской и Сарыкамышской группировок оказались разделены мощным Бардизским горным хребтом, предполагалось стремительным броском пройти между ними по высокогорью. В результате турки по широкой дуге слева охватили бы выдвинутую вперед Сарыкамышскую группировку, вышли бы к ней в тыл, и значительная часть войск русского Кавказского фронта оказалась бы в котле, будучи зажатой между 11-м (с фронта) и 9-м, 10-м турецкими корпусами (с тыла). При этом, чтобы русские не успели перебросить подкрепления с фронта в тыл на оборону Сарыкамыша, Энвер-паша предполагал за 2-3 дня до броска через горы начать лобовое наступление на части Сарыкамышской группировки. Это позволяло туркам неожиданно атаковать и захватить сам Сарыкамыш, отрезав, таким образом, противнику единственный путь к отступлению. Окруженным русским частям в такой ситуации оставалось либо капитулировать, либо отступить на юг в высокогорье к селению Кагызман, где практически не было шоссейных дорог и крупных населенных пунктов, и где бы их ждала скорая гибель от мороза и голода.

В случае успеха замысел Энвер-паши мог получить дальнейшее развитие, поскольку после разгрома Сарыкамышской группировки перед турецкой 3-й армия практически не было бы русских войск вплоть до ставки царского наместника в Тифлисе, за исключением двух стрелковых бригад (3-я Кавказская в Карсе и Сибирская казачья бригада в самом Тифлисе). Причем, турецкие войска получали прямой железнодорожный тракт Сарыкамыш-Карс-Александрополь-Тифлис.

Глава Германской военной миссии в Константинополе, генерал Отто фон Сандерс, тем не менее, скептически отнесся к плану «турецкого наполеона». «Сколько у вас имеется зимних шерстяных шинелей для солдат?» — без околичностей спросил он у Энвер-паши. Выяснилось, что таковых в турецкой армии нет вовсе, а их заменяют кавалерийские бурки у конницы и шерстяные стеганные плащи у пехоты. Также фон Сандерс обратил внимание на слабое обеспечение операции всем остальным — для быстроты перехода по горным склонам турецкие 9-й и 10-й корпуса должны были идти через заснеженные хребты налегке, с минимумом не только палаток и другого инвентаря, но и артиллерии и пулеметов, что резко снижало их наступательный потенциал.

Генерал фон Сандерс посоветовал Энверу-паше перенести операцию на первую декаду марта, когда в горах еще держится снег, но световой день дольше и ночью нет столь обжигающего холода. Но военный министр не послушал мудрого совета, поскольку ему каким-то образом уже удалось заручиться поддержкой начальника штаба 3-й армии генерала Бонзарта фон Шеллендорфа.

«Обычная болтовня»

В конце ноября 1914 года Энвер-паша прибыл в штаб турецкой 3-й армии в Эрзеруме, где состоялось совещание командного состава. К чести турецких генералов, военный министр не услышал безусловного «одобрям-с». «9-й и 10-й корпуса могут выполнить обходное движение через горы при условии совершении маневра быстро и безопасно, — заявил командир турецкого 9-го корпуса генерал Ахмед Февзи-паша. — Однако я не представляю себе, чтобы в это время года и в том состоянии, в котором находятся войска, возможно было бы быстро выполнить этот маневр в горах». Февзи-пашу поддержал командующий 3-й армией, генерал Хасан Иззет-паша, а также командир 10-го корпуса. По их мнению, план окружения русских в Сарыкамыше был грандиозен, но в самую суровую пору зимы представлялся авантюрой.

Энвер-паша, хотя и пытался внедрить в турецкой армии моральные установки германского Генштаба, но в душе оставался восточным деспотом. Потому он просто отстранил всех высших офицеров, сомневавшихся в успехе операции, и взял на себя стратегическое командование 3-й армией.

В исторической литературе есть упоминание, что появление Энвера-паши на фронте насторожило штаб Кавказской армии и лично генерала Юденича, которые якобы даже приняли превентивные меры. Но на самом же деле «тревоги» никто не объявлял. 6 или 7 декабря (точная дата неизвестна) дозор 1-й Кавказской казачьей дивизии выкрал с турецких позиций важного «языка». Им оказался командир курдского иррегулярного (хамидие) полка в звании полковника. На первом допросе он показал, что Энвер-паша прибыл в армию и направился в расположение 9-го и 10-го корпусов в Идский (Нариманский) район, где готовится наступление. Офицеры 1-й казачьей дивизии вместо того, чтобы самим подробно допросить столь важного «языка», решили просто передать его в штаб корпуса. Но казаки конвоя, скорее всего по лености, чтобы не обременять себя дальним маршем по горным дорогам, зарубили несчастного курда где-то по пути, а затем вернулись.

В результате «испорченного телефона», составленного из слухов, домыслов и служебного разгильдяйства, информация о наступлении турок была утрачена, и в штабе Кавказской армии сведения о допросе курда сочли за «обычную болтовню рядовых чинов».

Между тем, против русского Сарыкамышского отряда заканчивала последние приготовления к атаке мощная турецкая группировка. Правофланговый 11-й турецкий корпус (33, 34, 36-я дивизии, жандармский батальон и 9 эскадронов конницы) готовился к фронтальному наступлению по линии Маслагат–Хоросан–Дели-баба. Центральный 9-й корпус (17, 23, 29-я дивизии и курдские полки-гамидиэ) выдвинулся в селение Гасанкала, готовясь форсировать горный массив через Ханский перевал в направлении на Бардус. Левофланговый 10-й корпус (30, 31, 32-я дивизии, полки-гамидиэ) скрытно выдвинулся в селение Тортун, изготовившись к прямому удару в центр русской Ольтинской позиции. В общей сложности туркам удалось скрытно сосредоточить до 90 тысяч «штыков», не считая иррегулярной курдской конницы.

Ночь замерзших солдат

21 декабря 1914 года русский Ольтинский отряд генерала Истомина был атакован пехотой и конницей турецкого 10-го корпуса. Сбитые с позиций бойцы 20-й пехотной дивизии и 4-го армянского батальона в беспорядке отступили к селению Ольты. Положение несколько выправил встречный удар 1-го Горско-Моздокского казачьего полка, но общее отступление, тем не менее, продолжилось. Для обеспечения тыла группировки к Панжуретскому перевалу был выдвинут из крепости Карс 9-й Кавказский строевой полк, сформированный в основном из армян. 22 декабря Ольтинская группировка понесла первые серьезные потери — при отступлении из селения Ит в долине реки Ольты-чай турецкая 31-й пехотная дивизия сумела отрезать арьергард русских, и около 750 солдат во главе с полковником Кутателадзе попали в плен.

Замерзшие в горах османские солдаты

Командир 1-го Кавказского армейского корпуса (основа русской Сарыкамышской группировки), генерал Георгий Берхман 23 декабря, не понимая истинный замысел турок, принял очень опасное решение — всеми силами атаковать стоящие перед его позициями турецкие войска, чтобы отвлечь силы врага с Ольтинского направления. Если бы этот план был выполнен, русская армия еще глубже зашла бы в уготованный ей «мешок» окружения. Но в тот же день, согласно директиве Энвера-паши, турки тоже перешли в наступление, и яростные встречные бои удержали русские полки на исходных позициях.

22 декабря через заснеженные горы Бардузского горного массива начался обходный марш турецкого 9-го корпуса. Как нарочно против турок ополчилась погода: при морозе ниже 20°С началась сильнейшая вьюга, даже днем видимость не превышала 150 м. Как и предполагали оппоненты Энвер-паши, поход обернулось катастрофой. Огромное число турецких солдат обессилело, обледенело, пробираясь через сугробы в тонких шерстяных плащах, и замерзло буквально на глазах командиров. Несколько подразделений 9-го корпуса заблудились в горах и погибли до последнего солдата.

«Мы шли ночью вдоль крутого горного склона, ледяной ветер из распадка отбирал у наших обессиленных тел последнее тепло, — вспоминал ветеран этого рейда Дениз Омер-оглу. — Я видел как Ильхам — молодой деревенский парень из Анатолии — стоял неподвижно у края тропы, уронив в снег свой «маузер». «Порвался ремень», — белыми губами прошептал он, когда я подошел. Я попытался нагнуться и поднять винтовку, но не смог — мое тело одеревенело и пальцы рук не слушались. «Прости Ильхам», — сказал я нашему полковому певцу и снова побрел вниз. Не помню, как мне удалось добраться до палаток в долине. Ильхама я больше никогда не видел, вероятно, он замерз рядом со своим оружием».

Из-за потери ориентации в условиях вьюги две турецкие дивизии 10-го корпуса, выдвинувшиеся по разным маршрутам из Ита и Тортума, в горах открыли друг в друга «дружественный огонь», а когда утром ошибка обнаружилась, число убитых и раненных приблизилось к 2000. В результате всех этих бедствий к моменту выхода в район боевого развертывания 9-й и 10-й турецкие корпуса потеряли до 30% (по некоторым данным до 50%) замерзшими насмерть и обмороженными.

Ярость запорожцев

Только к вечеру 24 декабря командованию Кавказской армией стал понятен смысл маневров турецких частей, которые уже приблизились к непосредственному тылу русской группировки — городу Сарыкамыш, где находились склады с вооружением и продовольствием. В ночь на 25 декабря Энвер-паша отдал приказ об общей атаке. Командующий указывал, что в Сарыкамыше солдат ждут теплые квартиры, запасы продовольствия и слава победителей. Приказ Энвера-паши заканчивался словами: «Если русские отступят — они погибли; если же они примут бой — нам придется яростно сражаться спиной к Карсу».

Энвер-паша напрасно остерегался Карса — в крепости, кроме стрелковой бригады, войск не было. Понимая это, командир Сарыкамышского отряда, генерал Александр Мышлаевский принял единственно возможное решение — о срочной переброске подразделений с линии фронта в Сарыкамыш. Как отмечает военный историк Александр Самсонов, чтобы подойти к городу, войска должны были сделать по зимним дорогам бросок в 70-100 км. Пока же оборонять Сарыкамыш оказалось, по большому счету, некому. К вечеру 24 декабря в городе находились только две ополченские дружины, два эксплуатационных батальона, несколько стрелковых взводов, восемь пулеметов 2-й Кубанской пластунской бригады, два легких орудия. Кроме того, утром 25 декабря поездом из Тифлиса в Сарыкамыш прибыли 120 (по другим данным 200) выпускников Тифлисской школы прапорщиков и начальник штаба 2-й Кубанской пластунской бригады, полковник Николай Букретов.

Генерал Мышлаевский, который поначалу грамотно организовывал оборону Сарыкамыша, неожиданно стал терять самообладание и попытался отдать преступный приказ об отступлении. В конце концов, окончательно сломленный генерал Мышлаевский выехал в Тифлис. Приказ об отступлении (который генерал Мышлаевский так и не подписал), к счастью, выполнять не стали. Генерал Юденич, прибывший в Сарыкамыш, взял на себя командование 2-м Туркестанским корпусом, а боевыми действиями всей Сарыкамышской группировки по-прежнему мужественно руководил генерал Берхман, командир 1-го Кавказского корпуса.

Положение у города, меж тем, стремительно ухудшалось. Утром 26 декабря авангард 29-й турецкой пехотной дивизии выбил сводный отряд полковника Букретова с Бардузского перевала и отбросил к пригороду — так называемому Верхнему Сарыкамышу. Прибывший на поддержку батальон 18-го Туркестанского полка не смог изменить положение: русские части, потеряв около 500 человек убитыми и ранеными, откатывались к железнодорожному вокзалу.

В критический момент, когда захват турками Сарыкамыша казался уже неизбежным, неожиданно пришло спасение — в лоб наступающим туркам с хода ударил 1-й Запорожский казачий полк под командованием полковника Антона Кравченко. «Казаки спешили на раскаты выстрелов к Сарыкамышу рысью всюду, где только горная зимняя дорога это позволяла, — отмечает военный историк Николай Корзун. — Они ввели в бой свои пулеметы и бывшие с ними четыре конных орудия, и тем подкрепили изнемогавший в неравной борьбе отряд Букретова». Неожиданным ударом запорожцев практически полностью был уничтожен полк турецкой 17-й пехотной дивизии. Казаки отбросили турок от вокзала и, развивая натиск, выбили врага из Верхнего Сарыкамыша в предгорья.

Солдаты Русской армии в Карсе

Стоит отметить, что в этих сражениях обе стороны проявили мужество и чрезвычайную стойкость. С перевалов Бардузского горного массива турки спускались невероятно уставшими, голодными, многие были сильно обморожены, но, тем не менее, они становились в строй и бесстрашно шли вперед.

Пластуны пленных не берут

27 декабря даже в середине дня мороз держался ниже минус 20°С. В этот день турецкая 3-я армия, вынужденная ночевать в поле в промерзших палатках, потеряла обмороженными около 10 тыс. человек. Тем не менее, переброска войск для захвата Сарыкамыша продолжалась, и во второй половине дня 28 декабря весь турецкий 10-й корпус вышел на боевой рубеж.

В осажденный Сарыкамыш также продолжали прибывать войска. К вечеру 28 декабря в город вошла 1-я Кубанская казачья пластунская бригада (5 батальонов, 1 конная сотня, 40 пулеметов, 12 орудий), совершившая за два дня труднейший переход в 80 км. Ее командир генерал Михаил Пржевальский (двоюродный брат великого путешественника) усилил все наиболее угрожаемые сектора обороны.

Вечером 29 декабря турки, создавшие под Сарыкамышем почти двукратный перевес, пошли на штурм. Ожесточение боев превысило все мыслимые пределы — озлобленные, замерзшие турки неистово рвались к теплу казарм и домов города. Казаки стояли насмерть, понимая, что сдача Сарыкамыша означает для них неминуемую гибель в заснеженных горах.

Наиболее сильным атакам подвергся 3-й батальон 1-й Кубанской казачьей пластунской бригады, оборонявшей высоту «Орлиное гнездо» и железнодорожный вокзал города. Здесь же сражался 1-й Запорожский казачий полк. Ценой огромных потерь турки захватили «Орлиное гнездо» и, развивая натиск, выбили казаков с вокзала. Командир запорожцев, полковник Антон Кравченко, отдавший приказ «ни шагу назад», погиб.

«Фронт был прорван, положение стало критическим, — вспоминал эти события кубанский казак Федор Елисеев, в те дни служивший младшим офицером сотни. — Наши немногочисленные части изнемогали. В резерве Пржевальского осталось лишь две сотни 6-го Кубанского пластунского батальона. Уже в полной темноте Пржевальский решает бросить к вокзалу свой последний резерв. Пластуны без выстрелов, в полном молчании стремительно атакуют турок и опрокидывают их штыками. Внезапная и молчаливая атака производит на противника настолько сильное впечатление, что он уже не пытается возобновить атаки».

Морозная ночь на 30 декабря обозначила перелом в Сарыкамышском сражении: турецкая 3-я армия стала разрушаться под грузом тяжелых полевых условий и огромных потерь. Русские, напротив, почувствовали предвестие близкой победы, действуя все более дерзко. Казаки, также промороженные в долгих марш-бросках, озлобились и практически перестали брать в плен солдат противника.

Отчаянные попытки турецкого командования 30 декабря — 1 января изменить ситуацию завершились провалом. К вечеру 2 января русская победа была окончательно предопределена: в Сарыкамыш вошла 1-я Кавказская казачья дивизия генерала Баратова в составе 14 сотен, а также 2-я Кубанская казачья пластунская бригада генерала Гулыги.

«Противник уничтожен бесследно»

Командиры турецких 9-го и 10-го корпусов трезво оценивали обстановку — было ясно, что обход русских не удался и они сами оказались в «мышеловке». В ночь на 31 декабря начальник штаба 9-го турецкого корпуса, полковник Шериф-бей стал убеждать Энвера-пашу переехать в штаб 11-го корпуса, которому не могло угрожать окружение. Министр колебался, но натиск русских войск заставил поспешить, и ранним утром 2 января 1915 года Энвер-паша выехал в селение Хопик. А всего через несколько часов 154-й Дербентский пехотный полк полковника Маслянникова захватил стратегически важный Бардузский перевал. Сарыкамышская «мышеловка» стала захлопываться, и турецкий 9-й корпус лишился кратчайшего пути отступления.

Сразу же начался второй этап русского контрнаступления, разработанный штабами Юденича и Берхмана, — по окружению противника. 3 января 1-я Кавказская казачья дивизия во взаимодействии с пластунами генерала Пржевальского мощным фланговым ударом отсекла 9-й турецкий корпус от соседнего 10-го и прижала к горам. Кольцо окружения стало сжиматься. Разыгрывались ужасающие сцены войны: прижатые к крутым (до 70°) склонам Бардузского хребта турки отчаянно лезли вверх и скатывались вниз — под удары шашек и штыков распаленных казаков.

Вечером 4 января штаб турецкого 9-го корпуса капитулировал. В плен попал командир корпуса, генерал Исхан-паша, все командиры дивизий со своими штабами — более 100 офицеров. Нижних чинов взяли в плен немного — всего около 1000 человек, однако вдоль крутых увалов Бардузского хребта громоздились штабеля трупов турецких солдат. Генерал Георгий Берхман в телеграмме №1052 доложил в штаб армии в Тифлисе, что «9-й корпус противника уничтожен бесследно».

В последующие дни русского наступления был довершен разгром турецкого 10-го корпуса. В плен попало около 6 тысяч солдат, однако командованию корпуса с остатками полков, сократившихся на 70-90% от штатного состава, удалось спастись. О соотношении потерь во время преследования турецкого 10-го корпуса свидетельствует боестолкновение 3 января между казаками 1-го Сибирского казачьего полка и турецким арьергардом. «Несмотря на сильный огонь турок, конная атака казаков в развернутом строю была доведена до конца, — докладывал в штаб армии генерал Истомин. — Почти вся колонна противника была уничтожена: на месте насчитали около 500 трупов. Потери полка в этой конной атаке: 16 казаков убитых, 36 раненных и около 70 лошадей убитых и раненных».

Турецкие пленные

Завершающий удар нанесли терские казаки отряда генерала Габаева 12 января 1915 года у селения Горнес. После внезапной ночной атаки были взяты в плен остатки 30-й пехотной дивизии — 170 офицеров, включая ее командира полковника Магомед Фетхи-бея, около 400 солдат, три орудия и пулемет.

Цена авантюры

В результате провала зимней авантюры Энвера-паши турки полностью утратила инициативу на Кавказском фронте, и далее война свелась для них к череде новых поражений и отступлений — вплоть до развала русской армии в конце 1917 года. «9-й корпус перестал существовать, — свидетельствовал об итоге Сарыкамышской операции отчет турецкого Генштаба. — Также необходимо вновь формировать 30-ю дивизию 10-го корпуса и 34-ю дивизию 11-го корпуса. Третья армия в этих боях потеряла 80 тысяч человек».

По официальным данным, на 10 января 1915 года в строю 3-й турецкой армии оставалось только 12 400 штыков и сабель. С такими силами турки могли лишь с огромным трудом удерживать позиции в Восточной Анатолии. Положение усугублялось разразившейся эпидемией тифа.

Военная комиссия турецкого Генштаба возложила вину за провал Сарыкамышской операции на командира 11-го корпуса, который, действительно, пассивно действовал в дни штурма Сарыкамыша. По законам военного времени он был расстрелян. О роли в случившемся Энвер-паши, понятно, никто заикаться не посмел.

Русская Кавказская армия в Сарыкамышском сражении также понесла значительные потери — по разным данным, от 26 до 35 тысяч человек убитыми, раненными, обмороженными и без вести пропавшими.

Обложка: Казаки российской императорской армии. В результате упорных боев турки потерпели поражение, что упрочило положение Кавказского фронта и облегчило действия английских войск в Ираке и при обороне Суэца.