Счастье России в том, что большевики оказались ребятами талантливыми

— Николай Викторович, события февраля и октября 1917 года, вроде бы, недалеко еще ушли в исторический слой, но способны ли мы их правильно трактовать или на это уже нет шансов?
— Революции и государственные перевороты надо изучать на следующий же день после того, как они закончились, а лучше — в процессе их создания. Самым же правильным будет изучать такие события на примере других государств и прошлого, чтобы они никогда не случались у нас. По сути, в России дважды за век удалось разрушить государственность, и так как столетний юбилей 1991 года будет нескоро, столетний юбилей Октября дает нам возможность изучить наши собственные ошибки. Перед нами цепь событий, которые друг на друга похожи и представляют из себя одно и то же действо: внешние силы в рамках конкурентной борьбы между государствами и цивилизациями используют реальные проблемы в стране, чтобы его как минимум ослабить, как максимум — подчинить и разрушить.

— Понимал ли Петроград 17-го года, что в нем происходит?
— Состояние общества в 1917 году нам будет понятно, если мы представим 1944 год, самое его начало, когда война еще не закончена, и когда будет закончена — непонятно, но совершенно очевидно, что Германия проиграет. То же самое было в 1917 году: достаточно взять мемуары немецкого командования, в частности, Людендорфа, где он пишет, что поражение Германии было неизбежным. И представьте, что в 1944 году в Советском Союзе вдруг начались бы массовые беспорядки с требованием закончить войну. «Долой войну!» — хороший лозунг? Да прекрасный! Осталось только спросить, на каких условиях. Когда уже погибли миллионы солдат, и результаты войны скоро будут воплощены в разгроме противника и получении геополитических, экономических дивидендов. Конец войны — это что? Заключить сепаратный мир с немцами, сдаться? Повод выглядит красивым, но если приглядеться, оказывается предательством своей страны. Но людей надо выводить на улицы под красивыми лозунгами. Если вы честно напишите, что на Украине в 2014 году вместо одних олигархов решили поставить других, запретите русский язык и начнете гражданскую войну — сколько вы людей выведете? Нет, вы лучше напишете: «Мы против коррупции, за то, чтобы Янукович не воровал, а мы вступили в Европу». Но проблемы-то были не в этом... Ситуация 1917 года неожиданная, и об этом писал Черчилль: «Россия рухнула в тот момент, когда победа была уже без пяти минут». В феврале генералы арестовали царствующую особу, главнокомандующего, во время войны, после трех лет борьбы. Чем это закончилось мы знаем. Чем это должно было закончиться с их точки зрения — большая загадка.

Хотите понять революцию — не смотрите на уровне мальчишки, кричащего «Долой царя!»

— Как вы это расцениваете с точки зрения историка? Как недальновидность, глупость?
— Давайте называть вещи своими именами: это просто предательство. Люди, давшие присяги, арестовали главу государства. Это как если бы в 1944 советские маршалы арестовали Сталина. Чем бы это закончилось? Катастрофой Советского Союза! Уж наши танки точно в Берлине бы не были. Так что то, что Германия проиграет, было очевидно. Но очевидно и то, что к нашему перевороту она не имеет никакого отношения. Никто никогда не говорил, что Февральскую революцию сделали немцы. Царя сместили либералы, предатели. Но если за ними не стояла Германия, то кто? Вариантов немного. Например, все «произошло само собой». Как на Майдане: люди сами собрались, месяцами стояли, оплачивали биотуалеты, потом откуда-то взялось оружие, при этом западные дипломаты, подписавшие заключение с Януковичем, почему-то «не заметили нарушения конституции Украины». Если вы хотите понять революцию, не смотрите на уровне мальчишки, который весело и задорно кричит «Долой царя!». Так кричали все, но никто не понимал, что происходит. Посмотрите на уровень геополитики. Если не происходит Февраля 1917 года, Россия побеждает и союзники, согласно имеющимся тайным договоренностям, должны передать ей Босфор и Дарданеллы. Смотрим, кто все столетия до этого мешал России забрать турецкие проливы. Англия. Но в этом военном раскладе 1914 года Англия — наш союзник. Но общая геополитика не меняется: страна должна вести войну так, чтобы Германия и Россия воевали друг против друга, ослабли, чтобы в них произошли революции. Но нельзя, чтобы быстро победили противники Германии, потому что придется русским отдать проливы, чего не хотелось уже триста лет. Дальше смотрим, что сделало Временное правительство: заявило, что не хочет аннексии и контрибуции. Кому нужно, чтобы мы отказались от проливов? Англичанам, вот смысл Февраля. (Подробно теорию «английской революции» Николай Стариков описывает в своих книгах, — прим. ФАН). У России был царь, который твердо придерживался политической линии: нам нужны турецкие проливы. Ему на смену приходит группа демократов, которая в итоге отказывается от этих территорий. А дальше должны прийти следующие — еще более радикально настроенные, и вообще не у кого будет спрашивать. С Лениным-то о Босфоре и Дарданеллах Англия не договаривалась!


— Счастье России в том, что большевики оказались более талантливыми ребятами, чем те, кто организовывал революционные процессы в нашей стране. Но могло получиться по-другому. Могло быть так, как сейчас на Украине: когда те, кто встал у власти, оказались людьми сребролюбивыми, подлыми. Большевики оказались другими: властвовали не ради денег, а ради идеи. Да, они захватили власть и даже сделали несколько шагов, которых от них и ожидали наши враги: затопление флота, уничтожение царской семьи, как ветви власти, восстановление которой восстановило бы и все обязательства.
— Современная историческая мысль связывает Февральскую и Октябрьскую революции в одно целое?
— Да, историческое сообщество приходит к пониманию того, что это две части одного и того же процесса, но это только сейчас. Изучать Октябрь в отрыве от Февраля — все равно, что изучать гражданскую войну в Донбассе в отрыве от событий на Майдане. Большевиков не было бы, не случись Февраля 1917 года. Летом 1917 года в Москве была пятитысячная партия большевиков — это очень немного. Революция застала Сталина в эшелоне в ссылке, Ленин был в Швейцарии, Троцкий в Америке, и только Февраль их как-то перегруппировал. Это и есть политическое умение: быть с нужными лозунгами в нужной точке, и Ленин и его ближайшее окружения смогли это сделать. В этом их политическая гениальность, но нужно говорить правду: им помогали. Сначала они были элементом деструкции, но как только получили власть, стали созидать, и тогда противники России боролись уже с ними: начались покушения, митинги, оказывалось разного рода давление.

Игра в поддавки

— Правильно ли говорить, что Февраль был сюрпризом для большевиков, а Октябрь —сюрпризом для Временного правительства?
— Нет, вся деятельность Временного правительства была направлена на то, чтобы большевики взяли власть. Это была игра в поддавки. Может, не все об этом знали, но Керенский уверенно передавал власть большевикам. Он сделал то, что ему сказали, и исчез с просторов истории. А вот что дальше большевики сделали с властью — это и был сюрприз для тех, кто видел их только силой разрушения. Они дали Учредительному собранию поработать ровно один день, после чего матрос Железняк подошел, сказал, что караул устал, попросил всех разойтись, а на следующий день на двери уже висел большой замок. Все, есть власть Ленина, теперь можно создать альтернативную, и начнется гражданская война, а вы ловите рыбку в мутной воде: поставляете оружие белым, поставляете оружие красным, выступаете в роли судьи, а заодно забираете лакомые кусочки российской земли. Это как в момент болезни хозяина: кто-то приходит и переписывает часть его квартиры на себя, а международное регистрационное бюро этого «не замечает».

— Можем ли мы хотя бы представить, что простые российские люди пережили за эти месяцы?
— За несколько месяцев прошло несколько эпох: свергли власть, началась активная пропаганда, политикой начали интересоваться те, кто ею никогда не интересовался, власть стала переходить из рук в руки. Потом властей стало столько, что вообще не разберешь... Люди за несколько месяцев прожили несколько жизней. Чего они хотели в тот момент? Я думаю, большинство хотело спокойной жизни и мира, и им нравилась та власть, которая могла им обеспечить перспективы этого. Красные были наиболее вменяемыми из всех. Да и идеология у них была привлекательная: все равны. И перспектива есть: мы такое же общество равенства построим везде, мы победим и наладим жизнь. А что предлагала белая армия? Ни одна из них не выступала за восстановление монархии. Она предлагала борьбу с большевиками, а после — созыв Учредительного собрания. Гениальных политиков и военных у белых не оказалось, идей, которыми они могли собрать массы, тоже не было.
— Считаете, если бы они призывали возродить монархию, все могло бы повернуться по-другому?
— Троцкий писал, что если бы «белые выдвинули идею мужицкого царя, мы бы не продержались и месяца». Идея царя присуща русскому человеку: у нас и сейчас президента воспринимают, как царя. До этого генсеков, Сталина воспринимали так, да и Ленина, только как рабоче-крестьянского царя. А когда царя нет, и мы за Учредительное собрание — это нам непонятно.

Гражданская война в России — это не борьба монархистов с социалистами

— Раз уж заговорили о царе: как русский народ пережил потерю монарха?
— Очень легко. Он не был так плох, как думали граждане того времени, но не пользовался популярностью в народе. Против него велась мощная информационная война: здесь и трагедия Ходынки, и Кровавое воскресенье, Распутин, чью историю использовали в этой войне. Мало кто сожалел о крушении монархии. В основном, потому, что никто не знал, что будет дальше. Ну и сам процесс изъятия царской власти происходил так, что не давал возможности вмешаться. Все было показано так, будто Николай II сам отрекся. Даже если ты трижды монархист, что ты можешь сделать? У честных людей не было выбора — сами Романовы им этого выбора не оставили. Гражданская война в России — это не борьба монархистов с социалистами. Это борьба одних социалистов с другими. Монархисты уже в силу своих внутренних убеждений шли либо в Красную армию — как Брусилов — либо шли к белым.


— Сейчас распространена идея «духовного покаяния русского народа за убийство царя». Насколько вообще народ виноват в том, что в России исчезла монархия?
— Говорить о том, что народ должен покаяться за убийство царя — все равно что говорить, будто все автомобилисты должны покаяться за гибель пешеходов. Такого не может быть: есть конкретный водитель, задавивший конкретного пешехода. Точно так же в убийстве царской семьи замешан узкий круг конкретных физических лиц. Их надо осудить исторически. Народ — очень широкое понятие, чтобы он мог нести ответственность за действия группы лиц. Что касается Николая — да, страстотерпец, да, без слез фильмы на эту тему смотреть невозможно. Но. Возвращаемся из лета 1918, когда его расстреляли, в февраль 1917-го. Это он назначил тех генералов, которые его арестовали. Это он не добился роспуска Госдумы так, чтобы она не собралась больше. Это он назначил такое правительство, которое не смогло подавить беспорядки в Петрограде. Это он сел на поезд и зачем-то поехал в охваченный смутой Петроград. Останься он в Могилеве, ничего бы не было. Вообще Февральская революция — стечение обстоятельств почти невероятное, но оно случилось! На стороне России в феврале оказались недотепы и предатели, на стороне противников — более талантливые люди.
— Какие вы сформулируете уроки для России из наших революций?
— Любые государственные потрясения являются игрой внешних сил на внутренних противоречиях страны — это раз. Никто из революционеров, придя к власти, не делает жизнь лучше — это два. Если повезет, среди разрушителей найдутся созидатели, но шансы на это малы — это три. Идея того, что насилием и разрушением государственности можно двинуть страну вперед, не имеет смысла. Каждое разрушение государственности несет потери территорий, национальных богатств, гибель огромного количества людей. Сейчас в геополитике происходит то же самое: центра силы в мире всего три, и мы из них самые слабые. Так что мы можем только надеяться и молиться на то, чтобы и следующий после Путина лидер России был достаточно сильный. По-другому эту страну не удержать."