3198
«Считаешь до 26 и ждешь, когда разорвется». «Известия» поговорили с теми, кого по-настоящему задела украинская война
Источник: ИЗВЕСТИЯ
·
Автор: Сергей Прудников
Управление Верховного комиссара ООН по правам человека опубликовало доклад, в котором говорится, что за май–август 2019 года в зоне конфликта на юго-востоке Украины от применения оружия пострадали 56 мирных жителей, пять из них погибли. 33 получили ранения на территории, контролируемой самопровозглашенной ДНР, 13 — на территории ЛНР, все эти инциденты могли быть вызваны действиями правительства Украины, говорится в докладе. 9 пострадавших зафиксировано на территории Украины, 1 — на нейтральной земле. Соотношение 46 к 9 (пятикратная разница) очень показательно. Причем эти цифры на 51,1% превышают данные предыдущего периода. То есть интенсивность обстрелов в Донбассе увеличилась. Специальный корреспондент «Известий» встретился с теми, кого в ДНР война не обошла стороной, и узнал, как они справляются с настигшей их бедой.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей Прудников
Один из самых горячих участков на линии соприкосновения — село Зайцево, что под Горловкой. Населенный пункт, как по живому, разрезан на две части: в одной стоят бойцы ДНР, в другой — ВФУ (Вооруженные формирования Украины). Шестой год руководит селом Ирина Дикун — ей 35 лет.
— За последний месяц у нас ранило двух мирных жителей, — рассказывает «Известиям» глава Зайцева. — Одного мужчину — тяжело. Дом его находится в «серой» зоне, в 150 м от нашего блокпоста, на улице Красных Партизан. После обстрела мы прибыли на место, погрузили его в машину и повезли в больницу. Пока ехали, он шептал: «Задыхаюсь, тяжело!» Позже выяснилось, что у него легкое пробито насквозь, перебиты конечности. Врачи сказали: «Еще бы полчаса, и не спасли». Полторы недели он пролежал в реанимации. Сейчас вернулся домой, ходит на перевязки. Переезжать некуда. Есть сестра в соседней Гольме, но там так же тяжело.
Село Зайцево, после обстрела Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей Прудников
Сама Ирина Дикун ранена дважды и дважды контужена. Первая контузия пришлась на 2016 год — рядом с домом, пока бежала с детьми в подвал, легли девять 120-миллиметровых мин. Оглушило, из ушей полилась кровь. До сих пор при малейшем волнении сказываются последствия — начинает гудеть голова. Последнее ранение — в руку — получила пять месяцев назад.
— Приехали с мужем на место одного из обстрелов (муж Ирины — водитель главы села и первый помощник во всех делах. — «Известия»), — вспоминает она. — И в это самое время сюда еще мина прилетела. Считается, что не попадает снаряд дважды в одну воронку. А у нас и во второй, и в третий раз попадает!
На вопрос о том, что позволяет в условиях непрерывной опасности продолжать работать, Ирина отвечает:
— Поддержка односельчан. Раненый мужчина, которого мы вывезли в последний раз, сказал: «Спасибо за жизнь». Когда слышишь такие слова, нет мысли куда-то уходить. А во-вторых, помогает муж. Он детям дал обещание: «С мамой всё будет в порядке. Любым способом, но я ее спасу». И не раз выполнял сказанное: накрывал своим телом, вывозил из-под огня…
Жительница одного из окраинных районов Горловки 14-летняя Карина Светличная попала под обстрел украинских минометов 22 июня 2019 года.
— Внучка в тот вечер была у одноклассницы, — рассказала «Известиям» бабушка пострадавшей школьницы и ее опекун Екатерина Васильевна. — Вдруг начали стрелять. Как только стихло, она побежала домой. Когда до хаты оставалось метров 100, снова стали бить. Карина ощутила жар в ноге, но ничего не поняла. Прибежала, смотрим — штанина мокрая от крови. Разорвали, а под коленкой в ноге осколок торчит.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей Прудников
Две недели, по словам Екатерины Васильевны, девочка провела в больнице. Навестить ее приходили одноклассники, глава Горловки Иван Приходько, замначальника Народной милиции ДНР Эдуард Басурин. А потом неожиданно через городскую администрацию неизвестные из Греции прислали денежный перевод — 6,5 тыс. рублей. А еще спустя месяц из Израиля — 12,5 тыс.
— Не скажу, что ранение как-то психологически подломило Карину, нет, — делится бабушка. — Она сильная по характеру, спокойная. Староста в классе. Она даже больше меня успокаивает. Говорит про войну: «Не переживай, бабушка, скоро всё это закончится».
На западной окраине Донецка располагается печально известное бомбоубежище шахты Трудовская, где живут люди. Одна из его обитательниц — одинокая тетя Люда. Пятый год она днюет и ночует на глубине 8 м, в каменном мешке. Дом, казалось бы, совсем рядом, всего-то полчаса ходьбы. Но там — «серая» зона, опасно.
— Прихожу туда два-три раза в неделю по утрам, собаку свою кормлю — Барсика, — вздыхает Людмила. — Прибираюсь. На всю нашу улицу Финальную один жилой дом. На соседней Урожайной тоже один, остальные брошены. На прошлой неделе через дорогу хата загорелась, в нее снаряд попал, а пожарные приехать побоялись. Так и сгорела дотла. Я приходила, и пять дней пепелище дымилось.
Дом в серой зоне Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей Прудников
Денег у тети Люды на аренду даже самой крохотной комнатки нет, единственный доход — пенсия. Идти больше некуда. Бомбоубежище — последнее пристанище.
За последний год, говорит женщина, из 11 обитателей каменного общежития двое умерли: старушка Анна Алексеевна и бывший кочегар местной шахты Валя Марунова (мечтавшая увидеть уехавшую в начале войны в Россию дочь, да так ее и не дождавшаяся).
— Спокойно здесь, — объясняет, оглядывая заплесневевшие стены, Людмила. — Пришел, лег на свой топчан, закутался в одеяло и лежи. Снаружи стреляют. А нам почти не слышно.
На другом конце республике, на самом юге, в селе Октябрь, что также в «серой» зоне, живут, как могут, 89 человек. Тишины тут не помнят с довоенных времен. Автоматы и пулеметы строчат постоянно. Хотя тяжелых артобстрелов не было уже почти два месяца.
— Последний раз 22 сентября нас обложили, — говорит «Известиям» народный староста Октября Галина Коваль. — Остались мы без света, без газа. У соседки Нины, ей 77 лет, дом сгорел — ничего не осталось! Только летняя кухонька не пострадала. Погоревала она два дня и уехала к дочке в Мариуполь. Вернулась проведать двор, а тут другая напасть! Всё, что было в летней кухне, — чашки, подушки, одеяла, ведра — наши ребята военные забрали: пригодится в хозяйстве. Мы в военную комендатуру звонили, но без толку, никто не приехал. Раньше хорошие ребята у нас стояли, а теперь вот таких прислали…
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей Прудников
Южнее Октября, почти у Азовского моря, в таком же «сером» селе Коминтерново тяжелые обстрелы не прекращаются.
— На нашем конце села семь человек осталось, одна женщина лежачая, — делится с «Известиями» жительница Коминтерново 74-летняя Надежда Портфиловна. — Мы тут как мишени в тире, украинские военные устроили здесь полигон! Сосед пятый раз крышу перестилает. У нас с мужем в хате задняя стена еле держится, прихожка разворочена.
Несколько месяцев назад, по словам женщины, во время артобстрела задело мужа — посекло лицо осколками и контузило. Теперь он почти не слышит и руки трясутся.
— Спим в одежде, — не скрывает слез Надежда. — Рядом сумка — на случай, если придется бежать. Я уже забыла, когда спала по-человечески, в обычной ночной сорочке. Любой обстрел, даже далекий — просыпаешься и слушаешь. Залп со стороны Украины — считаешь до 26 и ждешь, когда разорвется…
Среди пострадавших в этой войне (которых не учитывают в докладе ООН) и те, кто лишился самых близких. В конце сентября ДНР потрясла новость — в Коминтерново от пули погиб один из лучших снайперов республики Андрей Скрипач. Нынешней осенью он собирался сыграть свадьбу с Катей Катиной — известной донецкой журналисткой, освещающей события в Донбассе с 2014 года.
— В силу своей работы я понимаю — постоянно нужно быть готовым к смерти, и самой приходилось смотреть ей в лицо. Но, конечно, готовым быть к этому невозможно, — говорит «Известиям» Катя. — Я долго не могла поверить в произошедшее. До тех пор, пока не увидела тело… В этом самом Коминтерново в начале сентября мы с коллегами сами едва не погибли. Прошли до разбитого ДК, а украинские военные, видимо, засекли нас из тепловизоров и открыли шквальный огонь из пулеметов. Рядом упала мина, но, к счастью, не разорвалась… Как пережить гибель любимого человека? Не знаю. Понимаю, что со временем станет легче. Но полностью эта рана никогда не заживет.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей Прудников«Трижды в одну воронку»
Один из самых горячих участков на линии соприкосновения — село Зайцево, что под Горловкой. Населенный пункт, как по живому, разрезан на две части: в одной стоят бойцы ДНР, в другой — ВФУ (Вооруженные формирования Украины). Шестой год руководит селом Ирина Дикун — ей 35 лет.
— За последний месяц у нас ранило двух мирных жителей, — рассказывает «Известиям» глава Зайцева. — Одного мужчину — тяжело. Дом его находится в «серой» зоне, в 150 м от нашего блокпоста, на улице Красных Партизан. После обстрела мы прибыли на место, погрузили его в машину и повезли в больницу. Пока ехали, он шептал: «Задыхаюсь, тяжело!» Позже выяснилось, что у него легкое пробито насквозь, перебиты конечности. Врачи сказали: «Еще бы полчаса, и не спасли». Полторы недели он пролежал в реанимации. Сейчас вернулся домой, ходит на перевязки. Переезжать некуда. Есть сестра в соседней Гольме, но там так же тяжело.
Село Зайцево, после обстрела Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей ПрудниковСама Ирина Дикун ранена дважды и дважды контужена. Первая контузия пришлась на 2016 год — рядом с домом, пока бежала с детьми в подвал, легли девять 120-миллиметровых мин. Оглушило, из ушей полилась кровь. До сих пор при малейшем волнении сказываются последствия — начинает гудеть голова. Последнее ранение — в руку — получила пять месяцев назад.
— Приехали с мужем на место одного из обстрелов (муж Ирины — водитель главы села и первый помощник во всех делах. — «Известия»), — вспоминает она. — И в это самое время сюда еще мина прилетела. Считается, что не попадает снаряд дважды в одну воронку. А у нас и во второй, и в третий раз попадает!
На вопрос о том, что позволяет в условиях непрерывной опасности продолжать работать, Ирина отвечает:
— Поддержка односельчан. Раненый мужчина, которого мы вывезли в последний раз, сказал: «Спасибо за жизнь». Когда слышишь такие слова, нет мысли куда-то уходить. А во-вторых, помогает муж. Он детям дал обещание: «С мамой всё будет в порядке. Любым способом, но я ее спасу». И не раз выполнял сказанное: накрывал своим телом, вывозил из-под огня…
«Скоро всё закончится»
Жительница одного из окраинных районов Горловки 14-летняя Карина Светличная попала под обстрел украинских минометов 22 июня 2019 года.
— Внучка в тот вечер была у одноклассницы, — рассказала «Известиям» бабушка пострадавшей школьницы и ее опекун Екатерина Васильевна. — Вдруг начали стрелять. Как только стихло, она побежала домой. Когда до хаты оставалось метров 100, снова стали бить. Карина ощутила жар в ноге, но ничего не поняла. Прибежала, смотрим — штанина мокрая от крови. Разорвали, а под коленкой в ноге осколок торчит.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей ПрудниковДве недели, по словам Екатерины Васильевны, девочка провела в больнице. Навестить ее приходили одноклассники, глава Горловки Иван Приходько, замначальника Народной милиции ДНР Эдуард Басурин. А потом неожиданно через городскую администрацию неизвестные из Греции прислали денежный перевод — 6,5 тыс. рублей. А еще спустя месяц из Израиля — 12,5 тыс.
— Не скажу, что ранение как-то психологически подломило Карину, нет, — делится бабушка. — Она сильная по характеру, спокойная. Староста в классе. Она даже больше меня успокаивает. Говорит про войну: «Не переживай, бабушка, скоро всё это закончится».
«Почти не слышно»
На западной окраине Донецка располагается печально известное бомбоубежище шахты Трудовская, где живут люди. Одна из его обитательниц — одинокая тетя Люда. Пятый год она днюет и ночует на глубине 8 м, в каменном мешке. Дом, казалось бы, совсем рядом, всего-то полчаса ходьбы. Но там — «серая» зона, опасно.
— Прихожу туда два-три раза в неделю по утрам, собаку свою кормлю — Барсика, — вздыхает Людмила. — Прибираюсь. На всю нашу улицу Финальную один жилой дом. На соседней Урожайной тоже один, остальные брошены. На прошлой неделе через дорогу хата загорелась, в нее снаряд попал, а пожарные приехать побоялись. Так и сгорела дотла. Я приходила, и пять дней пепелище дымилось.
Дом в серой зоне Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей ПрудниковДенег у тети Люды на аренду даже самой крохотной комнатки нет, единственный доход — пенсия. Идти больше некуда. Бомбоубежище — последнее пристанище.
За последний год, говорит женщина, из 11 обитателей каменного общежития двое умерли: старушка Анна Алексеевна и бывший кочегар местной шахты Валя Марунова (мечтавшая увидеть уехавшую в начале войны в Россию дочь, да так ее и не дождавшаяся).
— Спокойно здесь, — объясняет, оглядывая заплесневевшие стены, Людмила. — Пришел, лег на свой топчан, закутался в одеяло и лежи. Снаружи стреляют. А нам почти не слышно.
«Украинские военные устроили тут полигон»
На другом конце республике, на самом юге, в селе Октябрь, что также в «серой» зоне, живут, как могут, 89 человек. Тишины тут не помнят с довоенных времен. Автоматы и пулеметы строчат постоянно. Хотя тяжелых артобстрелов не было уже почти два месяца.
— Последний раз 22 сентября нас обложили, — говорит «Известиям» народный староста Октября Галина Коваль. — Остались мы без света, без газа. У соседки Нины, ей 77 лет, дом сгорел — ничего не осталось! Только летняя кухонька не пострадала. Погоревала она два дня и уехала к дочке в Мариуполь. Вернулась проведать двор, а тут другая напасть! Всё, что было в летней кухне, — чашки, подушки, одеяла, ведра — наши ребята военные забрали: пригодится в хозяйстве. Мы в военную комендатуру звонили, но без толку, никто не приехал. Раньше хорошие ребята у нас стояли, а теперь вот таких прислали…
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Сергей ПрудниковЮжнее Октября, почти у Азовского моря, в таком же «сером» селе Коминтерново тяжелые обстрелы не прекращаются.
— На нашем конце села семь человек осталось, одна женщина лежачая, — делится с «Известиями» жительница Коминтерново 74-летняя Надежда Портфиловна. — Мы тут как мишени в тире, украинские военные устроили здесь полигон! Сосед пятый раз крышу перестилает. У нас с мужем в хате задняя стена еле держится, прихожка разворочена.
Несколько месяцев назад, по словам женщины, во время артобстрела задело мужа — посекло лицо осколками и контузило. Теперь он почти не слышит и руки трясутся.
— Спим в одежде, — не скрывает слез Надежда. — Рядом сумка — на случай, если придется бежать. Я уже забыла, когда спала по-человечески, в обычной ночной сорочке. Любой обстрел, даже далекий — просыпаешься и слушаешь. Залп со стороны Украины — считаешь до 26 и ждешь, когда разорвется…
«Не заживет»
Среди пострадавших в этой войне (которых не учитывают в докладе ООН) и те, кто лишился самых близких. В конце сентября ДНР потрясла новость — в Коминтерново от пули погиб один из лучших снайперов республики Андрей Скрипач. Нынешней осенью он собирался сыграть свадьбу с Катей Катиной — известной донецкой журналисткой, освещающей события в Донбассе с 2014 года.
— В силу своей работы я понимаю — постоянно нужно быть готовым к смерти, и самой приходилось смотреть ей в лицо. Но, конечно, готовым быть к этому невозможно, — говорит «Известиям» Катя. — Я долго не могла поверить в произошедшее. До тех пор, пока не увидела тело… В этом самом Коминтерново в начале сентября мы с коллегами сами едва не погибли. Прошли до разбитого ДК, а украинские военные, видимо, засекли нас из тепловизоров и открыли шквальный огонь из пулеметов. Рядом упала мина, но, к счастью, не разорвалась… Как пережить гибель любимого человека? Не знаю. Понимаю, что со временем станет легче. Но полностью эта рана никогда не заживет.
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Можно отписаться в любой момент.
Комментарии