Сергей Глазьев: Это война на уничтожение!

— Сергей Юрьевич, что происходит сейчас в российской экономике?
— Если мы разложим на составляющие причины нашего экономического кризиса, начавшегося в 2014 году с обрушения курса рубля и резкого взвинчивания Центральным банком РФ процентной ставки, то мы увидим: кризисные явления в экономике на три четверти объясняются политикой Банка России и всего лишь на одну четверть — санкциями.
Более того, если бы Банк России в ответ на финансовое эмбарго, а именно это было ядром санкций, предоставил бы экономике внутренний кредит и заместил бы те 200 миллиардов долларов, которые были выведены из России вследствие санкций, то мы бы их вообще не заметили.
Если бы эти дешевые кредиты поддержали программу импортозамещения, с которой правительство России выступило в противовес санкциям, то мы бы сегодня имели экономический успех и высокие темпы роста экономики — не хуже, чем в Китае и у других наших соседей.
— Если отвлечься от формальных поводов для введения антироссийских санкций, какова реальная причина давления на Россию?
— Не следует забывать, что санкции — лишь часть гибридной войны, которую сегодня ведут властвующие элиты США против России для сохранения своей гегемонии в мире. Объективно США уже проиграли экономическую конкуренцию Китаю, и Юго-Восточный центр глобальной экономики растет как на дрожжах, пятикратно опережая темпы роста Западного экономического центра. Ни у кого нет сомнений, что через десять лет Юго-Восточная Азия, включая Китай, Индию и Индокитай, будет производить в два раза больше, чем США и Евросоюз.
Исходя из своей геополитической русофобской традиции, США считают, что для удержания гегемонии им очень важно контролировать Россию. И они используют санкции для того, чтобы не просто ослабить РФ, а создать внутри нашей страны революционную ситуацию, поскольку исходят из того, что в российских властных элитах есть прозападно ориентированные элементы, которые чувствительны к санкциям и будут стремиться свергнуть нашу суверенную власть и заменить ее на американский протекторат, как это произошло на Украине.
Украинский сценарий для России является основой американской геополитики. На Украине сработало прекрасно — все украинские олигархи, в том числе друзья [президента Украины Виктора] Януковича, присягнули американцам по первому требованию, ударив в спину своему политическому руководству. Поэтому в США полагают, что это сработает и в России.
И хотя они уже проиграли экономическую конкуренцию Китаю, США считают, что смогут сохранить свою гегемонию, удержав в поле своего влияния Европу через конфликт с Россией, а Россию — через внутреннюю смуту.
Нам еще долго придется жить в этой ситуации. Но главным орудием американской гибридной войны против России является поражение наших «денежных властей» когнитивным оружием под названием «рекомендации Международного валютного фонда».
— Насколько серьезен урон нашей экономике от западных санкций?
— Что касается вреда от санкций, то он напрямую зависит от внутренней экономической политики. Если «денежные власти» усугубляют санкции тем, что в ответ на финансовое эмбарго ухудшают условия кредитов нашей экономики и сокращают финансирование развития, то санкции действуют очень мощно.
Если удар по российской финансовой системе усиливается Центральным банком — путем сбрасывания рубля в свободное плавание — и курс рубля определяется американскими спекулянтами, которые, конечно же, реагируют на санкции своих властей, то мы очень уязвимы.
То есть наша уязвимость напрямую зависит от денежно-кредитной и валютно-финансовой политики, и в настоящий момент мы несем очень большие потери. Мы потеряли 25 триллионов рублей недопроизведенного валового продукта из-за политики Банка России, которая многократно усугубила санкции. Мы каждый год теряем по сто миллиардов долларов, которые уходят из страны, в том числе под влиянием санкций, поскольку Центральный банк это поощряет, по сути — провоцирует своим ультралиберальным подходом к валютному регулированию.
Мы подставляем себя под западные санкции беспрецедентной офшоризацией экономики, чему примером является «РусАл», который не понравился [президенту США Дональду] Трампу — видимо, потому что «Алко», конкурент «РусАла», за это заплатила.
То есть мы подставляемся под санкции и несем огромные потери из-за того, что наши «денежные власти», вместо того чтобы проводить политику отстаивания национального суверенитета, по сути, многократно усугубляют действие санкций своей политикой, сформированной по рекомендациям Международного валютного фонда.
И, наконец, не будем забывать, что если говорить о чисто внешних санкциях, то самые большие потери мы несем из-за оккупации Украины неофашистами, выращенными американцами. Потери от оккупации Украины Вашингтоном и его бандеровскими приспешниками для нашей экономики оцениваются порядка 100-150 миллиардов долларов. Эти потери — намного более весомые, серьезные, где-то невосполнимые, чем то, что утекает американский капитал или когда американцы и их западные партнеры сжимают инвестиции и кредиты.
Надо воспринимать это все очень серьезно. Я думаю, что если мы к этим потерям еще присовокупим нагнетание русофобии по всему миру и технологическое эмбарго, которое отсекает наши предприятия от самых новейших технологий, то поймем, что война против нас ведется серьезная. Это война не на ослабление России, это война на уничтожение России. Мы должны к этому очень серьезно относиться.
— В 2014 году Крым, слава богу, вернулся в состав России. Кроме того, на сегодняшний день Донецкая и Луганская народные республики, по сути, являются рублевой зоной. Но при этом создается ощущение, что наша экономика никак не реагирует на значительное расширение рублевой зоны… Почему это происходит? 
— Понимаете, рублевая зона, строго говоря, должна охватывать прежде всего российскую экономику. В ситуации же ее чудовищной офшоризации, когда примерно половина негосударственного капитала проходит через западные офшоры и в иностранных юрисдикциях находится порядка триллиона долларов российского бизнеса, говорить о рублевой зоне можно только условно. У нас внутри страны рублевая зона занимает меньше места, чем долларовая зона. И только в последние годы «денежные власти» озаботились тем, что доллар стал токсичной валютой страны-агрессора.
После очень больших потерь они начали понимать, что в долларах работать больше невозможно без ущерба для национальной безопасности. Но прежде чем говорить о расширении российского экономического влияния и нашего потенциала, мы должны позаботиться об оздоровлении и суверенизации нашей собственной денежной системы, где роль доллара по-прежнему чрезвычайно велика.