Союзное государство — это оптимальная форма региональной экономической интеграции

Сергей Глазьев, член коллегии (министр) по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии, на дискуссионной части пленарного заседания научно-практической конференции «Союзное государство: достижения, проблемы, перспективы» выступал первым. Все, кто его слушал, быстро поняли, что этот выбор был сделан неслучайно. Конференция была посвящена 20-летию подписания Договора о создании Союзного государства. И речь Глазьева «Союзное государство как образец нового мирохозяйственного уклада» как нельзя лучше подходила началу обсуждения достижений белорусско-российского интеграционного объединения и его перспектив.
Хочу начать свое выступление со сравнения. Все-таки 20 лет — это достаточно большой срок, можно подводить определенные итоги нашего сотрудничества. Все познается в сравнении, как известно. За эти годы республики бывшего Союза прошли разный интеграционный путь. Главный тезис моего выступления заключается в том, что Союзное государство является оптимальной на сегодняшний день формой региональной экономической интеграции, полностью соответствующей требованиям нового мирохозяйственного уклада.
Мы можем сравнить путь, который прошла Прибалтика, которая была поглощена Евросоюзом и превратилась в экономическую пустыню. Украина, которая была силой принуждена к ассоциации с Европейским союзом, дискриминирующей Украину. Теперь промышленность Украины лежит в руинах. И наше Союзное государство, Евразийский экономический союз, где мы добились устойчивого экономического роста.
Об успехах белорусской экономики уже было немало сказано. Фактически за эти 20 лет научно-производственный потенциал Белоруссии почти удвоился. Это во многом результат работы в едином экономическом пространстве с Россией, с опорой на институты Союзного государства.
Действительно, Союзное государство стало первым для нас опытом реинтеграции на постсоветском пространстве. Этот опыт был во многом востребован при создании Таможенного союза с участием еще Казахстана и Евразийского экономического союза, который сегодня определяет главное интеграционное ядро не только на постсоветском, но и на евразийском пространстве.
Я неслучайно сказал, что Союзное государство может быть образцом нового мирохозяйственного уклада, который принципиально отличается от строительства торгово-экономического сотрудничества по сравнению с тем, что было до сих пор в мире. Мы как-то раньше ориентировались на Евросоюз и можем сегодня сравнить. Принципы Союзного государства, как и Евразийского экономического союза, — это добровольность. В отличие от принуждения, которое характерно для европейской бюрократии. Это взаимовыгодность в отличие от навязывания чужих интересов.
Это прозрачность и консенсус, а не бюрократические интриги, которые мы постоянно наблюдаем в Брюсселе. Это сочетание конкурентных преимуществ и ориентация на синергетический эффект интеграции, а не обслуживание транснациональных корпораций, как это имеет место в Евросоюзе и других формах, основанных на либеральной глобализации.
И, наконец, это уважение национального суверенитета и за счет этого — сохранение разнообразия. В этом, я думаю, главное преимущество. Это дает гибкость в нашей интеграционной форме.
Евразийской экономической комиссией принято 4 тысячи нормативных документов. Все они приняты консенсусом и формируют сегодня единое экономическое пространство, единые методы регулирования общего рынка, в которых живет благополучно и Союзное государство.
Но вот чего у нас пока еще нет — это общей стратегии развития, общих программ развития. Я думаю, здесь опыт Союзного государства для нас очень важен. Сейчас идет работа над формированием стратегических направлений развития Евразийского экономического союза до 2025 года. Я надеюсь, что мы от общего рынка перейдем к формированию и общей стратегии развития. К сочетанию конкурентных преимуществ, на базе которых и можно получить синергетический эффект. Эта гибкость, которая дает сохранение национального суверенитета и одновременно — эффективность, которая обеспечивается общим регулированием единого экономического пространства, и есть как раз та оптимальная форма сотрудничества, которая привлекательна сегодня для многих других стран, которая доказывает свою эффективность по сравнению с жестко централизованными моделями.
Приведу только один пример. Спустя пару лет после подписания договора о Союзном государстве, когда в России все еще была депрессия, мы ждали от правительства позитивных вещей — наконец они появились. На 20% вырос объем сельскохозяйственного машиностроения в России. А количество тракторов не выросло. Анализ этих данных показал, что рост произошел за счет поставок комплектующих для сборки белорусских тракторов. Это пример того, как работает интеграция.
В чем тут было разнообразие? Тогда Центральный банк Белоруссии проводил стимулирующую экономическую политику. В Белоруссии можно было взять кредиты предприятиям. Предприятия могли расширять производство. В России была сверхжесткая денежная политика. И белорусские предприятия стали локомотивами сборки. Они свои возможности по финансированию расширения производства по кооперационным цепочкам распространяли по российскому машиностроению. И за счет этого мы получили мощный локомотив экономического роста в лице белорусской промышленности, который способствовал оживлению и российской экономики.
Это пример того, как разнообразие наших экономических объективных возможностей дополняется гибкостью национального регулирования. В отличие от предыдущих форм интеграции мы, мне кажется, выработали оптимальную форму, когда есть разнообразие, допускается свобода и даже конкуренция юрисдикций и в то же время есть наднациональная дисциплина и единые решения наднационального органа в тех сферах, которые должны функционировать по одним правилам. В настоящее время этот опыт применяется в полной мере в Евразийском экономическом союзе. Я рассчитываю, что наша интеграция будет расширяться и углубляться, потому что она привлекательна, она комфортна для всех участников и обеспечивает хороший экономический эффект.