Хронометраж:
00:00 Вступление
00:38 Встреча Путина и Трампа в Будапеште под угрозой срыва
11:22 Встреча в Будапеште – ловушка для России?
16:15 Венгрия – часть Запада, просто наиболее здравомыслящая
18:01 Евросоюз больше не будет импортировать российский газ
22:37 Заявление главы СВР Нарышкина о периоде геополитической неопределённости
26:46 Европа готовится к войне с Россией
30:04 Чего стоят мирные соглашения «по-Трампу»
36:38 Возвращение к истокам. Что ещё нужно вернуть в моду?
Проект реализуется при поддержке Президентского Фонда культурных инициатив.
#Фондкультурныхинициатив #Грантдлякреативныхкоманд
Предлагаю вашему вниманию стенограмму прямого эфира.
Стариков: Добрый вечер, дорогие друзья! Приветствую вас из Архангельска: города не слишком далёкого, но всё же не из московской студии. А в студии «Комсомольской правды» мой коллега Андрей Зобов.
Зобов: Добрый вечер.
Стариков: Да, и сейчас мы расскажем вам всё, как оно есть на самом деле — тем более, что новости не только последних дней, но даже последних минут требуют анализа и разъяснений.
Зобов: Да, на самом деле, когда мы готовились к передаче, мы думали о том, что будем, в общем-то, убеждать и разубеждать вас в том, что эта договорённость о встрече Путина и Трампа может привести к каким-то серьёзным продвижениям. А тут, как выяснилось, и встречи-то, как вы только что слышали в выпуске новостей, не будет — в Белом доме заявляют, что в ближайшее время встреча не планируется. То есть, возможно, действительно, Будапешт состоится, но сказать, что это вопрос нескольких недель, уже, судя по всему, невозможно. Может быть, через месяц-два, а может быть, и вовсе не состоится. Так что, действительно, произошли весьма неожиданные изменения. Вам не кажется, Николай Викторович?
Стариков: Ну, с одной стороны — ожидаемые, с другой — совершенно неожиданные. Я бы последней информации, которая поступила за последние полчаса, уделил сейчас первостепенное внимание. Итак, возьмём кусочек того, что только что прочитали наши коллеги из информационного отдела, — вы процитировали, Андрей: мол, не будет, нет необходимости во встрече министров иностранных дел России и госсекретаря США. Они так хорошо поговорили по телефону в понедельник, что личная встреча, ранее анонсированная как некое преддверие переговоров президентов, теперь вроде бы не нужна. Ну, это уже, как говорится, тревожный сигнал. Но, с другой стороны, знаете, возможно — и, скорее всего, так и есть — вопросы, которые должны обсуждаться на встрече президентов, настолько находятся в прерогативе первых лиц, что министрам иностранных дел здесь просто нет смысла встречаться. Проходит буквально несколько минут — и эта информация корректируется. Нам говорят, что некий не названный чиновник сообщил РИА Новости. И вот тут появляется новая версия событий…
Зобов: Он сначала сообщил об этом западным СМИ, а РИА Новости лишь позвонили в Белый дом, чтобы подтвердить информацию — и там её подтвердили. То есть, скорее всего, речь идёт не просто о каком-то неназванном чиновнике, а, скорее, об официальной информации Белого дома, которую там не хотят публично брать на себя.
Стариков: Да, и там появляется фраза, что Дональд Трамп не планирует в ближайшее время встречаться с президентом России. Всё остальное вплетено в эту раннюю информацию о якобы отсутствии необходимости встречи Лаврова и Рубио. При этом, знаете, — великий, могучий русский язык! В конце сообщения, которое все цитируют дословно, как и положено, сказано так: «Поэтому нет необходимости во встрече между ними». Между кем и кем? Между Лавровым и Рубио или между Путиным и Трампом? Там фамилии не уточняются. То есть, в целом, я бы прокомментировал это так: помимо видимого дипломатического общения, всегда есть и дипломатическое общение за кулисами. И складывается впечатление, что именно за кулисами идут жёсткие переговоры, которые являются своего рода стартовой площадкой для будущей встречи президентов. Ведь им предстоит встретиться, чтобы уже обсуждать или фиксировать достигнутые договорённости.
Мне кажется, вторая встреча, на которой будет происходить просто обмен мнениями, уже, вероятно, не имеет большого смысла.
Зобов: Да, вы абсолютно правильно говорите, что использовать такое прекрасное и выразительное место, как Будапешт, которое подчёркивает особую позицию Венгрии и её нейтральную стратегию, — это достаточно мудрое решение. Вот такое удивительное место применять просто ради того, чтобы встретиться и в очередной раз поговорить, — это странно. Кроме того, мне кажется, что на первой встрече стало абсолютно понятно: Трамп верил в силу личной встречи, он верил в силу своей харизмы. Но, оказывается, в большой дипломатии всё-таки не так, как в бизнесе. В бизнесе, возможно, да, а в большой дипломатии перед встречей между президентами всегда прорабатываются основные темы и договорённости. Страны дают на них своё согласие, и президенты встречаются, чтобы, по сути, проговорить и зафиксировать уже согласованное. И вот вы говорите о звонке — Лавров и Рубио поговорили очень блестяще, как пишет Белый дом. Мне кажется, это весьма расплывчатая формулировка. Именно подготовкой повестки Лавров и Рубио должны были заниматься. И, видимо — хотя прямо не видно, — единственный вывод, который можно сделать, — это то, что обсуждение выявило либо какие-то разногласия, либо было решено подождать. Это тоже вариант, и он вполне реалистичен. Возможно, все договорённости в порядке, но почему-то решили отложить инициативу на некоторое время. Либо произошло что-то ещё. Так или иначе, в момент этой беседы двух министров иностранных дел — госсекретарь в США и министр иностранных дел России — произошло что-то серьёзное. Как вы думаете, какой из вариантов более реалистичен? Есть ли разногласия или просто решили отложить?
Стариков: Андрей, а я не соглашусь со всеми вариантами, которые вы изложили.
Зобов: Хорошо, дайте свой вариант.
Стариков: Мне кажется, что проблемы, ну, если так можно сказать, — нестыковка позиций — возникла не в официальной части дипломатии, а в неофициальной. Обратите внимание, какую суету, как всегда, сейчас завели европейцы. Просто хор криков, какая-то неразбериха. Что-то они, как какие-то, 12 пунктов выдвигают. То есть набрасывают, набрасывают, набрасывают. А где-то сидят люди, как это было во время Карибского кризиса: журналисты, они же разведчики, они же дипломаты, они же приближённые лица, которые обсуждают какие-то жёсткие вопросы. И вот там давление американцев, помноженное на давление европейцев, не даёт никаких результатов. И тогда Трамп садится на свои любимые качели. «Ах, вы не хотите делать то, что хочу я, а тогда я не буду встречаться». И вот эта информация, как пробный шар, закатывается не со слов Трампа, не со слов министра — ну, госсекретаря Соединённых Штатов Америки, — а со стороны неназванного источника. Таким образом, вроде как встреча не отменена, но сигнал послан. Поэтому я бы сейчас набрался терпения, потому что Трамп на своих любимых качелях — как в одну сторону подвинется, так и в другую. Но в целом это показывает сложность ситуации. И самое главное, Андрей, дорогие друзья, вы помните, чтобы когда-нибудь отменялись какие-нибудь встречи Горбачёва или Ельцина? Да все бежали со всех ног к ним навстречу! Хлопали по плечу, давали премии мира — не ордера на арест выписывали, а премии мира давали. Почему? Потому что Горбачёв и Ельцин сдавали интересы России. Как только вы не сдаёте интересы России, вы становитесь «диктатором», вы становитесь «автократом», вы становитесь нерукопожатным.
Зобов: Ну, не только России — просто интересы своей страны. Мне кажется, в мире немало автократов, которые защищают интересы своих государств и которых ненавидит Запад.
Стариков: Поэтому я — сторонник дипломатии. Но я считаю информацию, которую мы сейчас с вами анализируем, хорошим знаком: Западу не удаётся добиться уступок со стороны России.
Зобов: Ну, в общем-то, мне кажется, что после этой информации все эти «качели» приобретают вполне понятную структуру. Мы видим: весной была попытка договориться — не получилось. Потом всё тянулось медленно до конца лета. В августе произошёл какой-то сдвиг. Судя по всему, Соединённые Штаты в некоторых вопросах добились, если не уступок, то, по крайней мере, понимания со стороны России. Почувствовав этот момент, что Россия готова каким-то образом идти навстречу (а это, в принципе, логично — в дипломатии всегда приходится идти навстречу в какой-то мере), США решили воспользоваться ситуацией. Понятное дело, что ты не продаёшь свои ключевые идеалы, но идёшь навстречу, да. США почувствовали, что Россия пошла на диалог, и тут же попытались «подсечь» — как им казалось — уже пойманную рыбу. После этого вроде всё договорено, все довольны, Трамп улыбается. Естественно, европейская пресса заявляет: «Всё, Путин выиграл». А на самом деле всё происходило по заранее заданному сценарию. Через месяц эти договорённости по какой-то причине рушатся. Трамп говорит: «Ну я не могу, посмотрите, как меня душат эти европейцы. Это они плохие — не я. Это не мы, США, придумали всё вместе с европейцами, это Еврокомиссия, жестокая и упрямая, играет роль “плохого полицейского”». Вот Трампу приходится откатываться — и снова разговоры с Путиным. А чего ждёт Трамп? Новых уступок. Стратегия, на мой взгляд, вполне логичная. И теперь картина становится очевидной: Россия уступок не делает, и посылаются сигналы, что встреча может не состояться. Знаете, давайте поговорим об этом в следующей части. Оставайтесь с нами.
Зобов: Не напротив меня, к сожалению, но с нами на связи из Архангельска — Николай Стариков. Я, Андрей Зобов, и мы продолжаем. Мы буквально на самой интересной ноте остановились. Что вы думаете по поводу сказанного — о том, что всё это, в общем-то, спланированная игра, в которой есть своя роль и у Евросоюза, строго исполняющего заказ США, и что нас пытаются втянуть в очередную сомнительную сделку?
Стариков: Знаете, всё это напоминает «Вия» Гоголя. Разбираться в сортах нечисти, которая вокруг тебя летает, шипит или улыбается, честно говоря, неинтересно. Надо просто мелом обвести круг и знать, что выходить за него нельзя. И верить нельзя. Нужно продержаться до — ну, чуть не сказал — подхода Красной армии… до наступления утра. А что касается методов, которыми пользуется Запад, — всё это уже показано в великом, могучем советском кинематографе. Один из моих любимых фильмов — «В зоне особого внимания». Помните, когда группа десантников, герои фильма, идёт по болоту, а советские солдаты, окружившие их, предлагают сдаться? Ну это ведь всего лишь учения. И через громкоговорители звучит речь: «Гвардейцы-десантники, вы окружены. Сдавайтесь — вас ждёт горячий ужин и наше радушие». Вот то же самое сейчас использует Трамп. Сначала — попытки показать свет в конце тоннеля: вот он, уже есть, уже всё может быть лучше, хорошо. А потом — раз! — этот тоннель закрывают и говорят: «Но есть нюансы. Вы должны то-то, то-то, то-то». Расчёт на то, что гвардеец-десантник уже размяк, мысленно снял с себя мокрую форму, ему больше не хочется бродить по болоту с комарами — хочется радушия. Тогда это были советские солдаты, а теперь — некое «международное сообщество». Вот на этой мягкотелости и пытаются сыграть. Но, мне кажется, расчёт этот не оправдается — и уже не оправдался. Возвращаясь к этой информации, скажу: это лакмусовая бумажка того, что план Запада по развитию событий срывается. Можно рисовать любые планы — 12 пунктов, 120, 240… Но, если Россия не соглашается, а она и не должна соглашаться, — всё. Наступает рассвет, и нечисть разбегается.
Зобов: Да, она просто исчезает. И на самом деле, здесь нужно сказать, что и у самого Трампа есть сложности, потому что эта ситуация развивается — пусть и медленно, — но развивается, причём и на передовой. Естественно, там, чтобы сберечь жизни наших солдат, ведётся осмысленное, поступательное наступление, которое приносит серьёзные результаты. Как мы слышали в последний раз — если не ошибаюсь, это было в день рождения президента, 8 октября, — в докладе сообщалось, что за 2025 год Россия освободила 5 000 км² украинской территории. И мы видим, что этот процесс продолжается. А у Трампа и Зеленского, при всём их стремлении тянуть время и играть на публику, всё-таки часики тикают.
Стариков: Ну, часики, конечно, тикают. Их предложения меняются — в лучшую для нас сторону, — но всё равно остаются неприемлемыми. Никто уже не говорит о границах девяносто первого года, никто не говорит о стратегическом поражении России, никто не говорит о вводе войск, как говорится, «до какого-то периода».
Зобов: Самое главное, знаете, — при всём том, что они три года назад говорили: «Задушить Россию, уничтожить, убить, лишить её власти». Собственно, прямо свергнуть президента они не призывали, но открыто говорили, что нужно полностью поменять власть. И вот от тех заявлений мы дошли до того, что теперь им приходится с нами разговаривать. И, думаю, никто уже не тешит себя мыслью, что им этого действительно хочется — мол, из уважения к нам. В это больше никто не верит. Так что мы заставили их сесть за стол и улыбаться перед нами. Возможно, со временем улыбаться им придётся ещё натужнее и тяжелее, но при этом — куда удобнее для нас.
Стариков: Ну, здесь, собственно говоря, добавить нечего. Вы в самом начале сказали про Будапешт и Венгрию. Я бы, подытоживая тему, сформулировал так: венгры, безусловно, молодцы, но сегодня они снова не согласовали очередной пакет санкций. Поэтому считать, что Венгрия ради хороших отношений с Россией от чего-то откажется, — нет, она часть Запада. Просто наиболее здравомыслящая его часть, и не более того. Лететь в Будапешт, чтобы подчеркнуть нейтральный и здравомыслящий характер Венгрии, — совершенно не нужно. Это имеет смысл лишь в том случае, если визит принесёт серьёзный политический результат. Только тогда. В целом же я обеспокоен — и, конечно, не я один — возможностью совершения каких-то покушений или терактов. Мы прекрасно понимаем, с кем имеем дело. Поэтому, если этот полёт и состоится, если пройдёт саммит, то первоочередная задача — обеспечение безопасности со всех сторон.
Зобов: Да, это действительно так. Мы прекрасно знаем, что на протяжении всех последних лет одной из главных проблем для той же Великобритании, которая является, по сути, одним из фарватеров Запада и самым непримиримым нашим противником вот уже 250 лет, остаётся личность Владимира Владимировича. Именно она, по мнению британцев, стоит на пути к тому, чтобы сделать с Россией хоть что-то. Поэтому, естественно, они могут пойти на всё, что угодно. И, в общем-то, не раз уже доказывали это — в том числе и в других странах. Кстати, если говорить о санкционных пакетах, нужно отметить, что у Дональда Трампа сейчас готовятся очередные политические победы. И в какой-то мере ему действительно удаётся побеждать. Российский газ из Европы медленно, но уверенно изгоняется. Недавно еврокомиссар по энергетике Дэн Йоргенсен заявил: «Евросоюз больше не будет импортировать российский газ даже в случае подписания мирного соглашения с Украиной». Кроме того, Совет ЕС утвердил запрет с 1 января 2026 года на транзит российского газа через территорию Евросоюза. То есть наш газ просто не сможет проходить. Также одобрено предложение Еврокомиссии о запрете закупок российского газа с 1 января 2028 года. Таким образом, Соединённые Штаты, по сути, добились своего. В их давней борьбе за Европу — если вообще можно так сказать — победа состоялась окончательно. Призрачные страхи начала 2000-х о том, что Европа, зависящая от российских ресурсов, может как-то объединиться с нами, теперь полностью развеяны. Этот страх разрушен, и Америка фактически нашла для себя новые рынки.
Стариков: Смотрите. Во-первых, страх объединения России и Европы — а прежде всего России и Германии — это извечный страх англосаксов, и, пожалуй, их самый большой. Если применить это к истории строительства трубопроводов, то показательный пример — «Уренгой — Помары — Ужгород». Именно по этой ветке при советской власти газ шёл в Германию, в Федеративную Республику. Тогдашний немецкий канцлер Вилли Брандт, при котором был построен этот газопровод, получил Нобелевскую премию мира. И, несмотря на сильное давление США, Германия тогда от проекта не отказалась — газопровод всё же был построен. Сегодня Соединённые Штаты, воспользовавшись моментом, стремятся резко изменить энергетическую зависимость Европы — сделать её зависимой уже от себя. Эти газопроводы раньше давали Европе хоть какую-то долю суверенитета, возможность развития и экономического роста. Сейчас же мы видим ту же логику: желание заменить наш газ американским — это не коммерция, это геополитика. Европейцы, много лет говорившие о «диверсификации поставок», якобы чтобы не зависеть от одного источника — от «Газпрома», — теперь все зависят от одного поставщика, американского. Так что теперь Трамп и его команда просто взяли Европу, что называется, «за яблочко». О каком суверенитете тут можно говорить? Есть ещё важный момент. С 1 января следующего года вводится запрет на транзит российского газа через Евросоюз. А куда шёл этот газ транзитом? В Сербию. Президент Вучич уже открыто говорил о возможных больших проблемах. По сути, это удар не столько по России, сколько по самой Сербии. Не хотят покупать наш газ — не надо. Но обратите внимание, каким образом они это формулируют. Еврокомиссар по энергетике прямо заявил: «Даже если будут заключены мирные соглашения, мы всё равно не будем покупать российский газ». Это, по сути, сигнал: не надо ни встречаться, ни обсуждать, ни заключать какие-либо договоры. Если в России и остались так называемые «голуби» — люди, рассчитывающие на смягчение позиций Запада, — то подобные заявления должны их отрезвить. Европейцы не настроены на улучшение отношений, и это нужно принять как данность. Воевать с ними не надо — надо просто усиливаться. А с их стороны, знаете, пусть будет забор. Построили — и хорошо. Мы туда не пойдём, летать не будем, торговать тоже не будем. Да и ради бога. Мир сегодня другой — и у нас есть где развиваться и с кем работать.
Зобов: Да, на самом деле здесь нужно добавить ещё одно — о чём, кстати, говорил глава СВР Сергей Нарышкин. Но об этом мы расскажем в следующей части. Оставайтесь с нами. А мы возвращаемся в эфир. Николай Стариков и Андрей Зобов. Продолжаем обсуждение — и у нас был действительно очень интересный момент. Мы говорили о возможной отмене встречи Путина и Трампа и о том, что Европа не собирается закупать наш газ. Знаете, всю эту мысль очень точно, хотя и, возможно, немного грустно, подытожил директор Службы внешней разведки Сергей Нарышкин. Он заявил следующее — цитирую: «По некоторым натовским оценкам, по данным, естественно, Службы внешней разведки России, период геополитической неопределённости продлится вплоть до 2035 года». То есть, как бы ни развивались события, обольщаться тем, что противостояние быстро закончится, не стоит. От нашей нефти и газа, видимо, будут отказываться и дальше, а ненависти в мире, к сожалению, в этот период меньше не станет. Как вы думаете?
Стариков: Андрей, я думаю, мы должны для наших слушателей перевести с англицкого на русский. Что такое этот «период неопределённости»? Что это за неопределённость такая, которая раньше была определённой, потом вдруг наступил период неопределённости, а потом, с их точки зрения, всё снова должно стать определённым? То есть они имеют в виду ситуацию, когда они — за столом, а мы — под столом.
Зобов: Да, да.
Стариков: Их гегемонии. Они полагают, что, возможно, к 2035 году им удастся вновь что-то с нами сделать — вот как это нужно трактовать. Потому что, когда разрушился Советский Союз, для них всё было определённо, всё ясно. А потом Россия начала набирать силу. Они попытались ослабить нас с помощью внутренней смуты — я имею в виду контртеррористическую операцию, которая была ответом на их действия на Северном Кавказе. Затем последовали попытки организовать «цветную революцию» — и снова провал. Это была, как говорится, локальная борьба внутри нашей страны, замаскированная под общественно-социальные процессы. Когда и это не сработало, они решили спровоцировать военный конфликт и втянули Грузию в 2008 году. Я сейчас не строго придерживаюсь хронологии, просто обозначаю последовательность шагов. Когда им не удалось расшатать ситуацию внутри России, а Владимир Владимирович Путин в значительной мере вытеснил их влияние с нашей территории, они вцепились в бедную Украину — организовали там государственный переворот. С этого и начался их «период неопределённости»: когда мы вступили с ними в прямое противостояние — уже на территории, которую они давно считали своей. Теперь же они надеются, что ситуация повернётся вспять. Но напрасно. С их точки зрения, «период неопределённости» теперь уходит куда-то далеко — в конец тоннеля.
Зобов: Да, на самом деле, неопределённость здесь заключается в том, кто в итоге победит — какая идеология, какая модель мира. Модель, в которой существует одна-единственная держава, глобалисты во главе с Соединёнными Штатами, или модель, где мир будет устроен более справедливо: где голос России, как серьёзной геополитической державы, будет действительно слышен, а также будут учитываться позиции и меньших стран. Где, наконец, не будет происходить противозаконных, диких переворотов, подобных тем, которые США устраивали по всему миру последние пятьдесят, а то и семьдесят лет. Но это ещё не всё, о чём говорил Сергей Нарышкин. Есть ещё одна важная цитата. По его словам, Европа, которая после Второй мировой войны, цитирую, «привыкла жить под американской оккупацией», до сих пор не может адаптироваться к меняющимся международным реалиям. Мы видим, что европейские союзники по НАТО активно готовятся к войне с нашей страной. Поставлена задача в кратчайшие сроки обеспечить натовские силы реагирования всеми необходимыми ресурсами. Запущен процесс многократного наращивания производства в военно-промышленном комплексе. На регулярную основу переведены мобилизационные тренировки и, что важно, зомбирование населения. И завершается всё очень показательной мыслью: в Брюсселе и Париже нет уверенности лишь в одном — в том, что в случае развязывания войны с Россией Вашингтон действительно выполнит свои обязательства по пятой статье НАТО. А без этого, как признают в самой европейской внешнеполитической службе, расчёты на стратегическое или военное превосходство над нашей страной — иллюзорны. То есть, по сути, Служба внешней разведки России официально заявляет: Европа готовится к войне. И это, мягко говоря, крайне серьёзно.
Стариков: Ну, это ведь не первое заявление — не первое заявление наших разведчиков. И важно понимать: каждое их заявление — это не комментарий журналистов или общественных деятелей, а позиция официальной структуры, которая обычно работает в тишине кабинетов. Поэтому, если информация озвучивается публично, значит, на то есть серьёзные причины. Смотрите, что мы видим сегодня. С одной стороны, проходит информация о возможном изменении сроков или даже отмене встречи на высшем уровне. С другой — Служба внешней разведки сообщает о подготовке Европы к войне. В том же интервью Сергей Нарышкин отмечает, что британские спецслужбы, скорее всего, стоят за взрывами "Северных потоков" и могут быть причастны к новой серии терактов. Речь идёт о том, что британские боевые пловцы могут быть использованы для диверсий против наших объектов инфраструктуры. И всё это, если посмотреть внимательно, укладывается в единую цепочку. Ведь встречи на высшем уровне, с точки зрения Запада, — это пряник. А террористическая и диверсионная деятельность спецслужб — это кнут. И вот сегодня Служба внешней разведки России фактически говорит: "Мы знаем, что ваш кнут готов, но нас это не пугает". При этом особенно важно одно слово, прозвучавшее в заявлении, — «безнаказанность». Как только британские спецслужбы почувствовали безнаказанность, они начали готовиться к новым преступлениям. И именно это — ключевой сигнал, который мы должны услышать.
Зобов: Безнаказанность, да.
Стариков: Безнаказанность. Об этом говорит Служба внешней разведки — и это ведь не литературный оборот, не фигура речи. Это прямой намёк на то, что наказание последует. И оно обязательно будет.
Зобов: Может быть.
Стариков: Поэтому, мне кажется, реакция некоторых чиновников в Вашингтоне, которые сегодня вдруг заговорили округлыми, ни к чему не обязывающими фразами, и заявление нашей Службы внешней разведки о готовящихся терактах — это две стороны одной медали. Россия, по сути, свою позицию озвучила: «Мы не боимся ваших террористических действий, мы не боимся вашей подготовки к войне. Но это не значит, что таким давлением вы заставите нас отказаться от целей, ради которых началась специальная военная операция». Теперь они всё чаще говорят о так называемой заморозке по линии соприкосновения. Это, по сути, смесь корейского и индо-пакистанского сценариев. Причём при этом они не стесняются открыто заявлять: «Мы дадим Украине оружие». А в итоге за этими словами стоит вполне конкретная перспектива — появление или угроза применения ядерного оружия. В чём суть конфликта между Индией и Пакистаном? Люди одной крови, у обеих стран есть ядерное оружие. Поэтому военное решение там невозможно. И не нужно. И те, кто когда-то разделил Индию и Пакистан, — а это сделали англичане, уходя в конце сороковых годов, — прекрасно знали, что этот конфликт будет тлеющим навсегда. А значит, они могут играть роль арбитра, то подливая масла в огонь, то изображая миротворцев. Посмотрите, как это работает. Один из таких конфликтов когда-то «погасил» Дональд Фредович Трамп — между Таиландом и Камбоджей. Линию соприкосновения, как обычно, провели французские колонизаторы, и она стала государственной границей. Пограничники годами ходили по одним и тем же тропам и знали, где мины, где безопасно. И вдруг — взрыв. Погибли тайские солдаты. Мины оказались советского образца. Обвинения полетели в другую сторону. Началась перестрелка. А вопрос простой: кто эти мины туда заложил? Тот, кому нужно было спровоцировать конфликт. Вот такую историю сегодня готовят и для нас. Украина превращается, по их собственным словам, в «дикобраза» — страну, где почти все воюют, потому что другой работы нет. Запад её финансирует, снабжает оружием, включая новые, в кавычках, разработки. А потом, через десять, пятнадцать, двадцать лет, снова приходят англосаксы и говорят: «Вам надоело воевать? Мы вас поссорили — теперь давайте мы вас и помирим. Но с одним условием: вы с нами против Китая». Вот по такой схеме это всегда работает. И главное сейчас — ни в коем случае на это не покупаться.
Зобов: И по поводу «помирим» — тоже всё непросто. Ведь они могут прийти и сказать: «А давайте мы дадим тем ребятам ядерное оружие — и всё будет хорошо». И, конечно, в таком случае сразу вспыхнет новый конфликт, потому что Украина подобное предложение наверняка примет. Собственно, она уже не раз намекала на это за последние годы. Так что ситуация очень тяжёлая и очень опасная. Но, думаю, подвести итог здесь мы уже смогли. Продолжим в следующей части. Оставайтесь с нами. А мы возвращаемся в студию. Не рядом со мной, но, к счастью, на связи — Николай Стариков. Я — Андрей Зобов. И, мне кажется, важно подытожить сказанное. Мы слышим прогнозы — до тридцать пятого года, политическая турбулентность, неопределённость. И становится ясно: идеологическое противостояние не исчезнет, даже если специальная военная операция завершится — будь, то дипломатически или нашей победой. В любом случае противостояние будет продолжаться. И мы должны это понимать, не питать иллюзий. Мы живём вовремя, когда нам действительно нужно бороться — бороться за себя, за свою страну. И, кстати, многие люди в России уже это делают. Это как раз и будет нашей следующей темой. Дело в том, что…
Стариков: Андрей, можно? Вот буквально два слова. Я просто хотел бы, чтобы у наших слушателей складывалось впечатление, что мы живём в какое-то особое время.
Зобов: Да, да.
Стариков: Вот сейчас нам нужно бороться за себя. А вчера, получается, не нужно было? А после 2035 года, так сказать, мы сможем хлопнуть в ладоши и сказать: «Всё, можно расслабиться, во всём мире торжествует справедливость, наступает эра милосердия, а ООН наконец-то работает так, как должна». Выдохнули? Андрей, ничего не меняется. Вы называете происходящее сегодня противостояние идеологическим. Нет, это не идеологическое противостояние — это геополитическое. Идёт борьба за гегемонию. Не стоит смешивать эти понятия. Идеология — это социализм, капитализм, какие-то мировоззренческие различия. Да, когда-то действительно спорили между собой идеи. А сейчас почти везде торжествует капитализм, но суть борьбы между странами осталась прежней. Нас пытались ослабить и подчинить себе при царях, при генеральных секретарях, при президентах. Будет снова царь — будут пытаться ослабить и при нём. Ничего не меняется. Всегда нужно бороться за себя, быть сильными и понимать, что наши противники с планеты никуда не денутся. Тем более что мы ведь не ставим целью кого-то истребить или уничтожить. В случае нашей неизбежной победы глобалисты, США, Европейский союз — никуда не денутся. Разве что сам ЕС может распасться. Но Франция, Германия, Бельгия — всё это останется.
Зобов: Всё действительно так. И сейчас мы просто ощущаем это противостояние острее, чем в другие эпохи — именно это я имел в виду. И чем в последние десятилетия. Именно поэтому люди немного возвращаются к истокам. Мы слышали, как на Валдае президент сказал: мне рассказывают, что девушки снова стали носить кокошники. И здесь трудно не согласиться. Конечно, вряд ли вы встретите девушку в кокошнике на улице, но огромное количество фотосессий, мероприятий, вечеринок проходят сегодня в русском стиле — с сарафанами, с элементами народного костюма. Это стало частью тренда. То же самое — в одежде: у нас появилось много действительно качественных российских брендов. И мне кажется, что по уровню и стилю они уже превосходят то, что было раньше. Всё чаще в дизайне используются народные орнаменты, в музыке возвращаются к народным инструментам. В целом, мне кажется, что сегодня наша страна — помимо всех внешних событий — ищет свою культурную идентичность. Мы ведь долго жили в глобалистском мире, где то, чем мы являемся, было мало востребовано. А сейчас это становится важным, нужным и модным. Вот как вы думаете — что ещё стоит вернуть в моду? И как вы в целом оцениваете эту тенденцию?
Стариков: Ну, я к кокошникам отношусь исключительно положительно. Но, честно говоря, девушку в кокошнике в обычной жизни увидеть не доводилось — чтобы пришёл в кафе, а там красавицы в кокошниках. Нет, такого не видел. Хотя я только за. Но смотрите: когда сегодня на Россию пытаются давить, запрещают людям говорить по-русски, сносят памятники Пушкину, Екатерине, — в ответ просыпается тот самый русский дух. Он ведь бунтарский во всех смыслах этого слова. «Вы хотите, чтобы я стал не русским? А я, наоборот, буду ещё более русским». И вот, знаете, раньше человек, может быть, и не интересовался в должной мере культурой своего народа. Но когда начинают всё это запрещать, — как ни странно, именно это и пробуждает интерес. Это и есть проявление национального самосознания. И в целом это, конечно, хорошо. Но, Андрей, я сейчас приведу один исторический пример, который заставит нас о многом задуматься.
Зобов: Ну, давайте.
Стариков: Если вы зайдёте в интернет и наберёте, например, «Николай II в русском кафтане» — вы увидите множество фотографий царя, императрицы, Николая II и его супруги, а также знатных людей того времени. Тогда, к очередной круглой дате — в 1913 году отмечали 300-летие дома Романовых, — они вдруг стали по-настоящему интересоваться русской культурой, гораздо глубже, чем прежде. Проходили специальные балы, которые инициировал сам император. На них все присутствующие были исключительно в русской одежде, в костюмах XVII века — допетровских кафтанах, кокошниках, поясах, длинных рубахах. Кстати, есть и игральные карты, где персонажи одеты именно в такие наряды. Эти колоды выпускались ещё в советское время и переиздаются до сих пор. Все дамы — красавицы в кокошниках, всё очень нарядно, по-русски. Это был настоящий ренессанс интереса русских к России, начавшийся ещё при Александре III. Он, как говорится, задал тон: развивал виноделие в Крыму, построил Транссибирскую магистраль, внушил стране чувство национальной гордости. Потому что как же так — во времена Наполеона русский крестьянин не мог отличить русского офицера от французского. Мундиры — непонятные, язык — какой-то басурманский. Вот и получалось: попадались под горячую руку и те, и другие. Именно поэтому Денис Давыдов, человек умный, однажды понял, чем это может обернуться, отпустил бороду, надел простой зипун — и больше никаких эксцессов не было: свои своих уже не путали. Так вот, всё это возрождение национального духа началось в 1913 году. Затем — Великая война, Первая мировая. Огромный патриотический подъём, люди шли защищать родину. А чем всё закончилось — мы с вами знаем. Поэтому изучать историю, интересоваться культурой, гордиться страной — это прекрасно. Но это, к сожалению, не гарантирует защиту от геополитических катастроф. Так что расслабляться — нельзя. Нужно помнить, думать, быть внимательными.
Зобов: Нет, это понятно, но если людям нравится изучать культуру – это же здорово.
Стариков: Это здорово.
Зобов: Я к чему это говорю. Вот, например, я специально к программе поговорил с молодыми людьми — просто ради интереса. Задал им вопрос: «А что вы хотели бы вернуть из того, чего сейчас нет?» И, слушайте, я услышал столько интересных и, правда, классных ответов! Многие говорят: «Мы бы хотели, чтобы в музыке, в песнях, в кино чаще звучали хорошие российские мотивы — не только исторические, но и мифологические. Нам нужно возрождать свою мифологию». И ведь это говорили молодые ребята — 21–23 лет. Все, как один, сказали: «Почему бы и нет? Тем более, что у нас мифология красивая, глубокая, с огромным количеством смыслов. Иван-дурак — это же целый образ, целая философия!».
Стариков: Нет, Андрей, возможно, я не совсем ясно выразился, или вы не до конца поняли мою мысль. Что я хотел сказать? Мнение человека, к сожалению, изменчиво. Те самые люди, которые в 1913 году восхищались русской культурой — и это касалось не только элиты, но и простых людей, — уже в 1914 году испытали мощный патриотический подъём. А потом, всего через несколько лет, в ходе Гражданской войны, до основания разрушили ту самую Россию, которую позже, как говорится в известном фильме, мы потеряли. Вот что произошло. А потомки тех людей — это, по сути, мы с вами. Прошло-то всего несколько поколений.
Зобов: Единственное отличие от того времени, с которым вы нас сравниваете, в том, что царская власть Николая II была всё-таки очень мягкой. И, прямо скажем, он был далеко не самым сильным политиком.
Стариков: Дайте мне закончить. Николай II — вовсе не герой моего романа. Лично мне Сталин куда ближе. Но в 1991 году внуки тех, кто делал революцию в семнадцатом, снова разрушили вековую Россию — на этот раз под названием Советский Союз. Мы потеряли территории, которые ещё при Петре считались нашими. Я имею в виду Прибалтику — Таллин, Ригу. Это ведь начало XVIII века. Вот в чём главный урок того, о чём вы говорите. Изучать национальную культуру — необходимо. Да, нужны свои мифы, сказки, фильмы, нужен Иван-дурак как часть нашей культурной матрицы. Всё это важно. Но это не даёт гарантий. Не защищает от новых потрясений, когда в среде элиты страны снова появляется соблазн продать Родину — как это произошло в феврале семнадцатого и в девяносто первом году. Вот в этом, собственно, и заключается главная проблема.
Зобов: Ну, я всё-таки надеюсь, что в нашей элите в этот раз этого не произойдёт. Более того, не зря ведь их боятся и запрещают — сила в нас есть, и немалая. И очень важно сохранять это внутреннее единство, как бы ни было сложно. А на этом мы, к сожалению, вынуждены откланяться. Время, как всегда, поджимает. Оставайтесь с нами. Всего доброго и до встречи.
Проект реализуется при поддержке Президентского Фонда культурных инициатив.
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Комментарии