О почти забытой операции Красной Армии, благодаря которой гарнизон Берлина не получил в 1945 году подкрепление. Именно поэтому День Победы отмечается 9 мая, а не позднее.
Огонь по Берлину дальнобойная артиллерия 79-го стрелкового корпуса (3-я ударная армия 1-го Белорусского фронта), которой командовал генерал-полковник Василий Кузнецов, открыла 20 апреля 1945 года. Гитлер, находившийся в бункере, спрашивал адъютанта: «Что происходит? Откуда эта пальба?!»
Его последний, 56-й день рождения, был безнадёжно испорчен. Шёл пятый день Берлинской стратегической операции...
Наступление продолжалось с 16 апреля по 2 мая 1945 года, за это время советские войска продвинулись на запад на расстояние от 100 до 220 км. В операции приняли участие армии трёх советских фронтов: 1-го Белорусского под командованием Георгия Жукова (центральный участок), 2-го Белорусского под командованием Константина Рокоссовского (северный фланг) и 1-го Украинского под командованием Ивана Конева (южный фланг). А важнейшим результатом Берлинской операции стало взятие столицы гитлеровской Германии.
В последние десятилетия у нас многие «обличители» предпочитают акцентировать внимание исключительно на негативе: «Ну, совершенно "неправильно" брали Берлин!», «Да и вообще, стоило ли его брать?» А дальше всё в том же уничижительном духе.
Особенно привлекательным занятием стало завышение потерь советских войск при штурме столицы Третьего рейха. Якобы при штурме погибло то ли 300 тысяч наших солдат и офицеров, то ли 500 тысяч, то ли целый миллион. И это в то время, когда немецкие потери намеренно выносятся за скобки. Впрочем, такое отношение отечественного либералитета наблюдается едва ли не ко всем операциям Красной Армии в Великой Отечественной войне.
На подступах к Берлину
Сегодня практически негде прочитать о том, что на пути в Берлин советские войска устроили настоящую бойню войскам 9-й армии генерала Теодора Буссе, чем серьёзно облегчили штурм германской столицы. Вот, например, что довелось увидеть тогда военному корреспонденту «Красной Звезды» Константину Симонову:
«Картина такая: впереди Берлин, справа просека, сплошь забитая чем-то совершенно невероятным - нагромождение танков, легковых машин, броневиков, грузовиков, специальных машин, санитарных автобусов. Все это буквально налезшее друг на друга, перевёрнутое, вздыбленное, опрокинутое и, очевидно, в попытках развернуться и спастись искрошившее вокруг себя сотни деревьев.
И в этой каше из железа, дерева, оружия, чемоданов, бумаг, среди чего-то непонятного, сожжённого и почерневшего - месиво изуродованных человеческих тел. И всё это уходит вдоль по просеке буквально в бесконечность. А кругом в лесу снова трупы, трупы, трупы разбегавшихся под огнём людей. Трупы вперемешку, как я вдруг замечаю, с живыми. Эти живые - раненые - лежат на шинелях, на одеялах, сидят, прислонившись к деревьям, одни перевязанные, другие окровавленные и ещё не перевязанные.
На асфальте пятна масла, бензина, крови. Слева от шоссе продолжается просека. Часть немецкой колонны, уже прорвавшейся через шоссе, была уничтожена там. Снова тянущееся в бесконечность месиво сожжённых и разбитых, опрокинутых машин. Снова трупы и раненые. Всё это произошло перед рассветом, каких-нибудь шесть часов назад.
Как мне наспех объясняет какой-то офицер, вся эта огромная колонна была накрыта здесь огнём нескольких полков тяжёлой артиллерии и нескольких полков «катюш», на всякий случай сосредоточенных поблизости и заранее пристрелянных по этой просеке, так как попытка прорыва немцев именно здесь считалась одним из наиболее реальных вариантов».
Может быть, Симонов был слишком пристрастен и что-то преувеличил? Вот что написал в книге «Падение Берлина. 1945» о судьбе армии генерала Теодора Буссе, окружённой в Хальбском лесу (по названию деревни Хальбе) английский историк Энтони Бивор, которого крайне сложно заподозрить в симпатиях к СССР:
«Немцы, которые получили ранение в живот или грудь, оставлялись на месте на произвол судьбы. Причиной большинства ранений были летящие со скоростью металлических осколков деревянные щепки. Экипажи советских танков специально целились по макушкам деревьев. Для тех немцев, которые находились внизу, от таких разрывов не было никакого спасения. Они не могли вырыть для себя глубоких окопов, поскольку почва среди деревьев вся переплетена корнями. Некоторые военнослужащие с отчаянием обречённых начинали копать землю своими стальными шлемами или даже прикладами от винтовок, но углубиться больше чем на полметра они были не в состоянии».
Защитить подступы к Берлину должна была 9-я армия. Но она оказалась в котле вместе с частями 4-й немецкой танковой армии. Когда речь заходит о Берлинской операции, обычно вспоминают штурм самой немецкой столицы, форсирование Шпрее, бои за Рейхстаг и рейхсканцелярию и почти никогда о войсковой операции по ликвидации франкфуртско-губенской группировки - так называемый Хальбский котёл - так в советской историографии называется операция по разгрому 9-й и 4-й танковых армий у деревни Хальбе, после чего тех, кто всё-таки вырвался из котла, невозможно было заставить снова встать в строй.
«Отряд немцев, состоящий из одного "тигра" и одной "пантеры", за которыми двигались немецкие бронемашины с ранеными и измождёнными солдатами, внезапно нарвался на прицельный огонь советского танка. Немецкие орудия стали разворачиваться в сторону противника, сметая при этом сидящих на броне германских солдат. Но экипаж советского танка действовал быстрее. Следующий снаряд угодил в броневик, который, по несчастью, был загружен канистрами с горючим. Прозвучал мощный взрыв, после которого лес озарился ярким пламенем.
Взрывы пугали лошадей, которые переворачивали повозки с ранеными. Кругом раздавались крики и стоны людей, просящих о помощи. Всё смешалось. Солдаты и офицеры вермахта шли теперь бок о бок с военнослужащими войск СС. Тем не менее взаимная подозрительность среди них лишь усилилась. Эсэсовцы утверждали, что армейские офицеры отказывались подбирать их раненых. Однако не было никаких свидетельств и о том, что сами военнослужащие войск СС как-то помогали потерявшим дееспособность солдатам вермахта. Единственное, что эсэсовцы сделали для них, это давили гусеницами боевых машин. Чувство взаимного отчуждения армии и войск СС достигло, казалось, своей кульминационной точки», - пишет Энтони Бивор.
Однако, описывая ужасы окружения и разгрома, Бивор умалчивает, что разгром двух немецких армий состоялся благодаря действиям советских войск. Такое впечатление, будто в котёл германские войска загнала какая-то неведомая сила.
Эсэсовский интернационал
Там же, в котле под Хальбе, спала спесь с эсэсовских частей, которые считались элитой.
«Мы больше не были элитной частью, как во время битвы в Арденнах, - вспоминал служивший в дивизии "Гитлерюгенд" Гюнтер Кюне. - В котле у Хальбе была сборная солянка из солдат СС, моряков, лётчиков, помощников зенитчиков, пехотинцев и танкистов, с непонятным руководством и диким беспорядком. Нас в котле было 200 тысяч… Мы всегда думали, что у русских нет самолётов. Привет! Русские превосходили нас в десять раз, никаких шансов у нас не было. На солдатском кладбище в Хальбе лежат 28 тысяч павших солдат. Это был забой скота. Я не могу этого описать, я не знаю, какие там были потери у русских, но у нас они были чудовищные.
В этом лесу под Хальбе лежали штабеля трупов, один метр в высоту… Нам тогда, под Хальбе, уже давно надо было всем к психиатру. В принципе, это была последняя битва Гитлера, который думал, что немецкая Империя ещё будет спасена. Мы, солдаты, уже давно знали, что война проиграна, но об этом нельзя было говорить.
Во время отступления от Одера, в каждой деревне был так называемый «дуб Гитлера», - дерево на рыночной площади, на котором висели солдаты, дезертировавшие с фронта. Их вешали с табличкой на груди: «Я был слишком труслив, чтобы сражаться за народ и родину».
Остаткам 9-й армии оставалось только одно - прорываться на запад. В результате во время уличных боёв непосредственно в Берлине советским войскам довелось сражаться с весьма «разномастным» гарнизоном. Например, среди эсэсовцев значительную часть составляли не немецкие формирования - этакий эсэсовский интернационал.
Так, XI добровольческая танково-гренадёрская дивизия СС «Нордланд» комплектовалась в основном из добровольцев Дании и Норвегии. В состав дивизии входили гренадёрские полки «Данмарк» и «Норге», а добровольцы-голландцы были направлены в формирующуюся дивизию СС «Недерланд». Также Берлин защищали французская дивизия СС «Шарлемань» («Карл Великий»), бельгийские дивизии СС «Лангемарк» и «Валлония».
Анри Фене, командир 57-го батальона французской добровольческой дивизии СС «Шарлемань», вспоминал о том, с кем приходилось взаимодействовать в Берлине:
«Две трети, если не три четверти, бойцов составляли члены гитлерюгенда и фольксштурма, необученные и вооружённые тем, что попалось под руку… На несколько дней в моё распоряжение было отдано около 100 полицейских чинов. Они сражались как простые солдаты».
«Неправильно» взятый Берлин оставили жить. Москву просто бы стёрли с земли © wikipedia.org
Разбитая техника в районе Хальбе © wikipedia.org
Они не прошли ни под Москвой, ни под Берлином: колонна была накрыта огнём советской тяжёлой артиллерии © wikipedia.org
Отвоевались © waralbum.ru
Они были слишком трусливы, чтобы сражаться за родину © globallookpress.com
Комментарии