Тайны Дурова, ракетные удары по Украине и штрафы за «спасение от обстрелов»

В очередном выпуске моей авторской программы «По сути дела», что выходит на радио «Комсомольская Правда» по вторникам в 20:00, вместе с соведущим Владимиром Ворсобиным обсуждали самые важные вопросы политической повестки недели.

Предлагаю вашему вниманию стенограмму прямого эфира. 

---

Ворсобин: Это значит, что и Владимир Ворсобин здесь, в нашем вечернем эфире. Николай, здравствуйте. Вы далеко от меня, вы в Питере, если я не ошибаюсь.

Стариков: Здравствуйте, дорогие друзья. Но я думаю, что не так уж далеко мы друг от друга находимся. Владимир Ворсобин в московской студии, я в питерской студии. Но, уважаемые радиослушатели, как говорится, кто где, кто дома, кто в автомобиле. Но мы приступаем к изучению, обсуждению самых насущных вопросов.

Ворсобин: Да, все очевидно, что вы сказали. Перейдем к более интригующим темам. Скандальное задержание Дурова. Николай, это уникальная история. Я из-за этого случая убедился, что свободу хотят все. Потому что в поддержку Дурова соединились и ультрапатриоты, и либералы, и коммунисты. Все теперь переживают за Дурова, потому что видят в его телеграмме, в котором все сконцентрировались, включая даже членов правительства, по-моему, вся элита. Все мы находимся на этой свободной площадке и боимся это потерять. Вот, Николай, скажите, эта свобода народа русского и проявилась в том, что сейчас все поддерживают Дурова.

Стариков: Ну, свобода — это прекрасное слово, замечательное, но оно присуще русскому человеку. Не все могут объяснить, что такое свобода, но все действительно ее хотят. И сегодня наши солдаты на линии СВО, они сражаются за свободу России, ведь это чистая правда. Что касается Дурова, здесь очень широкий клубок разных чувств. С одной стороны, кто-то испытывает злорадство, но, мне кажется, что это не то чувство, которое вообще присуще человеку. Кто-то удивлен, если есть ещё те, кто считает Запад каким-то там светочем. Ну, я, например, читаю разные телеграм-каналы, и есть каналы таких совершенно отмороженных либералов. Они пишут, что во Франции всё будет абсолютно хорошо у Дурова, и дальше перечисляют все вот эти штампы. Есть эмоции, которые связаны с тем, что мы испытываем беспокойство за телеграм, за то, что какая-то информация может утечь, о том, что на Дурова могут надавить. Это безусловно есть. Я, знаете, предлагаю посмотреть на высказывания руководителей нашей страны. Вот посмотрите, за сегодняшний день, по поводу Дурова, высказался глава Службы внешней разведки. Ну, казалось бы, не совсем по профилю, а, оказывается, очень даже по профилю. Что сказал Нарышкин? Он сказал примерно следующее, что он надеется, надеется, не знает точно, а именно надеется, что Дуров ничего существенного никому не расскажет. То есть такой сигнал.

Ворсобин: Не расколется.

Стариков: Ну да, то есть мы надеемся, товарищ, что вы проявите твердость вам присущую. Дальше министр иностранных дел России, уважаемый Лавров, встречается с коллегой из Йемена. Ну, казалось бы, как говорится, где Йемен, где ситуация с Дуровым. Хотя Дуров имеет четыре паспорта, но все-таки речь идет о Йемене, а не о Объединенных Арабских Эмиратах. И там тоже обсуждается этот вопрос. К вечеру Дмитрий Анатольевич Медведев делает заявление. Ну, мне кажется, что, конечно, задержание Дурова, безусловно, является средством выбить из него определенную информацию, о чем он сам четыре месяца назад спокойно рассказал Такеру Карлсону в интервью. Владимир, вы смотрели хотя бы фрагменты?

Ворсобин: Цитаты я смотрел, да. Он говорил, что его встречают в аэропорту даже какие-то ребята от местных силовиков и пытаются что-то у него спросить.

Стариков: Там другая цитата была интересная. Он сказал, что в связи с тем, что постоянно пытаются завербовать каких-то программистов его, он не ездит в страны... Дальше он, не помню, какой-то такой эпитет, значит, «опасные страны» или что-то такое сказал. И не ездит, он сказал, в Китай, не ездит в Россию и не ездит в Соединенные Штаты Америки. Франция там не звучала никак. И вот выяснилось, что неадекватно он оценивал происходящее событие. В связи с этим, Владимир, я хочу вам задать вопрос, если можно. Вот скажите, вам какая версия представляется более близкой к истине, что ли? Зачем Дуров, французский гражданин, полетел во Францию, если его там разыскивали? Как говорит французская прокуратура, с 8 июля было открыто дело. То есть зачем?

Ворсобин: Ну, это, конечно, я все ждал, когда вы это расскажете. Вы любите конспиративные версии, потому что здесь без них не обойтись. Мы же ничего не знаем. В Телеграм-каналах, кстати говоря, распространяется версия, что были завербованные летчики, которые повели воздушный корабль в Париж, а не в Пекин, куда он собирался. Есть еще много-много версий. Николай, я думаю, что даже не стоит пытаться угадать, потому что без информации это сделать трудно.

Стариков: Давайте один момент разберем.

Ворсобин: Я просто хотел спросить еще о другом. Хорошо, слушаю вас.

Стариков: Я сейчас скажу, и вы зададите вопрос. Смотрите, грешат на девушку. И говорят, возможно, там был запланирован романтический ужин. Такая интересная информация. Вопрос, а вы откуда взяли, что Дуров забронировал столик? Журналист французской газеты обзвонил все французские рестораны? Или ему кто-то позвонил и сказал, ты знаешь, в нашем ресторане забронирован столик. Может быть и тот, и другой вариант. Но вопрос-то другой. Владимир, вы, как говорится, мужчина взрослый, всякое повидали. Скажите, пожалуйста, откуда вы можете знать, что телефонный голос, который позвонил в какой-то французский ресторан, даже если это действительно было, и заказал там столик, это был не сотрудник ЦРУ? А это был Павел Дуров или его секретарь? Вот как? Как вы можете это доказать? Никак. То есть факт наличия вот этого заказанного столика, на мой взгляд, является легендированием того, ради чего его туда заманили. И здесь очень многих вещей не хватает для того, чтобы весь этот пазл сложить. Ну, вы хотели что-то спросить.

Ворсобин: А чем, подождите, заманили? Уж не столиком заманили. Так каким образом? Если все-таки придерживается версии, что пилоты не обманули Дурова, и Дуров действительно летел во Францию, где к нему уже были претензии спецслужб, почему он туда полетел?

Стариков: Ну, смотрите, есть несколько версий, в том числе, мне кажется, что Дуров, который четыре месяца назад, подчеркиваю, Такеру Карлсону сказал, что он очень осторожен, не летает никуда, где там могут быть проблемы. То есть, полетев куда-то, он, конечно, должен проверять, или не он, а его служба охраны, нет ли каких-то претензий или еще чего-то. Возможно, и об этом тоже писали в телеграм-каналах опять-таки, о том, что уголовное дело, ордер, был активирован в тот момент, когда самолет был без пяти минут на посадке. То есть, когда он вылетал, проверили, всё чисто, никаких претензий нет, вообще никаких, можно лететь. Ну, в конце концов, у него французский паспорт. И пока он летит, активируют это, он прилетает и его принимают. Обратите внимание, ведь его же не где-то там задержали, не знаю, по дороге, его прямо у трапа взяли. Значит, готовились к этой акции. Поэтому это как раз похоже на некую операцию по выманиванию человека для того, чтобы его закрыть. А дальше обратите внимание, что с ним происходит. Владимир, вы шашлыки любите?

Ворсобин: Нет, не очень.

Стариков: Не очень любите. Ну, наверное, вы их любите есть и не любите готовить.

Ворсобин: Нет, вообще не люблю.

Стариков: А я люблю и то, и другое делать. Так вот, процесс подготовки шашлыка к будущей жарке называется маринование. Вот то, что происходит сейчас с Дуровым — это маринование. Его поместили в какое-то там пенитенциарное учреждение. Он там сидит. Там точно неприятно. Наверное, нет кондиционеров. Наверное, еще какие-то личности сидят. И это называется, в определенных структурах и книгах это называлось «пресс-хата», когда человека начинают просто прессовать условиями содержания. И все время продлевают. И толком не могут объяснить, зачем они его задержали. И там перечень такой, что оно на пожизненное потянет. Все преступления, существующие в мире, серьезные, и ему это инкриминируется, но он неподозреваемый. То есть какой-то лютый такой набор, на мой взгляд, это просто маринование шашлыка перед жаркой. Вот ни больше, ни меньше.

Ворсобин: Я хочу просто напомнить, Николай, и здесь понятно, что вы не согласитесь, наверное, с тем, что есть же официальные версии французской полиции, что Дурова обвиняют действительно в потворстве педофилии, наркоманам и прочим преступникам. Но дело в том, что сравнили претензии Парижа с претензиями Москвы в 2018 году. Тогда пытались закрыть телеграм, мешали его работе, заглушить телеграм в России. Ничего не получилось. Но претензии были те же, что телеграм дает простор для преступников обмениваться информацией и обманывать, а то и вредить гражданам. И по версии тогда московских правоохранителей, московских спецслужб, Дуров в этом был виноват. По крайней мере, была виновата сеть телеграм, которую пытались заблокировать. Теперь риторика принадлежит французским спецслужбам. И в этом случае Россия гневается, говорит, как это так, что на свободу слова наступаете. Это выглядит странно. Кто мне умилил в этой истории? Вот уж человек-скала. Вот прямодушный, самый прямодушный президент в мире, кто у нас? Конечно, Александр Лукашенко. Он заявил, что, если Дуров виноват, сказал Александр Лукашенко, пусть отвечает по закону.

Стариков: Ну, а вы считаете как-то иначе?

Ворсобин: Не-не-не, я тоже так считаю, но Лукашенко мог сказать что-то другое про Дурова, то есть был диссонанс с позицией Москвы. И почему это происходит, такие загадочные явления вокруг ареста Дурова, мы поговорим с Николаем Стариковым через пару минут. Мы сейчас прервемся на небольшой блок рекламы. Оставайтесь с нами. Также у нас, конечно, будет и украинская тема.

Ворсобин: У микрофона Владимир Ворсобин. Мы сейчас обсуждаем, договариваем эту тему ареста Дурова. Николай, я высказал в прошлой части передачи свои вопросы, по поводу реакции спецслужб, и, может быть, не так уж и невинен телеграм. И не зря французские спецслужбы взялись, потому что, в принципе, купить наркотики по этому мессенджеру очень легко в Париже, говорят. Что-то надо с этим сделать.

Стариков: Ну, я думаю, что проблема покупки наркотиков, она действительно существует не только в Париже, но решать ее нужно нескольким иным способом — уничтожить наркомафию. Вот в Советском Союзе как-то было сложно купить наркотики, хотя из определённых фильмов мы знаем, что богема советская того времени наркотиками баловалась. Но я как советский школьник и студент даже вообще понятия не имел, что это продаётся и где-то можно купить. Поэтому здесь, наверное, надо иными способами это решать. Смотрите, вы задали очень хороший вопрос. В своё время российские власти выдвинули ряд претензий в адрес телеграмма, но не в адрес конкретного физического лица. И то, что сейчас происходит с Дуровым, оно вызывает, с одной стороны, возмущение именно тем, что действует, как говорится, по беспределу. Потому что, когда главе корпорации выдвигают обвинения за все, что происходит в корпорации, но саму корпорацию не штрафуют и ничего не делают, это выглядит именно как желание собрать на него компромат, закрыть его и дальше совершить определенные действия. В данном случае я абсолютно согласен с Сергеем Лавровым, который еще раз сегодня подчеркнул, что они хотят получить ключи шифрования. Но давайте вернемся в нашу российскую действительность. Может быть, наши радиослушатели немножко эту историю подзабыли. Итак, российские власти выдвигают претензии телеграмму, потом через некоторое время возникает законопроект, который вошел в историю благодаря либералам как закон Яровой, депутат Яровая его подготовила. В чем его смысл, Владимир, вы помните? Если не помните, я вам напомню.

Ворсобин: Нужно оставлять данные за полгода любых переписок на серверах.

Стариков: Значит, я как об этом вспомнил? Ну, во-первых, не забывал, во-вторых, поговорил со знакомыми адвокатами. Они занимаются не делами о государственной измене. Они занимаются экономическими преступлениями. А их доверители поручают им заниматься мошенничеством, растратой. То есть такая вот экономическая преступность или наоборот отсутствие преступления. И адвокаты говорят, слушайте, собственно говоря, наверное, шифрование телеграмма в Российской Федерации не является секретным. Я говорю, да как же так? Они говорят, смотрите, мы как адвокаты видим, что Следственный Комитет отправляет запрос в сотовые операторы, которые по закону в течение двух недель должны дать на него ответ. Что это за ответ? Это всё, что вы сказали, всё, что вы написали, всё, что вы загрузили в свои социальные сети на определённый период. Но я боюсь, как говорится, ошибиться, здесь не столь важно. То есть Следственный комитет направляет запрос, сотовый оператор отвечает, а согласно закону, сервисы передачи данных, то есть в данном случае мы говорим не только о телеграмме, а всех остальных, они обязаны предоставить ключи шифрования.

Ворсобин: Николай, но телеграмм не дал ключи.

Стариков: Подождите. Вот это вы так считаете. А следователи получают из сотовых операторов всю информацию по интересующему их человеку.

Ворсобин: Включая Телеграм? Вы уверены?

Стариков: Конечно.

Ворсобин: То есть вы хотите сказать, что у российских силовиков есть ключи от телеграм?

Стариков: Я хочу сказать, что у Следственного комитета не возникает никаких проблем с выполнением законов Российской Федерации, в данном случае закона Яровой. А вот, видимо, у французских полицейских возникают эти проблемы, и поэтому они по беспределу придумывают красивую операцию с помощью ЦРУшных товарищей для того, чтобы определённые вещи…

Ворсобин: Николай, я надеюсь, что вы не ошибаетесь в фактуре и действительно возможно получить информацию от многих соцсетей, в том числе и от телеграмма.

Стариков: Вот смотрите, мы с вами о государственных тайнах не рассказываем. Есть закон Яровой, его может любой открыть и прочитать. Там не написано так, что все социальные сети, кроме вот этой, этой и этой, обязаны выполнять этот закон. Там таких сносок нет. И 9 августа нынешнего года, то есть буквально пару недель назад, некий мессенджер под названием «Сигнал» был заблокирован в Российской Федерации, как говорится, прекратил свою работу. Почему? Потому что он не выполнял закон.

Ворсобин: Николай, а давайте я такую версию предложу, а почему бы и нет? Вот давайте предложу такую версию. Дуров же сказал, что он не летает в Россию. Ну, может быть, он не летает в Россию потому, что, в общем-то, он нарушает ровно этот закон. И его сеть не делится, по крайней мере, явно со Следственным комитетом. Это моя версия. И вы тоже, кстати, говорите не совсем подтвержденные вещи, что Следственный комитет получает информацию от телеграма. Это тоже тайна.

Стариков: Знаете, что я говорю? Я говорю со слов моих знакомых адвокатов, что в России существует закон Яровой. Это факт. Он работает. И там нет никаких скидок для каких-то отдельных предприятий, которые не обязаны его выполнять.

Ворсобин: Зачем повторять одно и то же, что вы уже сказали, Николай? Это два раза, чтобы было понятнее, наверное.

Стариков: Зачем задержали Дурова? Для того, чтобы выбить из него определенную информацию. В этом у меня сомнений никаких нет. А теперь вернемся в самое начало. Когда глава Службы внешней разведки говорит, что он надеется, что Павел Дуров ничего существенного не расскажет французам, мне кажется, что с учетом того, что мы сейчас с вами вспомнили о законе Яровой, вот это теперь звучит как-то по-иному.

Ворсобин: А я думаю, что такая идет дипломатическая игра, в том числе заявление СВР. Почему? Потому что, знаете, когда будет понятно, что такая угроза есть, если она даже чуть-чуть проявится, то мы обнаружим, что телеграмм-каналы и вообще весь телеграмм будут заблокированы в России для того, чтобы ровно эта информация не ушла. Потому что это очень чувствительная информация. У нас все СВО сидит на телеграмме, у нас большинство чиновников сидит на телеграмме. Если допустить, что такая утечка с помощью ключей Дурова возможна, то задвигается сейчас все государство. Если все находятся в покое и в милой прострации, то есть я не вижу никаких особых движений государства, значит и угрозы таковой, по сути, нет. Кстати, сам Дуров говорил о том, что нельзя получить эти ключи и ничего они не дадут, даже если кто-то их получит, потому что у него там очень сложная система шифрования, один ключ не может без другого. Но это, конечно, только лишь слова Дурова.

Стариков: Мы с вами ведь за свободу, поэтому дай-то Бог, чтобы так оно все и было. Мы за то, чтобы телеграм был таким, как мы его знаем. Свободным на политические темы, но если кто-то там по мошенничеству, кто-то продает что-то не то, какая-то порнография, чтобы правоохранители имели возможность с этим бороться.

Ворсобин: Да, к сожалению, те телеграмм-авторы, которые слишком буквально поняли, что это свободная площадка, они уже сидят. Есть несколько известных личностей, которые много что говорили в телеграм-каналах.

Стариков: Знаете, чтобы точку поставить в этой истории, в момент, когда арестовали Дурова, пошли какие-то вбросы. Якобы там чиновникам посоветовали всё удалять и так далее. Дорогие друзья, ещё раз хочу напомнить, закон Яровой. Всё, что вы написали, наговорили, загрузили, хранится у вашего сотового оператора и по требованию, если вы, не дай бог, нарушаете закон, будет истребовано Следственным комитетом. Это закон. Без вариантов.

Ворсобин: Хорошо, едем дальше. Россия нанесла массированный ракетный удар по Украине. В Киеве гремят взрывы, отключился свет. Это был, говорят, самый мощный удар за все СВО. И вот именно к этому призывали очень многие гости этой студии. Они все говорили, где этот удар? Почему они бьют по банковой? Почему эти красные линии потихонечку Запад переходит, а мы молчим? Николай, вы удовлетворены тем, что ракеты полетели в сторону Украины, и там много что разбомблено, вы теперь удовлетворены? То есть Россия показала себя, она показала, что с ней играть и переходить всякие линии, в общем-то, опасно. Или это очередная реакция, которая вообще не вызовет никакой особой эмоции у Запада.

Стариков: Владимир, за что я вас уважаю, помимо, так сказать, ума и красоты? За то, что наша программа становится наглядным пособием по риторике и полемике. Что вы сказали? Вы сказали, что гости студии, без фамилий, возмущались, что нет каких-то ударов, а потом склеили их мнение со мной и сказали, удовлетворены ли вы, Николай, как будто это все говорил я. Прекрасный полемический прием.

Ворсобин: Николай, вы тоже об этом говорили, о том, что нет ударов. Это, вообще говоря, кто только не говорил. Ленивый не говорил это.

Стариков: Как говорится, голос в ухе говорит о том, что нужно прерваться.

Ворсобин: Надо слушать голоса. У вас голоса, Николай, да?

Стариков: Голос звукорежиссера надо слушать, это правда.

Ворсобин: Обязательно прервемся на пару минут и поговорим об этом ударе и о других новостях.

Ворсобин: У микрофона Владимир Ворсобин. Говорим об ответе России, ракетном ответе России Украине. Было много ракет отправлено врагу. Николай начал говорить о том, как он к этому относится. Но, Николай, я снова повторюсь, очень многие ждали, призывали, удивлялись, что этого до сих пор нет. Все время эта банковая мелькает в этих разговорах. И, кстати, ходят слухи, даже не слухи, это общее место в интернете, что, дескать, были переговоры, велись до курского прорыва ВСУ, велись переговоры, тайные переговоры украинской и российских делегаций, чтобы как-то минимизировать удары друг по другу по предприятиям и так далее. И вот именно курская история сорвала их, и теперь Россия ударила, и, в общем-то, это многое объясняет, почему до сих пор она этого не делала.

Стариков: Ну, во-первых, где вы прочитали про эти переговоры? В телеграм-каналах, да?

Ворсобин: На свободной нашей прекрасной площадке, да.

Стариков: Ну, это не официальная информация, это просто, возможно слышал звон, не знаю, где он, возможно, и звона не слышал, что-то выдумал. Я бы здесь не гадал на кофейной гуще. Что касается ракетных ударов, то вы произнесли слово «возмездие». Мне оно совсем не нравится. Знаете почему? Когда идут боевые действия, говорить о возмездии как-то странно. Вот если вы воюете, то вы должны разрушить возможность воевать против вас противника, если есть военные заводы, то вы должны их выключить тем или иным способом. Это не возмездие за действия противника, а это правила игры. Он старается сделать вашу борьбу невозможной, а вы стараетесь сделать его безоружным и лишить его возможности продолжать борьбу. Поэтому эти громкие патетические слова про возмездие…

Ворсобин: Николай, подождите, но я соглашусь с вами что это классическое ведение войны, о чем вы говорите. Но, этого не происходило два года. Почему не было ударов, когда уничтожается вся инфраструктура, когда ракетами засыпаются порты, заводы, уничтожаются мосты через Днепр, когда вот все по классике. Скажите мне, только сейчас ударили по Киевской ГЭС. Скажите, пожалуйста, почему этого не было два года и почему сейчас, это все действительно похоже на возмездие.

Стариков: Ну, во-первых, по Банковой никаких ударов не было, да, вы говорили. Мне кажется, что если кто-то делает заявление о том, что там есть красная линия, и мы нанесем удар по местам принятия решений, то надо либо не делать таких заявлений, либо потом нанести этот удар. И вот диссонанс между заявлением и отсутствием этого удара по местам принятия решений общество российское в определенной степени и чувствовало. Но обратите внимание, выбор цели. Цели полагания, что является самым главным. Ответ на вопрос, почему что-то происходило или не происходило в течение специальной военной операции — это ответ на вопрос, почему Берлин был разрушен в 45-м году, а не в 41-м, не в 42-м, не в 43-м и даже не в 44-м. Вот почему?

Ворсобин: Не могли.

Стариков: Первое — это дорого. Посбивают самолеты, летчики погибнут. Мы с аналогией Великой Отечественной войны. Второе, у вас есть огромное количество более первоочередных целей, нежели разрушение Берлина и рейхсканцелярии, где где-то там в бункере сидит Адольф Гитлер. Вот когда добрались до него, дошла очередь, тогда и стали это делать. Это первое. Второе, те удары, которые произошли в понедельник и сегодня, во вторник, они направлены на лишение возможности воевать. Это удары по военной инфраструктуре, связанные с этой инфраструктурой и энергетическим объектом. Мне кажется, так это понимать и надо. Но обратите внимание, что есть еще, вы говорите о каких-то закулисных переговорах, а есть открытые заявления, которые почему-то получаются и звучат именно в определенный момент времени. Действительно много ракет, беспилотников, но мы про ракеты говорим, понедельник, вторник, наносят удары и обесточивают, уничтожают склады, боеприпасы и так далее. Здесь опять выбор цели, что приоритетнее. Потому что у вас никогда не хватит всего для того, чтобы уничтожить всё. Иначе бы война заканчивалась в течение недели. Поэтому всегда у противника целей больше, чем у вас возможности их поразить. И так было во все века и вряд ли что-то иное появится. Так вот, смотрите, и именно сегодня, я даже не знаю, как правильно называть. Давайте фамилию будем говорить. Зеленский делает заявление о том, что Украина вдруг провела некие испытания баллистической ракеты. И говорится это на фоне тех ударов, которые произошли. С одной стороны, хочет подбодрить своих, мол, мы тоже сейчас сделаем, а с другой стороны, мне кажется, его, так сказать, речевым аппаратом озвучивается определенный сигнал Запада, что следующим этапом передачи будут баллистические ракеты, которые якобы изобретут украинские, значит, ученые. Обратите внимание, накануне СВО, можно сказать, наверное, одной из каплей для того, чтобы её начать, как мы можем предположить, были заявления того же самого Зеленского о том, что Украине необходимо обязательно иметь ядерное оружие. Вот мы через круг вернулись к тому же самому, что подчёркивает необходимость проведения специальной военной операции. Запад передаст или угрожает передать баллистические ракеты Украине. Следующий этап, там уже просто ничего нет. Следующий этап — это тактическое ядерное оружие, которое должны изобрести, сидя в подвале при лучине, значит, потому что света немного, какие-то мифические украинские учёные. Это угроза. Я думаю, что она не будет реализована. Я, дорогие друзья, наши радиослушатели, предлагаю вам просто поиграть в увлекательную игру. Наберите в интернете учёные, дальше, значит, ИГИЛ, запрещенная в России террористическая организация, работают над созданием ядерного оружия. И вам вылезет информация, которая публиковалась в англосаксонской прессе в момент, когда Запад раскручивал этот свой проект. Там якобы ученые где-то в пустыне, в горах Афганистана должны были изобрести ядерное оружие. На самом деле ничего они не изобретают, так же, как и Украина. Им передают готовое оружие, готовую технологию. Передали какую-то ракету или угрожают передать. Поэтому сопоставьте наши удары и с той угрозой, которую сегодня озвучил Зеленский. Ну какие тут могут быть переговоры? Ну какие переговоры? Ну просто слушайте, всё же произносится. Ни о каких переговорах просто речи быть не может.

Ворсобин: Николай, во-первых, были разговоры о переговорах все-таки до обострения, до этого курского прорыва. И, в общем-то, там много логики. Мы идем дальше. Здесь, опять-таки, мы не уходим далеко от СВО, потому что здесь случилась такая странная история. Курским волонтерам приходят штрафы за нарушение правил ПДД, а некоторым назначают 15 суток за быструю езду. Люди разгоняются на своих машинах, чтобы спастись от вражеских обстрелов, попадают их машины на камеры и полиция действует, гаишники наши великолепные действуют по принципу мирного времени — нарушил, отвечай. Об этом рассказал Олег Царев, известный человек в патриотическом лагере. По его словам, доброволец скрыл данные автомобиля, чтобы не получить штрафы с Курской камеры радаров ГИБДД, поскольку они автоматически считывают быструю езду даже на простреливаемых врагом дорогах. И тут же получил за это штраф и машина забирается на штрафстоянку и так далее. Это вот что? То есть у нас получается часть страны, большая часть страны даже, по-моему, не замечает, что идут какие-то боевые действия на границе. То есть они живут обычной своей жизнью, штрафуют, убирают на стоянку. Вот они не замечают, что происходит, Николай. Это ведь не просто какие-то, извините, придурки, которые до сих пор этим заняты, выносят штрафы, видимо, план выполняют в Курской области. Это общая какая-то даже не жестокость, а холодность, как бы это назвать, равнодушие.

Стариков: Нет, я думаю, что здесь надо говорить о другом слове. Я тоже сейчас, когда слушал вас, мучительно пытался это слово найти, но так и не нашел. Смотрите, в чем проблема? В течение специальной военной операции вскрываются некие, можно сказать, законодательные лакуна — это какая-то пустота, а здесь, наоборот, несоответствие законодательное реалиям того, что происходит, с законом мирного времени. Ведь ГАИ по закону должны действовать, штрафовать, забирать. Это правильно? Конечно. Может ли ГАИ не выполнять закон? Нет, не может. Но здесь закон должен быть изменен для той ситуации, которая изменилась в Курской области, а до этого в Белгородской области. Эта проблема вообще не новая. Мои знакомые офицеры еще осенью 2022 года мне рассказывали о ситуации, когда очень быстро строились укрепления для того, чтобы отбить будущее наступление ВСУ. И в тот момент везли туда бетон, вот эти зубы дракона, металлические конструкции, которые размещались на определенных машинах с перевесом. Машины ехали быстрее, чем надо, у них габариты нарушали, и за все это получали штрафы. Но знаете, что самое поразительное? У нас ведь в стране, это тоже надо с вами вспомнить, огромное количество стоит частных камер. А судья, которому приходит этот штраф по закону не может не дать этот штраф. Он может меньше сумму выписать. Здесь мы должны не просто решить этот вопрос, а заодно прекратить безобразие, когда частные компании занимаются выпиской штрафа.

Ворсобин: Ну это неповоротливость системы, давно нужно было сделать. А почему вот пока кто-то не вскрикнул, опять же, в этой прекрасной площадке, свободной телеграм, и я надеюсь, что, на самом деле, на этот раз услышали, и этих проблем не будет. Мы прервемся на пару минут, оставайтесь с нами.

Ворсобин: У микрофона Владимир Ворсобин. Вообще я хотел с этой новости начать нашу программу.

Стариков: Владимир, прежде чем вы осуществите своё заветное желание, я предлагаю всё-таки подвести итог предыдущей новости, потому что нам буквально минутки не хватило. Итак, проблема выписки штрафов при фронтовой зоне, когда люди пытаются на скорости убежать от дрона, и в целом ситуация, когда там идут боевые действия, а вроде как всё оценивается, как будто просто мирная жизнь течёт. Это требует изменения закона, с одной стороны. То есть какой-то специальный статус, я не знаю, на территории всей области, может быть, отключать камеры в определенных районах. Здесь мне не хватает юридического образования. И вторая проблема, которую, дорогие друзья, надо решить. Значительная часть камер, которую мы видим на дорогах, не принадлежит государству. Вопрос. У нас государство что, не может само повесить камеру? Может. Так вот давайте, решая эту проблему первую, решим сразу вторую. Просто «монополия на насилие» должна быть у государства, в том числе и на оценку, кто правильно ездит или, а кто неправильно. А в таких зонах эта монополия государством должна быть временно, так сказать, убрана. Нету, всё, камер нету. Потому что, когда люди заключают договор с государством, выставляют свои камеры, они занимаются такой «рыбной ловлей». И вы к ним приходите и говорите, перестаньте выписывать штрафы. Вы должны совестить, объяснять им, что идет война, а в этот момент нельзя это делать. Но, извините, это вообще безобразие, которого не должно быть. Зачем нам частные камеры, если у нас есть государственное ГИБДД?

Ворсобин: У нас есть вообще-то суды, которые должны судить не только по букве и по параграфу, но и по совести. Это в силах суда тоже.

Стариков: Нет, не ругайте судью. Вот смотрите, как происходит. Я тоже говорил с теми же самыми офицерами, которые получали эти штрафы только тогда, так сказать, не в Курской области, а в других местах. Как это выглядит? Все, получили, значит, штраф. Говорят, мы будем оспаривать. Приходят в суд. И судья говорит, я все понимаю, но я судья. Я не могу этот штраф вообще отложить в сторону, потому что вот фотография, вот нарушение. Я могу вам просто вместо 5 тысяч 500 рублей выписать.

Ворсобин: Есть предупреждение, кстати. Хорошо, Николай, ладно. Мы все уже объяснили, Николай. Это у нас как лекция «Сны и сновидения». А я хотел начать с этой истории, потому что она удивительна. Здесь можно даже поверить в что-то мистическое. Не верь после этого в карму, во что-то такое вездесущее. Машина бывшего депутата Госдумы от партии КПРФ Валерия Рашкина, помните историю, в которой он лишился своего депутатского мандата из-за того, что на охоте убил лося? Так вот, машина бывшего депутата Госдумы от партии КПРФ Валерия Рашкина сбила лося в Саратовской области насмерть. Валерий Рашкин, по информации, которая приходит, мог быть пьян во время ДТП. Очередной мертвый лось на совести Валерия Рашкина. У него уже по локоть руки в лосиной крови. И эти лоси его преследуют и губят его репутацию. Они сгубили уже его карьеру и теперь уже губят его репутацию. Николай, это же мистическая история. Вот таких совпадений, мне кажется, быть не может. Опять Саратовская область и опять лось. А политик один и тот же.

Стариков: Но обычно вы в этих ситуациях говорите, что это конспирологическая теория.

Ворсобин: Я уже не знаю, во что верить.

Стариков: Больше не будете, так сказать, использовать. Вы говорите, что депутат сбил лося, по-моему, лось и сбил депутата. Причем неоднократно. Сначала сбили с депутатского кресла, кстати, абсолютно по делу. И сейчас опять вот эта авария. Действительно, это как-то выглядит немножко странно, невероятно, чуть-чуть комически.

Ворсобин: Это 1 апрельская, конечно, история. Если бы это был другой день и, в общем-то, солидные источники, я бы в это ни за что не поверил. Источник КПРФ говорит, что в партии защищать Рашкина совершенно точно не будут. Это его ошибка, цитирую, уже не первая. Жаль Валерия Федоровича, хороший был оппозиционный политик, но лоси второй раз его подводят, говорят источники Компартии.

Стариков: Слушайте, вы знаете, у нас сегодня программа с разными темами, но на самом деле есть стержень, на которую они все прекрасно садятся, закон. Закон — это основа. Закон необходимо соблюдать. Закон — то, что необходимо корректировать, если он не соответствует, как сегодня со штрафами сложившейся ситуация в прифронтовой обстановке. И закон, который сначала кого-то из депутатов удаляет за нарушение закона, а потом может уже дальше еще куда-то.

Ворсобин: Не, Николай, не те выводы делаете. Ну что вы так скучно закон-закон? Здесь вообще о мироздании идет речь. Понимаете, Рашкин вот этими своими случаями поставил под сомнение вообще-то всю причину-следственную связь. Не может же быть такого совпадения с одним и тем же человеком. Причем это не просто обычный человек, это яркая медийная личность, чтобы каждый раз убивал лося. Причем первый раз он, конечно, этого хотел, незаконно это сделал. Второй раз он даже не хотел его убивать, но лось пришел и добил Рашкина.

Стариков: Вы не знаете то, чего он хотел, в этой трагической истории про аварию. Ну, слушайте, есть же тоже такие совпадения. Вы смотрите, мы с вами на протяжении многих лет встречаемся в эфире каждый вторник.

Ворсобин: Так. В этом есть что-то мистическое, да?

Стариков: В этом есть что-то мистическое. Мироздания, понимаете, основы, я надеюсь, не будут потрясены, и наша программа выйдет через неделю в 20.00, дорогие друзья, и вы будете слушать.

Ворсобин: Я хочу ещё одну историю на вас проверить, Николай. Я вернулся из города Городец Нижегородской области, и общался с большим чиновником, не буду я в эфире называть фамилию, хотя это диктофонная запись, он мне официально говорит, рассказал одну историю. Дело в том, что там есть иностранная фирма, которая производит электронику в маленьком городке, где зарплата средняя - 40-50 тысяч. Так он пытается нанять рабочих в этом городке, чтобы они руками собирали какие-то приборчики. То есть там нужна ручная работа. И как божится чиновник, он мне рассказывал, начало зарплат от 100 тысяч. И из городка никто не хотел работать. Как говорил чиновник, особенно молодежь, им хватает и сорок тысяч пойти в кино, купить энергетик или пиво. Они не хотят там много зарабатывать, сказал мне он. Тогда пришлось привезти иностранцев. Построили общежитие, народ начал бухтеть. Он вышел, когда начали строить второе общежитие. Тогда глава вот этого завода спрашивает: ребята, давайте, кто из вас готов работать? Идите, пожалуйста, я вам сейчас дам униформу, дам все соцблага, я вам дам сто тысяч зарплаты. Идите, не будет никаких иностранцев. Никто, говорит, чиновник не пришел. И вот у меня вопрос. Или государство у нас переборщило с соцпомощью и выплатами, люди не заинтересованы, в общем-то, напрягаться. Хватит чуть-чуть денежек, и ладно. Или вот люди стали так ценить жизнь, что не хотят ее разменивать на работу и рубли. Как вы думаете, почему так происходит?

Стариков: Вы решили закончить на грустной ноте.

Ворсобин: На задумчивой.

Стариков: Во-первых, вам комплимент. Я не знал, что вы стали настоящим сталинистом. То, что вы рассказали сегодня, та проблема, есть завод, а люди не хотят идти на него работать, проблема была у товарища Сталина в конце 20-х годов, потому что русские крестьяне, видимо, как современные сегодняшние русские люди, тоже считали, что им, в принципе, немного нужно. Это говорит о том, что у нас человек очень неприхотливый, спокойный, готовый довольствоваться малым, что очень важно выручает Россию в определенные моменты нашей истории. Но в момент, когда индустриализация, а не хочет крестьянин туда идти, у товарища Сталина возникли проблемы. Вот сейчас завозят иностранцев. И очень многим нашим гражданам это не нравится, в том числе и мне. А товарищ Сталин решал эту задачу по-другому. Он не иностранцов завозил. Он коллективизацию провёл. Ещё у него был такой инструмент для индустриализации под названием НКВД. Вот два этих инструмента вместе дали возможность за 10 лет построить тысячи предприятий по территории России и большое количество крестьян пошли работать на эти заводы. И эти заводы до сих пор многие благополучно работают, кого эффективные менеджеры не успели закрыть. Так вот вопрос, каким образом решать вопросы стратегического развития страны — это открытый вопрос всегда. И я почему сказал, что вы стали сталинистом? Потому что в той информации, которую вы дали, была, знаете, симпатия к сталинским методам решения той же самой задачи, а не к сегодняшнему.

Ворсобин: Сталинским методом. Сталинский метод предполагал крестьян отправить в города, но сейчас уже крестьяне закончились. Мало их.

Стариков: Они сами поехали, потому что коллективизация, либо ты остаешься там, либо ты едешь куда-то работать. А вот тут как раз и завод есть. И зарплата неплохая. Но надо, чтобы крестьянин захотел этого. А русский человек, он тяжел на подъем. Это и плюс, и минус нашего национального…

Ворсобин: Знаете, что я вам скажу? Сталин получил в наследство еще живую русскую деревню. И, в общем, выжал из нее все, что мог. Индустриализацию провел драконовскими мерами. Совершенно с вами согласен. Ему нужен был эффективный менеджер, как про него говорят. А вот после него осталось то, что сейчас есть. Обезлюдившие деревни, исчезающие деревни. Я знаю, что это не он виноват только. Я знаю просто, что это такая история. Поэтому говорить о том, что сейчас сталинские методы, может быть, и хорошо было бы, но уже невозможно.

Стариков: Время рассудит какие меры правильные, а какие нет. Важен результат в итоге. Ну и, конечно, цена вопроса.

Ворсобин: Николай Стариков, Владимир Ворсобин, услышимся через неделю.

Проект реализуется при поддержке Президентского Фонда культурных инициатив.

#Фондкультурныхинициатив #Грантдлякреативныхкоманд