Источник: https://um.plus
Главное при создании цифровой экономики – не ограничиться увеличением числа нулей на чьих-то офшорных счетах
Вчера президент РФ провёл с Советом по стратегическому развитию совещание по цифровой экономике. В.В. Путин сравнил задачу её развития в России с электрификацией страны в XX веке (ранее, в ходе прямой линии, он назвал цифровую экономику «необходимым условием для перехода к следующему техноукладу»).
Президент, в частности потребовал определиться с объемами средств, выделяемых на развитие этой сферы, и обеспечить эффективность их использования. “В текущем году только федеральные и региональные органы власти потратят на информационные технологии почти 200 млрд рублей, я прошу предложить конкретные решения по повышению эффективности использования этих денег”, – заявил глава государства.
По его словам, также необходимо «четко определиться с источниками, механизмами и объемами финансирования программ» на развитие цифрового сектора.
Само понятие «цифровой экономики» основные медиа обычно глубоко не отшифровывают, предпочитая цитировать самого передового человека в стране, руководителя Сбербанка, с его поэтическим «Реализация программы “Цифровая экономика” способна стать новым импульсом для научно-технологического развития России с фокусом на цифровые технологии будущего, такие как искусственный интеллект, блокчейн, big data, облачные сервисы, виртуальная и дополненная реальность, дроны и роботы, “интернет вещей” и другие».
И поэтому нам стоит порассуждать о том, каковы границы явления. В чём, собственно, состоят реальные функции цифровой экономики – и имеются ли риски, что под модным брендом будут происходить попытки очередного освоения средств? Все ли цифровые инновации принесут пользу не только своим создателям, но и стране/гражданам в целом?
Тут стоит вспомнить, что на днях мир справил десятую годовщину схождения первого айфона. В связи с чем многие ностальгически пересмотрели презентацию эпохального аппарата, которую проводил перед огромным экраном ещё такой живой С. Джобс.
Сегодня, когда мы уже десять лет живём в этом новом мире — масштаб революции более понятен. Она действительно изменила досуг граждан и успела конвертироваться в триллионы долларов (а также в производные от них, от блондинок до яхт), а обширная линейка товаров потеряла кнопки и теперь работает от нежных касаний. Однако эта революция не перевернула таких приземлённых вещей, как добыча ископаемых, разгрузка вагонов, образование, медицина, военное дело и всё такое. Она лишь налепила поверх всего этого — где более удачно, где менее — новый интерфейс.
…Но вернёмся собственно к цифровой экономике. В классическом смысле — речь о той части экономики реальной, что связана с интернетом, обработкой данных и обменом ими. В идеале «цифровая экономика», наброшенная на реальность в качестве операционной системы, должна добиться более высокой производительности труда, снижения издержек и ускорения продаж-найма-услуг. Тем самым обеспечивая экономике настоящей — т.н. «цифровые дивиденды».
А это значит:
1) Флагманом цифровая экономика сама по себе быть не может.
2) Она просто — по идее — поможет флагманам оставаться на плаву и развиваться.
То есть цифровая экономика — это инструмент и упаковка, но не содержимое.
…А теперь — немного критики.
Как пишут злые люди со ссылкой на доклад Всемирного банка, «в экономически развитых странах вклад информационно-коммуникационных технологий в повышение темпов экономического роста пока крайне скромен. По их данным, в период 1995-99 гг. вклад всей цифровой экономики в экономический рост развитых стран был эквивалентен 3% ВВП; в период 2005-09 гг. – 1,0%; в период 2010-2014 гг. – 1,8%. Однако они тут же признают, что основная часть этого вклада приходится на рост капитализации компаний сектора ИКТ. Получается, что основные дивиденды от цифровой экономики получает не общество, а IT-компании. Причем в основном американские».
То есть, если сильно упрощать — заметная часть «цифровой экономики» по сути сводится к перерасрпеделению того «налога на коммуникацию и управление», которое экономика раньше выплачивала клеркам в нарукавниках, в пользу держателей новой, цифровой «операционки».
(Впрочем, тут всё тоже бывает довольно условно. После того, как под ударами цифровых технологий в поздних 90-х потеряли свою работу «бумажные» клерки – они вовсе не отправились чистить рыбу на завод. Глубина «цифровизации» породила новые места для них, и спустя два десятилетия один из них работает в интернет-магазине, второй служит техподдержкой, а третий, самый неспособный, говорит в телефон сакраментальное «попробуйте перезапустить компьютер». То есть сама по себе «цифровизация» может зачастую не освободить число рук и мозгов, а лишь уничтожить псевдо-механические «человечьи» профессии, одновременно породив массу новых, тоже не слишком креативных, от сервисных до т.н. bullshit jobs).
И ещё. Неизбежно поверх реальной пользы, приносимой цифровым сектором, имеется растущий (и достаточно многолюдный) класс с быстро растущей же капитализацией, который в пачке с полезными и необходимыми вещами производит и продаёт сущности, имеющие зачастую не столько ценность, сколько стоимость.
То есть в конечном итоге — этот класс и получает те условные «цифровые дивиденды», которые экономит и зарабатывает для экономики цифровой сектор. И частично превращает сам процесс «цифровизации» если не в новый пузырь, то в особую форму хайтек-колониализма.
…Так что весьма серьёзной задачей при внедрении цифровой экономики в России станет вопрос, как отделить настоящую часть её от паразитарной.
Главное при создании цифровой экономики – не ограничиться увеличением числа нулей на чьих-то офшорных счетах
Вчера президент РФ провёл с Советом по стратегическому развитию совещание по цифровой экономике. В.В. Путин сравнил задачу её развития в России с электрификацией страны в XX веке (ранее, в ходе прямой линии, он назвал цифровую экономику «необходимым условием для перехода к следующему техноукладу»).
Президент, в частности потребовал определиться с объемами средств, выделяемых на развитие этой сферы, и обеспечить эффективность их использования. “В текущем году только федеральные и региональные органы власти потратят на информационные технологии почти 200 млрд рублей, я прошу предложить конкретные решения по повышению эффективности использования этих денег”, – заявил глава государства.
По его словам, также необходимо «четко определиться с источниками, механизмами и объемами финансирования программ» на развитие цифрового сектора.
…Масштабность поставленной президентом задачи, в частности, породила один интересный эффект. СМИ пишут про цифровую экономику с энтузиазмом — но не слишком конкретно
Само понятие «цифровой экономики» основные медиа обычно глубоко не отшифровывают, предпочитая цитировать самого передового человека в стране, руководителя Сбербанка, с его поэтическим «Реализация программы “Цифровая экономика” способна стать новым импульсом для научно-технологического развития России с фокусом на цифровые технологии будущего, такие как искусственный интеллект, блокчейн, big data, облачные сервисы, виртуальная и дополненная реальность, дроны и роботы, “интернет вещей” и другие».
И поэтому нам стоит порассуждать о том, каковы границы явления. В чём, собственно, состоят реальные функции цифровой экономики – и имеются ли риски, что под модным брендом будут происходить попытки очередного освоения средств? Все ли цифровые инновации принесут пользу не только своим создателям, но и стране/гражданам в целом?
Тут стоит вспомнить, что на днях мир справил десятую годовщину схождения первого айфона. В связи с чем многие ностальгически пересмотрели презентацию эпохального аппарата, которую проводил перед огромным экраном ещё такой живой С. Джобс.
Наступает революция, которая перевернёт вашу жизнь, говорит Джобс в легендарном видео. Мы пришли освободить вас от кнопок и клавиатур. Отныне палец будет ездить по экрану, и мир не будет прежним
Сегодня, когда мы уже десять лет живём в этом новом мире — масштаб революции более понятен. Она действительно изменила досуг граждан и успела конвертироваться в триллионы долларов (а также в производные от них, от блондинок до яхт), а обширная линейка товаров потеряла кнопки и теперь работает от нежных касаний. Однако эта революция не перевернула таких приземлённых вещей, как добыча ископаемых, разгрузка вагонов, образование, медицина, военное дело и всё такое. Она лишь налепила поверх всего этого — где более удачно, где менее — новый интерфейс.
…Но вернёмся собственно к цифровой экономике. В классическом смысле — речь о той части экономики реальной, что связана с интернетом, обработкой данных и обменом ими. В идеале «цифровая экономика», наброшенная на реальность в качестве операционной системы, должна добиться более высокой производительности труда, снижения издержек и ускорения продаж-найма-услуг. Тем самым обеспечивая экономике настоящей — т.н. «цифровые дивиденды».
То есть идея «построения цифровой экономики» сводится к усовершенствованию управления экономикой реальной — и упрощению изменений в ней
А это значит:
1) Флагманом цифровая экономика сама по себе быть не может.
2) Она просто — по идее — поможет флагманам оставаться на плаву и развиваться.
То есть цифровая экономика — это инструмент и упаковка, но не содержимое.
…А теперь — немного критики.
Как пишут злые люди со ссылкой на доклад Всемирного банка, «в экономически развитых странах вклад информационно-коммуникационных технологий в повышение темпов экономического роста пока крайне скромен. По их данным, в период 1995-99 гг. вклад всей цифровой экономики в экономический рост развитых стран был эквивалентен 3% ВВП; в период 2005-09 гг. – 1,0%; в период 2010-2014 гг. – 1,8%. Однако они тут же признают, что основная часть этого вклада приходится на рост капитализации компаний сектора ИКТ. Получается, что основные дивиденды от цифровой экономики получает не общество, а IT-компании. Причем в основном американские».
Все это означает, что сегодня мы наряду с «цифровой революцией» видим также и «цифровую экспроприацию»
То есть, если сильно упрощать — заметная часть «цифровой экономики» по сути сводится к перерасрпеделению того «налога на коммуникацию и управление», которое экономика раньше выплачивала клеркам в нарукавниках, в пользу держателей новой, цифровой «операционки».
(Впрочем, тут всё тоже бывает довольно условно. После того, как под ударами цифровых технологий в поздних 90-х потеряли свою работу «бумажные» клерки – они вовсе не отправились чистить рыбу на завод. Глубина «цифровизации» породила новые места для них, и спустя два десятилетия один из них работает в интернет-магазине, второй служит техподдержкой, а третий, самый неспособный, говорит в телефон сакраментальное «попробуйте перезапустить компьютер». То есть сама по себе «цифровизация» может зачастую не освободить число рук и мозгов, а лишь уничтожить псевдо-механические «человечьи» профессии, одновременно породив массу новых, тоже не слишком креативных, от сервисных до т.н. bullshit jobs).
…Нет, никто не отрицает по-настоящему «революционной» составляющей цифровой экономики. Ускорение, улучшение и удешевление не выдуманы — они есть. Однако сами по себе никакие технологии управления, облачные сервисы, бигдата и майнинговые фабрики не производят еду, одежду и бензин
И ещё. Неизбежно поверх реальной пользы, приносимой цифровым сектором, имеется растущий (и достаточно многолюдный) класс с быстро растущей же капитализацией, который в пачке с полезными и необходимыми вещами производит и продаёт сущности, имеющие зачастую не столько ценность, сколько стоимость.
То есть в конечном итоге — этот класс и получает те условные «цифровые дивиденды», которые экономит и зарабатывает для экономики цифровой сектор. И частично превращает сам процесс «цифровизации» если не в новый пузырь, то в особую форму хайтек-колониализма.
…Так что весьма серьёзной задачей при внедрении цифровой экономики в России станет вопрос, как отделить настоящую часть её от паразитарной.
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Можно отписаться в любой момент.
Комментарии