Взрывная реакция. Президент Курчатовского института об атомном проекте СССР

В тяжелейшее послевоенное время в максимально короткие сроки в СССР была создана новая наука, которая обеспечила нашу безопасность на долгие годы вперёд.
Российская атомная промышленность в 2020 г. справляет юбилей. О нём и о том, чем занята отрасль в наши дни, «АиФ» поговорил с президентом НИЦ «Курчатовский институт» Михаилом Ковальчуком.

Мир мог быть другим

Дмитрий Писаренко, «АиФ»: Михаил Валентинович, атомная отрасль, 75-летие которой в этом году отмечается, начиналась с создания Спецкомитета для управления работами по урану. Какова была его цель?
Михаил Ковальчук: Создание Спецкомитета было ответом на ядерную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки. Мало кто в мире сомневался, что заявление Гарри Трумэна о новой атомной бомбе от 6 августа 1945 г. («Пусть никто не заблуждается: мы полностью уничтожим способность Японии воевать») относилось не только и не столько к уже поверженному противнику.
Штаб советского атомного проекта – Специальный комитет – был создан для организации всей деятельности по использованию атомной энергии в СССР с ключевой задачей – разработкой и производством атомного оружия. Результатом стало не только создание и успешное испытание первой советской атомной бомбы в августе 1949 г., но и организация и становление атомной промышленности СССР для решения оборонных и мирных задач на многие годы.
Трудно переоценить роль научного руководителя проекта и Лаборатории № 2 АН СССР (нынешний НИЦ «Курчатов­ский институт») Игоря Васильевича Курчатова. В тяжелейшие послевоенные годы в разрушенной стране в максимально короткие сроки были созданы новая наука, промышленность, технологии – то, что обеспечило наши приоритеты в этих важнейших областях на долгие годы.
Именно после испытания первой советской атомной бомбы стал возможен переход (по мере накопления ядерных потенциалов США и СССР) от реальной угрозы ядерного нападения на СССР к холодной войне и политике ядерного сдерживания. Она легла в основу глобальной безопасности и обеспечивает её до сих пор.
– А если бы не было военного фактора, «мирный атом» не возник, не появились атомные электростанции и ледоколы? Выходит, для столь важного технологического скачка человечеству понадобилась угроза глобальной войны?
– Можно только фантазировать, когда появился бы «мирный атом», не будь «военного фактора». Ни в США перед Второй мировой войной, ни в СССР не было острой потребности в новом источнике энергии. Концентрация огромных ресурсов на «урановом проекте» была предпринята президентом Рузвельтом для создания «исключительно мощных бомб нового типа» (это формулировка из письма Альберта Эйнштейна президенту США от 2 августа 1939 г.). А для СССР эти работы стали жизненной необходимостью: нужно было как можно скорее ликвидировать ядерную монополию США.
Но уже в 1946 г. Курчатов пишет в докладе руководству страны о мирной атомной энергии и «двигателях, использующих энергию урана». Вскоре после первого испытания советской атомной бомбы Спецкомитет даёт поручение Курчатову и его соратникам «в целях изыскания возможностей использования атомной энергии в мирных целях рассмотреть вопрос о направлениях работ в этой области».
– Как бы выглядел современный мир, если бы советскую атомную бомбу не удалось создать в срок?
– 9 мая 1945 г. Советский Союз был победителем. Мы имели самую мощную, технологически оснащённую, самую боеспособную армию в мире. Но в августе того же года, после взрыва американских атомных бомб над Хиросимой и Нагасаки, всё в корне изменилось. Вплоть до августа, только уже 1949 г., когда на Семипалатинском полигоне была испытана первая советская атомная бомба, будущее нашей страны, да и всего мира могло стать совсем другим.
Если бы мы не занялись атомным проектом в тяжелейшую для страны осень 1942 г., образовав урановый комитет, а через полгода Лабораторию № 2 под руководством Игоря Курчатова, кто знает, как бы мы встретили 1950 г.? Ведь именно 1 января 1950 г., согласно одному из планов нападения на СССР, предусматривалось подвергнуть советские города атомной бомбардировке.

Энергия будущего

– В мире и сейчас идёт много технологических гонок. Одна из них касается создания двигателя на атомной энергии для полётов в дальний космос. Каковы позиции у России?
– Речь идёт о разработке мощного плазменного ракетного двигателя. Такой двигатель нуждается в источнике электропитания: для ближних полётов его функции могут выполнять солнечные батареи, для дальних сейчас подходит только ядерный реактор с соответствующей системой преобразования тепла в электричество.
Идеал в перспективе – термоядерный ракетный двигатель на основе безнейтронной реакции. Приведу такое сравнение. Когда-то гребные суда позволили людям плавать вдоль берегов, овладение же энергией ветра привело к кругосветным путешествиям – со всеми экономическими и политическими последствиями.
Сегодня приоритет в космосе обеспечивает суверенитет страны наряду со сдерживающим фактором ядерного оружия. Практически все технологически состоятельные страны в той или иной степени поддерживают разработки электрореактивных двигателей. С начала XXI в. США ведут работы по созданию термоядерного космического двигателя. В мае этого года их конгресс принял решение о выделении финансирования на составление программы разработок использования ядерных технологий в космосе.
После первых космических успехов в СССР рассматривались различные планы дальнейшего покорения космического пространства. Курчатовский институт также не остался в стороне. В 1970-е гг. физик Алексей Иванович Морозов руководил в нём плазменным направлением исследований, и разработка космических двигателей входила в число основных задач.
Наиболее продвинутым и отвечающим поставленной задаче оказался плазменно-эрозионный двигатель начальника сектора Курчатовского института Александра Андрианова. Он стал первым устройством такого типа, выведенным в космос: в 1964 г. его установили на аппарате «Зонд-2» в качестве двигателя ориентации с питанием от солнечных батарей.
В 1962 г. Алексей Морозов предложил свою, ныне широко используемую схему плазменного ракетного двигателя. Она получила название «стационарный плазменный двигатель» (СПД). 29 декабря 1971 г. на орбиту был выведен спутник с установленной на нём электрореактивной двигательной установкой «Эол» с СПД.
В настоящее время в нашей стране наиболее продвинутые разработки СПД серийно выпускает ОКБ «Факел», а ионные двигатели – Центр Келдыша. В НИЦ «Курчатовский институт» начаты работы по безэлектродному плазменному ракетному двигателю по схеме, аналогичной проекту VASIMR.
– Во Франции начали собирать Международный экспериментальный термоядерный реактор (ИТЭР), который сулит человечеству перспективы овладения энергией будущего. Как Россия участвует в этом проекте?
– Осуществление этого мегапроекта началось по инициативе тогдашнего директора Курчатовского института Евгения Велихова в 1985 г. В его основе лежит разработка Курчатовского института ещё середины 1950-х – тороидальная камера с магнитной катушкой для удержания раскалённой плазмы, Токамак. Этот термин стал международным – как «спутник».
Институт атомной энергии им И. В. Курчатова. Термоядерная установка «Токамак-7», 1986 г. Слово «Токамак» стало международным, как и слово «спутник». Фото: РИА Новости/ В. Сакк
Если глобально, то проект ИТЭР – не просто создание новой технологии получения энергии. Это фактически переход к новым принципам овладения энергией, процессами, происходящими на нашем Солн­це и звёздах – там, где термоядерные реакции протекают при температуре 20 млн градусов. Подобное же мы пытаемся повторить в проекте ИТЭР. И такой способ получения энергии гораздо безопаснее, чем другие. Никогда ещё человечество не строило установок такого уровня сложности. Такое вообще трудно оценивать по каким-либо шаблонам.
Сейчас в проекте участвуют ЕС, Россия, США, Китай, Япония, Индия и Корея. Наша страна участвует в нём на 9% от его общей стоимости. Это доля финансирования проекта как деньгами, так и поставками оборудования.
Что это нам даёт? Российская сторона в итоге получает 100% знаний, 100% опыта и компетенций для сооружения будущих термоядерных и гибридных реакторов. Участвуя в нём, мы создаём уникальную технологическую базу, например, по производству сверхпроводников.
Макет термоядерного реактора (сечение). Commons.wikimedia.org
Из ИТЭР развились и высокотемпературная сверхпроводимость, и многочисленные плазменные технологии, и плазменный ускоритель, и двигатель для космических аппаратов, и материалы с принципиально новыми свойствами.
Обложка: Михаил Ковальчук. © / Владимир Трефилов / РИА Новости