1894. Порт-артурская резня. Как Япония едва не потеряла статус цивилизованной страны

21 ноября 1894 года Порт-Артур был сдан японцам со всеми фортами и верфями, заброшенными и новыми. Обнаруженные здесь запасы угля пришлись японцам очень кстати для подпитки морской атаки на Вэйхайвэй.

Порт-артурская слава оказалась громкой, но совсем не того свойства, которого хотелось бы японскому руководству. Сделав, после скандала с "Коушингом", ставку на приобретение репутации "рыцарей Востока", японская армия подчеркнуто благородно обращалась с китайцами везде, где были иностранные корреспонденты; туда, где на женевские конвенции закрывали глаза, репортеров старались не подпускать.

Даже настроенный антияпонски "Северокитайский вестник" был впечатлен:

"Причиной, которая подорвала мощь Китая, привела к поражениям и потерям, безусловно, стала коррупция; главной причиной побед Японии стало ее благородство и гуманизм"
"Северо-китайский вестник", 22 сентября 1894 года.

После инцидента с "Коушингом" военный министр Ивао Ойяма приказал довести до солдат и офицеров информацию о том, что Япония несет ответственность как страна, подписавшая Женевскую конвенцию. Японские военные "никогда не должны забывать, что каким бы жестоким и мстительным ни был враг, с ним, тем не менее, следует обращаться в соответствии с правилами цивилизованного мира; раненым солдатам противника необходимо оказывать медицинскую помощь, пленных – кормить и защищать". По отношению к гражданским лицам было рекомендовано "не проявлять враждебности".

Наша армия сражается за справедливость в соответствии с принципами цивилизации. Наш враг - вооруженные силы страны, с которой мы воюем, а не отдельные люди. Против организованной военной силы мы должны выступать со всей решимостью; но, как только солдат противника попадает в плен или получает ранение, он перестает быть врагом, и нашим долгом становится относиться к нему со всей добротой.
The Japan Weekly Mail, 3 ноября 1894 г.

Маршал Ойяма

Такая политика дала свои плоды.

Дав к тому крайне мало реальных оснований, японские солдаты к моменту штурма Порт-Артура уже имели прочную репутацию "благородных воинов". Причем это касалось и китайских мирных жителей, в массе своей неграмотных.

"С удивительным единодушием они [туземцы] говорили, что не боятся японцев, ведь те ведут себя достойно, и платят за все, что берут"
"Северокитайский вестник", 7 декабря 1894 г.

Обещания маршала Ойямы убедили гражданское население Порт-Артура в том, что страхи напрасны, и при приближении японских войск не нужно прятаться или бежать

Свидетелями падения Порт-Артура стали многие влиятельные западные журналисты, в том числе канадец Джеймс Крилман из "Нью-Йорк Уорлд" и англичанин Томас Коуэн из лондонской "Таймс". Первый был известен тем, что ради сенсационного репортажа был готов буквально на всё, а второй имел репутацию исключительно дотошного, въедливого и аккуратного в формулировках газетчика.

18 ноября Крилман и Коуэн сопровождали передовой дозор японцев, наткнувшийся на изуродованные тела их попавших ранее в плен соотечественников.

Джеймс Крилман

Одного лишь этого отвратительного зрелища было вполне достаточно, чтобы возбудить чувство мести в сердцах самых дисциплинированных людей.
Т.Коуэн "Зверства после падения Порт-Артура", "Таймс", 8 января 1895 г.

Крилман также писал о "подвешенных на веревках головах убитых пленных, с отрезанными носами и ушами". Вообще в Китае конца XIX века публичная казнь с последующим четвертованием и выставлением отрубленных частей напоказ была делом совершенно обычным, можно сказать – будничным. Вряд ли китайцы отдавали себе отчет в том, какой эффект может произвести эта "культурная традиция" на их противников и репортеров из "цивилизованных стран".

Это был далеко не первый случай - японцы обнаруживали изуродованные тела своих погибших товарищей на протяжении всей войны, но до Порт-Артура их жажда мщения не выплескивалась наружу.

…Нет ни малейшего сомнения в том, что китайцы сами навлекли на себя беду своей средневековой жестокостью по отношению к врагам… Утром 19-го ноября я одним из первых увидел пару совершенно голых [японских] трупов, подвешенных за ноги к ветвям огромного камфорного дерева… Они были выпотрошены, глаза выколоты, горло перерезано, правая рука отрублена. Группы детей забрасывали их грязью и камнями…
Джеймс Аллан. "Под флагом дракона" (Лондон, 1898)

Журналистам никто не мешал наблюдать за происходящей резней. Аллан назвал происходящее "дьявольской вакханалией убийств и увечий, изнасилований и грабежа".

"Никому не было пощады: ни мужчинам, ни женщинам, ни детям. Китайцы не оказывали никакого сопротивления. Многие из них простирались ниц перед своими палачами, и принимали смерть в этой позе. Погибшие были в основном горожанами; их доблестные защитники давно уже скрылись из города "
Джеймс Аллан. "Под флагом дракона" (Лондон, 1898)

Крилман и Коуэн также не видели никакого сопротивления со стороны китайского населения.

"Я видел, как десятки китайцев были застрелены и изрублены на куски, и ни один из них даже не попытался защититься… "Должна же быть причина такого варварства – говорил я себе, - должна!" – но, как ни старался, ничего не находил. Остается признать, что, японцы такие же варвары в душе, как и китайцы"…

Коуэн был ошеломлен тем, что наутро резня продолжилась:

"На следующий день я обнаружил, что китайцев все еще убивают. Японские солдаты практически разгромили город: обыскали каждый дом, всех найденных обитателей выгнали и убили; некоторых убивали и в домах."

Коуэн категорически отверг сообщения японской прессы о том, что-де массовые убийства совершены… китайскими носильщиками, следовавшими с японской армией.

"Убийства совершали люди в форме, а не кули. Да, возможно, в мирных китайцах подозревали переодетых солдат – китайской униформой были усеяны все окрестные холмы. Но это никак не объясняет убийства женщин и детей".

Через пять дней после падения Порт-Артура резня все еще продолжалась.

"Как сообщил мне на вторые сутки резни советник маршала Оямы Нагао Арига, по мнению его начальника, пленные – бремя для армии. Ну, а поскольку китайцы не придерживались Женевской конвенции, то они получили по заслугам.
"Мы взяли несколько сот пленных в Пхеньяне. Кормить и охранять их оказалось очень дорого и хлопотно. Теперь мы практически не берем пленных."

Первой газетой, упомянувшей о геноциде китайцев в Порт-Артуре, стала лондонская "Таймс". 26 ноября в ней появилось сообщение о взятии города, где было сказано: "Сообщается, что произошла большая резня". В то время газеты гораздо больше внимания уделяли зверствам турок, уничтожавших армян.

Лишь после того, как 12 декабря 1894 года Джеймс Крилман опубликовал свою первую корреспонденцию из Порт-Артура, резня оказалась в мировой повестке.

Заметка на первой полосе "Нью-Йорк Уорлд" гласила:

"Японские войска вошли в Порт-Артур 21 ноября и хладнокровно уничтожили практически все население. Беззащитные и безоружные жители были убиты в своих домах, а их тела - неописуемо изуродованы. Безудержная вакханалия убийств длилась три дня. Город был разграблен. Это первое пятно на репутации японской цивилизации, впавшей в данном случае в варварство."

Заметку Крилмана незамедлительно перепечатали "Таймс" и "Ле Темпс".

Это была настоящая пиар-катастрофа. Скандал угрожал разрушить тщательно созданный имидж Японии как единственной цивилизованной нации на Дальнем Востоке. Под вопросом оказалась ратификация японо-американского договора, обеспечивавшего Японии юридическое равенство.

Мунэмицу Муцу

Спасать престиж государства было поручено министру иностранных дел, бывшему послу Японии в США Мунэмицу Муцу. Муцу объявил, что будет проведено расследование. 16 декабря 1894 года Министерство иностранных дел Японии опубликовало официальное заявление для иностранной прессы:

"Японское правительство не желает скрывать события в Порт-Артуре. Напротив, оно проводит тщательное расследование с целью установления обстоятельств дела и степени вины участников, и принимает меры, необходимые для поддержания репутации империи".

Признавалось, что "японские войска, охваченные яростью из-за издевательств врага над телами их товарищей, перешли границы допустимого". Японское правительство "сожалеет о чрезмерном насилии", но протестует против "преувеличений" в сообщениях прессы, настаивая на том, что "почти все без исключения жертвы были переодетыми в гражданскую одежду солдатами ". Расследование, длившееся почти три года, так и не привело в итоге к наказанию ни одного из 90 подследственных.

Несколько дней спустя в "Таймс" вышла заметка, автор которой писал, что

"хотя эксцессы и имели место, но на войне они неизбежны, и, ко всему прочему, в европейских армиях подобное тоже случалось".
"Война на Востоке" Times (Лондон), 19 декабря 1894 г.

К тому времени общественное внимание было сосредоточено на мирных переговорах. Массовое убийство каких-то там китайцев его больше не интересовало.

А что же Китай? Китайские власти не только полностью проигнорировали массовое убийство подданных богдыхана (это как раз вполне соответствовало духу цинской империи), они громогласно отрицали сам факт поражения своей армии и сдачи крепости Порт-Артур!

Как писала шанхайская "Чайна Газетт",

Китайские официальные лица предпринимают самые отчаянные усилия, чтобы скрыть тот факт, что Порт-Артур – больше не китайская крепость, а японская военно-морская база. По всей империи разосланы официальные телеграммы, где говорится, что все сообщения о сдаче Порт-Артура – провокация и ложь, поскольку храбрый китйский тридцатитысячный гарнизон никогда бы этого не допустил.

Даже через месяц после сдачи крепости многие китайцы, не исключая и довольно высокопоставленных чиновников, продолжали считать что японцы так и не взяли Порт-Артур.

После поражений при Пхеньяне и Ялу 19-летний император Гуансюй потребовал передать лично командование войсками. Лишь благоразумные советники отговорили его от этого опрометчивого шага.

У двора были веские основания скрывать поражение. Вторжение японских войск на родину маньчжуров ставило под сомнение "небесный мандат" династии. Маньчжуры оказались неспособны справиться со своей главной задачей – обеспечением национальной безопасности Китая"…