Диссиденты наоборот

Многие граждане СССР не приняли развенчания культа Сталина, грозили смертью Хрущёву и обвиняли КПСС в перерождении
Считается, что культ личности родившегося 140 лет назад Иосифа Сталина насаждался сверху и после разоблачения на XX съезде партии сошел на нет. На деле же и в народе, и среди интеллигенции было немало попыток противостоять десталинизации. Хотя государство карало за это не менее жестко, чем за либеральное инакомыслие.
Диссидентское движение в СССР сегодня связывают почти исключительно с прозападной фрондой против советской власти. Вроде вышедших на Красную площадь в 1968-ом, во время подавления Пражской весны с плакатом «За нашу и вашу свободу» восьмерых человек. Или разбросавшей антисоветские листовки в Кремлёвском дворце съездов годом позже Валерии Новодворской. В крайнем случае – с «честными марксистами», критиковавшими сталинские и более поздние порядки, как историк Рой Медведев.
Между тем существовало мощное оппонирование КПСС эпохи оттепели и застоя совсем с другой стороны: мол, переродилась, измельчала, прогнила, бюрократы пришли к власти и предали дело Ленина-Сталина. Причём на кухнях так рассуждали миллионы, тысячи наиболее активных попадали в поле зрения правоохранительных органов, а некоторые переходили к политической борьбе – проводили массовую агитацию, даже создавали соответствующие кружки и подпольные организации.
Последнее вызывало особенно быстрый отклик у спецслужб. «Диссиденты наоборот» получали немалые сроки, отправляясь в тюрьмы или психбольницы. И никакие западные голоса за них не заступались, и таких «хулиганов» (как писателя Владимира Буковского – на чилийского коммуниста Луиса Корвалана) никто не обменивал….
В справочнике «58.10 Надзорные производства прокуратуры СССР 1953-1991», содержащем сведения об уголовных делах за антисоветскую пропаганду, можно найти немало подобных примеров.
Вино и кровь у памятников вождю
25 февраля 1956 года Никита Хрущев зачитал свой знаменитый доклад «О культе личности». Несмотря на секретность, сенсационная новость быстро облетела страну. Особо острую реакцию, по понятным причинам, она вызвала в Грузии. Народные волнения начались с траурных мероприятий 5 марта по поводу трёхлетней годовщины со дня смерти Сталина.
Возложение венков и стихийные митинги, сопровождавшиеся по местной традиции поливанием памятников вином, прошли в Тбилиси, Гори и Сухуми. Присутствующие пели песни, клялись в верности вождю и даже апеллировали к гостившему тогда в Грузии китайскому маршалу Чжу Дэ. Тот невозмутимо отрядил нескольких членов своей делегации возложить цветы.
На митинге в Гори 9 марта участник войны И. Кухинадзе, офицер военкомата, ругал Анастаса Микояна (армянина, занимавшего пост первого заместителя председателя Совета министров СССР, в Грузии особенно невзлюбили, считая, наряду с Хрущевым, одним из главных виновников происходящего), требовал не перевозить тело Сталина в Гори, а оставить в Москве, так как он – вождь всего советского народа, говорил, что армия поддержит народ и может дать оружие.
А заведующая отделом районного исполкома депутатов трудящихся Т. Банетишвили на почве недовольства разоблачением культа личности направила в ЦК Компартии Грузии два анонимных письма, в которых нецензурно ругала руководителей партии.
В Тбилиси же 9 марта многотысячная толпа попытались по-ленински взять телеграф, чтобы оповестить Москву и мир о своих требованиях. Несколько молодых людей, прошедших в здание в качестве делегатов, была задержаны, после чего произошли первые столкновения с милицией. Тут выяснилось, что местные правоохранители в большинстве сочувствуют протестующим.
К примеру, милиционер Хундадзе донес, что гражданин Кобидзе выступал у памятника Сталину, читал стихотворение собственного сочинения «Он не умер», а затем порвал и выкинул портрет того же ненавистного Микояна. Но сотрудники МВД попросили Хундадзе забрать заявление, а затем и вовсе арестовали его за клевету. Дело в итоге через несколько месяцев было прекращено Верховным судом Грузинской ССР.
Решать проблему в срочном порядке поручили чекистам. Курировал подавление беспорядков тогдашний начальник Ленинградского областного управления КГБ генерал Сергей Бельченко, а также подполковник Филипп Бобков – будущий глава 5-го управления Комитета, а затем начальник аналитического управления группы «Мост» олигарха Владимира Гусинского. По воспоминаниям Бельченко, волнения быстро приняли националистический характер, звучали лозунги об отделении Грузии от СССР, а также против русских и армян. Сложно судить, насколько генерал тут объективен, однако, очевидно, что причина произошедшего крылась именно в докладе Хрущева.
Беспорядки пресекли с участием армии. По данным МВД Грузинской СССР, были убито 15 и ранены 54 человека, около 200 – арестованы. В воспоминаниях участников событий количество жертв разрастается до нескольких сотен, появляются даже стрелявшие по толпе пулемёты, что является явной натяжкой. Но тот факт, что недовольство десталинизацией в Грузии носило всеобщий характер, сомнению не подлежит.
«И правит страною вельможа Хрущев, и всякая Фурцева тоже»
В июне 1957 года произошло неудачное выступление старых сталинских соратников Вячеслава Молотова, Георгия Маленкова и Лазаря Кагановича против Хрущева, которого попытались сместить с руководящих постов. При поддержке маршала Георгия Жукова и партийной номенклатуры Никите Сергеевичу удалось атаку отбить. Они были сняты со всех постов и исключены из КПСС. Молотова отправили послом в Монголию, Маленкова – командовать электростанцией в Усть-Каменогорске, а Кагановича – строительным трестом в Асбесте.
Однако у «антипартийной группы» нашлось немало сторонников, по-разному выражавших своё негодование.
Некоторые вели неосторожные разговоры, о которых бдительные граждане уведомляли компетентные органы.
Студент Ленинградского института физкультуры Бокучава, послушав по радио сообщение о пленуме, сказал, что «Молотов, Маленков и Каганович пользуются очень большой популярностью у народа. Если Молотов бросит клич в Грузии, то все грузины пойдут за ним».
Не работающий и не вполне трезвый Гиматдинов 19 июня 1957 года на троллейбусной остановке в солнечной столице Киргизии Фрунзе выкрикивал: «Хрущев обидел Маленкова, Молотова, они давали народу жить, я Хрущева убью!»
Ему вторил буфетчик Бирюков из Зеленогорска, который 5 августа 1957 года, также в нетрезвом состоянии говорил, что «оставил бы только Молотова, Маленкова и Кагановича, а остальных повесил бы».
Другие сами писали в высшие партийные органы.
Школьный учитель Н. Ситников из Подмосковья в сентябре-октябре 1957 года направил шесть анонимных писем в ЦК партии, в которых называл её политику антиленинской, писал, что правительство кормит народ сказками вместо продуктов, и выражал несогласие с решением об «антипартийной группе».
Н. Принцев из Смоленской области писал в ЦК КПСС, что Хрущев – «предатель советского народа, который идёт на все требования империалистов США».
А главный механик ленинградского завода В. Креслов направил послание лично председателю Совета министров Николаю Булганину от имени «Союза борьбы против Вас», в состав которого входят «старые, искренние революционеры, ленинцы-большевики»: «Хрущев нетерпим для трудящихся России… Все вы нынешние заправилы – оклеветали вождя народов Сталина».
Московский внештатный художник Шатов распространял свои стихи:
«Правители сняли народ со счетов, их шкура всего им дороже. И правит страною вельможа Хрущев, и всякая Фурцева тоже».
Кое-кто изготавливал листовки и даже делал граффити.
В Тамбовской области 4 июля 1957-го супруги Фатеевы изготовили и раскидали по селу 12 листовок против постановления об антипартийной группе, которая пала жертвой «карьериста Хрущева».
На следующий день в Ленинграде рабочий Воробьев наклеил на заводской витрине объявлений прокламацию: «Хрущев – человек жаждущий власти…. Потребуем, чтобы Маленков остался у правительства, а также Молотов».
В этот же день, 5 июля, в Орле появились надписи в количестве 17 штук о восстановлении на прежних постах Молотова, Маленкова и Кагановича, в чем изобличили местных рабочих Низамова и Беляева.
«Никита хотел место Сталина себе забрать, но Ленин караулу не велел его впускать»
Вынос тела Сталина из мавзолея, как известно, был осуществлен в ночь с 30 на 31 октября 1961 года – в аккурат на Хэллоуин. Так распорядился XXII съезд КПСС по предложению первого секретаря Ленинградского обкома партии Ивана Спиридонова, в свою очередь получившего такой «наказ» от трудящихся Кировского и Невского заводов.
Хоронили Сталина специально под покровом ночи, боясь народных выступлений. И хотя массовых протестов не последовало, индивидуальные были.
Отставной полковник В. Ходос из Курска отправил письмо с критикой советского строя и угрозой убийства Хрущева. Будучи допрошен, объяснил свой поступок «сильным душевным волнением, возникшим у него в связи с решением о переносе праха т. Сталина из мавзолея и переименованием некоторых городов».
А разнорабочий Сергеев из поселка Южно-Курильское Сахалинской области подбросил в здание местной школы стихи следующего содержания:
Сталин вечно будет жить,
А Хрущев в грязи его топит,
Но не долго ему придется,
Сам же на своей клевете споткнется.
Помню, когда Ленин Сталина поруки брал,
Хрущеву строгий выговор объявил,
Но Никита на выговор наплевал
И Сталина все-таки из мавзолея убрал.
Хотел его место себе забрать,
Но Ленин караулу не велел его впускать.
Какие кары следовали за подобное вольнодумство? Строгость наказания была разной.
Рабочий Кулаков из Иркутской области, написавший в 1962 году в письме Никите Сергеевичу, что «основная масса советских людей считает вас врагом партии Ленина-Сталина… При жизни т. Сталина целовал ему жопу, а сейчас льешь грязь на него», получил год лишения свободы.
Председатель колхоза из-под Киева, член КПСС Борис Лоскутов в том же 1962-ом за меморандум «Да здравствует ленинское правительство без болтуна и предателя Хрущева» загремел на зону на четыре года.
Ну а Е. Морохина, разбросавшая по Сыктывкару листовки: «Хрущев – враг народа. Жирный поросёнок, скорее бы он подох», и вовсе легко отделалась. Поскольку «преступницей» оказалась школьница-подросток, дело обошлось передачей на поруки комсомольскому активу.
Сталинизм и проблемы транспорта
Всё это примеры стихийного творчества масс, а если говорить о подпольных организациях, то в первую очередь нужно назвать Группу Фетисова, члены которой называли себя национал-большевиками.
Московские учёные Александр Фетисов и Михаил Антонов работали в Институте комплексных транспортных проблем. Начав с вопроса о причинах неэффективности внедрения новой техники, они пришли к выводу, что экономика СССР является «недостаточно советской», «недостаточно социалистической», что нужно повышать роль рабочего класса в управлении. В работе «Построение коммунизма и проблемы транспорта» было сказано о возможности построения коммунизма быстрее, чем это предусматривалось «ревизионистской» хрущевской программой.
В беседе с автором этих строк Антонов характеризовал национал-большевизм как стремление к совершенствованию советской власти при определяющей роли русского народа. «Я – советский, русский, православный человек, – утверждал он. – И ни я, ни Фетисов никогда не выступали против советской власти, как это делали диссиденты».
Тем не менее, участники группы, к которым в 60-е годы примкнул целый ряд столичных интеллектуалов, активно выступали против десталинизации. Фетисов даже в знак протеста вышел из КПСС. Вскоре они начали распространять в столичных многоэтажках листовки, обвинявшие партию в перерождении. КГБ, давно наблюдавший за ними, в 1968 году арестовал четверых человек, которые были осуждены и затем рассажены по спецпсихбольницам.
Фетисов вышел из психушки спустя четыре года уже совершенно больным человеком и скончался в 1990 году. А Михаил Федорович Антонов, несмотря на то, что ему уже за 90 лет, продолжает заниматься публицистикой и общественной деятельностью, не изменив своим убеждениям и имея значительный авторитет в патриотических кругах.
***
В данной статье взят лишь один аспект «диссидентства наоборот», прямо связанный с именем Сталина. А само явление было куда шире. К примеру, отдельным веянием была Культурная революция в Китае, волновавшая умы советского студенчества. Согласно данным историка Алексея Волынца, в СССР в 60-е-70-е годы действовали десятки подпольных маоистских групп, в том числе в Ленинграде. Встречались и сторонники идей албанского лидера, верного сталинца Энвера Ходжи.
В общем, советское общество 50-х-80-х годов было вовсе не столь однородно, как нам представляют. И тем более неверно сводить сложные процессы, происходившие в нём, к противостоянию либеральных рыцарей-правозащитников с бюрократическим левиафаном… Думается, феномен «диссидентства наоборот» ещё ждет своего вдумчивого исследователя.
Андрей Дмитриев, редактор "АПН Северо-Запад"
Обложка: Фото Тбилиси, март 1956