100 лет назад родился Анатолий Добрынин — один из самых ярких дипломатов ХХ века. О своём учителе «Историку» рассказал советник I класса МИД России Георгий Ёлкин.
Мне посчастливилось работать под руководством Анатолия Фёдоровича Добрынина в Посольстве Советского Союза в Вашингтоне с 1979 по 1984 год. Я был руководителем латиноамериканской группы. Первое, что приходит на ум при воспоминании о нём, что это был золотой человек во всех проявлениях. Он буквально сверкал даже в самой повседневной деятельности. Анатолий Добрынин, как горный орёл, с высоты своего таланта брался за все вопросы в области межрегиональных конфликтов. Обстоятельства, складывавшиеся вокруг Кубы, в Индокитае, в Германии, — всё это не ускользало от его внимания. Невозможно переоценить и его роль в нормализации советско-американских отношений.
Он пользовался огромным уважением в политических и деловых кругах Америки. Каждый год на приёмах 7 ноября в наше посольство выстраивались огромные очереди. Самые занятые люди Штатов стремились пообщаться с советским послом. Сказывалось его обаяние, личная харизма. Он умел ненавязчиво доводить до ума любую проблему. Чувствовалось, что всё ему по плечу. Во время обострений «холодной войны» отстаивать нашу точку зрения в Америке было непросто. Но Анатолий Фёдорович находил возможности для контрпропаганды — через наши СМИ, на пресс-конференциях… Наконец, по всей стране, по университетам колесили наши лекторы, разъяснявшие политику Советского Союза, рассказывавшие о нашей культуре, науке. Мне тоже доводилось ездить с такими выступлениями. И у нашей страны даже во «враждебном окружении» находились друзья — и среди американской интеллигенции, и среди дипломатов разных стран, тянувшихся к Добрынину.
Дуайен дипломатического корпуса, Добрынин заметно укрепил контакты с послами латиноамериканских стран. Поражали его феноменальные способности. Он часто беседовал с послами или с другими ответственными лицами один на один, без помощников. А потом, если дело касалось латиноамериканцев, вызывал меня и надиктовывал целые страницы о своей беседе по памяти, не прибегая к записям. И без натуги формулировал выверенные выводы, находя для этого особенно точные и нештампованные слова. Красивый, сочный русский язык без шаблонов!
Его дипломатический стиль — это феномен памяти, помноженный на солидную систему знаний. Американцев не раз озадачивала его эрудиция: им казалось, что советский посол носит с собой записывающее устройство… А у него интеллект работал как компьютер. Возможно, сказывалось, что Анатолий Фёдорович получил и высшее техническое, и гуманитарное образование. Ведь он окончил Авиационный институт...
При нём нельзя было работать спустя рукава. Обыкновенный рабочий день начинался рано и заканчивался далеко за полночь. Он всегда внимательно и терпеливо выслушивал мнения младших коллег, даже если не был с ними согласен.
Он предъявлял к сотрудникам высочайшие требования. Настаивал, чтобы направленная в центр информация была не только оперативной, но и чтобы в ней предугадывалось возможное развитие событий. Стимулировала к работе его спокойная уверенность в своих действиях. Его высочайшая репутация.
С пониманием Добрынин относился к пикантным ситуациям, в которые иногда попадали советские дипломаты. Например, когда американские СМИ грубо извращали наши реплики в интервью. Добрынин не любил напрасных проработок, называл подобные ситуации профессиональными издержками. И старался дать таким сотрудникам шанс на исправление во время дальнейшей работы. В то время в нашей среде действовали строгие, суровые правила: оклеветали — значит, дал повод, не до конца разоружился. Жизнь дипломата превращалась в хождение по минному полю. Он подходил к таким вопросам по-человечески. На провокации не шёл, стоял за справедливость. Достойно защищал нас и верил в людей.
Анатолий Фёдорович уделял внимание быту и отдыху дипломатов. При нём активно велось строительство новых зданий посольства и жилого комплекса. Школа, детский сад, спортивные залы, бассейн… По настоянию Добрынина у всех сотрудников посольства появились служебные автомобили. Событием стала покупка дачи на берегу залива — несколько финских домиков для отдыха. В наше время её незаконно захватили американцы…
Отмечу и важную роль супруги Анатолия Фёдоровича Ирины Николаевны. Она вникала во все аспекты посольской жизни, решала многие бытовые вопросы. Её любили все.
Жизненный путь нашего учителя нуждается в самом тщательном изучении. Среди тех, кому он дал путёвку в жизнь, министр Александр Бессмертных, десять заместителей министра иностранных дел, 25 послов… Так сохраняется преемственность.
В 1996 году Анатолий Фёдорович, уже будучи пенсионером, прилетел в США. Тогдашний посол Юлий Воронцов организовал ему в посольстве встречу со всеми сотрудниками. Мы подарили ему меч. Я тогда заметил, что Анатолий Фёдорович похож на былинного богатыря Добрыню Никитича. Только тот был воином, а наш Добрынин — миротворец. Он с радостью воспринял это сравнение.
Мне посчастливилось работать под руководством Анатолия Фёдоровича Добрынина в Посольстве Советского Союза в Вашингтоне с 1979 по 1984 год. Я был руководителем латиноамериканской группы. Первое, что приходит на ум при воспоминании о нём, что это был золотой человек во всех проявлениях. Он буквально сверкал даже в самой повседневной деятельности. Анатолий Добрынин, как горный орёл, с высоты своего таланта брался за все вопросы в области межрегиональных конфликтов. Обстоятельства, складывавшиеся вокруг Кубы, в Индокитае, в Германии, — всё это не ускользало от его внимания. Невозможно переоценить и его роль в нормализации советско-американских отношений.
Он пользовался огромным уважением в политических и деловых кругах Америки. Каждый год на приёмах 7 ноября в наше посольство выстраивались огромные очереди. Самые занятые люди Штатов стремились пообщаться с советским послом. Сказывалось его обаяние, личная харизма. Он умел ненавязчиво доводить до ума любую проблему. Чувствовалось, что всё ему по плечу. Во время обострений «холодной войны» отстаивать нашу точку зрения в Америке было непросто. Но Анатолий Фёдорович находил возможности для контрпропаганды — через наши СМИ, на пресс-конференциях… Наконец, по всей стране, по университетам колесили наши лекторы, разъяснявшие политику Советского Союза, рассказывавшие о нашей культуре, науке. Мне тоже доводилось ездить с такими выступлениями. И у нашей страны даже во «враждебном окружении» находились друзья — и среди американской интеллигенции, и среди дипломатов разных стран, тянувшихся к Добрынину.
Дуайен дипломатического корпуса, Добрынин заметно укрепил контакты с послами латиноамериканских стран. Поражали его феноменальные способности. Он часто беседовал с послами или с другими ответственными лицами один на один, без помощников. А потом, если дело касалось латиноамериканцев, вызывал меня и надиктовывал целые страницы о своей беседе по памяти, не прибегая к записям. И без натуги формулировал выверенные выводы, находя для этого особенно точные и нештампованные слова. Красивый, сочный русский язык без шаблонов!
Его дипломатический стиль — это феномен памяти, помноженный на солидную систему знаний. Американцев не раз озадачивала его эрудиция: им казалось, что советский посол носит с собой записывающее устройство… А у него интеллект работал как компьютер. Возможно, сказывалось, что Анатолий Фёдорович получил и высшее техническое, и гуманитарное образование. Ведь он окончил Авиационный институт...
При нём нельзя было работать спустя рукава. Обыкновенный рабочий день начинался рано и заканчивался далеко за полночь. Он всегда внимательно и терпеливо выслушивал мнения младших коллег, даже если не был с ними согласен.
Он предъявлял к сотрудникам высочайшие требования. Настаивал, чтобы направленная в центр информация была не только оперативной, но и чтобы в ней предугадывалось возможное развитие событий. Стимулировала к работе его спокойная уверенность в своих действиях. Его высочайшая репутация.
С пониманием Добрынин относился к пикантным ситуациям, в которые иногда попадали советские дипломаты. Например, когда американские СМИ грубо извращали наши реплики в интервью. Добрынин не любил напрасных проработок, называл подобные ситуации профессиональными издержками. И старался дать таким сотрудникам шанс на исправление во время дальнейшей работы. В то время в нашей среде действовали строгие, суровые правила: оклеветали — значит, дал повод, не до конца разоружился. Жизнь дипломата превращалась в хождение по минному полю. Он подходил к таким вопросам по-человечески. На провокации не шёл, стоял за справедливость. Достойно защищал нас и верил в людей.
Анатолий Фёдорович уделял внимание быту и отдыху дипломатов. При нём активно велось строительство новых зданий посольства и жилого комплекса. Школа, детский сад, спортивные залы, бассейн… По настоянию Добрынина у всех сотрудников посольства появились служебные автомобили. Событием стала покупка дачи на берегу залива — несколько финских домиков для отдыха. В наше время её незаконно захватили американцы…
Отмечу и важную роль супруги Анатолия Фёдоровича Ирины Николаевны. Она вникала во все аспекты посольской жизни, решала многие бытовые вопросы. Её любили все.
Жизненный путь нашего учителя нуждается в самом тщательном изучении. Среди тех, кому он дал путёвку в жизнь, министр Александр Бессмертных, десять заместителей министра иностранных дел, 25 послов… Так сохраняется преемственность.
В 1996 году Анатолий Фёдорович, уже будучи пенсионером, прилетел в США. Тогдашний посол Юлий Воронцов организовал ему в посольстве встречу со всеми сотрудниками. Мы подарили ему меч. Я тогда заметил, что Анатолий Фёдорович похож на былинного богатыря Добрыню Никитича. Только тот был воином, а наш Добрынин — миротворец. Он с радостью воспринял это сравнение.
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Можно отписаться в любой момент.
Комментарии