Фактор Филби. Сталин мог читать английские секреты наравне с Черчиллем

Николай Долгополов, дважды лауреат литературной премии Службы внешней разведки:
В канун 100-летия ИНО-ГПУ-СВР мы продолжаем открывать новые страницы истории благодаря рассекреченным документам, переданным в эти дни по указанию Директора Службы внешней разведки Сергея Евгеньевича Нарышкина.
Да, именно англичане разгадали во время Второй мировой войны сложнейшие немецкие коды. Только вот расшифрованными перехватами, которые могли бы спасти десятки тысяч жизней советских солдат, союзники делились с нами крайне скупо. Пробел восполняли наши друзья из Кембриджской пятерки Ким Филби и Джон Кернкросс, которые трудились в центре расшифровки в Блетчли парке близ Лондона. Случалось, сегодня секретнейшую расшифровку читал премьер Великобритании Уинстон Черчилль, а завтра — генералиссимус Сталин. Или даже наоборот.
Многие документы, связанные с планами немецкого вермахта, носили чисто оперативный характер. И благодаря им тоже были одержаны победы в Сталинградской битве и на Курской дуге.
Очень интересовала верховного главнокомандующего Сталина и стратегическая информация, добытая Филби, о планах немцев в отношении их союзников по оси. Огромную ценность представляют его рассекреченные сообщения о переговорах Гитлера с Муссолини.
Одна из самых больных и тревожных тем — открытие Второго фронта. По сути, Филби сообщал о готовящейся операции союзников с начала апреля 1944-го. Уточнил, что план высадки переносится с мая на первые числа июня. Подтверждал: полученная информация надежна. Дальше пошли конкретные сведения, кто высаживается, какие дивизии. А потом использовал расшифровки немцев и тут же «снимал» их реакцию, как они воспринимают наступление британцев, американцев, канадцев.
Естественно, СССР исключительно волновала позиция Японии. Еще на Тегеранской конференции 1943 года Сталин обещал президенту Рузвельту вступить в войну с ней после капитуляции Германии. А в обмен на это Рузвельт нажимал на премьера Великобритании Черчилля с открытием второго фронта. В конце концов союзники высадились, пусть лишь в 1944-м, в Нормандии, значит слово надо было держать и нам. В Токио так и не узнали об этих стратегических договоренностях.
С необычной для осторожных японцев самоуверенностью их посол в Москве сообщает своему министру иностранных дел: «Абсолютно невообразимо рассчитывать на объявление СССР войны Японии после окончания боевых действий в Европе. Самое большее, на что могут рассчитывать союзники, — это убедить СССР придерживаться строгого нейтралитета». Как же ошибались японцы. И благодаря переданным Кимом Филби документам в Москве об этом японском неведении было хорошо известно.
И такой стратегический просчет Японии неслучаен. Их посольство в СССР не разобралось в обстановке на фронтах и на освобожденных от фашистов территориях. Информировало: «Похоже, что все работы по восстановлению будут отложены на послевоенный период». Совершенно неадекватно оценивалась мощь Красной Армии. В разведсообщении из СССР летом 1944 года подчеркивалось: «Операции армии Жукова на Южном фронте не принесли своих результатов, были понесены серьезные потери в живой силе и технике. Эти войска пришлось несколько раз доукомплектовывать неподготовленными новобранцами, и в настоящее время их наступление в Карпатских горах и пригородах Яссы было остановлено яростными контрнаступлениями войск стран ОСИ... Войска измождены до предела после безрезультатных двухлетних атак на фронте протяженностью более 1700 километров. Это заставляет союзных военных экспертов утверждать, что, если Германия будет в состоянии продолжать войну еще год-два, ее результат будет трудно прогнозировать, и можно будет даже допустить версию полного уничтожения Красной Армии... Продвижение Красной Армии на Балканах через Румынию задержано, а наступательные операции против Балтийских стран в настоящее время полностью заморожены. Нехватка средств для ведения войны у Советского Союза является неоспоримым фактом. В настоящее время стало очевидным то, что окончательная победа или поражение СССР зависит от возможности продолжать организацию снабжения, другими словами — от союзников <...>,  которые волнуются за способность СССР продолжать войну». Как далеко все это от истины.
Наверняка японцы с радостью проглотили и секретную депешу своего посла в Берлине, с оптимизмом информировавшего Токио о сведениях, полученных в беседе с министром иностранных дел третьего рейха Риббентроппом. Тот заявил: «Германии придется перейти в наступление, чтобы стабилизировать положение на Восточном фронте. Войска намерены предпринять новое наступление, и его результаты, как он полагает, будут видны через две-три недели... Он всячески стремился меня заверить в том, что немцы ни в коем случае не утратили уверенности в себе из-за сложившегося недавно положения в ходе войны».
Японцы хотели верить в могущество терпящей поражение фашистской Германии. И поверили. И когда 8 августа СССР объявил войну Японии, отлично подготовленные, хорошо вооруженные и набравшиеся опыта войска разгромили Квантунскую армию. Подписание 2 сентября 1945 года Акта о капитуляции Японии ознаменовало конец Второй мировой войны.
И, конечно, полная осведомленность советского руководства о позиции Японии , спасибо, товарищ Филби, тоже внесла свой определенный вклад в победу. Ведь практически все сообщения, отправлявшиеся в Токио послами Японии в Европе, были на контроле у британцев. А Ким в свою очередь передавал их в Москву.
Японцам, чьи коды расшифровали англичане, дорого обошлось собственное высокомерие. Они считали себя неуязвимыми. Долгое время японские шифровальщики отказывались верить, что их читают. Объяснение приводили простое: «белым обезьянам» нельзя взломать наши японские коды, которые образованы на базе иероглифов. Буква и иероглиф — обозначения разные, и никогда европейцам их не расшифровать. Так продолжалось до 1944 года. Но когда стало понятно, что европейские криптографы японские коды раскусили, выдвинули теорию, в которую заставили поверить многих: противник узнал о планах Японии не из перехвата шифровки, а за счет агентуры, затаившейся где-то в наших рядах. Предъявляли претензии своей контрразведке, требовали: ищите агентов. Невольно возникает вопрос, насколько читали в 1940-1941 году японские шифровки британцы и поставили ли они в известность американцев о готовящейся атаке на Перл-Харбор?
То и дело взоры союзников обращались в сторону Турции. Ведь поначалу вопрос об ее участии в войне на стороне немцев стоял очень остро. И что тогда оставалось делать СССР? Но члены антигитлеровской коалиции сложными дипломатическими маневрами сумели построить игру так, что Турция, несмотря на все усилия немцев, оставалась нейтральной. А 23 февраля 1945 года объявила войну Германии и Японии. И по существу, не произведя ни единого выстрела, появилась в составе антигитлеровской коалиции, выигравшей войну. Опять-таки о позиции турецкого руководства Москве было известно благодаря Киму.
Очень непросто обстояло и с финнами. Сначала перехвачена информация, что они не будут наступать на Ленинград, но в качестве уступки хотели бы получить кусок Карелии. Как же, получили... Затем немцы с тревогой сообщали из Хельсинки в Берлин о намерении Финляндии выйти из войны. И Москва по всем возможным каналам сделала все, чтобы планы эти поддержать.
Естественно, интересовала Польша, у которой была своя громадная центральная резидентура в Лиссабоне. И вся добытая информация передавалась оттуда в Лондон, где обосновалось польское правительство в изгнании. Надо ли говорить, что переписка была под тотальным контролем британцев, и потому, соответственно, и нашим. Сталин читал ее исключительно внимательно.
Очень много информации получали по Югославии. И настолько там все было перепутано. Все собрано в отдельной папке, но такая в ней мешанина. Тут сербы, там хорваты плюс албанцы. А еще греческие партизаны. По-настоящему взрывоопасное место. И этот албанско-югославский угол очень тревожил британцев, нас, немцев. Постепенно выяснилось, что русские, как и англичане, будут поддерживать Иосифа Броз Тито. И в этой поддержке союзники не ошиблись.
А еще сообщения из Северной Африки, Бразилии, самых разных стран Латинской Америки. Быть может, тогда до всего этого и руки не доходили. Но каков же широчайший спектр материалов, переданных Кимом Филби и Джоном Кернкроссом.
На протяжении всей войны выходившие с ним в Лондоне на связь советские друзья постоянно спрашивали Кима о взаимодействии британских секретных служб МИ-5 и МИ-6 с американцами. Об этом хотел знать Сталин. Ким честно говорил, что да, сотрудничество в принципе существует, но если брать конкретные регионы, то ничего особенного не предпринимается. Не было у него никаких данных. И, как думается, не было и сотрудничества на стратегическом уровне. Это уже в 1949-1951 годах, когда Филби возглавлял мисию Secret Intelligence Service при американских спецслужбах, для него (и для нас) в этой области не оставалось никаких секретов.
А в годы войны целые тома полученных Центром и не только от Кембриджской пятерки секретных материалов надо было обрабатывать, выделять из них наиболее оперативные и ценные, анализировать, докладывать. Иногда Ким сам обращал внимание на важнейшие сообщения. Но успеть просмотреть, оценить все не мог даже он.
К сожалению, аналитиков в московском Центре было немного, сотрудников не хватало. Иногда работать приходилось часов по 15. Зато небезрезультатно.
Теперь — куда рассылались эти документы у нас. Фамилии и организации, понятно, одни и те же: Наркомат обороны, Народный комиссариат иностранных дел, структуры НКГБ, СМЕРШ, ГРУ. Важнейшие материалы — высшему руководству. Главную оценку информации давал сразу Сталин. Хорошо это или плохо? Инспектор высочайший, но насколько по силам одному человеку всю эту массу поглотить, через себя пропустить, да еще и дать конкретные указания?
Любопытно, что на первых порах некоторые документы отправлялись в Коминтерн. А потом он исчез из рассылок. Это тот же Филби передал: возникло подозрение, что кто-то из источников Коминтерна, возможно, работает и на британцев, и на немцев. Очень тонкий вопрос. Человека проверяют и говорят, что нет, не может быть, это ведь чуть ли не личный друг Георгия Димитрова. И как бы тут не обидеть самого Димитрова — лидера Коминтерна. Но если без подробностей, Ким оказался прав, из рассылки фамилию вычеркнули не зря.
Кстати, выясняется, что у англичан в Москве практически не было никаких источников. Не шли наши люди на английскую вербовку. Подозревали в сотрудничестве одного генерала, Героя Советского Союза. Он написал некое письмо, которое британцы, судя по всему, перехватили и прочитали. Ким сообщил, что за этим генералом охотится британская разведка. Но дальше намерений у англичан ничего не продвинулось, так они на генерала и не вышли. И тот успешно довоевал до конца войны, не подозревая, что каким-то своим шагом, может, и неосторожным, заинтересовал английскую разведку.
Еще одна деталь. Британцы вообще активно читали чужие письма. Больше всего здесь подставлялись французы. Люди из окружения генерала де Голля очень многое болтали и раскрывали в переписке с родными детали, которые были интересны не только близким родственникам, но и Абверу с гестапо.
Филби выдавал на гора вал секретных документов. Насколько все это успевали обработать и разослать туда, куда нужно? А что делать с уже отработанными сообщениями? Их отсылали в далекий тыл — в Свердловск. Это был общий порядок работы для всех Наркоматов. Заканчивалась война, и оттуда получили запрос: что делать с сотней томов? Ответ из Москвы был категоричен: уничтожить на месте установленным порядком. И они пошли в печь. Кроме тех, что были оставлены в Центре и аккуратно вложены в дела наших друзей — членов Кембриджской пятерки.
Обложка: Ким Филби. © / РИА Новости