«Хотели одного: быть в строю»

Галине Брок-Бельцовой было восемнадцать, когда она впервые села в кабину пикирующего бомбардировщика Пе-2. Прошло больше семидесяти лет, а помнит каждый тумблер, каждую кнопку. Галина Павловна — одна из легендарных летчиц 125-го женского бомбардировочного авиационного полка, который французы прозвали «дневные фурии».

Сейчас ей девяносто пять. За плечами — десятки успешных боевых вылетов. Но ветеран до сих пор не может простить себе тот единственный, когда они, три восемнадцатилетние девчонки, разбили самолет и сами чуть не погибли. О том, каково это — носить мужскую форму, падать с пятикилометровой высоты и ждать возвращения подруг с боевого задания, она рассказала РИА Новости.

«В военкомат пришли всем классом»

На интервью Галина Павловна соглашается сразу. Не просит перенести разговор на завтра. Не откладывает даже на пятнадцать минут, чтобы налить чаю и удобно устроиться в кресле. «Давайте прямо сейчас». Война, говорит она, научила не откладывать дела на потом. «После одного неудачного вылета я поняла: завтра, на которое все мы так рассчитываем, может и не наступить».

Война застала ее шестнадцатилетней школьницей. Только что окончила девятый класс, мечтала стать геологом. У Галины Брок — фотографическая память. Осень 1941-го запомнилась ей заклеенными крест-накрест окнами домов. Стекла укрепляли бумагой, чтобы в случае взрыва осколки не разметало по всей квартире. В первые месяцы фашистские самолеты часто прорывались в столицу. Воздушная тревога звучала практически ежедневно. «Одноклассник Коля Рощин как-то ушел в магазин, а когда вернулся, вместо его дома была огромная воронка».
Жила тогда Галина Брок на Малой Семеновской. В мирное время в окнах допоздна горел свет. Люди пили чай на кухнях, слушали радио. С началом войны все московские дворы погрузились во тьму. Включать электричество строго запретили. Даже открывать шторы не решались. Темные улицы освещали лишь лучи мощных прожекторов — они метались по небу в поисках самолетов противника.

По ночам мама Галины Павловны вместе с другими женщинами из совета домохозяек дежурила на крыше. Тушили зажигательные бомбы. «На крышах для этого стояли бочки с песком. «Зажигалку» нужно было взять за хвост и окунуть в песок. Я тоже очень хотела помогать взрослым, но меня, как и других детей, наверх не пускали», — вспоминает ветеран.

Удивительно, но в военной Москве работали кинотеатры. На сеансы ходили целыми классами. Во время одного такого сеанса объявили воздушную тревогу: всех эвакуировали в метро, приспособленное под бомбоубежище. «Тогда станция «Семеновская» только строилась, эскалаторов еще не было. И мы минут пятнадцать спускались по деревянными ступенькам. А внизу, на платформе, сидели старики, дети, беременные».
Галина Павловна говорит, что глаза людей, вынужденных прятаться под землей, настолько поразили ее и других подростков, что уже на следующий день они всем классом отправились в военкомат.
«Нужно понимать, что тогда всех переполняло желание сделать хоть что-то для приближения Победы. На каждом углу — плакаты: «Чем ты помог фронту?», «Родина-мать зовет», «Убей врага». Галина Павловна признается, что даже спустя восемьдесят лет зубастый фриц с одной из тех агиток у нее перед глазами.

Уже потом, на фронте, ожидая возвращения боевых товарищей из очередного вылета, Галочка Брок с подругами делала собственные агитационные плакаты. «С бумагой напряженка, иногда не было лишнего клочка, чтобы письмо отправить. Но в бараках, где наш полк останавливался, часто лежали рулоны обоев. На обратной стороне рисовали: «Мы тебя ждем», «Возвращайся». Развешивали по стенам. Пилоту Лене Малютиной, как сейчас помню, написали стихи, которые она когда-то нам читала».

«После ранения в живот смогла дотянуть до земли»

В военкомате девятиклассников выслушали, но попросили подождать повестки. «Спросили: что вы умеете? А у нас вся грудь в значках: «ГТО», «Ворошиловский стрелок». Я, например, стреляла очень метко. Что не удивительно. Тогда тир был в каждом парке. Приходишь погулять — ну как не попытаться настрелять игрушку? На фронте мне это пригодилось. В воздухе во время учебных полетов самолет, идущий впереди, выпускал конус — мы его называли «кишка» — нужно было его сбить. Я попадала с первого раза».

Советские бомбардировщики Пе-2 атакуют немецкие позиции © РИА Новости / Леонид Коробов

Галина Павловна добавляет: ни дня не могла прожить без спорта. Выходные расписаны по часам: коньки, бассейн, стадион. «В школе у меня прозвище было — Ёлочка. Я все возмущалась: «Неужели такая же колючая?» Ребята успокаивали: «Нет, высокая, подтянутая».
Уже после войны Галя встретилась с одноклассником. Звали его Вилен — в честь Владимира Ильича Ленина. «Да, Галка, пригодился нам наш спорт», — задумчиво произнес молодой человек. Из мальчиков 9 «Б» он единственный остался в живых.
Повестка Гале Брок пришла почти сразу. В военкомате уточнили, согласна ли она пройти медкомиссию и центрифугу. И Галя оказалась в Московском авиационном училище.

«Девушек набирали на военных метеорологов — мы должны были составлять прогноз погоды для летчиков. Но потом нас спросили: кто готов переучиться на штурмана? В полк Марины Расковой нужно пополнение. Как вы понимаете, не лес рук был. Вызвались всего девять девушек, в том числе я».

Профессию штурмана Галина Брок осваивала под Йошкар-Олой — в запасном авиационном полку.

«Вообще-то там переучивали ребят-пилотов — с менее сложных машин на более сложные. Нас, девчонок, было всего 27. Никаких послаблений. Учились летать и на тяжелых бомбардировщиках ТБ-3, и на скоростных. Только потом перешли на пикирующие. И все это за один год!»

Галина Павловна вспоминает, как зимой, в сорокоградусные морозы, хрупкие девушки катками утрамбовывали снег на полях — получалось посадочное полотно тверже бетона — и с такой полосы взлетали.
«Командир говорил: «Я вас так обучу, что вы даже ранеными посадите самолет». Так и вышло. За все годы в нашем полку не было ни одной потери. Лена Малютина после ранения в живот смогла дотянуть до земли. Ее потом прооперировали прямо в землянке, удалили часть кишечника. И чудо — она поправилась. Даже на фронт потом вернулась. Дожила до 96 лет. Мы недавно ее проводили...

Маша Горелова, которой в воздухе раздробило ногу, успешно приземлилась. Лена Азаркина, раненная в руку, продолжала работать».

«Косы всем летчицам остригли»

В октябре 1941-го прославленная летчица, Герой Советского Союза Марина Раскова сформировала три женских авиационных полка: 586-й летал на истребителях Як-1, 588-й (впоследствии 46-й гвардейский ночной бомбардировочный) — на легких одномоторных бипланах По-2, которые из-за деревянного фюзеляжа прозвали «этажерками». Девушек именно этого полка фашисты окрестили «ночными ведьмами» — вылеты они совершали только в темное время суток.

Третий, 125-й женский гвардейский бомбардировочный, оснастили современными пикирующими бомбардировщиками Пе-2. Туда и попала восемнадцатилетняя Галина Брок.
После зачисления в ряды Красной армии первым делом всех летчиц коротко остригли. Это был приказ Марины Расковой. Ослушаться не решался никто. «Марина Михайловна говорила, что не время сейчас для причесок. Кончится война — будут вам и косы, и локоны». Руководствовалась Раскова чисто утилитарными соображениями: на поход в баню девушкам отводили всего пять минут. Времени на мытье длинных волос не было. «Да и из самолета ты выходишь вся потная, растрепанная. Длинные волосы без воды не приведешь в приличный вид. А с короткими проблем не было: пригладила — и уже выглядишь опрятно», — уточняет Галина Павловна.
Сама она с юности предпочитала короткие спортивные стрижки. Так что в ее облике мало что поменялось.

«Но были девочки, которые приехали с косами. Плакали, что греха таить, когда их отстригали».

Летчицам выдали мужское белье и форменную одежду — тоже сшитую на мужчин-красноармейцев. Но главное неудобство доставляли кирзовые сапоги на несколько размеров больше. «Самый маленький был сороковой, а у меня — тридцать шестой. Приходилось портянки в три слоя наматывать. Уже после войны в каком городе мы ни останавливались, местные женщины просили подарить им эти портянки. Оказывается, они в них младенцев пеленали».
Из-за этих огромных сапог, портянок, штанов на три размера больше девушки быстро забыли о привычках мирного времени.
— Неужели никто не взял с собой помаду, пудру, не крутил папильотки после бани?
— Какие папильотки, когда вы спите в промерзшей землянке? А главная мечта у вас — помыться хотя бы раз в неделю. У поэтессы Юлии Дружининой есть такие строки: «Идут по войне девчата, похожие на парней». Мы себя так и ощущали. Единственное, в 1944 году, когда открыли второй фронт, нам от Рузвельта прислали отрезы ткани — бостон песочного цвета. Сшили шикарные летные костюмы: брюки-галифе по размеру, красивые гимнастерки, кители. В них мы себе очень нравились.

«Девчата, война кончилась»

Первый боевой вылет Галина Павловна хорошо запомнила. Тщательно изучила карту. Но, поднявшись в небо, не увидела ни деревень — их сожгли, ни лесов — фашисты вырубили, опасаясь партизан. «Приземлились мы очень расстроенные. Спрашиваем у наших «стариков» (так мы называли девчонок из полка, которые служили дольше нас. Нам было по восемнадцать, а им — уже двадцать два!): как ориентироваться? Ведь то, чему нас учили в академии, не помогает. Но девчонки успокоили: мол, все придет с опытом, у них так же было».

К слову, хотя летали девушки на Пе-2, пикировать им запрещали. «Летчик, выходя из пике, испытывает колоссальные перегрузки. Военные врачи пришли к выводу, что из-за анатомических особенностей женского организма это приводит к нежелательным последствиям. Поэтому пикировали только мальчишки. У нас же было бомбометание с горизонтального полета».

Опасных моментов, правда, и так хватало. В одном из вылетов соседний самолет совершил неверный маневр — и оторвал у машины Галины Брок полхвоста. «Продолжать полет мы не могли. Садиться с бомбовым грузом тоже было опасно — мог взорваться. Но и сбросить некуда — внизу наша территория».

Экипаж все же решил садиться — благо неподалеку был аэродром подскока — для истребителей. «Конечно, мы рисковали. Тем более что внизу на полосе стояли наши истребители — готовились к взлету».
Пе-2 Галины Брок выкатился за пределы короткой полосы, уперся носом в песчаную горку. Пилот и радистка быстро выбрались из машины, а Галина Павловна застряла — ноги зажало. «Галка, быстрее, там горючее, бомбы. Чего ты копаешься? Сейчас все взорвется…» — кричали ей с земли девчонки. А она не могла даже пальцем пошевелить. В итоге кое-как выбралась.

«Самолет не взорвался. Вроде бы нужно радоваться: выжили, хотя падали с пятикилометровой высоты. А мы чувствовали себя отвратительно. Задание не выполнили, машину разбили». По голосу слышно: и сейчас переживает.

Именно после той аварийной посадки Галина Павловна пообещала себе, что будет стараться завершать все дела, не откладывая ничего на потом.

Победу Галина Брок встретила в Литве. «Восьмого мая, когда Америка с Англией торжествовали, мы готовились бомбить порт Либава. Помню, уже рассветало, самолеты расчехлили. И тут к нам в барак кто-то забежал: «Девчата, война кончилась!» На улице началась пальба. Мы тоже выхватили свои ТТ и без разбору стреляли в потолок прямо в бараке — поддержали общий салют. Но наша командир закричала: «Совсем с ума сошли? Не погибли в бою, так перестреляете здесь друг друга?»

«Замуж выходила в черном платье»

Но все же кое-чем Галина Павловна обязана войне. Во время учебы в запасном авиационном полку она встретила будущего мужа.
Заслуженный военный летчик Георгий Бельцов обучал Галю Брок пилотированию. Потом связь они не потеряли — учитель каждую неделю писал письма ученице. В этих военных треугольниках, вспоминает Галина Павловна, были настолько общие фразы, что она даже разрешала читать их боевым подругам.

«Мне Бельцов писал очень много — треугольники приходили чуть ли не каждую неделю. А кому-то писем не было по месяцу. И девочки просили: «Галка, можно нам почитать твои?» Я позволяла. Все равно в них не было ничего интимного. «Летаем», «готовимся», «просимся на фронт — не отпускают».
А спустя полгода после окончания войны, когда полк Галины стоял в литовском городе Паневежис и готовился к расформированию, прилетел Георгий Степанович. Попросил руки и сердца Галины.
Комсомольскую свадьбу сыграли 7 ноября 1945-го. У невесты даже не было платья. «Но не в гимнастерке же мне под венец идти. В честь победы нам подарили по три метра черной ткани. И моя соседка, модистка, вызвалась сшить мне свадебный наряд. Получилось не хуже, чем у Софи Лорен…»
С Георгием Бельцовым Галина счастливо прожила 60 лет, у них трое детей, семь внуков, 13 правнуков. «Все достойные, состоявшиеся. Меня это радует», — замечает ветеран.
— Галина Павловна, все же были «девчачьи» мечты на фронте? Ведь вам было по 18-20 лет.
— Мечтали, чтобы тебя, как выполнившего хорошо задание, на следующий день включили в расчет в боевой полет. Не было ничего неприятнее, чем не попасть в строй. А ты думала, мы хотели выпить кофе или съесть пирожное?

Сейчас Галине Павловне — 95, но она до сих пор «в строю». Ходит с палочкой, принимает участие в памятных мероприятиях. Очень переживает, что в этом году парад на Красной площади перенесли.