— Про нынешнюю эпидемию говорят, что она не просто изменит жизнь, а создаст «новую реальность» с неисчислимо выросшим «бесполезным классом», появление которого, помните, предрек израильский писатель-футуролог Юваль Ной Харари. На что стоит рассчитывать обычным людям — на государство или только на себя?
— Все зависит от того, с чем сравнивать сегодняшнюю напасть, этот коронакризис. Для тех, кто пережил развал СССР и лихие 90-е, все не так уж жутко. А блокадник просто посмеялся бы над нашими страхами: не бомбят, люди страдают не от дистрофии, а от избыточного веса. Давно замечено: кризисы, революции и войны являются не только взрывом метана накопившихся противоречий, но и способом их разрешения. Великая депрессия заставила капиталистов задуматься о планировании. Падение цен на нефть в 1980-е привело к разрушению социалистической системы — неразумному и поспешному. Конечно, карантин, закрытие предприятий, сворачивание бизнеса — все это тоже приведет к экономическому спаду. Спрашиваете, на кого рассчитывать? В цивилизации нашей укоренилось: если люди начинают рассчитывать только на себя, все заканчивается лесной тамбовской республикой, грабежом поездов и ковровой дорожкой от яранги к правительственному самолету. — Есть прогнозы, что нынешний кризис затронет не только обычных наших сограждан, но и так называемую элиту, названную в вашей книге «перелетной».
— Моя статья пятилетней давности так и называлась: «Перелетная элита». Интересно, что, будучи тогда главным редактором «Литгазеты», я не смог ее там напечатать. Я же не владелец издания: Минувшие годы лишь укрепили мое мнение: люди, разбогатевшие на разграблении и развале страны, на грязной ваучеризации и чудовищных откатах, не могут быть опорой Державы. Они по своему генезису чужды интересам государства, хотя, залезая в казну, умеют имитировать верноподданнический пароксизм. Их деньги, семьи, дети, планы на будущее — все за рубежами России.
Шаткость верхнего класса для нашей истории не новость. Царь был вынужден во время германской войны национализировать предприятия ненадежных, по его мнению, иностранных собственников. Многие с капиталами сбежали еще задолго до революции. Не знаю, понимает ли нынешняя власть опасность перелетной-переметной элиты. Судя по тому, что вывод капитала из страны в чудовищных размерах продолжается, ничего существенного руководство не предпринимает. Нам лишь с грустью докладывают по телевизору об очередном ударившемся в бега миллиардере. При советской власти алиментщиков ловили гораздо эффективнее… — Этой весной под вопросом оказались праздники Пасхи и 75-летие Победы. Фактическая отмена важнейших для большинства соотечественников торжеств не только печалит, но у кое-кого рождает и злорадство. Ни вера, ни общенациональные даты уже не в состоянии примирить общество?
— Правильнее говорить не об отмене торжеств, а только о вынужденной их «заочности». Эти праздники всегда с нами. Если миллионы людей 9 Мая мысленно встанут в колонны «Бессмертного полка», то марш — в смысле его духового влияния на общество — состоится. И небесный огонь сошел бы, даже если б в кувуклии вообще никого не оказалось. Что касается антихристианского злорадства и воплей о «победобесии»… Феномен смердяковщины, ненависти к стране проживания, к России, хорошо известен. Дважды за прошлое столетие, в 20-е и 90-е, смердяковщина фактически становилась государственной идеологией — сначала советской, а потом «свободной» России. Удивляться надо не наличию смердяковых, а преобладанию патриотов. И врагоугодников у нас всегда было достаточно. Кстати, это пушкинское выражение, из «Бориса Годунова»…
Ныне модно приводить в пример сплоченность дореволюционной России на почве веры. Я бы не преувеличивал это единство, иначе невозможно объяснить феномен Ленина, чье 150-летие отметили с торопливой небрежностью. Атеизм, кстати, придумали не большевики, это было мировое явление, опиравшееся на позитивизм — ведущий тогдашний тренд. После отречения царя в 1917-м количество солдат и офицеров, принимавших участие в богослужениях (это было в армии обязательным делом, как позже — политзанятия), сразу сократилось в десять раз! Потом многие одумались, но было поздно. Еще цифра: по последним исследованиям, до 20% дореволюционного населения принадлежало к староверам разных согласий. Не простившие власти раскола, старообрядцы в свержении монархии сыграли не меньшую роль, нежели инородцы и иноверцы.
Вот и сегодня в нашем обществе очевидный раскол. И по линии немотивированно высоких доходов меньшинства и необъяснимо низких — большинства. Есть и явный духовный раскол, отчетливое разделение на «красных» и «белых», советских и антисоветских. На убыль он не идет, напротив, углубляется из-за социальной несправедливости, царящей в стране. Я надеялся, у власти в год 100-летия Октября хватит ума объявить 4-7 ноября Днями национального единства. Не хватило. Между прочим, в Смуту государство обрушил именно правящий слой. Самыми опасными были так называемые кривые бояре, курсировавшие между Сигизмундом, Шуйским и Тушинским вором. В феврале 1917-го царя тоже сдала верхушка, включая членов дома Романовых и высших военных. Народ поставили перед фактом. Думаю, и сегодня главная угроза — это исторические преемники тех самых «кривых бояр». — Сейчас у многих возникает вопрос, как, в какой тональности отмечать даты, связанные с памятью Великой Отечественной войны. Когда еще явственно звучал голос живых свидетелей, это действительно был праздник со слезами на глазах. А сегодня все забивают фанфары.
— Тональность искать не надо — она давно найдена нашей великой фронтовой прозой и поэзией, в полотнах Пластова и Коржева, в героических симфониях Шостаковича и песнях Фатьянова. Помните, у Межирова: «Стенали яростно, навзрыд, / Одной-единой страсти ради / На полустанке — инвалид / И Шостакович — в Ленинграде…»
Главное — сохранить этот великий канон, как в иконописи. И тут возникают вопросы. У нас есть великая фронтовая поэзия, но что-то я не слышал даже в эти предпраздничные дни в эфире стихов Гудзенко, Суворова, Луконина, Наровчатова, Слуцкого, Друниной: Странная забывчивость, не правда ли? Даже на канале «Звезда» забыли про фронтовую поэзию! Зато охотно гоняют в эфире сериалы про боевых путан с корочками «СМЕРШа», снятые людьми, явно не прочитавшими про войну ни одной книжки. А ведь у нас еще не воплощены на экране десятки шедевров фронтовой прозы, не доведена до конца экранизация великой эпопеи Константина Симонова «Живые и мертвые». — Может ли объединяющую миссию принять на себя искусство? Есть ли сейчас такие писатели, художники, режиссеры, философы? Или никакого общего «продукта» не может быть в принципе?
— Крупные и честные деятели культуры у нас были, есть и будут. Но петь на стадионе с отключенным микрофоном не смог бы даже Шаляпин. К сожалению, мастеров с отчетливой государственно-патриотической позицией целенаправленно замалчивают и оттесняют. Их места занимают те, кого я называю «бюджетными патриотами». Поразительный пример — фактическое изгнание Татьяны Дорониной из МХАТа имени Горького, который под ее руководством 30 лет оставался форпостом русских традиций и патриотизма даже в годы разгула постсоветской смердяковщины. На ее место внедрен идеолог «Золотой маски», экс-руководитель ненормативной «Практики» Эдуард Бояков. В результате зрители перестали ходить на спектакли. Если прямым текстом, то нынешнюю политику государства в сфере культуры я бы назвал антигосударственной.
Или вот история Зулейхи, открывающей глаза. Зачем этот русофобский лепет, это «антисоветское фэнтези», написанное из рук вон плохо, экранизировали за большие казенные деньги, тотально разрекламировали и показали накануне юбилея Победы, вызвав всеобщее возмущение? Какова цель? Вбросить в сознание черный миф о «татарском этноциде»? Зачем? В расчете на возможную смуту и новый «парад суверенитетов»? Из этой истории очевидно торчат ослиные уши «кривых бояр»… Обложка: Фото из открытых источников
Комментарии