Как 110 лет назад обустраивались первые переселенцы на Новой Земле

1910 год на Новой Земле ознаменовался несколькими важными событиями. Это был первый год, когда норвежских промышленников по настоянию русского правительства попросили покинуть архипелаг. Норвежцы, видя, что русские осваивают только южный остров Новой Земли, решили активно заселять северную часть, чтобы потом объявить ее норвежской территорией.
Экспедиция В. А. Русанова обнаружила на западном побережье острова четыре промысловых становища, по всей видимости спешно покинутые их обитателями. Наряду с этим выдвинулась на первый план необходимость скорейшего реального укрепления прав России на Северный новоземельский остров. Поэтому летом 1910 года в Крестовой губе был основан первый оседлый поселок Ольгинский для русских крестьян-промышленников, на который были выделены средства главного управления землеустройства и земледелия.
Построены бревенчатый дом, часовня и баня. Заведующий новоземельскими колониями Б. И. Садовский по результатам поездки опубликовал доклад «О колонизации Новой Земли», дополненный медико-санитарным отчетом путешествующего на пароходе доктора медицины И. М. Захарова. Отдельно был опубликовано описание поездки губернатора Сосновского. В этих документа содержится много интересных данных о заселении архипелага.

Пинежские новоземельцы

До этого времени существовали только три колонии самоедов на южном острове – в Маточкином Шаре, в Малых Кармакулах и в Белушьей губе. (На северном острове имелись только остатки старых русских промысловых изб.)
Два раза в год пароходами товарищества Архангельско-Мурманского пароходства сюда завозились припасы и вывозилась в Архангельск промысловая добыча. В маршрут пароходов был включен теперь и Ольгинский поселок.
В Крестовой губе остались переселенцы, крестьяне Шенкурского уезда с женами и детьми, всего 11 человек. Осенью туда доставили хорошо знакомых с условиями местной жизни крестьян-промысловиков из Маточкиного Шара. Переселенцы были снабжены на год вперед съестными припасами, рыболовными снастями, огнестрельным оружием и другими необходимыми вещами, на что губернатор выделил им по 350 рублей на каждую семью.
В списке грузов, доставленных колонистам, есть привычный перечень необходимых продуктов, оружия и одежды. Интересно, что среди обязательных к доставке предметов были портреты государя и государыни, икона Зосимы и Савватия, икона Спасителя, два золотых кольца, кофейная мельница, темные очки, настенные часы, подзорная труба, непромокаемое пальто и будильник.
После молебна было произведено окропление святой водой четырех углов будущего дома и часовни. Губернатор И. В. Сосновский заложил первый камень в фундамент дома, и каждый из присутствующих также положил по кирпичу, бросая по старому обычаю серебряные деньги под кирпич.

Культурный центр из четырех домов

Всего к осени 1910 года в Ольгинском и «южных» колониях проживало 25 семей из 108 человек (53 мужского пола и 55 женского). Статистика не включала в список постоянных жителей – фельдшера с женой и двумя детьми, иеромонаха, псаломщика и послушника из Малых Кармакул.

Для строительства Ольгинской колонии была выбрана площадка на ровном склоне у бухты, рядом с которой протекал ручей с чистой водой. На пароходе был привезен в разобранном виде бревенчатый дом, разделенный в плане на четыре квартиры с двойным полом, печами и кладовыми. Поселок снабдили аптечкой с простейшими и наиболее часто употребляемыми медикаментами.
Поселение в Маточкином Шаре состоит из 21 человека, считая женщин и детей, это четыре семьи самоедов, одна семья промышленника Запасова и еще двух промышленников. Колония находится в ложбине между двумя горными кряжами у устья реки, в нескольких шагах от берега бухты.
Дома расположены в нескольких шагах друг от друга – три обычных избы и значительно большей величины дом, построенный художником Борисовым, зимовавшим здесь. Здесь же Борисов впервые провел успешный опыт по содержанию на Новой Земле коровы.
Помещения самоедов состоят из избы в одну комнату с 2–3 окнами, с русской печью и нарами, покрытыми большим ворохом оленьих шкур, которыми они укрываются при отдыхе.
Избы самоедов уступают в чистоте содержания дому Запасова – на столах, подоконниках, посуде, одежде видны наслоения грязи разного времени, в воздухе сложный запах грязи, жира, кожи и жилья. Обилие собак дополняет быт населения.
Не обустроен подход к ручью, где можно было бы сделать удобную полоскалку для одежды, промывки промысловых предметов и сруб для набора воды.
Культурный центр Новой Земли – поселение Малые Кармакулы, здесь есть церковь со школой для детей, псаломщик ведет метеорологические наблюдения, открыт приемный покой с фельдшером. В Кармакулах 5 домов и один чум, в них живут семь самоедских семей, всего 39 человек. Поселок находится на небольшом прибрежье, пространство без гор, открытое всем ветрам, зимой наметаются невероятные сугробы. Отдельная баня нуждается в капитальном ремонте.
Поселение в Белушьей Губе состоит из четырех домов и двух чумов. Живут здесь 6 семей самоедов и 2 семьи русских промышленников, с женщинами и детьми – 37 человек. В самоедских избах, как и в других поселках, наблюдается большой недостаток чистоты и беспорядок. Бани в поселке нет, все моются в избах. Вода используется из ручьев и проток между маленьких озер. Дома раскинуты по берегу больше чем на версту.

Крепкое здоровье и прискорбное явление

Большинство населения – самоеды, значительно утратившие этнографические особенности. Чумы обложены по низу досками, имеют дощатые двери, очаг из кирпича, самовары и т. д.
Все самоеды православные и говорят по-русски, дети учатся. Все очень выносливы, среди них много пожилых и старых, хотя они очень бодры и трудоспособны – Максим Пырерко 81 год, Елена Вылка 77 лет, Иван Лагей 71 год и другие.

Доктор Захаров задавался вопросом – обладают колонисты таким отменным здоровьем по национальному признаку или влияет близость жизни к природе, даже такой суровой, как на Новой Земле?
Основной пищей для колонистов служит соленая оленина, черный хлеб, голец, гуси, иногда мясо белого медведя. Везде пьют чай, имеют запас сахара и мелких сушек. Оленья солонина употребляется в вареном виде из похлебки с мукой или крупой. Доктор Захаров попробовал солонину в Поморской губе, в доме промышленника Запасова и остался доволен вкусом.
Самое прискорбное явление в жизни самоедов – их необычайное пристрастие к водке. Пьют не только мужчины, но и женщины и дети. Первым последствием прибытия парохода, несмотря на строгие меры, оказывается появление пьяных самоедов на берегу.
В Малых Кармакулах, в разговоре с несколькими молодыми женщинами доктор спросил их, пьют ли они водку. Те без всякого смущения ответили, что пьют, но немного, потому что «тогда ходить не можем». Там же пришлось делать перевязку руки одной женщине, которая поранила себя в пьяном состоянии.
«Пьяный самоед или витает в веселых грезах, – пишет И. А. Захаров, – или спит, если было много водки, но всегда благодушен и кроток, промысловый нож, который каждый самоед носит у пояса, – забыт».
Как турист, доктор много гулял по островам, «подвергался продолжительному остыванию» при сильных ветрах и низких температурах, ходил с промокшими ногами при «крайней усталости и несвоевременном питании», но ни он, ни его товарищи не разу не простудились. В городе при таких же условиях охлаждение делает слизистую оболочку дыхательных путей очень восприимчивой к источникам заражения, которых много в городском воздухе. Захаров делает вывод – «без сомнения, воздух на Новой Земле необычайно чист, асептичен».

Личные счета промысловиков

Промысловая добыча колонистов за 1910 год при продаже на публичных торгах в Архангельске дала блестящие результаты, было выручено 20 266 руб. 88 коп. По особенно высоким ценам пошли медвежьи и песцовые шкуры.
Такие результаты были достигнуты благодаря тому, что колонисты начали сдавать всю добычу заведующему колониями, а не норвежским и русским промышленникам в обмен на спиртные напитки, огнестрельные припасы и прочую мелочь. При таком обмене шкура белого медведя уступалась нередко за норвежское ружье, стоящее 8–10 руб., за куль муки или несколько фунтов пороха.
Были упорядочены расчеты с колонистами, введены лицевые счета, освобождены от акцизов доставляемые на Новую Землю товары.
Товаров для колоний по заказу жителей в этот же год доставлено на 13 993 руб. 43 коп., так что они остались в большом плюсе. При развивающихся потребностях поселений Новой Земли и новых постройках один из самых больших пароходов Архангельско-Мурманского товарищества иногда не в состоянии взять все грузы.
Одних только дров приходилось завозить до 40 куб. саженей. Разгрузка осложнялась отсутствием шлюпки с механическим двигателем. Осенью, при северо-восточном ветре и снежной буре на карбасах процесс выгрузки был особенно утомительным.
Обрекшие себя на тяжелую упорную борьбу с суровой природой колонисты нуждались в особом попечении со стороны правительства.
Этот подход постоянно критиковался туристами, посещающими Новую Землю пароходными рейсами. По их словам, избыточная правительственная опека деморализует поселенцев, убивая в них самостоятельность.
Колонистам регулярно предлагалось вести дела самостоятельно или хотя бы от каждого поселка назначить ответственного за закупку припасов, чтобы он присутствовал при продаже продуктов промысла, но они категорически отказались по причине незнания рынка и нежелания терять время, необходимое для летних промыслов.
Вырученные администрацией губернии средства позволили вывести колонистов из прежней задолженности, снабдить их усовершенствованным оружием, лодками, снастями. В Архангельском банке хранилось 10% от суммы продажи добычи на неотложные траты и культурные нужды колоний.

Шкуры песцов и бочонок рома

Несмотря на принимаемые меры охраны интересов Новоземельских колоний, находились любители легкой наживы, которые пользовались пристрастием самоедов к спиртным напиткам, выманивают у них добычу в обмен на ром и водку.
Так, в 1909 году с Мурмана на судне с ромом и контрабандными товарами отправился норвежец Мартин Фридрихсен. До прибытия заведующего колониями он успел сбыть товары в Кармакулах и Белушьей Губе.
В 1910 году в той же Белушьей Губе контрабандист Олонкин сбывал колонистам водку, продавая ее по 1 руб. 20 коп. за бутылку, за наличные деньги или в обмен на шкуры белых песцов. Олонкина удалось задержать, привлечь к судебной ответственности, 51 шкуру конфисковать, вернув 225 руб. от самоедов. Эту партию песцовых шкур позже продали в Архангельске за 1199 руб. 75 коп.

При осеннем посещении Новой Земли пароход «Королева Ольга Константиновна» застал на рейде в Белушьей губе двухмачтовое судно «Мария», на котором был сам Мартин Фридрихсен. На этот раз он продавал ром за деньги и оленьи шкуры. Бочонок с остатком рома и шкуры были конфискованы, переданы в архангельскую таможню, а Фридрихсен обвинен в контрабанде и оштрафован на 281 руб.
В связи с запретом промыслов на северном острове для норвежских промышленников правительство Норвегии отправило на Новую Землю судно «Сириус» для оповещения своих граждан. Это судно встретила экспедиция Русанова. Но в этот год норвежцы заходили в Поморскую губу для обмена товарами, ловили рыбу, собирали птичьи яйца и пух гагар, разорив все гнезда от Гусиной Земли до Малых Кармакул.

Власть далеко – самоеду хорошо

На Новой Земле не проживают представители властей, хоть остров и входит в состав Печорского уезда. А так как заведующий метрополией бывает только летом, то ряд проступков приходится прощать за сроком давности.
Со всеми жалобами колонисты идут к заведующему, когда он прибывает на пароходе, и дела решаются тут же на месте при помощи старейших. Когда колонистам было предложено выбрать в каждом поселке старшего, был получен ответ: «Не надо старшего. Жили без старшего – ладно было. Будешь давать старшего – уйдем в тундру». Попытка провалилась.
Очень важной задачей заведующий колониями Б. И. Садовский считал распространение грамотности среди колонистов. На содержание пяти школ-церквей купчиха 2-й гильдии А. Д. Шашкова пожертвовала 26 000 руб. и несколько лавок на Сенном рынке, которые давали ежегодно 3000 руб. аренды. Священный синод утвердил план постройки церкви-школы в Белушьей Губе (она была построена в 1912 году), в планах было строительство и в Маточкином Шаре.
Предполагалось, что в Поморской Губе обучением детей грамоте может заняться Илья Вылка, получивший известность в качестве талантливого художника-самоучки.

Трагедия в Мелкой Губе

За 1909–1910 годы во всех новоземельских колониях не было ни одного случая смерти или серьезного заболевания. Но в одном из пунктов разыгралась настоящая драма.
В Мелкой Губе на северном острове сохранились в очень плачевном виде две русские избы, построенные в 1838 году известным полярным исследователем, прапорщиком Циволькой.
В 1909 году крупный промышленник купец Масленников, получив разрешение губернатора, основал в Мелкой Губе поселок, отремонтировал избы и поселил в них русских промышленников. В сентябре 1909 года, после окончания ловли гольца в Крестовой губе, часть промышленников (трое крестьян – Кулебякин, Холопов, Павловский и семья самоеда Осокина) остались на зиму в небольшой избе с орудиями промысла и продовольствием.
По непростительной небрежности ответственного за снабжение среди продуктов не было картошки, лука, мяса, капусты, огурцов, масла, т. е. тех продуктов, которые необходимы на Новой Земле как средство борьбы с цингой.
Вскоре среди населения новой маленькой колонии начались распри. Виновницей раздора была самоедская семья, тайно бравшая провизию и нещадно разводившая грязь в той одной небольшой комнате, которую занимали все новоселы. Дело кончилось тем, что с самоедом Осокиным разделили промысел и продовольствие. Спустя некоторое время занемог крестьянин Павловский, у него появилась цинга, и он умер 26 января 1910 года.
После этого заболели цингой Осокин и Холопов, стал недомогать и Кулебякин. Все они, кроме Кулебякина, который еще мог свободно ходить, лежали в одной комнате, и все потребности отправляли, не вставая, под себя или в избе в корыто.
В начале марта колонисты Маточкиного Шара Яков Запасов, Александр Яшков и самоед Ефим Хатанзей в поисках белых медведей случайно попали в Мелкую Губу, которая была в полуторастах километрах к северу от Поморской Губы. Они наткнулись на ужасную картину – все обитатели уже не могли двигаться, смерть стучалась в дверь закинутой на Крайний Север избы.
Запасов с товарищами насколько можно было прибрались в избе, накормили болеющих, сняли шкуры и сало с убитых зверей. Затем, взяв Осокина с семьей и Холопова, отправились с ним на собаках в Маточкин Шар. Яшков остался в Мелкой Губе промышлять и ухаживать за Кулебякиным.
Холопов умер в Маточкином Шаре 18 апреля, а самоед Осокин с семьей отправились на пароходе в Архангельск. Оставшийся в Мелкой Губе Яшков сам стал прихварывать вследствие постоянного недоедания, но старался двигаться и поддерживать свое самочувствие. 20 апреля умер Кулебякин, и его тело Яшков еле смог вытащить за ноги из избы. Он уже сознавал и свою неизбежную гибель.
Так прошло 52 дня. В избе было холодно и сыро, для еды оставался минимальный запас уже испорченной соленой оленины, ржаной муки, прокисшей капусты, сухарей, чая и сахара.
Наконец вернулся Запасов, увез полуживого Яшкова в Маточкин Шар. Там его навестил доктор. Яшкова нельзя было узнать: вместо цветущего 28-летнего парня сидел с костылем в руке, еле шевелясь старик, 60 лет, весь исхудалый и обросший седой наполовину бородой. Он был доставлен на пароход «Королева Ольга», вернулся в Архангельск, где полностью оправился от болезни, получил больше 300 рублей за свою добычу.

Безрадостные итоги

В июле 1911 года пароход «Королева Ольга» вновь посетил Крестовую губу. Команда и пассажиры судна увидели печальную картину. Дом, выстроенный подрядчиком Ворониным, мало отвечал суровым условиям жизни: плохо держал тепло, печи дымили, с потолка текло, к утру на полу появлялась корка льда. Особенно тяжело было детям.
Положение усугубилось и неудачным выбором места – поблизости не паслись дикие олени. «Бухта замерзала, и море не кормило», – заявляли колонисты. К концу первой зимовки умерла от цинги 19-летняя Анна Фомина. Впрочем, цингой переболели многие поселенцы.
Несколько тяжелобольных были отправлены в Архангельск, а потом вернулись в свои деревни. Колонисты рассказывали, что распространенным и уважаемым способом лечения цинги на Новой Земле является питье свежей крови оленей или из надреза уха собаки.
В 1912 году произошел несчастный случай с Яковым Запасовым. Он отправился промышлять оленей, но, когда отъехал от становища, поднялся сильный ветер, собаки отказались двигаться. Пришлось лечь в снег и пережидать 10 дней. Запасов отморозил полступни левой ноги и всю правую ступню. Вернувшись в поселение, он пролежал без помощи врача восемь месяцев. Ноги начали гнить, ему пришлось самостоятельно отрезать себе обе ступни.
В 1913 году ситуация в Ольгинской еще больше ухудшилась – сырость в здании была так велика, что на стенах выросли грибы величиной с вершок и более. За день до прихода парохода в возрасте 32 лет умер крестьянин Андрей Долгобородов, его вдова вернулась в Архангельск вместе с частью колонистов. Другие переселились в более благоустроенную Белушью Губу.
24 апреля 1923 постановлением президиума губисполкома поселка Ольгинского был переименован в поселок Советский. К моменту ликвидации Новоземельского островного Совета и переселения жителей на материк на архипелаге насчитывалось более 30 факторий и становищ.
Николай Гернет
При подготовке статьи использованы материалы блога
vaga-land.livejournal.com, газеты «Важский край», форума belushka.ru.