Месть Гиппократа

Источник: https://matveychev-oleg.livejournal.com/
Потом эту историю обсуждали всем городком: одни злорадствовали, другие сочувствовали, третьи назидательно рассуждали о неотвратимости возмездия. Равнодушных не было. А все потому, что...

Потом эту историю обсуждали всем городком: одни злорадствовали, другие сочувствовали, третьи назидательно рассуждали о неотвратимости возмездия. Равнодушных не было. А все потому, что Татьяна Владимировна Миронова происходила из известной в городе династии врачей и работала заведующей хирургическим отделением больницы, где и произошло событие, так взбудоражившее умы граждан.
Татьяна Владимировна была врачом в пятом поколении. Авторитет и уважение, заработанные предками, передались ей по наследству.
Основоположником династии был прапрадед. Он работал в Петербурге вместе с Пироговым - отцом русской хирургии. Прадед тоже стал хирургом и во время Первой мировой войны, несмотря на преклонный возраст, много оперировал в военно-полевых госпиталях. После революции он успел вывезти жену и сына из Петербурга в небольшой провинциальный городок и тем самым сохранил семью, избежав репрессий, скосивших многих его родственников и знакомых.
Дед Татьяны Владимировны был врачом от Бога. После смерти ему даже установили памятник перед больницей, в которой он проработал всю жизнь. Великую Отечественную войну он провел в госпиталях и был известен как «доктор доброе сердце». Скольким людям он сохранил полноценную жизнь, не превратив их в инвалидов! Он боролся за каждую руку и ногу и всегда действовал в интересах раненых, а не ампутировал конечности, как это было принято, «для профилактики», с целью избежать заражения. После войны брался за рискованные, самые сложные операции, на которые не решались коллеги. Сколько жизней он спас! До конца его дней благодарные пациенты из разных городов и стран присылали ему письма, открытки, посылки, а после смерти несли цветы на могилу и к памятнику.
Отец Татьяны Владимировны продолжил семейную традицию, правда больше по административной линии. Он занимал руководящий пост в Министерстве здравоохранения области.
Вопрос о том, в какой вуз поступать Татьяне Владимировне, в семье не стоял. Она окончила медицинский институт, много лет проработала хирургом, а в последние годы занимала должность заведующей хирургическим отделением. По всем современным стандартам она была успешна в профессии: защитила докторскую диссертацию, имела высшую квалификационную категорию, ездила на международные научные конференции, выступала с докладами на симпозиумах. В личной жизни тоже все было прекрасно: состоятельный муж и сын — студент второго курса, как несложно догадаться, медицинского института.
И вот все это благополучие рухнуло в один день, когда в больницу на скорой привезли больного, пострадавшего в результате ДТП. В это время Татьяна Владимировна беседовала со своей знакомой, проходившей платное обследование. Медсестра заглянула в кабинет и сообщила, что пострадавший находится в тяжелом состоянии, ему срочно требуется операция, а личность его не установлена (ни документов, ни полиса, ни телефона при нем не оказалось — по всей вероятности, кто-то поживился на месте происшествия, в общем, пострадавший гол как сокол). Что делать? Татьяна Владимировна утомленно вздохнула, отдала распоряжение готовить его к операции и начинать без нее — она подойдет, как освободится.
Она еще поболтала со знакомой, проводила ее до двери и устало плюхнулась в кресло. Она сбросила модные туфли на высоком каблуке, блаженно вытянула ноги, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Сегодня выдался трудный день. Ее беспокоило состояние одного больного, которого она прооперировала пять дней назад. Родственники больного щедро отблагодарили ее, но теперь требовали, чтобы он немедленно выздоровел, а он, как назло, возьми да и заболей пневмонией! Она перебирала в уме комбинацию препаратов и протокол лечения — вроде бы все верно, а самочувствие пациента не улучшалось.
Татьяна Владимировна взглянула на часы: прошел почти час, как привезли дэтэпэшника. Надо бы поинтересоваться, что там с операцией. Сегодня оперирует Соловьев, начинающий хирург с опытом всего лишь двух операций. Без присмотра его лучше не оставлять. Она неохотно поднялась, вставила ноги в туфли и пошла в ординаторскую. Узнав, что операция только что началась, Татьяна Владимировна прикинула, что успеет выпить кофе.
Она вернулась в кабинет, нажала на кнопку дорогой кофемашины (подарок пациента), и ароматная струйка потекла в изящную чашечку мейсенского фарфора. Татьяна Владимировна была ценителем красивой жизни. Затем она сделала два коротких звонка: маме — дежурно справиться о ее самочувствии и мужу — с просьбой купить продукты к ужину.
Во время разговора с мужем в кабинет снова заглянула медсестра и сообщила, что состояние больного критическое и Соловьев просит ее помощи. Татьяна Владимировна закончила разговор и направилась в операционную. По дороге ее дважды остановили: коллега, родственника которой она прооперировала два дня назад, и пожилая болтливая пациентка, пустившаяся в рассказ о своих ощущениях в животе после завтрака. Татьяна Владимировна успокоила коллегу стабильным состоянием родственника, а пожилой даме порекомендовала обратиться к лечащему врачу — возможно, нужно просто изменить питание.
Войдя в операционную, она сразу поняла, что произошло непоправимое. Молодой врач, слившись в бледности с голубым халатом, стоял каменным изваянием с дефибриллятором в руках и остолбенело смотрел на тело (все-таки его первая смерть!). Анестезиолог и медсестра заканчивали свою работу. Татьяна Владимировна деловито подошла к столу, мельком взглянула на умершего и, не веря глазам своим и не смея поверить в происходящее, взглянула на тело еще раз, с ужасом узнавая в нем своего сына — своего любимого мальчика, которого она еще утром кормила завтраком и целовала на прощание.
На долю секунды она превратилась в обычную женщину, на которую обрушилась беда. Но ведь Татьяна Владимировна была не обычной женщиной, она была первоклассным врачом, поэтому уже через секунду отдавала по-военному четкие команды. Операционная бригада мгновенно поняла, кто лежит у них на столе, и подключилась к работе, действуя быстро и слаженно. Были предприняты все возможные реанимационные мероприятия, но сердце сына так не забилось.
Спустя десять минут врачи прекратили тщетные усилия, отступили от стола и в виноватом молчании смотрели на яростные и совершенно бесполезные попытки матери оживить сына. Старшая операционная сестра, повидавшая на своем веку не один смертельный исход, подошла к ней, крепко взяла за руку и прервала ставшие уже истеричными движения. Твердым голосом, переходя на неслужебное «ты», она сказала: «Таня. Хватит. Всё. Ты же понимаешь».
И Татьяна Владимировна послушалась, обмякла в ее руках и оглядела коллег беспомощным взглядом. Прочитав в их глазах приговор, она с воем бросилась на тело сына, превратившись из врача в обыкновенную женщину с необъятным горем. Совсем не профессионально, вопреки всем научным постулатам, она обращалась к Богу, трясла сына и молила: «Нет, нет, не умирай, не смей умирать, сыночек! Господи, помоги! Верни мне его, спаси его! Не умирай, Игоречек, вернись! Вернись, ты слышишь меня, сынок!» Она вцепилась в него и прижала к груди, вбирая в себя ускользающие тепло и мягкость тела. Но жизнь сына, просочившись сквозь ее руки, утекла.
В безмолвии смотрели на нее коллеги, разделяя горе и чувствуя свою вину. Потом старшая медсестра мягко обняла Татьяну Владимировну и опытными руками оторвала от тела. В гробовой тишине монотонно пищал осциллограф, равнодушно вычерчивая ту неумолимо-длинную зеленую линию в бесконечность, которая ставит точку в нашей земной жизни.
В стерильной операционной скорбно стояли люди в белых халатах, понимая, что драгоценные минуты, когда мальчика еще можно было спасти, были упущены… Все они знали, что мальчик мог выжить. Мог бы!
Если бы скорая не ехала так долго.
Если бы при транспортировке с ним правильно и бережно обращались.
Если бы он не лежал так долго в больничном коридоре в ожидании помощи.
И если бы ему вовремя была оказана грамотная профессиональная помощь.
Если бы!
Он мог бы… Он смог бы… Он жил бы…
Слух о смерти сына заведующей быстро разнесся по городку и вызвал бурный отклик в сердцах и умах граждан. Целую неделю происшествие обсуждали на все лады, попутно осуждая не только врачей, но и сетуя на полицию, местную власть и правительство. А все деньги, деньги, деньги! Без денег, бумажек и знакомств ты не человек.
Внука похоронили рядом с дедом. «Вот же насмешка судьбы-злодейки! — судачили горожане. — Дед, золотой врач, бескорыстно служивший людям, будет лежать рядом с внуком, погибшим в результате врачебной халатности». Скоро люди утешились мыслью, что Бог покарал мать рукою сына, чтобы впредь ей неповадно было небрежно относиться к человеческой жизни, а спустя несколько дней после происшествия другие новости вышли на передний план и граждане благополучно забыли о смерти мальчика.
Татьяна Владимировна появилась на работе через неделю. Она шла по больнице, и коллеги скорбно расступались перед ней, сочувственно здоровались и с любопытством оборачивались вслед. Когда-то уверенная в себе, она носилась по коридорам больницы, лихо цокая каблучками. Сейчас она брела тихо, понуро согнув спину и, не поднимая глаз, молча кивала головой в ответ на приветствия.
Дело по факту ДТП было закрыто: юноша перебегал дорогу в неположенном месте, поскользнулся на льду и упал под колеса проезжающего с разрешенной скоростью автомобиля. Дело по факту причинения смерти вследствие ненадлежащего исполнения обязанностей возбуждено не было.

Лика Шергилова