Мог ли Китай повлиять на возможную агрессию Японии против СССР?

В пресс-центре ИА REGNUM 30 сентября 2021 года при участии Российского военно-исторического общества состоялась научная конференция «Память народного подвига: тыл СССР и Сурский рубеж, 1941−1942 гг.». Участники конференции рассмотрели оборонительную стратегию СССР, главные внешние угрозы страны и другие вопросы научно-исторического характера, связанные с обороной государства и героизмом тыла.
Доклад доктора политических наук, обозревателя агентства Владимира Павленко.

Мог ли Китай повлиять на возможную агрессию Японии против СССР в 1941—1942 годах?

Ответ на вопрос, вынесенный в тему моего доклада, такой: Китай на возможную агрессию фашистской Японии против Советского Союза повлиять мог — и в 1941, и в 1942 годах, и раньше, и после этого. И влиял, причем как в силу естественных причин, так и благодаря принимавшимся политическим и военным решениям. Надо понимать, что, опасаясь воевать с Советским Союзом, Япония недооценила Китай. Она просто посчитала его легкой добычей ввиду технической отсталости китайской армии и наличия в стране вялотекущей гражданской войны.
У японо-китайской войны очень большая предыстория, и в мировой политике, и во внутренних делах Китая.
Агрессию Японии против Китая можно разделить на две фазы. Первая началась в сентябре 1931 года с Мукденского инцидента и была связана с захватом Маньчжурии и образованием марионеточного государства Маньчжоу-го. Его столицей был провозглашен Чанчунь, центральный узел КВЖД. Маньчжурские войска, кстати, в составе японской группировки принимали участие в конфликте на Халхин-голе. Вторая фаза — с июля 1937 года, полномасштабная японская агрессия.
Почему захват Манчжурии не считается началом полноценной японо-китайской войны? Во-первых, гражданская война в Китае в 20-е годы велась еще не между Гоминьданом и КПК (малоизвестно, что почти все лидеры КПК, включая Мао Цзэдуна, до 1927 года входили в руководство Гоминьдана). Война велась между Севером, который контролировался так называемой Бэйянской кликой Чжан Цзолиня, которая опиралась на поддержку Японии, и Югом со столицей в Нанкине, где пребывала центральная власть во главе с Сунь Ятсеном. После его смерти Чан Кайши принялся объединять Китай и в 1928 году присоединил Манчжурию к основной части страны. Манчжуры, при цинской династии управлявшие всем Китаем, китайцами себя считали весьма условно. Поэтому приходу японцев особо не сопротивлялись, зато противостояли СССР. Знаменитый конфликт на КВЖД в 1929 году считается советско-китайским. Но он был развязан кликой милитариста Чжан Сюэляна — сына Чжан Цзолиня, формально присягнувшего Чан Кайши. В дальнейшем, кстати, Чжан «исправился», сыграв немалую роль в прекращении междоусобиц между Гоминьданом и КПК. В декабре 1936 года в Сиани он вместе с другим местным полевым командиром Ян Хучэном арестовал прибывшего в город Чан Кайши, пообещав казнить его, если не будет прекращена гражданская война и не установится антияпонский союз. Китайского антикоммунистического лидера тогда спасло заступничество Коминтерна и ВКП (б). В результате этого, как его называют, Сианьского инцидента антияпонский фронт был создан.
Напомним, что Чан Кайши разорвал отношения с коммунистами, устроив шанхайскую резню, в 1927 году. С этого момента КПК и Гоминьдан вступили в противоборство, которое привело к появлению китайской Красной армии, составившей основу будущей НОАК. В 1934 году советская Алтайская добровольческая армия, введенная в Синьцзян для разгрома уйгурского восстания, выполнила задачу совместно с бывшими белогвардейскими частями. Поведение Чан Кайши и здесь было двусмысленным: с одной стороны, красно-белые части сохранили ему целостность не оккупированной части страны. С другой, китайское правительство даже на фоне борьбы с японцами оказывало восставшим уйгурам военную помощь против русских. Тогда же, в 1934 году, Чан Кайши предпринял попытки ликвидации советских районов, созданных КПК на юге страны.
Да и договор о ненападении с СССР Чан Кайши подписал только в августе 1937 года, после начала полномасштабной японо-китайской войны, которое датируется 7 июля 1937 года (провокация на пекинском мосту Лугоу). Иначе говоря, советское руководство понимало три вещи:
— первое: что появление Маньчжоу-го — не столько нападение Японии на Китай, сколько ее подготовка к нападению на СССР и расширение плацдарма такого нападения; поэтому Москва, как говорится, «не обостряла»: фактически признала маньчжурскую марионетку, а в 1935 году даже продала ей КВЖД;
— второе: что Чан Кайши — не последователь Сунь Ятсена, а враг СССР и китайского коммунистического движения;
— третье: что полноценная война Японии против Китая отвлекает японские силы от СССР, а потому Китай нуждается в поддержке (1 марта 1938 года и 13 июня 1939 года были заключены соглашения о советских товарных кредитах Китаю в общем размере около 450 млн долларов под условия их погашения закупками советской продукции).
Отдельным вопросом является военная помощь СССР, для оказания которой нашей стороной была построена автодорога в Синьцзян протяженностью в 3 тыс. км. Конкретные размеры этой помощи уже приводились на прошлом круглом столе, поэтому экономим время.
Зачем нам вся эта предыстория? Чтобы осознать, насколько театр военных действий на Востоке отличался от советско-германского фронта. На Востоке военный конфликт разгорался постепенно и на многосторонней основе; это позволяло всем его сторонам параллельно с войной вести политические игры и заключать коалиции друг против друга в самых разных конфигурациях. Чтобы поставить завершающий штрих, напомним, что знаменитый Великий поход китайских коммунистов 1934—1936 годов начался с обнародованного 15 июля 1934 года антияпонского манифеста. Этот документ был одобрен Исполкомом Коминтерна, а в состав руководящей тройки ЦК КПК, наряду с Чжоу Эньлаем и Бо Гу, был включен представитель Коминтерна Отто Браун. Коммунисты выступили:
— против переговоров Чан Кайши с японцами (во многом это предотвратило капитуляцию Китая, сторонников которой в окружении Чан Кайши хватало);
— за немедленный разрыв с Японией дипотношений и всех секретных договоров и объявление всеобщей мобилизации;
— за вооружение народа, массовое создание антияпонских организаций и конфискацию капиталов имущества японских пособников.
И вот эта ситуация, появление Китайской Советской Республики, альтернативной режиму Чан Кайши, вблизи зоны конфликта, конечно же, для СССР было очень важно. Со всех точек зрения. С 1936 года, несмотря на постоянные стычки с Гоминьданом, КПК проводит курс на создание того самого антияпонского Единого национального фронта; в его рамках в 1937 году, после открытого нападения Японии, советская республика преобразовывается в Особый район. В целях национального примирения и объединения с правящим режимом против Японии КПК снимает лозунги конфискации помещичьих земель. Красные подразделения соединяются в 8-ю армию, которая вместе с 4-й Новой армией вливается в гоминьдановскую Народно-революционную армию. Получается так, что:
— с одной стороны, японская агрессия расширяет плацдарм для возможного нападения на СССР;
— с другой, как бы парадоксально это ни звучало, она снижает риски такого нападения — по ряду причин:
а) снимает военную угрозу нашей стране со стороны сил Гоминьдана;
б) уравновешивает эти силы силами КПК, которая демонстрирует солидарность с Советским Союзом и, принимая решения VII Конгресса Коминтерна (заменившего Бухарина Димитровым), начинает перестраивать в соответствии с этими решениями свою политику Советов;
в) связывает японские силы, противопоставляя им единый фронт;
г) расширяет влияние Москвы как на Чан Кайши, так и на Мао Цзэдуна;
д) укрепляет для нашей страны монгольский плацдарм, что потом дважды сыграло важнейшую роль — в локальной войне на Халхин-голе и во время Маньчжурской операции 1945 года. Цель Японии на Халхин-голе — не просто «прощупать» потенциал СССР, но расширить границы Маньчжоу-го до Монголо-го. В условиях, когда независимость МНР не признавалась ни Японией, ни Чан Кайши, последний рассматривал Халхин-гол с позиций вторжения в свою зону влияния, попытка которого должна быть пресечена. Поэтому поддержал действия СССР.
Таким образом, еще до начала Великой Отечественной войны китайский фактор играл важную роль в обеспечении безопасности советского Дальнего Востока. Особенно учитывая состояние наших сил, из состава которых, даже после образования в 1940 году Дальневосточного фронта, а в 1941-м — Забайкальского, наиболее боеспособные части отправлялись на советско-германский фронт, а их замещение шло за счет местных мобилизационных ресурсов. Мы очень много говорим о численности личного состава и количестве вооружений и боевой техники, которые противостояли возможному японскому нападению, но забываем о тыловом обеспечении, прежде всего о боеприпасах. Своей военной промышленности на Дальнем Востоке тогда почти еще не было, а заводы в западной части страны находились на марше в эвакуацию. Все, что производилось, поглощал советско-германский фронт, а наличный ресурс боеприпасов в соединениях и частях, оборонявших восточные рубежи, различный по отдельным видам, в среднем составлял (!) одну неделю. Через неделю нечем было бы воевать — реально, по крайней мере в 1941 году.
Я специально пропущу собственно японский фактор — как споры в руководстве страны и армии: стоит нападать или нет, так и принятое в итоге решение сосредоточить военную экспансию в АТР и навязать войну США, атаковав Перл-Харбор. Об этом неоднократно рассказывал, в том числе сегодня, А. А. Кошкин.
Напомню только, что Гитлер, объявляя войну США в ответ на американское объявление войны Японии, предпринял отчаянную попытку склонить своего союзника к нападению на СССР в решающий для вермахта момент битвы за Москву. Но в Токио не забыли собственный разгром на Халхин-голе, совпавший с заключением советско-германского пакта о ненападении. И вернули Берлину «должок». И в связи с этим еще напомню, что современные немецкие исследования, проведенные в гамбургской академии бундесвера, привели германских стратегов к окончательному выводу: Германия проиграла войну осенью 1941 года, ибо план «А» (блицкриг) провалился, а плана «Б» попросту не было. Дальнейшие действия, включая поход 1942 года на Кавказ, современные немецкие военные называют вынужденной импровизацией в борьбе за ресурсы. Это недалеко от истины, учитывая, что начальник тылового снабжения вермахта генерал Томас весной 1941 года докладывал Гитлеру, что в войне против СССР объем имеющихся ресурсов ограничен девятью месяцами военных действий.
Также не следует забывать, что возможности Японии сократились с началом войны против США.
Мы рассмотрели политические факторы китайского противодействия японским обязательствам перед Гитлером, которые связаны с обещанием напасть на СССР. Теперь посмотрим на ход военных действий в японо-китайской войне в 1941—1942 годах.
Уже 23 июня 1941 года ЦК КПК разослал всем парторганизациям директиву об усилении борьбы с японцами, чтобы оказать помощь СССР. Активность китайской Красной армии резко возросла. В ответ в сентябре 1941 года японское командование начало вторую Чаншайскую наступательную операцию, которая в результате героической обороны центра провинции Хунань города Чанша закончилась отходом японцев на исходные позиции в октябре. На фоне контрнаступления Красной армии под Москвой японцы предприняли новое наступление на Чанша — третью Чаншайскую операцию (всего их было четыре). В январе 1942 года она закончилась очередным провалом и отводом войск оккупантов. Все мы хорошо помним, что решающий перелом в битве за Москву был внесен появлением в оборонительных порядках защитников столицы сибирских дивизий. Менее известны обстоятельства принятия Ставкой Верховного Главнокомандования этого решения. Это произошло с учетом полученной информации об отсрочке японского нападения — с формулировкой «до окончательного решения китайского инцидента».
Второй выгодный для японцев момент для атаки дальневосточных границ СССР сложился после харьковской катастрофы советских фронтов, в мае 1942 года на Юго-Западном стратегическом направлении. Вермахт двинулся на Сталинград, а японские войска, изготовившиеся к нападению на нашу страну, тем временем снова увязли в Китае. В апреле, после ряда налетов американской авиации на японские города, когда возвращающиеся бомбардировщики стали производить посадки на незанятой японцами китайской территории, те спланировали и 15 мая, как раз за два дня до начала немецкого контрнаступления под Харьковом, начали Чжэцзян-Цзянсийскую операцию. Ее целью было разрушение аэродромов, которые использовались американскими ВВС. Добившись к июлю, на пике наступления вермахта на советском юге, серьезных успехов, японцы пропустили китайский контрудар, в результате которого к началу сентября откатились на исходные позиции. И единственное, чего достигли, — уничтожили китайские аэродромы. Понятно, что и на этот раз, на фоне наступавшей осени и стратегической неопределенности в исходе начавшейся Сталинградской битвы, японское командование начинать войну против СССР не решилось. И как мы понимаем, итоги Сталинграда, ознаменовавшие начало коренного перелома в ходе как Великой Отечественной, так и всей Второй мировой войны, только убедили японцев в чрезмерных рисках нападения на нашу страну. Ну, а в 1944 году такого вопроса в повестке японского генштаба, как мы уже убедились, уже и не стояло.
Иначе говоря, японские силы, особенно сухопутные, в 1941—1942 годах всякий раз в удобной для наступления на СССР ситуации связывались решением задач в Китае, сталкиваясь с упорным сопротивлением, на которое не рассчитывали. Не забудем, что в составе Народно-революционной армии Чан Кайши, как раз на ее северном фланге, где японцы планировали плацдарм для наступления на СССР, действовали 8-я и 4-я Новая армии КПК. В августе 1940 года коммунистические части сорвали японские попытки продвижения на запад Китая. Под командованием будущих маршалов Чжу Дэ и Пэн Дэхуая они начали крупную наступательную операцию, известную как «Битва ста полков», завершившуюся в декабре освобождением впоследствии, правда, утраченной территории с населением в 5 млн человек. Важно, что эти действия Красной армией были предприняты в самый тяжелый момент японско-китайского противостояния, когда японцам удалось создать марионеточное квазиправительство в оккупированном Нанкине, которое предложило чунцинскому правительству Чан Кайши прекратить сопротивление и объединиться с японской армией в борьбе против коммунистов. Так или иначе, почувствовать себя спокойно на севере Китая, превращенном в плацдарм для наступления на СССР, японцы так и не смогли. Об этом говорят неоднократные попытки их наступлений в этом районе вплоть до советского освобождения северо-восточного Китая в августе 1945 года.
В заключение вот о чем. Тема китайского участия во Второй мировой войне, на которой из-за советско-китайского противостояния долгие годы лежало табу, у нас только сейчас начинает исследоваться по-настоящему. Нет сомнений в двух вещах, которые и являются главными выводами:
— первое: китайское сопротивление японскому вторжению существенно осложнило агрессору перспективу нападения на СССР, ибо такая операция неминуемо подставляла японский тыл под удар пусть недостаточно эффективных, но упорных и самоотверженных китайских армий;
— второе: внося решающий вклад в Победу на Дальнем Востоке в 1945 году, Советский Союз одновременно решал вопрос собственной безопасности в послевоенном мире. Ибо уровень зависимости и масштаб договоренностей Чан Кайши с Западом, прежде всего с Вашингтоном, был таков, что если бы гоминьдановский режим сохранился, то вместо дружественной границы с Китаем наша страна вполне могла получить «китайский фронт».
Сурский рубеж, которому посвящена наша конференция, не потребовался по многим причинам. Главное — благодаря беспримерному мужеству защитников Москвы, Ленинграда, Киева, Одессы, Сталинграда и других важнейших центров Советского Союза. Но среди этих факторов вполне достойное место занимает и китайское сопротивление под Чанша, которое поменяло агрессивные планы японцев и позволило сибирским дивизиям появиться под Москвой в решающий момент сражения за столицу. В прошлом все взаимосвязано, и особенно история наших стран и народов — России и Китая — в XX веке. Надеемся, что и в XXI тоже. Будем вместе — никому из нас больше не придется нести такие потери и платить такую гигантскую цену за свою свободу и независимость.
 
Обложка: Офицеры в помещении оперативного управления Китайской национальной армии в Ханькоу. 1938