Набережная фальшивого героя

Есть в Петербурге набережная, которой, наверное, принадлежит мировой рекорд по числу имён знаменитых людей, на ней живших или учившихся. На фасадах только двух расположенных на ней зданий: Морского корпуса Петра Великого и «Дома академиков» – более сотни посвящённых им мемориальных досок. Здесь высится также памятник великому мореплавателю Крузенштерну, тут расположен обелиск, напоминающий о «Философском пароходе», на котором большевики отправили в изгнание лучшие умы России. До революции набережная называлась Николаевской. Так, кстати, многие коренные петербуржцы и называют её до сих пор. Однако на табличках домов и на административных картах города она носит имя лейтенанта Шмидта, которого в СССР считали героем революции 1905 года.
После 1991 года, когда открылись архивы, стало известно, что Шмидт на самом деле вовсе никакой не герой. Поэтому мосту, который соединяет Васильевский остров с Адмиралтейским районом Петербурга и который в СССР тоже носил имя Шмидта, вернули несколько лет назад его прежнее имя. А вот вернуть прежнее название исторической набережной до сих пор почему-то не хотят.
Революции или тому, что у нас в России называют революциями, – успешным заговорам и мятежам против государства Российского – всегда нужны были герои. Особенно ничтожно мало кандидатов в герои было после вынужденного ухода с политической арены государя императора Николая Александровича. Именно тогда говорливый Александр Керенский назвал неуравновешенного лейтенанта Шмидта «славой и гордостью Черноморского флота», затем Владимир Ленин сотворил легенду о «борьбе Шмидта с оружием в руках» против царизма и назвал психически неполноценного лейтенанта «образцовым русским офицером». Вот под этим углом зрения и рассмотрим коротко нелепую биографию Петра Петровича Шмидта.
Кстати, к Петербургу Шмидт имел лишь косвенное отношение. Родился он в Одессе в 1867 году. Кадетский морской корпус он окончил в 1889 году. Но тут наступает психическое безу­мие. У молодого мичмана расстройство памяти, галлюцинации, припадки помешательства. Его увольняют от службы, Шмидт лечится в Москве в частной лечебнице доктора Савей-Могилевича для нервных и душевнобольных. Мичман женится на известной в Петербурге проститутке. От переживаний в этом же году умирает его отец, контр-адмирал Шмидт, герой севастопольской обороны. Остаётся влиятельный дядя, тоже контр-адмирал, командир Таганрогского порта, который пристраивает племянника конторщиком в банк, а через три года помогает вернуться на службу в военном флоте.
Мичман Шмидт нигде не уживается, меняет корабли по три-четыре в год. Наконец его назначают на Дальнем Востоке начальником пожарной команды и производят в лейтенанты. Там его снова настигает приступ помешательства. В ресторане Шмидт принимает хозяина за японского агента и подговаривает моряков его убить. Лейтенант вторично вынужден подать прошение об отставке и лечиться. Влиятельный таганрогский дядя устраивает теперь уже отставного лейтенанта, не мичмана (!) капитаном «Добровольного флота» России. Капитанствует полубезумный лейтенант недолго и недалеко: от Одессы до Египта, где команда выбрасывает его на берег.
В 1904 году в условиях Русско-японской войны Шмидт снова призывается на флот. На Балтике он командует угольщиком «Иртыш», где с его приходом начинаются постоянные ссоры и скандалы, и после 15 суток ареста лейтенанта за неадекватное поведение списывают на берег. Последнее «геройство» психически подозрительного офицера – командование маленьким миноносцем №253 в устье Дуная. Команда в составе 18 человек. Через месяц Петру Петровичу становится скучно. Командир бросает корабль, крадёт и увозит корабельную кассу в 2500 рублей. На любом флоте мира – российском, советском, коммунистическом, монархическом, либеральном, социалистическом и т.д. – это самое позорное, что может совершить офицер. Как всякий человек с навязчивыми маниями, Шмидт был уверен, что на киевском ипподроме он выиграет на бегах значительно большую сумму, и как всякий полубезумный, проиграл корабельные деньги до последней копейки.
Вид на набережную имени неоднозначной исторической фигуры
Когда Шмидт вернулся на корабль без денег, его отдали под суд. Под судом за кражу корабельной кассы он и находился в Севастополе, когда совершал свои «геройства». Выступил на митинге и повёл толпу к тюрьме, где семеро мирных граждан были убиты охраной…
Дядя-адмирал в очередной раз спас лейтенанта – вернул похищенные Шмидтом деньги. Лейтенант получил отставку, но военную форму не снял, более того – надел форму капитана второго ранга, сфотографировался и отправился на восставший крейсер «Очаков» вместе с малолетним сыном. Над крейсером взметнулось красное знамя – это был бунт на военном корабле, предательство своей страны. На «Очакове» под звуки гимна «Боже, Царя храни!» подали сигналы: «Командую флотом. Шмидт».
Это тоже был бред безумного, флот ему не подчинился. Тогда его постигла очередная истерика, и он заявил: «Я отрежу Крым от России! Я буду его президентом!» Далее Шмидт арестовал офицеров крейсера и заявил, что будет их вешать по одному…
Затем последовало ещё одно сумасбродное решение: попытка взорвать транспорт «Буг» с минами и торпедами в трюмах. Если бы безумному лейтенанту это удалось, города Севастополя уже не было бы и в помине вместе со всеми его жителями. К счастью, командир «Буга» немедленно затопил смертоносный транспорт в южной бухте Севастополя…
Шмидт оказался единственным офицером, изменившим присяге государю и России в период беспорядков и бунтов 1905 года. Во всех этих биографических сведениях можно беспрепятственно убедиться, посмотрев личное дело П.П. Шмидта в Архиве Военно-морского флота, находящемся на Серебристом бульваре. Интересно, что это архивное дело никогда не было секретным, но и никогда никто его не брал в руки! Такие уважаемые авторы, как Куприн, Пастернак, Паустовский, писали о мятежном лейтенанте на основании газетных уток и ленинской формулировки: «Блестящий образец творческих возможностей».
Сегодня понятно, что для Ульянова-Ленина всякое пролитие крови было творческим делом. Позднее даже в Малой советской энциклопедии нам сообщили, что «лейтенант отличался «крайней путаностью взглядов», намекая на его невменяемость (МСЭ, т. 10, с. 78). Давайте теперь без идеологических цветов – красных или белых, жёлтых, зеленых или модных ныне оранжевых – объективно посмотрим с нравственной точки зрения, единственно верной: в городе, где учатся и воспитываются будущие российские офицеры, может ли быть одна из исторически важных и прекрасных набережных названа именем сумасшедшего лейтенанта?
Разве подобная сомнительная личность может быть примером для подражания для молодых российских офицеров, которые проходят сегодня обучение в Морском корпусе имени Петра Великого? И не пора ли вернуть набережной принадлежащее ей по праву историческое имя – Николаевская, в честь святого Николая, покровителя путешествующих и плавающих по морям и океанам?
Виктор Правдюк