«Он был готов к любому вопросу»: советник МИД РФ Андрей Вавилов — о том, как встречали Юрия Гагарина в Индии

12 апреля 1961 года состоялся первый полёт человека в космос. Виток вокруг земного шара совершил советский лётчик Юрий Гагарин. Через месяц 27-летний Гагарин начал серию поездок по миру, где его встречали с триумфом. За несколько лет он посетил около 30 стран. Среди них была и Индия. На протяжении всего периода пребывания Гагарина в этой стране рядом с ним был 25-летний сотрудник советского посольства, переводчик Андрей Вавилов. Он рассказал RT, как Гагарин вёл себя во время визита и какое значение имела поездка первого космонавта для развития отношений между двумя странами.
— Как прошла встреча Юрия Гагарина в Индии?
— 29 ноября 1961 года мы поехали в аэропорт Палам, сейчас он носит имя Индиры Ганди. Там были тысячные толпы людей, охрана. Приземляется белый турбовинтовой Ил-18 — главный правительственный самолёт в то время. Гагарин и его жена Валентина спускаются по трапу. Их уже ждёт машина — старый-старый кадиллак, но официальный, с индийским гербом вместо номера. Я влезаю в машину, плюхаюсь рядом с супругой его, Валентиной. Она очень удивилась, что это за парень сел рядом с ней. Я быстро представился, обращаясь к Гагарину: «Юрий Алексеевич, я Андрей Вавилов, буду вашим переводчиком». Он не удивился, доброжелательно улыбнулся и сказал: «А, хорошо, Андрюша! Всё, будем знакомы». И Валентина стала улыбаться. Я понимал, что сел в машину с величайшим в тот момент человеком на планете Земля. Ему было 27 лет, а мне — 25. Быстро между нами установились дружелюбные отношения. В тот же вечер мы перешли на ты. Я стал называть его Юра, её — Валя, они меня — Андрюша. Десять дней мы были вместе с утра до вечера.
— При такой плотности общения, тем более в непривычной обстановке, характер человека особенно раскрывается. Каким он парнем был?
— На дипломатической работе встречаешь много разных людей. Он относился к числу тех, к кому сразу чувствуешь доверие, ощущаешь их благожелательность, простоту. Пропадает всякая нервозность. Хотя, может быть, тебе страшновато с таким знаменитым человеком находиться рядом. Простота у него была не напускной, а совершенно присущей ему. Мы были с ним молодыми людьми одного поколения: те же шутки, те же приколы. Он ко многим вещам относился с юморком.
Но поразило меня, конечно, его самообладание. Было запланировано около 40—45 встреч, где он должен был выступать. И каждый раз он должен был находить новые слова, чтобы не повторяться: ведь почти всё шло в печать.
Но выступал ли он перед полумиллионной толпой в Бомбее или на встрече с индийскими военнослужащими в военном колледже, вёл ли беседу с премьер-министром Индии Джавахарлалом Неру — он всегда оставался самим собой: благожелательный, открытый, абсолютно спокойный. И всегда знал, что говорить.
— Бывали ли неожиданности, неловкие моменты?
— Да, конечно. Например, Неру пригласил нас в свою резиденцию. Первый премьер-министр независимой Индии. Он сидел в тюрьме при англичанах, возглавлял национально-освободительную борьбу. Он был, пожалуй, самым известным в мире из всех лидеров борьбы против английского владычества. Величайший политический деятель того времени. Очень достойный человек, писатель, философ. И вот мы садимся на белые диваны. Были только Гагарин, Валентина, я и Неру. Больше никого. А Неру сидит и молчит. Гагарин улыбается. И я чувствую, что он не знает, как дальше быть. А Неру молчит. И я Юре шепчу: «Может быть, ты начнёшь?» И он моментально нашёлся: «Господин премьер-министр, большое спасибо за хороший приём...» Неру как-то встрепенулся и задал единственный вопрос: «Как вы там дышали, в космосе?» Это было очень неожиданно. Но Гагарин абсолютно спокойно начал рассказывать, как работают системы жизнеобеспечения, как там подаётся кислород и так далее.
— Чем больше всего интересовались ваши друзья и коллеги, когда спрашивали о времени, проведённом с Гагариным?
— Один из первых вопросов, который мне задавали друзья в Дели, пока я работал с Гагариным, — потребляет ли он спиртное. Это занимало очень многих людей. Космонавты же в их представлении не пьют и не курят. И в первый же вечер, в резиденции Неру, когда мы сели за стол, Гагарин говорит: «Давайте поужинаем». А обычно сидели он, Валентина, генерал Каманин — начальник отряда космонавтов — и я. И Гагарин спрашивает: «А вина здесь могут налить?» Я был потрясён: космонавт пьёт! Принесли вино (индийское, кстати), очень приличное. А на приёмах он иногда мог и джин с тоником выпить, и виски. Немного, конечно.
— У него были какие-то предпочтения в еде?
— Нет, он ел всё, что подавали. Ни от чего не отказывался. Видимо, у него был очень крепкий организм, который перерабатывал всё. Но иногда я его предупреждал, что карри, допустим, это острое очень. Он спокойно к этому относился. Единственный раз, когда я ему сказал ни в коем случае не есть, — это когда подали бетель — национальную индийскую... даже не еду, а что-то вроде жвачки, как пирожки из листьев, немножко наркотического действия, окрашивающие дёсны и зубы в лиловый цвет, его потом довольно трудно отмыть. Я ему сразу сказал: «Юра, ни в коем случае».
— Где останавливались во время пребывания в Индии Гагарин с женой?
— Останавливались всегда в главных резиденциях. В Калькутте, например, это был дворец губернатора — бывший дворец английского вице-короля, который как бы управлял Индией от английской короны, лорда Маунтбеттена, дяди королевы Елизаветы II.
— Сразу по прилёте в Дели у него была большая пресс-конференция. Что больше всего интересовало индийских журналистов?
— «Что вы видели из космоса? Как выглядит Земля? Что вы чувствовали, боялись ли вы, о чём вы думали? Пролетали вы над Индией или нет?» Кстати, он над Индией не пролетал, потому что это был один виток. 108 минут. Дальше космонавты — Титов, Николаев — уже много раз вокруг Земли летали и над Индией пролетали. Они, кстати, потом тоже приезжали. Но вопросы в целом были очень простые, например: «А когда, вы думаете, полетит индийский космонавт?» Гагарин говорил: «Обязательно полетит». Но он не мог знать заранее — индийский космонавт в 1984 году только полетел. О политике не было вопросов. Индия тогда была очень близким к Советскому Союзу государством.
Неприятных вопросов не было. Хотя в других странах ему задавали неприятные вопросы типа: «А вы ведь кукла, вас просто возила ракета». В Индии не задавали таких вопросов. Но вёл он себя чрезвычайно уверенно. Я бы сказал, как политический деятель. Он был готов к любому вопросу, не стеснялся. Никакие подсказки ему не нужны были. Хотя перед встречами с теми или иными индийцами он просил меня сказать, что за человек, примерно о чём будет беседа. Потому что он хотел, чтобы беседа была интересная, солидная.
— Готовился к встрече как профессионал?
— Да, он был профессионалом. Он понимал, что ему суждена роль всемирно известного общественного деятеля, что волна популярности вынесла его на самый верх. Его приглашали и встречали руководители многих стран. И конечно, с этого Олимпа ты не можешь просто так сойти и пропасть. Всё — жизнь у тебя пошла по этой колее. И мне кажется, он с этим мирился.
— Если бы были выборы президента мира, он бы победил на них?
— Я думаю, в Советском Союзе, да и в России, если бы он остался в живых, то занимал бы очень высокие позиции. Не ниже министра, а может быть, и выше. Он же стал, по существу, для всего мира привлекательным лицом СССР.
— Космонавтика — это довольно секретная отрасль, а тогда особенно. И при этом Гагарин путешествует по всему миру и имеет свободное общение с большим количеством людей. Как достигался этот баланс?
— Это хороший вопрос. Надо понимать, что тогда, в 1960-е годы, секретность в Советском Союзе была очень серьёзная. И главная причина была в том, что космонавтикой руководили военные. Это были фактически единые отрасли: атомная энергетика, космонавтика, авиация. Не было особого разделения на гражданское использование и на военное. Поэтому надо было соблюдать определённую сдержанность. Гагарин точно знал, что можно говорить, а что нельзя. Надо помнить, что даже имена Королёва и Келдыша тогда не упоминались в связи с космосом. Говорили так: «главный конструктор» и «теоретик космонавтики». И Гагарин в своих ответах употреблял эти термины. Понимая, что пока эти люди засекречены. Тогда и Сахаров был засекречен.
— Кто, кроме супруги Валентины, сопровождал Гагарина в поездке?
— Делегация была небольшой. Был Николай Каманин — руководитель отряда космонавтов, два журналиста: Николай Денисов из «Правды» и Павел Барашев из «Комсомольской правды», советник МИД СССР Николай Смирнов и два телохранителя из Москвы. (Один из них оказался моим старым школьным другом. Я не знал, что он пошёл по этой линии.) И Вениамин Русяев. Всего два охранника для самого известного человека на земле! Правда, экипаж самого самолёта был усиленный. Потому что летали много по Индии: Лакхнау, Бомбей, Калькутта и дальше — на Цейлон.
— В Калькутте Юрий Гагарин выступал на площади, которая называлась Майдан. Откуда такое название?
— Интересный вопрос. Никогда не знаешь, какая политическая ситуация какое значение придаст словам, которые мы сейчас знаем. Для нас, индологов (а я был индологом), Майдан — это было название главной площади в Калькутте. Официальное название. И Гагарин там выступал. Конечно, мы не знали, что через много лет произойдёт «оранжевая революция» на Украине и слово «майдан» примет совсем другой оттенок. И Гагарин этого, конечно, не мог предположить. Но само слово «майдан» имеет древние корни. Это индо-европейская ветвь языков, которые распространялись в Европу и дальше.
И в русском много слов из древнего индийского языка. Я, кстати, Юрию Гагарину это объяснял. В Индии есть старинный мёртвый язык — санскрит. Он близок к современным индийским языкам. И с русским есть общее. Допустим, у нас слово «огонь», у них — «агун», у нас «дым» — у них «дхум». Гагарин этим очень интересовался, и его это удивляло.
Любопытно ещё одно совпадение: число 108. Гагарин, как известно, был в космосе 108 минут, а это число имеет особое значение для Индии. При рождении Гаутамы Будды присутствовали 108 брахманов — буддистских священнослужителей. А буддистов в Индии немало. Древние индийские писания — Упанишады — их тоже 108. Символическое совпадение, которое поразило Юрия Гагарина и не меньше поражало самих индийцев.
— Юрий и Валентина были у вас на глазах несколько дней. Как складывались их отношения, кто у них в семье был главным?
— Я всё-таки был с ними только десять дней. Гагарин, конечно, был мужчина магнетического свойства. Он притягивал людей. С ним интересно было говорить. Он улыбался. Он шутил. И наверняка многих женщин к нему влекло. И с этим ничего нельзя было сделать. Но у них была очень хорошая, крепкая семья, это было видно. Хотя люди они были разные.
Валентина была скромной, как правило, молчаливой. По-моему, ей были тягостны все эти торжественные приёмы, выступления, подарки, цветы. Она предпочитала держаться в стороне. Была очень семейной. Гагарин же, как мужчина, выделялся. Выделялся своей способностью принимать решения, придерживаться чёткой линии. Это было в нём. Я не был настолько близок к ним, чтобы делать выводы, кто главный. Но, наверное, она была главой семьи. После того как мы вернулись из Индии, я послал ей фильм, который снимал там. И она мне написала очень милое письмо с благодарностью. Валентина у всех оставила о себе добрую память.
— Гагарин улетел, вы остались работать в посольстве. Были какие-то изменения в отношениях между Советским Союзом и Индией после приезда Гагарина?
— Безусловно. Приезд Гагарина укрепил добрые связи СССР с Индией. Гагарин не мог объездить все страны, но посетил главные, хотя приглашения были отовсюду. Он ездил в страны Восточной Европы, на Кубу, в Англию, в Индию, на Цейлон. Визит Гагарина поднимал их международный престиж. Они фигурировали в новостях, их лидеров видели вместе с первым космонавтом мира на экранах телевизоров, в кинохронике. Конечно, это был своеобразный заряд бодрости для этих стран, для их народов. Можно сказать, указатель их будущего пути в развитии науки и техники.
Обложка: Юрий и Валентина Гагарины в резиденции премьер-министра Индии Джавахарлала Неру. Дели, 1961 год © Из личного архива Андрея Вавилова