Источник: Политическая Россия
Поправки к федеральному закону «О противодействии терроризму» от Ирины Яровой вызвали в Сети не просто истерику, а прямо-таки серию взрывов общественного негодования. Негодуют все и по самым разным поводам. Дело в том, что изменения Яровой-Озерова касаются самых разных сфер информационной деятельности. Возмущаются всем «пакетом» целиком, но качественный разбор поправок нужно проводить по каждому блоку отдельно. Про архивирование информации, доносительство о подозрительных личностях, и обвинения в адрес ФСБ в слежке и злоупотреблениях журнал «Политическая Россия» напишет отдельно. Сейчас же разберем подробно то, что можно назвать «миссионерским блоком».
"Пакет Яровой" определил, что такое миссионерская деятельность и правила, по которым эту деятельность следует вести, и, забегая вперед, скажем, что многим это очень не понравилось. К слову сказать, «миссионерские законы» уже приняты в ряде регионов страны. На областном и краевом уровне. И особой паники или негатива не вызвали. Просто нынешний закон – во-первых, федеральный, во-вторых, куда более четко и подробно сформулирован.
Что написано в законе: о точности формулировок
Итак, к миссионерской деятельности теперь законодательно относится, цитируем закон:
В принципе, такое определение звучит вполне логично. В первоначальной редакции, кстати, любые сведения, распространяемые о религиозной организации, приравнивались к миссионерству. Но это не соответствует действительности. Помимо миссионерства есть, например, катехизация. Это когда человек не убеждает куда-то вступать, а просто отвечает на вопросы интересующихся по поводу того, какую организацию он представляет, и во что в этой организации верят.
Номинально в России большинство населения страны принадлежит к той или иной традиционной конфессии. К примеру, большинство русских – элементарно крещённые, тем самым, по факту, относятся к определенной религиозной группе. И такой факт вызывает недовольство у ряда сектантских вербовщиков, навязчивая миссия которых надоела многим россиянам, и именно они могут стать первыми нарушителями данного закона.
Возмущаются не столько определением миссионеров самим по себе, сколько тем пунктом закона, по которому такое миссионерство должно документально фиксироваться. Миссионер должен заниматься своей деятельностью, имея за пазухой специальный документ от организации. Соответственно, такая организация должна быть официально зарегистрирована.
У традиционных конфессий с этим проблем нет. А вот «новые религиозные течения» - классические и тоталитарные секты - такой регистрацией могут похвастаться далеко не всегда.
Следующий важный пункт данного закона говорит о том, что запрещается осуществление религиозной организацией деятельности без указания своего официального полного наименования, в том числе выпуск или распространение в рамках миссионерской деятельности литературы, печатных, аудио- и видеоматериалов без маркировки с указанным наименованием или с неполной либо заведомо ложной маркировкой.
Опять же, у традиционных конфессий с такой маркировкой никаких трудностей. А сектантские организации очень часто любят мимикрировать под традиционные религии. И их вербовщики либо вообще не называют своей организации, либо называют её весьма обтекаемо. Допустим, «мы – христиане», а оказывается, что это «христиане» из неохаризматической тоталитарной секты «Посольство Божье», например. Но новообращенный уже попал в руки вербовщиков. Христианами у нас и мормоны себя называют, и «свидетели Иеговы», и много кто еще. Собственно, маркировка на печатной продукции – это такой первый звоночек, с кем вы тут общаетесь, и чего от вас могут в перспективе хотеть: духовного просветления или квартиры, машины, холодильника с телевизором и батареи парового отопления.
Самое главное, что вызывает лютую скорбь у определенного рода деятелей от определенного рода культов, – это запреты на ведение миссионерской деятельности, если организация была судебно запрещена. Или если доктрина организации содержит следующие положения:
Там еще много всего «вкусного». Но вам любой специалист по сектам скажет, что признаки доктрины тоталитарного культа охвачены в этом перечне весьма обстоятельно.
Правоприменительная практика: защита граждан от сект
Критики пакета Яровой так говорят об этом запрете на миссионерство, будто теперь под каждым кустом будет сидеть «религиозный полицейский» и как увидит миссионерство, так сразу из кустов выскочит и всех повяжет. Либеральная общественность уже приводит жуткие примеры про Русскую Православную Церковь:
Вот ответьте честно на вопрос: вы таких прихожанок видели? Да, есть прихожанки, которые ходят с ящиками для пожертвований, но если они действительно от РПЦ, то все соответствующие бумаги у них при себе всегда. Однако очень часто сбором денег занимаются ряженые. И слава Богу, если охапка таких ряженых влетит и на штрафы, и на сроки. Потому что это не просто мошенники, но и люди, своей ложью дискредитирующие Православную Церковь.
Второй момент: даже ряженые, когда собирают деньги, ходят как правило молча. Максимум, что они говорят: «Подайте на храм». А не «восстань и бабли… восстань и бабли… восстань и-бо бли-зят-ся пос-лед-ни-е- вре-ме-на!». Но милые барышни с журналами «Сторожевая Башня» могут быть весьма навязчивы. Люди в оранжевых сари и дхоти с бритыми головами и косичками на затылке тоже могут во имя Кришны насесть на гражданина так, что хоть святых выноси. Предложения от мормонов поизучать английский язык, а заодно и «Книгу Мормона», могут быть весьма настойчивыми.
То есть как это будет выглядеть на практике? Захотел любой такой, попавший под руку миссионеру, и пошел в полицию заявление писать. Или просто шугнул навязчивых вербовщиков, упомянув вот этот самый закон. Не захотел – послушал, что ему тут вещают.
С интернетом всё еще интереснее. В поседние несколько месяцев обнаружилось, что многие сектантские вербовщики активно используют социальные сети и личную переписку. Например, вербовщики «Алеф», который раньше назывался «Аум-Синрикё». И если раньше такого товарища можно было только забанить, то теперь открывается масса куда более интересных перспектив по противодействую противозаконной деятельности.
С представителями религиозных течений все честнее. Против миссионерских поправок Яровой выступил, например, первый заместитель начальствующего епископа, управделами Российского объединенного союза христиан веры евангельской епископ Константин Бендас. РОСХВЕ, по определению многих экспертов, является объединением классических и некоторых тоталитарных неохаризматических сект.
Против закона высказался, например, правозащитник Роман Лункин, известный своей многолетней работой по защите прав «религиозных меньшинств»:
Традиционные конфессии: осторожное отношение
Представители РПЦ, кстати, охарактеризовали «пакет» Яровой довольно сдержанно. Мол, посмотрим, как оно будет работать: если плохо, тогда будем коллективно обращаться в органы государственной власти. Из представителей традиционных религий негативную оценку проекта Яровой дал заместитель председателя Совета муфтиев России, глава Духовного управления мусульман Московской областиРушан Аббясов.
Истинная причина такой реакции российской уммы может быть вызвана многолетней проблемой: некоторые её члены, которые номинально исповедуют традиционный ислам, на самом деле, к сожалению, придерживаются радикальных идей исламизма. Новый закон может эту проблему обнажить, что, видимо, и вызывает опаску.
Но с другой стороны, это дает определенное моральное право представителям религий обращаться к государству с целью изменений «пакета Яровой». Но прежде, действительно, стоит внимательно посмотреть, как эти нормы будут работать в повседневной жизни страны. И если работать они будут как-то не так, если ими будут злоупотреблять против порядочных религиозных деятелей, то только тогда имеет смысл требовать их скорректировать. Пока же и по букве, и по духу новые изменения в закон о терроризме, касающиеся религии и сект, являются правильными, поскольку позволяют защитить граждан от последних.
Поправки к федеральному закону «О противодействии терроризму» от Ирины Яровой вызвали в Сети не просто истерику, а прямо-таки серию взрывов общественного негодования. Негодуют все и по самым разным поводам. Дело в том, что изменения Яровой-Озерова касаются самых разных сфер информационной деятельности. Возмущаются всем «пакетом» целиком, но качественный разбор поправок нужно проводить по каждому блоку отдельно. Про архивирование информации, доносительство о подозрительных личностях, и обвинения в адрес ФСБ в слежке и злоупотреблениях журнал «Политическая Россия» напишет отдельно. Сейчас же разберем подробно то, что можно назвать «миссионерским блоком».
"Пакет Яровой" определил, что такое миссионерская деятельность и правила, по которым эту деятельность следует вести, и, забегая вперед, скажем, что многим это очень не понравилось. К слову сказать, «миссионерские законы» уже приняты в ряде регионов страны. На областном и краевом уровне. И особой паники или негатива не вызвали. Просто нынешний закон – во-первых, федеральный, во-вторых, куда более четко и подробно сформулирован.
Что написано в законе: о точности формулировок
Итак, к миссионерской деятельности теперь законодательно относится, цитируем закон:
«... деятельность религиозного объединения, направленная на распространение информации о своем вероучении среди лиц, не являющихся участниками (членами, последователями) данного религиозного объединения, в целях вовлечения указанных лиц в состав участников (членов, последователей) религиозного объединения, осуществляемая…публично, при помощи средств массовой информации, информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» либо другими законными способами».
Федеральный закон «О противодействии терроризму», ст. 24 17 июля 2016 года
В принципе, такое определение звучит вполне логично. В первоначальной редакции, кстати, любые сведения, распространяемые о религиозной организации, приравнивались к миссионерству. Но это не соответствует действительности. Помимо миссионерства есть, например, катехизация. Это когда человек не убеждает куда-то вступать, а просто отвечает на вопросы интересующихся по поводу того, какую организацию он представляет, и во что в этой организации верят.
Номинально в России большинство населения страны принадлежит к той или иной традиционной конфессии. К примеру, большинство русских – элементарно крещённые, тем самым, по факту, относятся к определенной религиозной группе. И такой факт вызывает недовольство у ряда сектантских вербовщиков, навязчивая миссия которых надоела многим россиянам, и именно они могут стать первыми нарушителями данного закона.
Возмущаются не столько определением миссионеров самим по себе, сколько тем пунктом закона, по которому такое миссионерство должно документально фиксироваться. Миссионер должен заниматься своей деятельностью, имея за пазухой специальный документ от организации. Соответственно, такая организация должна быть официально зарегистрирована.
«В данном документе должны быть указаны реквизиты документа, подтверждающего факт внесения записи о религиозной организации в единый государственный реестр юридических лиц и выданного федеральным органом государственной регистрации или его территориальным органом».
Федеральный закон «О противодействии терроризму»
У традиционных конфессий с этим проблем нет. А вот «новые религиозные течения» - классические и тоталитарные секты - такой регистрацией могут похвастаться далеко не всегда.
Следующий важный пункт данного закона говорит о том, что запрещается осуществление религиозной организацией деятельности без указания своего официального полного наименования, в том числе выпуск или распространение в рамках миссионерской деятельности литературы, печатных, аудио- и видеоматериалов без маркировки с указанным наименованием или с неполной либо заведомо ложной маркировкой.
Опять же, у традиционных конфессий с такой маркировкой никаких трудностей. А сектантские организации очень часто любят мимикрировать под традиционные религии. И их вербовщики либо вообще не называют своей организации, либо называют её весьма обтекаемо. Допустим, «мы – христиане», а оказывается, что это «христиане» из неохаризматической тоталитарной секты «Посольство Божье», например. Но новообращенный уже попал в руки вербовщиков. Христианами у нас и мормоны себя называют, и «свидетели Иеговы», и много кто еще. Собственно, маркировка на печатной продукции – это такой первый звоночек, с кем вы тут общаетесь, и чего от вас могут в перспективе хотеть: духовного просветления или квартиры, машины, холодильника с телевизором и батареи парового отопления.
Самое главное, что вызывает лютую скорбь у определенного рода деятелей от определенного рода культов, – это запреты на ведение миссионерской деятельности, если организация была судебно запрещена. Или если доктрина организации содержит следующие положения:
- осуществление экстремистской деятельности;
- принуждение к разрушению семьи; посягательство на личность, права и свободы граждан;
- нанесение установленного в соответствии с законом ущерба нравственности, здоровью граждан, в том числе использованием в связи с их религиозной деятельностью наркотических и психотропных средств, гипноза, совершением развратных и иных противоправных действий;
- склонение к самоубийству или к отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи лицам, находящимся в опасном для жизни и здоровья состоянии;
- воспрепятствование получению обязательного образования; принуждение членов и последователей религиозного объединения и иных лиц к отчуждению принадлежащего им имущества в пользу религиозного объединения.
Там еще много всего «вкусного». Но вам любой специалист по сектам скажет, что признаки доктрины тоталитарного культа охвачены в этом перечне весьма обстоятельно.
Правоприменительная практика: защита граждан от сект
Критики пакета Яровой так говорят об этом запрете на миссионерство, будто теперь под каждым кустом будет сидеть «религиозный полицейский» и как увидит миссионерство, так сразу из кустов выскочит и всех повяжет. Либеральная общественность уже приводит жуткие примеры про Русскую Православную Церковь:
«Прихожанка РПЦ решила собирать пожертвования на храм, получила для этого официальный документ в церкви. Если она будет слишком явно приставать к прохожим с просьбой пожертвовать, то это могут посчитать нарушением общественного порядка. И тогда самой прихожанке грозит штраф до 50 тысяч рублей, а уполномочившей её РПЦ – до миллиона».
"Слон.ру"22 июня 2016 года
Вот ответьте честно на вопрос: вы таких прихожанок видели? Да, есть прихожанки, которые ходят с ящиками для пожертвований, но если они действительно от РПЦ, то все соответствующие бумаги у них при себе всегда. Однако очень часто сбором денег занимаются ряженые. И слава Богу, если охапка таких ряженых влетит и на штрафы, и на сроки. Потому что это не просто мошенники, но и люди, своей ложью дискредитирующие Православную Церковь.
Второй момент: даже ряженые, когда собирают деньги, ходят как правило молча. Максимум, что они говорят: «Подайте на храм». А не «восстань и бабли… восстань и бабли… восстань и-бо бли-зят-ся пос-лед-ни-е- вре-ме-на!». Но милые барышни с журналами «Сторожевая Башня» могут быть весьма навязчивы. Люди в оранжевых сари и дхоти с бритыми головами и косичками на затылке тоже могут во имя Кришны насесть на гражданина так, что хоть святых выноси. Предложения от мормонов поизучать английский язык, а заодно и «Книгу Мормона», могут быть весьма настойчивыми.
Еще один важный момент - власть определять, нарушается ли против него религиозное законодательство, дана теперь гражданину, а не какому-то «религиозному полицейскому».
То есть как это будет выглядеть на практике? Захотел любой такой, попавший под руку миссионеру, и пошел в полицию заявление писать. Или просто шугнул навязчивых вербовщиков, упомянув вот этот самый закон. Не захотел – послушал, что ему тут вещают.
С интернетом всё еще интереснее. В поседние несколько месяцев обнаружилось, что многие сектантские вербовщики активно используют социальные сети и личную переписку. Например, вербовщики «Алеф», который раньше назывался «Аум-Синрикё». И если раньше такого товарища можно было только забанить, то теперь открывается масса куда более интересных перспектив по противодействую противозаконной деятельности.
Подчеркну еще раз: именно гражданин становится «контролером» своего религиозного пространства.
Либералы и прочие рукопожатные воют так не потому, что закон ущемляет религии (они им безразличны и даже противны), а потому, что нашим гражданам этой частью пакета Яровой даны реальные рычаги по контролю своего «религиозного информационного пространства». По либеральному мнению, россияне же в большинстве своем «быдло и анчоусы». Как же им можно хоть какую-то власть давать? Вот в этом и надо искать причину истерики.
С представителями религиозных течений все честнее. Против миссионерских поправок Яровой выступил, например, первый заместитель начальствующего епископа, управделами Российского объединенного союза христиан веры евангельской епископ Константин Бендас. РОСХВЕ, по определению многих экспертов, является объединением классических и некоторых тоталитарных неохаризматических сект.
Это преступный закон. Он направлен против искренних верующих людей, против церкви, против религии.
Константин Бендас
Против закона высказался, например, правозащитник Роман Лункин, известный своей многолетней работой по защите прав «религиозных меньшинств»:
Законопроект ставит под сомнение конституционные основы государства, в частности свободу совести и свободу распространения своих убеждений. Проект делает миссионерскую деятельность фактически невозможной вне культовых зданий, что полностью копирует советскую религиозную политику и советскую систему штрафов. Депутаты приравнивают миссионерскую деятельность к религиозной, запрещая то ли проповедь, то ли богослужения в жилых помещениях, что противоречит положениям закона о свободе совести. Авторы проекта объявляют охоту на все группы, которые собираются по домам, и на всех верующих, которые собираются рассказать о Боге, если у них нет документов.
Роман Лункин
Традиционные конфессии: осторожное отношение
Представители РПЦ, кстати, охарактеризовали «пакет» Яровой довольно сдержанно. Мол, посмотрим, как оно будет работать: если плохо, тогда будем коллективно обращаться в органы государственной власти. Из представителей традиционных религий негативную оценку проекта Яровой дал заместитель председателя Совета муфтиев России, глава Духовного управления мусульман Московской областиРушан Аббясов.
Поправки негативно скажутся на деятельности религиозных организаций. Региональные и муниципальные власти и так не всегда охотно выделяют земельные участки под строительство мечетей, поэтому религиозные организации вынуждены проводить религиозные обряды и духовно-нравственное просвещение в домах, в том числе и в жилых помещениях.
Рушан Аббясов
Истинная причина такой реакции российской уммы может быть вызвана многолетней проблемой: некоторые её члены, которые номинально исповедуют традиционный ислам, на самом деле, к сожалению, придерживаются радикальных идей исламизма. Новый закон может эту проблему обнажить, что, видимо, и вызывает опаску.
Впрочем, думается, что для российского традиционного ислама – это в целом хорошо и правильно. Ясность в том, кто у нас мусульманин, а кто исламист, не помешает в масштабах всей страны и в контексте национальной безопасности.
Единственное, что вызвало вопросы у представителей всех конфессий и «новых религиозных течений» – это почему закон не обсуждался в этой части с религиозными лидерами и экспертами. И это, пожалуй, самый большой недостаток проекта.
Но с другой стороны, это дает определенное моральное право представителям религий обращаться к государству с целью изменений «пакета Яровой». Но прежде, действительно, стоит внимательно посмотреть, как эти нормы будут работать в повседневной жизни страны. И если работать они будут как-то не так, если ими будут злоупотреблять против порядочных религиозных деятелей, то только тогда имеет смысл требовать их скорректировать. Пока же и по букве, и по духу новые изменения в закон о терроризме, касающиеся религии и сект, являются правильными, поскольку позволяют защитить граждан от последних.
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Можно отписаться в любой момент.
Комментарии