В конце каждого года в России отмечают всевозможные памятные дни различных спецслужб. Среди прочих декабрьских дней, затерялся скромный День фельдъегерской службы. Ели заметный праздник каких-то посыльных, отличающихся от обычных курьеров только правом ношения личного оружия. Да вместо разноски пиццы и роллов или счетов и платёжек, развозят они ныне разные государевы бумаги с грифом секретно. А ведь когда-то егеря были главными героями дня, славными богатырями, прославившими Отечество. И воинское служение их, древнейшее на земле.
Первобытные люди занимались собирательством и у них не было гендерного разделения труда: мужские и женские особи выполняли одинаковые работы. Только в борьбе за самок, самцы вступали в схватки друг с другом. Это был первый опыт борьбы с себе подобными. Когда человек научился жарить мясо, то у многих племён основным видом деятельности стала охота, и произошло разделение мужского и женского труда. Мужчины-добытчики промышляли дичь. Женщины вели домашнее хозяйство, готовили пищу, растили детей. Так и повелось, даже когда люди стали цивилизованными. Мужчины совершенствовали своё охотничье мастерство в ударах дубиной, затем рогатиной, кинжалом и саблей, овладели пикой и дротиком, огромным достижением стало изобретение лука. Охотники придумали устраивать засады и западни. А когда между племенами начались столкновения, за лучшие угодья и выгодные места обитания, люди обратили свои охотничьи навыки, и изобретённые орудия убийства, против себе подобных. Первыми воинами, естественно, стали лучшие охотники. Так и повелось.
Прошли века и тысячелетия, на историческую арену вышел великий средневековый завоеватель – Чингисхан, превративший охотничье ремесло в военное искусство. В книге его законов и наставлений, под названием «Великая Яса», военному наставлению была уделена одна из основных глав, которая начиналась требованием к воинам в мирное время постоянно совершенствоваться в охоте. Этим общим требованием охотничьи идеи не заканчивались, а получили подробное разъяснение. Во-первых, Чингисхан вводил строгое разделение времени запрета на охоту и охотничий сезон. В межсезонье вся территория ханства разделялась на охотничьи угодья, куда назначались старшие егеря с группой помощников. Эти люди обязаны были следить за соблюдением запрета на охоту, одновременно выслеживая места обитания промысловых зверей, количество дичи, их логова и кормовые угодья. Все эти сведения сообщались окружению Великого хана. К началу охотничьего сезона, собранные с мест сведения обобщались, анализировались, разрабатывался план грандиозной охоты. Воины-охотники, под руководством своих командиров, выдвигались на указанные позиции и разворачивались для начала охоты. По общей команде великого хана, начинался загон. Расстояния между отрядами составляли, иногда, несколько дневных конных переходов. Командиры колонн распределяли охотников так, что поднятый зверь шёл в указанном направлении. Внимательно следили, чтобы лишь минимальное количество зверей могло вырваться из окружения. Охотники двигались лавой, которая стала одним из главнейших приёмов монгольской тактики, перенятой, в последствие, нашими казаками. Сведения о наличии и количестве дичи, полученные от местных охотников, постоянно сверялись с фактическим количеством поднятых зверей. Назначались арьергарды, которые «подчищали» прорвавшуюся, сквозь ряды охотников, дичь и подгоняли её к общей массе. Крылья каждой колонны взаимодействовали с соседями, назначались специальные команды, обеспечивавшие стыки колонн, начальники которых обменивались информацией о ходе охоты. Сведения о продвижении колонн постоянно передавались в ставку великого хана, который следил за согласованностью действий всех колонн. Кольцо загона ссужалось, пока дичь не сбивалась в одном, предварительно назначенном месте. Тогда начинался отстрел из луков.
Первым стрелял Великий хан, за них старшие военачальники, и так до рядовых охотников. Начальствующие внимательно следили за стрельбой, отмечая дальность выстрелов, меткость и поражающую силу, выделяя лучших. В определённый момент, старейшины родов почтительно обращались к Великому хану, и просили его пощадить оставшуюся дичь. Чингисхан приказывал прекратить отстрел, – охота закончена. Дичь свободно разбегалась, а через несколько дней разрешалась всеобщая охота. И так до конца сезона, когда наступал период спокойствия для воспроизведения потомства диких животных. В ходе тех великих охот, Чингисхан сформировал и отточил, своё, ставшее знаменитым, воинское искусство, разработал наставления по предварительной разведке, сборе сведений, системе связи и управления отдельными подразделениями, находившимися на значительных расстояниях друг от друга, методы засад (скрадывания), обманные маневры-заманивания, внезапные атаки и настойчивое преследование, до безусловного уничтожения, или сдачи в плен, противника. Так, благодаря охоте, была создана военная доктрина Чингисхана.
Снова минули века. Первыми фельдъегерями можно считать «скороходов» Приказа тайных дел, царя Алексея Михайловича, которых выбирали из сметливых и самых надёжных подьячих всех служб и Приказов. Их обучали в спецшколе при Спасском монастыре. Фельдъегери-скороходы доставляли царские послания главам других государств, при этом, выполняли и разведывательные функции, собирая сведения о состоянии дел в станах пребывания и проезда, настроениях местного населения, фортификационных сооружениях и наличии войск.
Период войн между кастами профессиональных воинов: королевской гвардией, рыцарей со своими оруженосцами, князей с дружинами, постепенно сменялся на всеобщую воинскую повинностью и на армии по призыву (рекрутов), периодическими мобилизациями. В армейских рядах оказалось немало профессиональных охотников, которых отличала повышенная сметливость, умение приспособиться к походным условиям, быстро и легко передвигаться на большие расстояния, ориентироваться в незнакомой местности, невзыскательность к армейскому быту. А самое главное, отличное владение оружием, высокая сообразительность в бою, умение маскироваться, устраивать засады и стремительные вылазки, незаметно пробираться в расположение противника. Командиры, естественно, выделяли таких воинов, стремились объединить их в отдельные команды, для выполнения особо сложных и ответственных боевых заданий. Такие команды получили название «егерских», от немецкого – Jager (охотник). Первые егерские команды в русской Армии стал формировать предтеча Суворова, фельдмаршал Румянцев. Он первым применил рассыпной строй в атаке и вместо тягучих осад ввёл маневренные действия войск. Здесь и пригодились отряды егерей, которые он начал создавать. Первых егерей называли «застрельщиками», т.е. движущимися впереди войск в рассыпном строю и «производившие огонь с максимальной скоростью и выборочной прицельностью, по приоритетным целям поражения», т.е. должны были вести снайперский огонь, а не просто залповый в сторону противника, как вела обычная пехота.
Румянцев, при знаменитой осаде Кольберга, организовал из охотников отдельный пятиротный батальон, по сто человек в роте, сыгравший важную роль в победе. Снаряжение егерей значительно отличалось от армейского облегчённостью: шпаги заменили штыками; тяжёлые ранцы сменили на лёгкие мушкетёрские сумки, все галуны спороли, плащи оставлены по желанию. Егеря-солдаты имели с собой трёхдневный запас продовольствия (сухпаёк). По приказу, егеря́ действовали в местах «наиудобнейших и авантажнейших, в лесах, деревнях, на пасах»; «в амбускадах (засадах предписывалось) тихо лежать и молчание хранить, имея всегда перед собой патрули пешие, впереди и по сторонам». Также егерям ставилась задача служить поддержкой действиям лёгкой конницы. Так, со славной победы под Кольбергом, обеспечившем общую победу в Семилетней войне, началась история русских военных егерей.
Вскоре опыт Румянцева, в применении егерских команд, получил развитие в русско-шведской войне в Финляндии, в 1763—1764 годах, откуда Панин подал на Высочайшее Имя докладную: «где положение земли такого существа, что в случае военных операций совсем невозможно на ней преимуществами кавалерийско-лёгких войск пользоваться, но требует она необходимо лёгкой и способнейшей пехоты». И далее граф просит Екатерину II осмотреть его егерскую команду из 300 бойцов и, если представится польза в таком корпусе, то ввести его в состав русской армии. Учреждённая царицей комиссия нашла, что команда Панина обучена всем тем военным действиям, «с которыми таковой корпус может с особливою пользою в военное время отправлять службу как егерскую, так и всякую другую по званию лёгкой пехоты». Был сформирован егерский корпус из 1650 человек, распределённых на команды в полках западного направления, где географические условия требовали применения лёгкой пехоты. Кроме того, в 25 мушкетёрских полках были учреждены егерские команды, по пять человек в каждой роте (по сути, это была первая пешая фронтовая разведка). В команды подбирали людей «самаго лучшаго, проворнаго и здороваго состояния». Офицерский состав назначали из лиц, отличавшихся особою расторопностью и «искусным военным примечанием различностей всяких военных ситуаций и полезных, по состоянию положений военных, на них построений». Как и у Румянцева, обмундирование егерей было проще, а вооружение лучшим в армии. В бою егеря строились в две шеренги, попарно, саженях в двух, пара от пары; в атаке рассыпались в одну шеренгу, все построения выполнялись беглым шагом; «содержа в подкрепление рассыпанным некоторое число оставших в сомкном фронте». Затем егерские команды участвовали в войнах с Польшей, Османской империей, на Кавказе. При наступлении егеря шли в авангарде, рядом с кавалерией, при позиционных боях, находились рядом с артиллерией. При отступлениях, егерские команды шли в арьергарде, а также всегда обеспечивали фланговые прикрытия. Суворов развил такое боевое построение, породив новый тип боевого порядка. К 1767 году егерский корпус составлял 3500 человек, а в 1769 году егерские команды учреждены во всех полках. Ещё Румянцев свёл егерские команды в батальоны. Постоянно использовались егеря в разведке и в целях передачи воинских сообщений, в связи с чем, в 1796 году, был создан специальный фельдъегерский корпус, «для передачи сообщений, доставки ценностей и сопровождения высокопоставленных лиц». Применение методов и приёмов егерского ведения боевых действий, стремительно завоёвывало ума и сердца военных практиков и теоретиков. Идеология егерства стала частью военного мышления.
Учитывая боевые качества егерей, уже в 80-е годы XVIII века численность егерей была доведена до тридцати тысяч, сведённых в 10 четырёхбатальонных корпусов. В конце 80-х, численность егерей возросла до тридцати девяти тысяч. Среди командиров егерских корпусов в то время были Кутузов, Барклай-де-Толли, Багратион и другие выдающиеся русские военачальники. К концу XVIII века в русской Армии были сформированы егерские полки, в том числе, два гвардейских: Егерский и Финляндский. К началу 1812 года в составе русской Армии было уже пятьдесят егерских полков. Во время Отечественной войны 1812 года егерские полки, составившие костяк партизанских отрядов, покрыли себя неувядаемой славой. Разведсводками егерей-партизан умело пользовался фельдмаршал М.И. Кутузов. А в 1813 году, лучшие из егерей, первыми в русской Армии, удостоились коллективной награды: знака боевого отличия на головные уборы всего личного состава 20-го, 1-го, 5-го и 14-го егерских полков. После взятия Парижа, шесть егерских полков (1, 3, 8, 14, 26 и 29-й), за отличия, были переименованы в гренадерские егерские и после войны получили название карабинерных. В 1815 году главнокомандующий, бывший военным министром, М.Б. Барклай-де-Толли, создал в Императорской русской Армии военную разведку и контрразведку (наследница, – нынешнее ГРУ) полностью укомплектованную из офицеров егерских полков. В 1817 г. появился ещё один гвардейский полк: лейб-гвардии Волынский. Обобщая выдающиеся боевые достижения в Отечественной войне и в европейском походе, в 1818 году Барклай-де-Толли издал наставление для обучения егерских полков. Согласно этому наставлению, «рассыпное действие присвоено егерям преимущественно пред остальной пехотой»; егерю должно было уметь «преодолевать все препятствия, какие только встретиться могут…». «Однако же, в виду того, что не всегда можно отряжать егерей к подкреплению каждой части линейной пехоты, то поэтому и в каждом линейном полку часть людей должна быть обучена как егеря». По этому же наставлению указывалось, что «боевой порядок рассыпного строя состоит из егерей, построенных в одну линию, попарно, в некотором друг от друга расстоянии. Резервы егерской цепи составляли третьи шеренги взводов, в цепи рассыпанных». Действия и навыки егерей повсеместно и широко внедрялись в подготовку всех пехотных полков Армии. К началу царствования Николая I, в русской Армии состояло 60 егерских полков, из них три гвардейских и семь карабинерских. В 1833 году все пехотные и мушкетёрские полки русской Армии были преобразованы в «егерское положение». Новые пехотные части формировались из стрелковых и линейных батальонов, составлявшиеся из переформированных егерских полков.
Окончательно егерские полки престали существовать в 1871 году, они слились с линейными войсками в единые стрелковые роты, батальоны и полки. Военные егери и егерские полки вписали славные, самобытные страницы в историю русской Армии. Построения, методы ведения боевых действий и дух егерства, растворился во всей русской Армии. Егерские полки – цвет и гордость русской Армии, где славные удальцы из простого народа проявили свои лучшие качества, в сметливости, смелости, настойчивости и инициативности. В составе Армии сохранился лишь Лейб-гвардии Егерский полк. С тех пор, во всех полках русской Армии, существовали разведроты, или, как их именовали, – пешие разведчики, руководствовавшиеся егерскими наставлениями. Также отечественные снайперские школы и команды строятся на методиках, выработанных в егерских полках. Все лучшие традиции егерства перешли и к Красной, а затем Советской Армии. Трагический героизм пеших советских разведчиков в период ВОВ, описан в повести Эм. Казакевича «Звезда», когда разведчики просачивались незамеченными через сплошную линию фронта, прямо перед носом немецких патрулей, двигались совершенно неслышно, обутые в лапти и онучи, перемещались так, что противник, даже видя, принимал их за колеблющиеся тени деревьев, а мимо замеревших бойцов, проходил ничего не замечая.
"Добывали языка", что не умели ни в одной другой армии мира, живыми доставляли их через линию фронта.
Столь же незаметным оставался лучший снайпер Красной Армии периода ВОВ, Семён Данилович Номоконов. Потомственный охотник-эвенк, начал заниматься охотничьи промыслом с отцом, в десятилетнем возрасте. И уже через несколько лет получил среди сородичей-промысловиков прозвище «Глаз коршуна», за невероятные способности выследить зверя, затаиться и без промаха добыть его. На фронт Номоконов попал, когда ему было уже за сорок. Командование не знало, что делать с невысоким, щуплым, не очень хорошо говорившим по-русски солдатом, и определило его к полевой кухне помощником кашевара, потом прикомандировало к сапёрам. Семён исправно выполнял все обязанности, был дисциплинирован и вынослив. Его перевели в санитары. В очередной раз, вынося раненого с линии огня, он увидел целящегося в них немца, мгновенно схватил винтовку раненого, неуловимым движением, с какой-то кошачьей ловкостью извернулся, метким выстрелом уложил противника, опередив врага на доли секунды. Это случилось на глазах всей роты, никто и глазом моргнуть не успел. Свидетели поединка стали обсуждать фантастический выстрел. Слух о невероятном выстреле и необыкновенном стрелке прошёл по всему полку. Дошло до командования, и санитара перевели в снайперский взвод. Так началась легендарная служба таёжного охотника. Став снайпером, Номоконов попал в родную охотничью среду, где есть он, и зверь-противник. Надо отдать должное командирам; они не препятствовали «самодеятельности» воина-таёжника. На ноги он сплёл из конского волоса бродни, позволявшие передвигаться совершенно бесшумно, перекроил плащ-палатку и маскхалат. Экипировка снайпера стала схожа с охотничьей. Семён Данилович изготовил разнообразные верёвочки, шнурки, рогульками, обзавёлся осколками зеркал. В начале снайперской службы, он пользовался обычной трёхлинейкой без оптического прицела, через некоторое время ему предоставили высокоточную мосинскую винтовку с оптическим прицелом, с которой он сражался до конца войны. Поражать противника на расстоянии и в 300 и в 500 метров, было для него обычно.
Были у него удачные выстрелы до 1000 метров. О нём заговорили: сообщали в сводках Совинформбюро, центральной и фронтовой прессе. Узнали о нём и немцы, у которых Семён Данилович вызывал мистический ужас, они назвали его «таёжным шаманом», за меткость глаза и неуловимость. Все снайперские дуэли наш снайпер неизменно выигрывал. Потеряв надежду перехитрить, немцы стали открывать артиллерийский, губительно плотный, огнь по площадям, где он действовал. Да и наши суеверные бойцы стали поговаривать, что Номоконов знается с нечистой силой, настолько он был успешен и неуловим. На уроках в школе снайперов, которую он вёл, таёжник мгновенно маскировался так, что ученики, проходя мимо, не могли его отыскать, говорили, что ворожит. Семён Данилович посмеивался и попыхивал своей трубочкой.
Эта трубка была знаменитой: на ней снайпер отмечал поверженных фашистов; точкой – солдат, крестиком – офицеров. Был даже один генерал, инспектировавший передовую, и попавший ему на мушку. Когда во время очередного обстрела, в трубку попал осколок и разнёс её на куски, командующий фронтом приказал немедленно привести такую же. Доставалось и самому Номоконову: восемь раз был ранен, имел две тяжёлые контузии, но неизменно возвращался в строй. В эти моменты, за него разворачивалась настоящая борьба между фронтами; он сменил их пять. И повсюду оставался отзывчивым и добродушным, щедро делился своим фронтовым опытом. Он говорил: «Всегда может появиться цель. В любой момент сумей застыть, укрыться. В комок соберись, низко голову держи, ворочай одними глазами». Из его школы вышло свыше 150 снайперов, многие из которых добились выдающихся результатов. Сам Семён Данилович за время войны, в том числе с японцами, куда его перевели сразу после Победы, уничтожил подтверждённых 368 врагов.
Охотничий опыт всегда широко использовался и применялся в нашей Армии. Заядлыми охотниками были почти все Маршалы Великой Победы, в том числе Георгий Константинович Жуков.
В сегодняшней российской Армии во все уставы и наставления широко внедрен охотничий опыт. Егерским духом, приёмами и методами, пропитана вся наша Армия и поныне. Русские егеря проросли в разведподразделениях, в спецназы и снайперские команды, где постоянно изучают и применяют на практике охотничьи приёмы выживания и борьбы в экстремальных условиях. Егерский дух жив в нашей Армии.
Первобытные люди занимались собирательством и у них не было гендерного разделения труда: мужские и женские особи выполняли одинаковые работы. Только в борьбе за самок, самцы вступали в схватки друг с другом. Это был первый опыт борьбы с себе подобными. Когда человек научился жарить мясо, то у многих племён основным видом деятельности стала охота, и произошло разделение мужского и женского труда. Мужчины-добытчики промышляли дичь. Женщины вели домашнее хозяйство, готовили пищу, растили детей. Так и повелось, даже когда люди стали цивилизованными. Мужчины совершенствовали своё охотничье мастерство в ударах дубиной, затем рогатиной, кинжалом и саблей, овладели пикой и дротиком, огромным достижением стало изобретение лука. Охотники придумали устраивать засады и западни. А когда между племенами начались столкновения, за лучшие угодья и выгодные места обитания, люди обратили свои охотничьи навыки, и изобретённые орудия убийства, против себе подобных. Первыми воинами, естественно, стали лучшие охотники. Так и повелось.
Прошли века и тысячелетия, на историческую арену вышел великий средневековый завоеватель – Чингисхан, превративший охотничье ремесло в военное искусство. В книге его законов и наставлений, под названием «Великая Яса», военному наставлению была уделена одна из основных глав, которая начиналась требованием к воинам в мирное время постоянно совершенствоваться в охоте. Этим общим требованием охотничьи идеи не заканчивались, а получили подробное разъяснение. Во-первых, Чингисхан вводил строгое разделение времени запрета на охоту и охотничий сезон. В межсезонье вся территория ханства разделялась на охотничьи угодья, куда назначались старшие егеря с группой помощников. Эти люди обязаны были следить за соблюдением запрета на охоту, одновременно выслеживая места обитания промысловых зверей, количество дичи, их логова и кормовые угодья. Все эти сведения сообщались окружению Великого хана. К началу охотничьего сезона, собранные с мест сведения обобщались, анализировались, разрабатывался план грандиозной охоты. Воины-охотники, под руководством своих командиров, выдвигались на указанные позиции и разворачивались для начала охоты. По общей команде великого хана, начинался загон. Расстояния между отрядами составляли, иногда, несколько дневных конных переходов. Командиры колонн распределяли охотников так, что поднятый зверь шёл в указанном направлении. Внимательно следили, чтобы лишь минимальное количество зверей могло вырваться из окружения. Охотники двигались лавой, которая стала одним из главнейших приёмов монгольской тактики, перенятой, в последствие, нашими казаками. Сведения о наличии и количестве дичи, полученные от местных охотников, постоянно сверялись с фактическим количеством поднятых зверей. Назначались арьергарды, которые «подчищали» прорвавшуюся, сквозь ряды охотников, дичь и подгоняли её к общей массе. Крылья каждой колонны взаимодействовали с соседями, назначались специальные команды, обеспечивавшие стыки колонн, начальники которых обменивались информацией о ходе охоты. Сведения о продвижении колонн постоянно передавались в ставку великого хана, который следил за согласованностью действий всех колонн. Кольцо загона ссужалось, пока дичь не сбивалась в одном, предварительно назначенном месте. Тогда начинался отстрел из луков.
Первым стрелял Великий хан, за них старшие военачальники, и так до рядовых охотников. Начальствующие внимательно следили за стрельбой, отмечая дальность выстрелов, меткость и поражающую силу, выделяя лучших. В определённый момент, старейшины родов почтительно обращались к Великому хану, и просили его пощадить оставшуюся дичь. Чингисхан приказывал прекратить отстрел, – охота закончена. Дичь свободно разбегалась, а через несколько дней разрешалась всеобщая охота. И так до конца сезона, когда наступал период спокойствия для воспроизведения потомства диких животных. В ходе тех великих охот, Чингисхан сформировал и отточил, своё, ставшее знаменитым, воинское искусство, разработал наставления по предварительной разведке, сборе сведений, системе связи и управления отдельными подразделениями, находившимися на значительных расстояниях друг от друга, методы засад (скрадывания), обманные маневры-заманивания, внезапные атаки и настойчивое преследование, до безусловного уничтожения, или сдачи в плен, противника. Так, благодаря охоте, была создана военная доктрина Чингисхана.
Снова минули века. Первыми фельдъегерями можно считать «скороходов» Приказа тайных дел, царя Алексея Михайловича, которых выбирали из сметливых и самых надёжных подьячих всех служб и Приказов. Их обучали в спецшколе при Спасском монастыре. Фельдъегери-скороходы доставляли царские послания главам других государств, при этом, выполняли и разведывательные функции, собирая сведения о состоянии дел в станах пребывания и проезда, настроениях местного населения, фортификационных сооружениях и наличии войск.
Период войн между кастами профессиональных воинов: королевской гвардией, рыцарей со своими оруженосцами, князей с дружинами, постепенно сменялся на всеобщую воинскую повинностью и на армии по призыву (рекрутов), периодическими мобилизациями. В армейских рядах оказалось немало профессиональных охотников, которых отличала повышенная сметливость, умение приспособиться к походным условиям, быстро и легко передвигаться на большие расстояния, ориентироваться в незнакомой местности, невзыскательность к армейскому быту. А самое главное, отличное владение оружием, высокая сообразительность в бою, умение маскироваться, устраивать засады и стремительные вылазки, незаметно пробираться в расположение противника. Командиры, естественно, выделяли таких воинов, стремились объединить их в отдельные команды, для выполнения особо сложных и ответственных боевых заданий. Такие команды получили название «егерских», от немецкого – Jager (охотник). Первые егерские команды в русской Армии стал формировать предтеча Суворова, фельдмаршал Румянцев. Он первым применил рассыпной строй в атаке и вместо тягучих осад ввёл маневренные действия войск. Здесь и пригодились отряды егерей, которые он начал создавать. Первых егерей называли «застрельщиками», т.е. движущимися впереди войск в рассыпном строю и «производившие огонь с максимальной скоростью и выборочной прицельностью, по приоритетным целям поражения», т.е. должны были вести снайперский огонь, а не просто залповый в сторону противника, как вела обычная пехота.
Румянцев, при знаменитой осаде Кольберга, организовал из охотников отдельный пятиротный батальон, по сто человек в роте, сыгравший важную роль в победе. Снаряжение егерей значительно отличалось от армейского облегчённостью: шпаги заменили штыками; тяжёлые ранцы сменили на лёгкие мушкетёрские сумки, все галуны спороли, плащи оставлены по желанию. Егеря-солдаты имели с собой трёхдневный запас продовольствия (сухпаёк). По приказу, егеря́ действовали в местах «наиудобнейших и авантажнейших, в лесах, деревнях, на пасах»; «в амбускадах (засадах предписывалось) тихо лежать и молчание хранить, имея всегда перед собой патрули пешие, впереди и по сторонам». Также егерям ставилась задача служить поддержкой действиям лёгкой конницы. Так, со славной победы под Кольбергом, обеспечившем общую победу в Семилетней войне, началась история русских военных егерей.
Вскоре опыт Румянцева, в применении егерских команд, получил развитие в русско-шведской войне в Финляндии, в 1763—1764 годах, откуда Панин подал на Высочайшее Имя докладную: «где положение земли такого существа, что в случае военных операций совсем невозможно на ней преимуществами кавалерийско-лёгких войск пользоваться, но требует она необходимо лёгкой и способнейшей пехоты». И далее граф просит Екатерину II осмотреть его егерскую команду из 300 бойцов и, если представится польза в таком корпусе, то ввести его в состав русской армии. Учреждённая царицей комиссия нашла, что команда Панина обучена всем тем военным действиям, «с которыми таковой корпус может с особливою пользою в военное время отправлять службу как егерскую, так и всякую другую по званию лёгкой пехоты». Был сформирован егерский корпус из 1650 человек, распределённых на команды в полках западного направления, где географические условия требовали применения лёгкой пехоты. Кроме того, в 25 мушкетёрских полках были учреждены егерские команды, по пять человек в каждой роте (по сути, это была первая пешая фронтовая разведка). В команды подбирали людей «самаго лучшаго, проворнаго и здороваго состояния». Офицерский состав назначали из лиц, отличавшихся особою расторопностью и «искусным военным примечанием различностей всяких военных ситуаций и полезных, по состоянию положений военных, на них построений». Как и у Румянцева, обмундирование егерей было проще, а вооружение лучшим в армии. В бою егеря строились в две шеренги, попарно, саженях в двух, пара от пары; в атаке рассыпались в одну шеренгу, все построения выполнялись беглым шагом; «содержа в подкрепление рассыпанным некоторое число оставших в сомкном фронте». Затем егерские команды участвовали в войнах с Польшей, Османской империей, на Кавказе. При наступлении егеря шли в авангарде, рядом с кавалерией, при позиционных боях, находились рядом с артиллерией. При отступлениях, егерские команды шли в арьергарде, а также всегда обеспечивали фланговые прикрытия. Суворов развил такое боевое построение, породив новый тип боевого порядка. К 1767 году егерский корпус составлял 3500 человек, а в 1769 году егерские команды учреждены во всех полках. Ещё Румянцев свёл егерские команды в батальоны. Постоянно использовались егеря в разведке и в целях передачи воинских сообщений, в связи с чем, в 1796 году, был создан специальный фельдъегерский корпус, «для передачи сообщений, доставки ценностей и сопровождения высокопоставленных лиц». Применение методов и приёмов егерского ведения боевых действий, стремительно завоёвывало ума и сердца военных практиков и теоретиков. Идеология егерства стала частью военного мышления.
Учитывая боевые качества егерей, уже в 80-е годы XVIII века численность егерей была доведена до тридцати тысяч, сведённых в 10 четырёхбатальонных корпусов. В конце 80-х, численность егерей возросла до тридцати девяти тысяч. Среди командиров егерских корпусов в то время были Кутузов, Барклай-де-Толли, Багратион и другие выдающиеся русские военачальники. К концу XVIII века в русской Армии были сформированы егерские полки, в том числе, два гвардейских: Егерский и Финляндский. К началу 1812 года в составе русской Армии было уже пятьдесят егерских полков. Во время Отечественной войны 1812 года егерские полки, составившие костяк партизанских отрядов, покрыли себя неувядаемой славой. Разведсводками егерей-партизан умело пользовался фельдмаршал М.И. Кутузов. А в 1813 году, лучшие из егерей, первыми в русской Армии, удостоились коллективной награды: знака боевого отличия на головные уборы всего личного состава 20-го, 1-го, 5-го и 14-го егерских полков. После взятия Парижа, шесть егерских полков (1, 3, 8, 14, 26 и 29-й), за отличия, были переименованы в гренадерские егерские и после войны получили название карабинерных. В 1815 году главнокомандующий, бывший военным министром, М.Б. Барклай-де-Толли, создал в Императорской русской Армии военную разведку и контрразведку (наследница, – нынешнее ГРУ) полностью укомплектованную из офицеров егерских полков. В 1817 г. появился ещё один гвардейский полк: лейб-гвардии Волынский. Обобщая выдающиеся боевые достижения в Отечественной войне и в европейском походе, в 1818 году Барклай-де-Толли издал наставление для обучения егерских полков. Согласно этому наставлению, «рассыпное действие присвоено егерям преимущественно пред остальной пехотой»; егерю должно было уметь «преодолевать все препятствия, какие только встретиться могут…». «Однако же, в виду того, что не всегда можно отряжать егерей к подкреплению каждой части линейной пехоты, то поэтому и в каждом линейном полку часть людей должна быть обучена как егеря». По этому же наставлению указывалось, что «боевой порядок рассыпного строя состоит из егерей, построенных в одну линию, попарно, в некотором друг от друга расстоянии. Резервы егерской цепи составляли третьи шеренги взводов, в цепи рассыпанных». Действия и навыки егерей повсеместно и широко внедрялись в подготовку всех пехотных полков Армии. К началу царствования Николая I, в русской Армии состояло 60 егерских полков, из них три гвардейских и семь карабинерских. В 1833 году все пехотные и мушкетёрские полки русской Армии были преобразованы в «егерское положение». Новые пехотные части формировались из стрелковых и линейных батальонов, составлявшиеся из переформированных егерских полков.
Окончательно егерские полки престали существовать в 1871 году, они слились с линейными войсками в единые стрелковые роты, батальоны и полки. Военные егери и егерские полки вписали славные, самобытные страницы в историю русской Армии. Построения, методы ведения боевых действий и дух егерства, растворился во всей русской Армии. Егерские полки – цвет и гордость русской Армии, где славные удальцы из простого народа проявили свои лучшие качества, в сметливости, смелости, настойчивости и инициативности. В составе Армии сохранился лишь Лейб-гвардии Егерский полк. С тех пор, во всех полках русской Армии, существовали разведроты, или, как их именовали, – пешие разведчики, руководствовавшиеся егерскими наставлениями. Также отечественные снайперские школы и команды строятся на методиках, выработанных в егерских полках. Все лучшие традиции егерства перешли и к Красной, а затем Советской Армии. Трагический героизм пеших советских разведчиков в период ВОВ, описан в повести Эм. Казакевича «Звезда», когда разведчики просачивались незамеченными через сплошную линию фронта, прямо перед носом немецких патрулей, двигались совершенно неслышно, обутые в лапти и онучи, перемещались так, что противник, даже видя, принимал их за колеблющиеся тени деревьев, а мимо замеревших бойцов, проходил ничего не замечая.
"Добывали языка", что не умели ни в одной другой армии мира, живыми доставляли их через линию фронта.
Столь же незаметным оставался лучший снайпер Красной Армии периода ВОВ, Семён Данилович Номоконов. Потомственный охотник-эвенк, начал заниматься охотничьи промыслом с отцом, в десятилетнем возрасте. И уже через несколько лет получил среди сородичей-промысловиков прозвище «Глаз коршуна», за невероятные способности выследить зверя, затаиться и без промаха добыть его. На фронт Номоконов попал, когда ему было уже за сорок. Командование не знало, что делать с невысоким, щуплым, не очень хорошо говорившим по-русски солдатом, и определило его к полевой кухне помощником кашевара, потом прикомандировало к сапёрам. Семён исправно выполнял все обязанности, был дисциплинирован и вынослив. Его перевели в санитары. В очередной раз, вынося раненого с линии огня, он увидел целящегося в них немца, мгновенно схватил винтовку раненого, неуловимым движением, с какой-то кошачьей ловкостью извернулся, метким выстрелом уложил противника, опередив врага на доли секунды. Это случилось на глазах всей роты, никто и глазом моргнуть не успел. Свидетели поединка стали обсуждать фантастический выстрел. Слух о невероятном выстреле и необыкновенном стрелке прошёл по всему полку. Дошло до командования, и санитара перевели в снайперский взвод. Так началась легендарная служба таёжного охотника. Став снайпером, Номоконов попал в родную охотничью среду, где есть он, и зверь-противник. Надо отдать должное командирам; они не препятствовали «самодеятельности» воина-таёжника. На ноги он сплёл из конского волоса бродни, позволявшие передвигаться совершенно бесшумно, перекроил плащ-палатку и маскхалат. Экипировка снайпера стала схожа с охотничьей. Семён Данилович изготовил разнообразные верёвочки, шнурки, рогульками, обзавёлся осколками зеркал. В начале снайперской службы, он пользовался обычной трёхлинейкой без оптического прицела, через некоторое время ему предоставили высокоточную мосинскую винтовку с оптическим прицелом, с которой он сражался до конца войны. Поражать противника на расстоянии и в 300 и в 500 метров, было для него обычно.
Были у него удачные выстрелы до 1000 метров. О нём заговорили: сообщали в сводках Совинформбюро, центральной и фронтовой прессе. Узнали о нём и немцы, у которых Семён Данилович вызывал мистический ужас, они назвали его «таёжным шаманом», за меткость глаза и неуловимость. Все снайперские дуэли наш снайпер неизменно выигрывал. Потеряв надежду перехитрить, немцы стали открывать артиллерийский, губительно плотный, огнь по площадям, где он действовал. Да и наши суеверные бойцы стали поговаривать, что Номоконов знается с нечистой силой, настолько он был успешен и неуловим. На уроках в школе снайперов, которую он вёл, таёжник мгновенно маскировался так, что ученики, проходя мимо, не могли его отыскать, говорили, что ворожит. Семён Данилович посмеивался и попыхивал своей трубочкой.
Эта трубка была знаменитой: на ней снайпер отмечал поверженных фашистов; точкой – солдат, крестиком – офицеров. Был даже один генерал, инспектировавший передовую, и попавший ему на мушку. Когда во время очередного обстрела, в трубку попал осколок и разнёс её на куски, командующий фронтом приказал немедленно привести такую же. Доставалось и самому Номоконову: восемь раз был ранен, имел две тяжёлые контузии, но неизменно возвращался в строй. В эти моменты, за него разворачивалась настоящая борьба между фронтами; он сменил их пять. И повсюду оставался отзывчивым и добродушным, щедро делился своим фронтовым опытом. Он говорил: «Всегда может появиться цель. В любой момент сумей застыть, укрыться. В комок соберись, низко голову держи, ворочай одними глазами». Из его школы вышло свыше 150 снайперов, многие из которых добились выдающихся результатов. Сам Семён Данилович за время войны, в том числе с японцами, куда его перевели сразу после Победы, уничтожил подтверждённых 368 врагов.
Охотничий опыт всегда широко использовался и применялся в нашей Армии. Заядлыми охотниками были почти все Маршалы Великой Победы, в том числе Георгий Константинович Жуков.
В сегодняшней российской Армии во все уставы и наставления широко внедрен охотничий опыт. Егерским духом, приёмами и методами, пропитана вся наша Армия и поныне. Русские егеря проросли в разведподразделениях, в спецназы и снайперские команды, где постоянно изучают и применяют на практике охотничьи приёмы выживания и борьбы в экстремальных условиях. Егерский дух жив в нашей Армии.
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Можно отписаться в любой момент.
Комментарии