Источник: Военное обозрение
История подразделения, все бойцы которого награждены орденами Славы.
В конце 1944 года ближайшей задачей Красной армии стал выход к границам Германии и удар по Берлину. Для этого были созданы благоприятные условия, в частности, захвачены плацдармы на западном берегу Вислы. Правда, надо было доукомплектовать войска людьми и техникой. Генерал-лейтенант Г. Пласков говорил мне впоследствии, что их 2-я гвардейская танковая армия в боях за Польшу потеряла более пятисот танков и самоходок.
Готовились к решающей битве и немцы. Скинуть наши части с плацдармов на Висле им не удалось, но они лихорадочно укрепляли эшелонированную – семь рубежей – оборону на пути к Одеру. В германском командовании разрабатывался план удара по войскам союзников в Арденнах.
К середине декабря 1944 года немцы сосредоточили в Арденнах 300 тысяч человек против 83 тысяч у союзников. 16 декабря в 5.30 утра началось немецкое наступление. 106-я пехотная дивизия США была окружена и уничтожена. Разгрому также подверглись 28-я пехотная и 7-я бронетанковая дивизии. 101-я воздушно-десантная дивизия США попала в окружение. Союзники откатились на 90 километров.
К концу декабря им удалось было стабилизировать обстановку, но 1 января 1945 года последовал второй мощный удар немцев, сопровождавшийся сильнейшей бомбежкой аэродромов.
Черчилль просит о помощи
6 января Сталину доложили, что английский посол в Москве просит его принять. «Личное и строго секретное послание» премьер-министра Великобритании гласило: «На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного командования могут потребоваться большие решения… Я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты… Я считаю дело срочным».
Это была даже не просьба о помощи, а скорее мольба. Уже на следующее утро Уинстон Черчилль читал: «Лично и строго секретно от премьера И.В. Сталина премьер-министру г-ну Черчиллю: …Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам».
Командующие фронтами Г.Жуков (1-й Белорусский), К.Рокоссовский (2-й Белорусский), И.Конев (1-й Украинский) и И.Петров (4-й Украинский) получили директиву Ставки: начало наступления переносится на более ранние сроки. В ноябре 1966 года я несколько раз встречался с маршалом Коневым и спросил его, как он реагировал на перенос операции на восемь суток.
– Только девятого января мне по ВЧ позвонил Антонов, – рассказывал Иван Степанович. – Он тогда исполнял обязанности начальника Генштаба, и от имени Сталина сообщил, что наступление должно начаться 12 января, через три дня! Пояснил: у союзников тяжелое положение в Арденнах и наше наступление начинается не 20, а 12 января. Я понял, что это приказ и ответил, что выполню его. Это была не бравада, а трезвая оценка событий: в основном мы были готовы.
Маршал стал приводить цифры. У фронта было 3600 танков и самоходок, свыше 17 тысяч орудий и минометов, 2580 самолетов. Войска насчитывали 1 млн 84 тыс. человек.
В частях 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов было свыше 2 млн 112 тысяч бойцов и командиров, плюс почти стотысячная 1-я армия Войска Польского, сформированная и оснащенная на территории СССР. Она, конечно, была нацелена на Варшаву. Плюс еще войска левого крыла 2-го Белорусского и правого крыла 4-го Украинского фронтов.
Полчаса до атаки…
Были приняты жесткие меры маскировки. Армейские и дивизионные газеты много писали о том, как строить теплые землянки, заготавливать топливо. У немцев сложилось впечатление, что русские собираются зимовать на Висле. Возводили ложные переправы, строили фанерные танки и орудия. Как ни парадоксально, но помогали в маскировке сами немцы. Чуть ли не каждую ночь с немецких позиций раздавалось: «Рус, дафай «Катюша»!» И тотчас с нашей стороны звукопередающие установки выполняли «заявку». И под громкие звуки песни через реку переправлялись танки, орудия, «Катюши».
Артиллерией 1-го Белорусского фронта командовал генерал В.И.Казаков. В 1965 году, когда я работал в московской областной газете, мы публиковали много материалов в связи с 20-летием Победы и 25-летием битвы за Москву. Дважды приезжал в редакцию для интервью и генерал Казаков – Герой Советского Союза, кавалер трех орденов Суворова I степени. Среди «технарей» – танкистов, артиллеристов, авиаторов – факт уникальный.
– На обоих плацдармах мы сосредоточили свыше 11 тысяч орудий и минометов, – рассказывал он. – Первый огневой налет длился не час, как обычно, а 25 минут. Чаще всего, как только мы открывали огонь, противник успевал отвести свои войска на вторую и даже третью линию обороны. Мы расходовали много снарядов, не причинив особого вреда. А в этот раз поразили оборону немцев на глубину 6-8 км. Пехота пошла в атаку вслед за огневым валом, чего противник не ожидал.
Согласно графику командир 215-го полка 77-й гвардейской Черниговской стрелковой дивизии гвардии полковник Быков собрал командиров батальонов и рот и объявил им о точной дате наступления. В основном полк готов к атаке. Начальник штаба гвардии подполковник Манаенко знакомит с приказом: «1. В первых эшелонах организовать питание с расчетом: утром 13.1.1945 выдать горячую пищу и по 100 гр. водки. 2. Утром 14.1.1945 к 7.00 закончить выдачу горячего завтрака и по 100 гр. водки. Перед началом действий за 30-40 мин. сухой паек: вареное мясо, хлеб, сахар, сало, чтобы хватало на целый день, и выдать по 100 гр. водки».
В водке была необходимость, ибо стояла не просто скверная, а жуткая погода. То дождь, то снег, под ногами жидкая каша. Промокали не только ноги – пудовыми становились шинели и тулупы. Помогало старое русское «снадобье».
14 января 1945 года. Раннее утро, еще темно. Валит тяжелый снег, густой туман. Военный Совет 1-го Белорусского фронта в полном составе во главе с командующим переправляются на Магнушевский плацдарм. В 8.30 В.И.Казаков скомандовал: открыть огонь! Удар колоссальной мощи обрушился на немецкие позиции.
Командир 1-го стрелкового батальона гвардии майор Борис Емельянов на острие атаки поставил взвод Михаила Гурьева. Не по годам рассудительный сибиряк – ему еще нет 21 – воевал с августа 1943-го.
Вернулись саперы, доложили: проходы сделаны, мины с маршрутов броска сняты. Емельянов посмотрел на часы: 8.30. Громыхнуло так, что соседа не слышно. Над немецкими позициями сплошная завеса огня и дыма. 8.55. Комбат кивнул Гурьеву: пошли! И тут же передал в штаб полка: перешел в атаку.
9.00. Гурьев кричит по телефону: овладел первой линией! Емельянов тут же дублирует донесение в полк.
Первая траншея позади. Пулеметчик сержант Гаврилюк мчится ко второй линии и падает: ранен. Перевязывает рану и продолжает вести огонь, продвигается к очередной траншее. Из строя выбывает весь пулеметный расчет. Оставшись один, сержант ворвался в траншею и дал из пулемета длинную очередь. Траншея свободна.
9.25. Захвачена 2-я линия траншей. 10.30. Овладел 3-й линией. 11.00. Достиг отметки 162,8. Противник оказывает слабое сопротивление.
Батальон идет вперед, но левый фланг отстает: там вражеский пулемет заставил залечь бойцов. Рядовой Бахметов по-пластунски пробирается в тыл к пулеметчику, по дороге подбирает немецкую гранату. Бросок, взрыв, пулемет замолкает.
13.15. Закрепились согласно устному приказу комдива. Обгоняя бегущих пехотинцев и танки сопровождения, вперед ринулись танковые бригады. 20.00. За день у нас убито и ранено 71 человек.
В одном из окопов Гурьев увидел группу немцев у миномета. Он и еще двое бойцов бросились на них. Рукопашная. Потом не могли вспомнить, чем били – прикладами автоматов или кулаками. Только перевели дух, санитары понесли раненого ротного. Гурьев – к телефону, докладывает Емельянову: заменяю командира роты.
– Миша, держись! – кричит в ответ комбат.
Противник не выдержал организованной атаки батальонов и стал отводить свои части.
Запись в журнале боевых действий 215-го полка за 14 января: «Энергично развивая наступление и неотступно преследуя разбитого противника, подразделения полка к исходу дня истребили до 80 солдат и офицеров, захвачены трофеи – орудия разного калибра 50; пулеметов 8; винтовок 20».
Немцы бросили свои резервы, их громили, не давая развернуться в боевые порядки. Уже на третий день наступления немецкий фронт был прорван шириной 500 км и глубиной 100-120 км. В этот день пала Варшава. Военный совет фронта доносил Сталину: фашистские варвары уничтожили столицу Польши. Город мертв.
69-я армия (командарм – генерал-полковник Колпакчи), в составе которой был и батальон Емельянова, наступала южнее, на Познань. Стремительным броском армия овладела важным опорным пунктом – городом Радом. В иные дни батальон проходил – с боями! – до 20 км в сутки.
Напряженный бой выдержал 215-й полк за польский город Лодзь. 21 января части полка, форсировав реку Варта, вышли на юго-западную окраину Лодзи. Удар был настолько стремительным и дерзким, что немцы не успели отправить со станции железнодорожные составы с грузами, техникой. Один эшелон оказался необычным: с ранеными немецкими солдатами и офицерами. Их было 800 человек. Эти пленные доставили много хлопот тыловым службам: своих раненых немало, а тут свалилось на голову несколько сотен немцев, требующих ухода.
Пока 8-я гвардейская армия штурмовала 60-тысячный гарнизон Познани, остальные части двух фронтов двинулись к Одеру. 29 января 1-й батальон вышел на германо-польскую границу, а на следующий день стремительным броском достиг Одера. За две недели более 400 км с боями!
В военных газетах той поры нельзя было упоминать про дивизии, армии, даже полки и батальоны. Только обезличенные «часть», «подразделение». Точно так же не указывались населенные пункты, реки, чтобы противник не узнал, о каком участке идет речь. Вот и газета 69-й армии «Боевое знамя» упомянула про «большую немецкую реку». То был Одер, к которому прорвался Первый стрелковый батальон.
Редкий случай: еще не закончилась операция, а командир 77-й гвардейской дивизии генерал Василий Аскалепов представляет 215-й полк к награждению орденом Красного Знамени. Читаю строчки из наградного листа: с 14-го по 27 января уничтожено до 450 вражеских солдат и офицеров, взяты в плен 900 человек, захвачены 11 складов, 72 орудия, 10 минометов, 66 пулеметов, 600 винтовок, 88 автомашин, освобождены сотни населенных пунктов. В тот же день командир 25-го стрелкового корпуса генерал Баринов ставит на представлении резолюцию: 215-й гвардейский стрелковый полк достоин правительственной награды. 19 февраля Президиум Верховного Совета СССР наградил полк орденом Красного Знамени. А командир полка гвардии полковник Николай Быков стал Героем Советского Союза.
Военный Совет 69-й армии обсуждал итоги Висло-Одерской операции. И принял уникальное решение: наградить весь личный состав батальона – а это 350 человек! – орденами Славы III степени; всех командиров рот – орденами Красного Знамени; а всех командиров взводов – орденами Александра Невского. И впредь именовать это подразделение «Батальон Славы». И хотя нет такого названия в Красной армии, но нигде и не говорится, что подобное возбраняется. В ходе оформления документов выяснилось, что кто-то уже был удостоен ордена Славы третьей, а то и второй степени. Их наградили орденами второй и первой степеней. Так в батальоне появились три полных кавалера ордена Славы – стрелок Р. Авезмуратов, сапер С. Власов, артиллерист И. Яновский. Военный совет армии направил в Президиум Верховного Совета СССР представление на присвоение звания Героя Советского Союза комбату Борису Емельянову и командиру взвода Михаилу Гурьеву. В документе на последнего говорилось, что он был ранен 12 раз и всегда возвращался в свою часть. Всего за войну Михаил получил 17(!) ранений, не оставил военную службу и после Победы и уволился в запас подполковником.
Как ни странно, в архивах штаба 69-й армии о «Батальоне Славы» нашлось очень мало документов. Мне, например, не удалось узнать, кто был награжден посмертно, получили ли ордена родные награжденных. (Именно ордена Славы погибших и умерших разрешалось хранить в семьях.) Как было с теми, кто выбыл по ранению? И много ли таких? То ли не до архива было тогда, то ли наш брат-журналист забывал вернуть бумаги в архив.
Взятие Берлина откладывается
Висло-Одерская операция началась 12 января и закончилась 3 февраля. За три недели боев Красная армия продвинулась на 500 км на широком фронте. 35 дивизий вермахта были полностью уничтожены, 25 потеряли больше половины состава. Без малого 150 тысяч германских солдат и офицеров оказались в советском плену. Были захвачены тысячи танков, орудий, много другой техники. Советские войска вышли к Одеру, с ходу захватили плацдарм на том берегу.
Спустя почти 20 лет после той битвы мне удалось побывать в этих местах. О событиях напоминали памятники павшим здесь американцам и длинные ровные ряды немецких могил с крестами и железными касками.
До Берлина оставалось 70 километров. Можно ли было захватить германскую столицу тогда, в феврале 45-го? Полемика вокруг этого развернулась сразу после Победы. В частности, герой Сталинграда маршал В.И.Чуйков сетовал, что командования 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов не добились от Ставки решения продолжать наступление в начале февраля и овладеть Берлином. «Это не так», – утверждал Жуков. И он, и Конев внесли в Ставку такие предложения, и Ставка их утвердила. Военный Совет 1-го Белорусского фронта направил своему высшему командному составу ориентировочные расчеты на ближайшее время. Пункт второй гласил: активными действиями закрепить успех, пополнить запасы «и стремительным броском 15-16 февраля взять Берлин». Подписали ориентировку Жуков, член Военного совета Телегин, начальник штаба Малинин.
Спустя много лет мне довелось встретиться с Константином Федоровичем Телегиным. Я спросил: действительно ли мы могли захватить Берлин в феврале сорок пятого?
– В конце января на Военном совете обсуждался этот вопрос, – ответил он. – Разведка доложила о противостоящем противнике. Выходило, что перевес был на нашей стороне. С тем и обратились в Ставку, нас поддержали и стали готовиться к последнему штурму. Но вскоре пришлось бить отбой… Георгий Константинович Жуков, анализируя обстановку, пришел к выводу, что над нашим правым флангом и тылами назрела опасность удара крупных немецких сил – до сорока дивизий – из Восточной Померании. Если бы мы прорвались к Берлину, и без того растянувшийся правый фланг стал бы очень уязвим. Немцам удалось бы просто окружить нас, разгромить наши тылы, и дело могло окончиться трагически. В первую очередь надо было ликвидировать эту угрозу. Ставка согласилась с нами.
В свою очередь, в результате Висло-Одерской операции Советской армии германское командование поняло опасность положения на Восточном фронте, и из Арденн на тягачах, железнодорожных платформах и своим ходом срочно потянулись на восток танковые дивизии – 800 танков и штурмовых орудий. Перебрасывались и пехотные части. Всего немецкая ударная группировка в Арденнах за 10–12 дней «похудела» на 13 дивизий. Командование союзников могло приступить к наступательным операциям близ границ Германии и на ее территории, имея огромное преимущество в живой силе и технике.
17 января Черчилль пишет Сталину: «От имени Правительства Его Величества и от всей души я хочу выразить Вам нашу благодарность и принести поздравления по случаю того гигантского наступления, которое Вы начали на восточном фронте».
Во время Висло-Одерской операции на двух фронтах пали 43251 боец и командир. И еще без малого 150 тысяч получили ранения; не все из них вернулись в строй после лечения. В боях за освобождение Польши погибли 600 тысяч советских солдат и офицеров. Подсчитать, сколько жизней американцев и англичан спасла Красная армия Висло-Одерской операцией, невозможно.
Сотни, тысячи таких батальонов, как батальон Бориса Емельянова, участвовали в той битве, проявляя героизм и воинское мастерство. И те, кто упал, не добежав до первой немецкой траншеи, и те, кто встретился с американскими солдатами на Эльбе, своей кровью, а то и жизнью, внесли вклад в нашу общую победу.
История подразделения, все бойцы которого награждены орденами Славы.
В конце 1944 года ближайшей задачей Красной армии стал выход к границам Германии и удар по Берлину. Для этого были созданы благоприятные условия, в частности, захвачены плацдармы на западном берегу Вислы. Правда, надо было доукомплектовать войска людьми и техникой. Генерал-лейтенант Г. Пласков говорил мне впоследствии, что их 2-я гвардейская танковая армия в боях за Польшу потеряла более пятисот танков и самоходок.
Готовились к решающей битве и немцы. Скинуть наши части с плацдармов на Висле им не удалось, но они лихорадочно укрепляли эшелонированную – семь рубежей – оборону на пути к Одеру. В германском командовании разрабатывался план удара по войскам союзников в Арденнах.
К середине декабря 1944 года немцы сосредоточили в Арденнах 300 тысяч человек против 83 тысяч у союзников. 16 декабря в 5.30 утра началось немецкое наступление. 106-я пехотная дивизия США была окружена и уничтожена. Разгрому также подверглись 28-я пехотная и 7-я бронетанковая дивизии. 101-я воздушно-десантная дивизия США попала в окружение. Союзники откатились на 90 километров.
К концу декабря им удалось было стабилизировать обстановку, но 1 января 1945 года последовал второй мощный удар немцев, сопровождавшийся сильнейшей бомбежкой аэродромов.
Черчилль просит о помощи
6 января Сталину доложили, что английский посол в Москве просит его принять. «Личное и строго секретное послание» премьер-министра Великобритании гласило: «На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного командования могут потребоваться большие решения… Я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты… Я считаю дело срочным».
Это была даже не просьба о помощи, а скорее мольба. Уже на следующее утро Уинстон Черчилль читал: «Лично и строго секретно от премьера И.В. Сталина премьер-министру г-ну Черчиллю: …Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам».
Командующие фронтами Г.Жуков (1-й Белорусский), К.Рокоссовский (2-й Белорусский), И.Конев (1-й Украинский) и И.Петров (4-й Украинский) получили директиву Ставки: начало наступления переносится на более ранние сроки. В ноябре 1966 года я несколько раз встречался с маршалом Коневым и спросил его, как он реагировал на перенос операции на восемь суток.
– Только девятого января мне по ВЧ позвонил Антонов, – рассказывал Иван Степанович. – Он тогда исполнял обязанности начальника Генштаба, и от имени Сталина сообщил, что наступление должно начаться 12 января, через три дня! Пояснил: у союзников тяжелое положение в Арденнах и наше наступление начинается не 20, а 12 января. Я понял, что это приказ и ответил, что выполню его. Это была не бравада, а трезвая оценка событий: в основном мы были готовы.
Маршал стал приводить цифры. У фронта было 3600 танков и самоходок, свыше 17 тысяч орудий и минометов, 2580 самолетов. Войска насчитывали 1 млн 84 тыс. человек.
В частях 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов было свыше 2 млн 112 тысяч бойцов и командиров, плюс почти стотысячная 1-я армия Войска Польского, сформированная и оснащенная на территории СССР. Она, конечно, была нацелена на Варшаву. Плюс еще войска левого крыла 2-го Белорусского и правого крыла 4-го Украинского фронтов.
Полчаса до атаки…
Были приняты жесткие меры маскировки. Армейские и дивизионные газеты много писали о том, как строить теплые землянки, заготавливать топливо. У немцев сложилось впечатление, что русские собираются зимовать на Висле. Возводили ложные переправы, строили фанерные танки и орудия. Как ни парадоксально, но помогали в маскировке сами немцы. Чуть ли не каждую ночь с немецких позиций раздавалось: «Рус, дафай «Катюша»!» И тотчас с нашей стороны звукопередающие установки выполняли «заявку». И под громкие звуки песни через реку переправлялись танки, орудия, «Катюши».
Артиллерией 1-го Белорусского фронта командовал генерал В.И.Казаков. В 1965 году, когда я работал в московской областной газете, мы публиковали много материалов в связи с 20-летием Победы и 25-летием битвы за Москву. Дважды приезжал в редакцию для интервью и генерал Казаков – Герой Советского Союза, кавалер трех орденов Суворова I степени. Среди «технарей» – танкистов, артиллеристов, авиаторов – факт уникальный.
– На обоих плацдармах мы сосредоточили свыше 11 тысяч орудий и минометов, – рассказывал он. – Первый огневой налет длился не час, как обычно, а 25 минут. Чаще всего, как только мы открывали огонь, противник успевал отвести свои войска на вторую и даже третью линию обороны. Мы расходовали много снарядов, не причинив особого вреда. А в этот раз поразили оборону немцев на глубину 6-8 км. Пехота пошла в атаку вслед за огневым валом, чего противник не ожидал.
Согласно графику командир 215-го полка 77-й гвардейской Черниговской стрелковой дивизии гвардии полковник Быков собрал командиров батальонов и рот и объявил им о точной дате наступления. В основном полк готов к атаке. Начальник штаба гвардии подполковник Манаенко знакомит с приказом: «1. В первых эшелонах организовать питание с расчетом: утром 13.1.1945 выдать горячую пищу и по 100 гр. водки. 2. Утром 14.1.1945 к 7.00 закончить выдачу горячего завтрака и по 100 гр. водки. Перед началом действий за 30-40 мин. сухой паек: вареное мясо, хлеб, сахар, сало, чтобы хватало на целый день, и выдать по 100 гр. водки».
В водке была необходимость, ибо стояла не просто скверная, а жуткая погода. То дождь, то снег, под ногами жидкая каша. Промокали не только ноги – пудовыми становились шинели и тулупы. Помогало старое русское «снадобье».
14 января 1945 года. Раннее утро, еще темно. Валит тяжелый снег, густой туман. Военный Совет 1-го Белорусского фронта в полном составе во главе с командующим переправляются на Магнушевский плацдарм. В 8.30 В.И.Казаков скомандовал: открыть огонь! Удар колоссальной мощи обрушился на немецкие позиции.
Командир 1-го стрелкового батальона гвардии майор Борис Емельянов на острие атаки поставил взвод Михаила Гурьева. Не по годам рассудительный сибиряк – ему еще нет 21 – воевал с августа 1943-го.
Вернулись саперы, доложили: проходы сделаны, мины с маршрутов броска сняты. Емельянов посмотрел на часы: 8.30. Громыхнуло так, что соседа не слышно. Над немецкими позициями сплошная завеса огня и дыма. 8.55. Комбат кивнул Гурьеву: пошли! И тут же передал в штаб полка: перешел в атаку.
9.00. Гурьев кричит по телефону: овладел первой линией! Емельянов тут же дублирует донесение в полк.
Первая траншея позади. Пулеметчик сержант Гаврилюк мчится ко второй линии и падает: ранен. Перевязывает рану и продолжает вести огонь, продвигается к очередной траншее. Из строя выбывает весь пулеметный расчет. Оставшись один, сержант ворвался в траншею и дал из пулемета длинную очередь. Траншея свободна.
9.25. Захвачена 2-я линия траншей. 10.30. Овладел 3-й линией. 11.00. Достиг отметки 162,8. Противник оказывает слабое сопротивление.
Батальон идет вперед, но левый фланг отстает: там вражеский пулемет заставил залечь бойцов. Рядовой Бахметов по-пластунски пробирается в тыл к пулеметчику, по дороге подбирает немецкую гранату. Бросок, взрыв, пулемет замолкает.
13.15. Закрепились согласно устному приказу комдива. Обгоняя бегущих пехотинцев и танки сопровождения, вперед ринулись танковые бригады. 20.00. За день у нас убито и ранено 71 человек.
В одном из окопов Гурьев увидел группу немцев у миномета. Он и еще двое бойцов бросились на них. Рукопашная. Потом не могли вспомнить, чем били – прикладами автоматов или кулаками. Только перевели дух, санитары понесли раненого ротного. Гурьев – к телефону, докладывает Емельянову: заменяю командира роты.
– Миша, держись! – кричит в ответ комбат.
Противник не выдержал организованной атаки батальонов и стал отводить свои части.
Запись в журнале боевых действий 215-го полка за 14 января: «Энергично развивая наступление и неотступно преследуя разбитого противника, подразделения полка к исходу дня истребили до 80 солдат и офицеров, захвачены трофеи – орудия разного калибра 50; пулеметов 8; винтовок 20».
Немцы бросили свои резервы, их громили, не давая развернуться в боевые порядки. Уже на третий день наступления немецкий фронт был прорван шириной 500 км и глубиной 100-120 км. В этот день пала Варшава. Военный совет фронта доносил Сталину: фашистские варвары уничтожили столицу Польши. Город мертв.
69-я армия (командарм – генерал-полковник Колпакчи), в составе которой был и батальон Емельянова, наступала южнее, на Познань. Стремительным броском армия овладела важным опорным пунктом – городом Радом. В иные дни батальон проходил – с боями! – до 20 км в сутки.
Напряженный бой выдержал 215-й полк за польский город Лодзь. 21 января части полка, форсировав реку Варта, вышли на юго-западную окраину Лодзи. Удар был настолько стремительным и дерзким, что немцы не успели отправить со станции железнодорожные составы с грузами, техникой. Один эшелон оказался необычным: с ранеными немецкими солдатами и офицерами. Их было 800 человек. Эти пленные доставили много хлопот тыловым службам: своих раненых немало, а тут свалилось на голову несколько сотен немцев, требующих ухода.
Пока 8-я гвардейская армия штурмовала 60-тысячный гарнизон Познани, остальные части двух фронтов двинулись к Одеру. 29 января 1-й батальон вышел на германо-польскую границу, а на следующий день стремительным броском достиг Одера. За две недели более 400 км с боями!
В военных газетах той поры нельзя было упоминать про дивизии, армии, даже полки и батальоны. Только обезличенные «часть», «подразделение». Точно так же не указывались населенные пункты, реки, чтобы противник не узнал, о каком участке идет речь. Вот и газета 69-й армии «Боевое знамя» упомянула про «большую немецкую реку». То был Одер, к которому прорвался Первый стрелковый батальон.
Редкий случай: еще не закончилась операция, а командир 77-й гвардейской дивизии генерал Василий Аскалепов представляет 215-й полк к награждению орденом Красного Знамени. Читаю строчки из наградного листа: с 14-го по 27 января уничтожено до 450 вражеских солдат и офицеров, взяты в плен 900 человек, захвачены 11 складов, 72 орудия, 10 минометов, 66 пулеметов, 600 винтовок, 88 автомашин, освобождены сотни населенных пунктов. В тот же день командир 25-го стрелкового корпуса генерал Баринов ставит на представлении резолюцию: 215-й гвардейский стрелковый полк достоин правительственной награды. 19 февраля Президиум Верховного Совета СССР наградил полк орденом Красного Знамени. А командир полка гвардии полковник Николай Быков стал Героем Советского Союза.
Военный Совет 69-й армии обсуждал итоги Висло-Одерской операции. И принял уникальное решение: наградить весь личный состав батальона – а это 350 человек! – орденами Славы III степени; всех командиров рот – орденами Красного Знамени; а всех командиров взводов – орденами Александра Невского. И впредь именовать это подразделение «Батальон Славы». И хотя нет такого названия в Красной армии, но нигде и не говорится, что подобное возбраняется. В ходе оформления документов выяснилось, что кто-то уже был удостоен ордена Славы третьей, а то и второй степени. Их наградили орденами второй и первой степеней. Так в батальоне появились три полных кавалера ордена Славы – стрелок Р. Авезмуратов, сапер С. Власов, артиллерист И. Яновский. Военный совет армии направил в Президиум Верховного Совета СССР представление на присвоение звания Героя Советского Союза комбату Борису Емельянову и командиру взвода Михаилу Гурьеву. В документе на последнего говорилось, что он был ранен 12 раз и всегда возвращался в свою часть. Всего за войну Михаил получил 17(!) ранений, не оставил военную службу и после Победы и уволился в запас подполковником.
Как ни странно, в архивах штаба 69-й армии о «Батальоне Славы» нашлось очень мало документов. Мне, например, не удалось узнать, кто был награжден посмертно, получили ли ордена родные награжденных. (Именно ордена Славы погибших и умерших разрешалось хранить в семьях.) Как было с теми, кто выбыл по ранению? И много ли таких? То ли не до архива было тогда, то ли наш брат-журналист забывал вернуть бумаги в архив.
Взятие Берлина откладывается
Висло-Одерская операция началась 12 января и закончилась 3 февраля. За три недели боев Красная армия продвинулась на 500 км на широком фронте. 35 дивизий вермахта были полностью уничтожены, 25 потеряли больше половины состава. Без малого 150 тысяч германских солдат и офицеров оказались в советском плену. Были захвачены тысячи танков, орудий, много другой техники. Советские войска вышли к Одеру, с ходу захватили плацдарм на том берегу.
Спустя почти 20 лет после той битвы мне удалось побывать в этих местах. О событиях напоминали памятники павшим здесь американцам и длинные ровные ряды немецких могил с крестами и железными касками.
До Берлина оставалось 70 километров. Можно ли было захватить германскую столицу тогда, в феврале 45-го? Полемика вокруг этого развернулась сразу после Победы. В частности, герой Сталинграда маршал В.И.Чуйков сетовал, что командования 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов не добились от Ставки решения продолжать наступление в начале февраля и овладеть Берлином. «Это не так», – утверждал Жуков. И он, и Конев внесли в Ставку такие предложения, и Ставка их утвердила. Военный Совет 1-го Белорусского фронта направил своему высшему командному составу ориентировочные расчеты на ближайшее время. Пункт второй гласил: активными действиями закрепить успех, пополнить запасы «и стремительным броском 15-16 февраля взять Берлин». Подписали ориентировку Жуков, член Военного совета Телегин, начальник штаба Малинин.
Спустя много лет мне довелось встретиться с Константином Федоровичем Телегиным. Я спросил: действительно ли мы могли захватить Берлин в феврале сорок пятого?
– В конце января на Военном совете обсуждался этот вопрос, – ответил он. – Разведка доложила о противостоящем противнике. Выходило, что перевес был на нашей стороне. С тем и обратились в Ставку, нас поддержали и стали готовиться к последнему штурму. Но вскоре пришлось бить отбой… Георгий Константинович Жуков, анализируя обстановку, пришел к выводу, что над нашим правым флангом и тылами назрела опасность удара крупных немецких сил – до сорока дивизий – из Восточной Померании. Если бы мы прорвались к Берлину, и без того растянувшийся правый фланг стал бы очень уязвим. Немцам удалось бы просто окружить нас, разгромить наши тылы, и дело могло окончиться трагически. В первую очередь надо было ликвидировать эту угрозу. Ставка согласилась с нами.
В свою очередь, в результате Висло-Одерской операции Советской армии германское командование поняло опасность положения на Восточном фронте, и из Арденн на тягачах, железнодорожных платформах и своим ходом срочно потянулись на восток танковые дивизии – 800 танков и штурмовых орудий. Перебрасывались и пехотные части. Всего немецкая ударная группировка в Арденнах за 10–12 дней «похудела» на 13 дивизий. Командование союзников могло приступить к наступательным операциям близ границ Германии и на ее территории, имея огромное преимущество в живой силе и технике.
17 января Черчилль пишет Сталину: «От имени Правительства Его Величества и от всей души я хочу выразить Вам нашу благодарность и принести поздравления по случаю того гигантского наступления, которое Вы начали на восточном фронте».
Во время Висло-Одерской операции на двух фронтах пали 43251 боец и командир. И еще без малого 150 тысяч получили ранения; не все из них вернулись в строй после лечения. В боях за освобождение Польши погибли 600 тысяч советских солдат и офицеров. Подсчитать, сколько жизней американцев и англичан спасла Красная армия Висло-Одерской операцией, невозможно.
Сотни, тысячи таких батальонов, как батальон Бориса Емельянова, участвовали в той битве, проявляя героизм и воинское мастерство. И те, кто упал, не добежав до первой немецкой траншеи, и те, кто встретился с американскими солдатами на Эльбе, своей кровью, а то и жизнью, внесли вклад в нашу общую победу.
Автор: Владимир ШЛЯХТЕРМАН
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Можно отписаться в любой момент.
Комментарии