Почему я начал писать

Некоторое время назад литературный журнал «Форма слова» взял у меня интервью. Предлагаю его вашему вниманию.

Почему я начал писать. Интервью с Николаем Стариковым

Николай Викторович Стариков – человек, представлять которого, наверное, уже не нужно. Его и так все знают: и левые, и правые, и либералы, и патриоты, и даже те, кто принципиально аполитичен. Частый гость топовых теле- и радиопередач, автор 16 книг, основатель и лидер Партии Великое Отечество (ПВО), член «Общероссийского народного фронта» и «Изборского клуба».

В интервью «Форме Слова» Николай Стариков рассказывает о самом начале своего творческого пути, о патриотизме в русской литературе, о том, каким он должен быть – русский писатель сегодня.

– Николай Викторович, вы известны как автор книг по экономике, геополитике и истории, политик, общественный деятель. К сегодняшнему дню у вас сложился свой оригинальный стиль. Скажите, как вы пришли к идее написания первой книги? Как совершенствовали своё мастерство? С какими трудностями пришлось столкнуться молодому писателю, когда вы начинали?

– Я думаю, что те трудности, с которыми сталкивается любой начинающий писатель, не миновали и меня. У меня был опыт написания небольших текстов – я играл в команде КВН, в 1993 году стал чемпионом Санкт-Петербурга. Но одно дело – реприза, рассказ, и совсем другое – большая книга. Почему я начал писать? Потому что появилось, что сказать. Одно всегда, на мой взгляд, должно вытекать из другого. Изучение истории, осознавание исторического процесса привело к тому, что (как мне показалось) я увидел определённые причинно-следственные связи, о которых почему-то в исторических книгах не говорилось. И речь шла не о каких-то малозначимых фактах, а о центральных событиях нашей истории. В том числе о революции, о нападении гитлеровской Германии на Советский Союз. Тогда я решил свои идеи и своё понимание выразить в виде реального текста, большого, объёмного, где факты будут изложены в определённой последовательности, в определённой логике. Сел писать и написал, как потом выяснилось, сразу три книги. Я же не знал, какой объём должен быть у работы, которая выходит в издательстве. Материала было так много, что сначала мы с издательством сделали первую книгу, тут же вышла вторая, и через короткий промежуток вышла третья. Ну а дальше, наверное, появилось то, что называется опытом.

– У вас возникали трудности непосредственно с изданием книги? В плане сотрудничества с издательством, ведь далеко не каждую книгу напечатают – иногда приходится в очереди простоять год, два…

– Вы знаете, возможно, мне просто повезло. Возможно, я действительно написал хорошие книги – судить в этом смысле не мне. Уже второе издательство, в которое я обратился, без каких-либо проволочек выпустило мою первую книгу. Естественно, выпуск последующих был поставлен в определённую зависимость от итогов продаж первой. И поскольку она была хорошо принята, эта моя первая книга, «1917. Разгадка русской революции», следом за ней вышла вторая – про гражданскую войну («Русская смута ХХ века»). Дальше у меня появился интерес: я понял, что если я буду садиться и писать, то буду это делать не в стол – практически «с колёс» всё будет опубликовано. Это придаёт определённой уверенности. Когда ты видишь читательский интерес, когда получаешь обратную связь от своих читателей, тогда всё это кажется тебе увлекательным, крайне интересным занятием – чем на самом деле и является. Примерно так это всё и выглядело.

– Николай Викторович, я обратил внимание на тиражи. Заглянул в «Википедию», где написано, что первая книга, которая была вами выпущена, имеет тираж четыре тысячи экземпляров. Сегодня вы выпускаете тиражи по пятнадцать, двадцать и тридцать тысяч. То есть имеете, можно сказать, грандиозный успех у читателей. В чём секрет?

– Ну, во-первых, я, пользуясь случаем, не рекомендую читать «Википедию». Поскольку даже вот в материале про меня «Википедия» тщательно старается выставить всё только негативно, а о позитивном, наоборот, умолчать. То есть, это не независимая информация, а очень тенденциозно подбираемая. В связи с этим пользоваться «Википедией» я бы не рекомендовал. Что же касается тиражей, то сегодняшний стандартный, средний, нормальный – скажите как хотите – тираж книги историко-публицистического направления составляет примерно от двух до четырёх тысяч экземпляров. Мои первые книги выходили именно такими тиражами. Дальше они начали увеличиваться, и сейчас издаются уже тиражами под пятьдесят тысяч. Но для этого нужно написать не одну книгу, а пройти достаточно длительный писательский путь.

– В основе ваших книг – патриотизм, любовь к Родине, поиск национальной идеи. Эти темы красной нитью проходили и через творчество русских классиков XVIII, XIX и XX веков. Между тем некоторым из них это не мешало пропагандировать разрушительные для Российской Империи революционные идеи. Получается, патриотизм не всегда созидателен? Где та точка невозврата, когда патриотизм и любовь к Родине становятся на службу хаосу?

– Очень сложный вопрос. Как показала наша история, к государству, к стране надо относиться очень бережно. К сожалению, этой бережливости не хватало многим вполне талантливым писателям. А некоторые, такие как Герцен, прямо ставили свои таланты на службу иностранным державам. Ничего нового не скажу, почитайте «Былое и Думы» – прекрасная литература, но нужно понимать, что Герцен жил за границей и письма, которые ему отправляли, просил отправлять на парижский адрес банка Ротшильдов… Думаю, что сегодняшнему читателю это о многом говорит.

– Нет ли ощущения, что чем ближе мы подходили к третьему тысячелетию, тем меньше в русских писателях становилось русского? И, если взглянуть на «сливки» современной литературы, можно прийти в шок от того, о чём пишут, что говорят и делают эти люди. Шендерович насилует на камеру матрац, Быков надевает белую ленту, чернуха, грязь, мат, пошлость, воспевание пороков давно стали нормой, если не визитной карточкой современной российской литературы. Куда мы движемся?

– Ну, я, во-первых, не сказал бы, что мы движемся к третьему тысячелетию. Мы только второе оставили позади. И, уверяю вас, лично мы с вами третьего тысячелетия точно не увидим – разве «зацепим» его самые первые десятилетия. Что же касается оценки писательских талантов, то обычно эта оценка даётся временем. В этом смысле ничего не меняется. В XIX веке, в XVIII веке в России было большое количество авторов. Но не все из них стали классиками, не все из них известны сегодня, а часть вообще забыта. Возможно, кто-то незаслуженно. Но большинство из тех, кто забыт, не прошли проверку временем. Поэтому пусть пройдёт лет пятьдесят от сегодняшнего дня – и тогда время расставит всё по своим местам. Кто-то станет очередным классическим русским писателем, а чьё-то имя канет в Лету.

– На ваш взгляд, есть кандидаты в будущие классики среди авторов современной литературы?

– Поскольку расставлять акценты будет время, я думаю, что оно в данном случае обойдётся без моих советов.

– Каким писателям вы симпатизируете?

— Вы знаете, я читаю в основном книги либо исторические, либо научно-популярные. Что касается художественной литературы, то здесь я не являюсь большим специалистом. Поэтому, наверное, в данном случае просто воздержусь от каких бы то ни было комментариев. Писатели, которые у меня вызывают симпатию как люди, да, они есть. Это Захар Прилепин, это, безусловно, Александр Андреевич Проханов. Список может быть длинным. Но всё-таки время будет расставлять по местам – кто из современных авторов войдёт в историю именно как писатель, а кто останется одним из тех, кто творил и писал в определенный период Российской истории.

 – В Советском Союзе хорошо понимали силу влияния книг на общество. Например, Максимом Горьким был создан Литературный институт, своеобразная кузница кадров, где ковалась каста писателей будущего, верных идеям коммунизма. Сегодня Литературный институт не тот, периодически заходит речь о его закрытии. Может быть, действительно, пропала необходимость в подобных заведениях? Нет идеологии – не нужны и её пропагандисты?

– Идеология очень нужна, и я думаю, что идеология нашего общества обязательно появится. Что же касается Литературного института, то лично меня никто никогда не учил, как нужно писать. Возможно, это плюс, а может быть, это и минус. Опять же, с объяснениями. Что же касается Максима Горького и других писателей, то, несомненно, слово очень весомо влияет на общественное мнение. Именно поэтому Максим Горький и был отравлен троцкистами – для того, чтобы его слово не могло оказывать влияние на общественное мнение.

– Идеальный писатель, на ваш взгляд, кто он?

– Тот, кто осознаёт определённую ответственность за то, что он пишет. Это самое главное – чувство ответственности. Оно должно быть, конечно, не только у писателя, но и у людей, занимающихся любым другим трудом. И писателю, на мой взгляд, чувство ответственности просто нужно в такой же степени, как, например, политику. Те, кто работает в этой сфере, кто является инженерами душ человеческих, кто имеет дело с такими субстанциями, как общественное мнение, взгляды, формирование будущего страны и народа, у них чувство ответственности должно быть другого размера. Куда большего, чем у того, кто ведёт троллейбус, добывает уголь или растит хлеб. 

Интервью подготовил Максим БУРДИН