Разведчик "Алексей" и "Манхэттенский проект"

Десятого апреля 1945 года, незадолго до кончины президента США Ф. Рузвельта, военный министр вручил ему секретную записку, в которой говорилось: «Через четыре месяца мы, по всей вероятности, завершим работы над оружием, ужаснее которого не знало человечество». Хозяину Белого дома не надо было пояснять, о каком оружии идет речь: именно он стоял у истоков создания атомной бомбы в США. Через два дня Рузвельт умер. К присяге в качестве нового президента страны был приведен вице-президент Гарри Трумэн, который не был посвящен в тайны «Манхэттенского проекта» (кодовое название у американцев работ по созданию атомного оружия), и министру обороны США пришлось вводить его в курс дела. То, что не было известно Трумэну о «Манхэттенском проекте», в тонкостях знал скромный молодой стажер советского генконсульства в Нью-Йорке Анатолий Яковлев. Под этой фамилией в США в военные годы работал сотрудник советской внешней разведки Анатолий Антонович Яцков.

ПУТЬ В РАЗВЕДКУ
Анатолий Антонович Яцков родился 31 мая 1913 года в бессарабском городе Аккерман, который ныне называется Белгород-Днестровский. Через год его родители переехали в поисках лучшей доли в Центральную Россию, в Тамбовскую губернию. Здесь, в Большой Грибановке, Анатолий окончил среднюю школу, работал на местном сахарном заводе, затем перебрался в Москву. В столице он устроился чернорабочим, жил в бараках на Нижних Котлах, строил гараж на Хамовническом плацу, слесарничал в мастерской и учился.
В 1937 году Анатолий Яцков закончил Московский полиграфический институт и начал работать инженером-технологом на столичной картографической фабрике имени Дунаева. Одновременно активно занимался парашютным спортом.
В 1938 году в связи с массовыми репрессиями, в результате которых были уничтожены две трети сотрудников внешней разведки, на повестку дня встал вопрос о ее пополнении молодыми кадрами. В конце 1938 года А. Яцков по рекомендации ЦК ВКП (б) направляется в органы государственной безопасности. 5 июня 1939 года он зачисляется на учебу во французскую группу Школы особого назначения (ШОН) НКВД СССР и начинает готовиться для разведывательной работы во Франции. В 1940 году Яцков заканчивает ШОН.
Однако к тому времени жизнь внесла коррективы в планы руководства внешней разведки. В июне 1940 года Франция капитулировала перед фашистской Германией, и немецкие войска оккупировали две трети ее территории. Советское загранучреждение, под прикрытием которого предстояло действовать Анатолию, закрылось. Вопрос о командировке Яцкова во Францию отпал. Когда в связи с окончанием ШОН перед 26-летним Анатолием Яцковым встал вопрос о его дальнейшей оперативной судьбе, руководство отдела кадров сообщило ему, что он направляется на работу в 5-е (англо-американское) отделение внешней разведки. В перспективе ему предстояло трудиться в США.
– Но я же не знаю английского языка, – заявил кадровикам Анатолий. – У меня же французский. Если можно, отправьте меня во Францию, а не в Америку.
– Во Франции немцы, – возразил начальник отдела кадров. – Туда можно ехать только в качестве нелегала. Вы к этому не готовились. Поедете в Штаты под фамилией Яковлев. Ваш оперативный псевдоним – «Алексей». Итак, даем вам три месяца на изучение английского. Не успеете изучить его здесь, будете доучивать в Америке.
МЕСТО РАБОТЫ – НЬЮ-ЙОРК
Оставшиеся до отъезда в Нью-Йорк месяцы Анатолий Яцков потратил на то, чтобы хотя бы минимально овладеть разговорной практикой английского языка, научиться строить простейшие фразы типа «кто вы и как вас зовут», суметь объясниться в магазине, на улице, при беседе с полицейским.
В Нью-Йорке «Алексея» определили на должность стажера Генерального консульства СССР. Начинающий разведчик вел прием посетителей, в основном американских граждан, собиравшихся навестить своих родственников в СССР или отбывавших туда по делам бизнеса.
Позже, касаясь периода своей работы в США, Анатолий Антонович рассказывал:
«С 1941 года я находился в США, где работал в Генконсульстве СССР в Нью-Йорке. Там я пробыл почти шесть лет. Работа секретарем Генконсульства была прикрытием моей основной работы в резидентуре. Я был рядовым сотрудником, принимал посетителей, выдавал справки, занимался розыском лиц, пропавших без вести во время войны, однако одновременно выполнял и те задания, которые возлагались на меня по линии разведки. Для внешнего мира я выглядел обыкновенным сотрудником консульской службы, что было весьма важным для разведки, иначе меня быстро вычислили бы местные спецслужбы».
Безусловно, работая без переводчика, молодой стажер испытывал на первых порах определенные трудности. Резидент НКВД в Нью-Йорке Павел Пастельняк потребовал от начинающего разведчика в первую очередь овладеть разговорным языком. В ходе одной из ознакомительных бесед он подчеркнул:
– Работай над языком. Без знания английского ты не сможешь вербовать американцев. Помогать тебе в быстрейшем овладении языком, изучении специальной терминологии, без которой нет разведчика, будет Семен Маркович Семенов. Он уже согласился взять на себя функции твоего наставника. Считай, что тебе повезло. Это самый опытный и результативный сотрудник нашей резидентуры.

Разведчик «Твен» (оперативный псевдоним Семенова) был действительно опытным оперативным работником. Он закончил Массачусетский технологически институт, получив степень бакалавра. Работал в Нью-Йорке и был одним из самых результативных сотрудников резидентуры. Прирожденный разведчик, он умел устанавливать контакты с людьми, постепенно привлекая их к сотрудничеству с советской разведкой. Позднее «Твен» передал на связь «Алексею» ряд источников, представлявших большой разведывательный интерес.
Постепенно у «Алексея» дела пошли на лад. Под руководством «Твена» он разработал операцию по выходу на интересующие разведку объекты вербовочного проникновения. Однако первый блин вышел комом: вербовка не состоялась. Затем он познакомился с человеком, у которого были контакты с физиками-атомщиками. Американец с симпатией относился к Советскому Союзу, был непримиримым противником нацизма и постепенно согласился помогать СССР в борьбе с гитлеровской угрозой. Этот контакт представил большой интерес для Центра.
В 1942 году Центр санкционировал вербовку «Алексеем» американца, являвшегося специалистом в области радиоэлектроники. Вербовка прошла успешно, и источнику был присвоен оперативный псевдоним «Блок», по имени советского поэта Александра Блока, поэзию которого американец любил. «Блок» оказался очень результативным. От него поступала важная для СССР информация по новым радиоприборам, используемым в авиации и противовоздушной обороне. Она неизменно получала высокую оценку советских технических специалистов. В дальнейшем «Блок» передал «Алексею» готовые образцы авиационных приборов. Общая стоимость переданных им для СССР электронных устройств составила за год 150 тыс. долл. Сегодня эту сумму можно смело увеличить примерно в 20 раз.
Вскоре оперработнику была передана на связь агентурная группа «Волонтеры». Ее возглавлял завербованный еще в 1938 году в Испании Моррис Коэн («Луис»). Однако работать с ним в годы войны «Алексею» не удалось: в середине 1942 года Моррис был призван в американскую армию и направлен на европейский театр военных действий.
Руководство группой «Волонтеры» взяла на себя жена «Луиса» – Леонтина Коэн (оперативный псевдоним «Лесли»).
Это была смелая и решительная женщина. Так, участвуя вместе с «Алексеем» в одной из разведывательных операций, «Лесли» после утверждения плана ее проведения в Центре, самостоятельно реализовала ее с помощью одного из источников резидентуры. Агент по ее заданию вынес с завода, на котором работал, ствол экспериментального авиационного пулемета, а затем «Лесли» сумела переправить его в советское Генконсульство в Нью-Йорке... в футляре контрабаса. Операция, удивившая даже опытных разведчиков, прошла без сучка без задоринки.
В 1943 году «Алексею», у которого на связи уже находились важные источники информации, был присвоен дипломатический ранг 3-го секретаря Генконсульства СССР в Нью-Йорке.
В конце 1943 года в США в составе группы английских физиков, направленных туда для работы над «Манхэттенским проектом», прибыл ценный источник советской разведки – видный ученый-физик Клаус Фукс. Центр не разрешил резидентуре поддерживать с ученым контакт напрямую, чтобы не расшифровать его перед местными спецслужбами. Для поддержания связи с Клаусом Фуксом был выделен специальный курьер – ученый-биохимик Гарри Голд. «Твен», руководивший Голдом, в связи с окончательным отъездом из США передал его на связь «Алексею».
КЛАУС ФУКС
Клаус Фукс родился 29 декабря 1911 года в небольшом городке Рюсельсхайм в княжестве Гессен-Дармштадт (Германия) в семье одного из известных руководителей протестантского движения квакеров, профессора богословия Эмиля Фукса. Выдающиеся способности Клауса в области математики и физики проявились еще в средней школе, которую он окончил с медалью. В 1930–1932 годах учился в Лейпцигском, а затем – в Кильском университетах. В 1932 году вступил в КПГ и стал руководителем ее университетской ячейки. С приходом Гитлера к власти Фукс перешел на нелегальное положение, а затем отправился в эмиграцию: сначала в Париж, а затем – в Лондон.
По ходатайству английских квакеров Фукса принял на жительство известный британский промышленник Ганн, который убедил ученого-физика Мотта, преподававшего в Бристольском университете, взять молодого и перспективного ученого в качестве аспиранта в свою лабораторию. В декабре 1936 года Клаус защитил докторскую диссертацию. Было ему всего 25 лет.
С 1937 по 1939 год Клаус Фукс работал в лаборатории профессора Макса Борна в Эдинбурге, где занимался исследованиями в области теоретической физики.
В связи с принятым британским правительством в конце 1940 года решением о начале строительства завода по производству урана-235 Фукс по рекомендации Борна и Мотта был принят на работу в лабораторию профессора Пайерпса, который руководил в Бирмингемском университете исследованиями по созданию атомной бомбы. Здесь Фуксу удалось решить несколько кардинальных математических задач, необходимых для уточнения основных параметров этого оружия.
Вскоре Клаус Фукс был принят в британское подданство и допущен к секретным работам по «Энормозу» (такое кодовое название получил в оперативной переписке советской разведки проект создания в США и Англии атомного оружия).
Установив по своей инициативе контакт с советским военным разведчиком, Клаус Фукс сообщил информацию о ведущихся в Англии секретных работах по созданию атомного оружия. Он выразил готовность и дальше передавать подобную информацию Советскому Союзу. С Фуксом была установлена конспиративная связь советской военной разведкой, а в 1943 году он был передан на связь резидентуре внешней разведки НКГБ. К тому времени Государственный комитет обороны принял решение, согласно которому военная разведка должна была сосредоточить все свои усилия на получении военно-политических планов гитлеровской Германии и не отвлекать свои силы и средства на научно-технические вопросы, которые становились исключительно прерогативой научно-технической разведки органов государственной безопасности.
После подписания в Квебеке в августе 1943 года секретного соглашения между Англией и США о совместных работах по созданию атомного оружия Клаус Фукс, известный своими теоретическими трудами в области атомной энергии, был включен в группу британских ученых, которым предстояло вылетить в Лос-Аламос для совместной работы с американскими коллегами в рамках «Манхэттенского проекта». Фукс прибыл в США в декабре 1943 года.

СБОР ИНФОРМАЦИИ ПО «МАНХЭТТЕНСКОМУ ПРОЕКТУ» 
От Клауса Фукса советская разведка получала ценнейшую информацию по «Манхэттенскому проекту». Он, в частности, сообщил, что основные атомные объекты США находятся в Окридже, где строится завод по производству урана-235, Хенфорде, производящем плутоний, Клинтоне и Чикаго. Ну а наиболее важным объектом являлся американский Центр ядерных исследований в Лос-Аламосе, где трудились 45 тыс. гражданских лиц и военнослужащих. Созданием первой атомной бомбы занимались 12 лауреатов Нобелевской премии в области физики из США и стран Европы.
Руководитель работ по атомному проекту генерал Гровс создал вокруг объекта в Лос-Аламосе особый режим секретности. Однако нью-йоркской резидентуре удалось преодолеть эти преграды, несмотря на жесткое противодействие американских спецслужб. Этому способствовал и тот факт, что несколько американских ученых, обеспокоенных угрозой, которую представляло новое смертоносное оружие, обратились с письмом к президенту США Ф. Рузвельту, в котором предложили ему поделиться с СССР ядерными секретами. Ответ был, разумеется, отрицательным.
Один из источников нью-йоркской резидентуры по «Манхэттенскому проекту» позже следующим образом мотивировал свое согласие делиться с советской разведкой ядерными секретами США:
«Нет страны, кроме Советского Союза, которой можно было бы доверить такую страшную вещь. Но раз отобрать ее у других стран мы не можем, пусть СССР знает о ее существовании, пусть находится в курсе прогресса, опыта и строительства. Тогда Советский Союз не окажется в положении страны, которую можно шантажировать».
Разумеется, Клаус Фукс был не единственным источником советской внешней разведки по атомной тематике. Их было несколько. В конце 1980-х годов в одном из своих интервью Анатолий Антонович отмечал: «Среди этих ученых были люди, симпатизировавшие Советскому Союзу, который в одиночку вел неравную борьбу с фашистской Германией. Они не были коммунистами, однако не хотели, чтобы наша страна оставалась безоружной перед лицом самой могущественной империалистической державы мира и выступали за то, чтобы между СССР и США сохранялось равновесие в вооружениях».
Интересно, что у нью-йоркской резидентуры были и неизвестные добровольные помощники. Так, летом 1944 года неизвестный человек передал в советское Генконсульство в Нью-Йорке пакет. При вскрытии пакета оказалось, что в нем находятся совершенно секретные материалы по «Манхэттенскому проекту». Однако установить имя визитера резидентуре не удалось. Центр, получив эти материалы, оценил их как «исключительно интересные» и одновременно отчитал резидента за то, что тот не принял мер по установлению контакта с посетителем.
Во время приездов Клауса Фукса в США «Алексей» участвовал в ответственных операциях по организации связи с ним и получению от источника особо секретной информации в области создания ядерного оружия.
От Клауса Фукса поступали ценнейшие сведения по атомной проблематике, в том числе расчеты и чертежи, связанные с устройством атомной бомбы, данные по строительству заводов по получению оружейного урана и плутония, а также информация о непосредственном ходе создания бомбы.
Оценивая материалы, поступавшие от Клауса Фукса, советский ученый Игорь Курчатов 7 марта 1943 года направил Л. Берии, курировавшему советский атомный проект, письмо следующего содержания:
«Произведенное мною рассмотрение материалов показало, что их получение имеет громадное, неоценимое значение для нашего государства и науки... Материал дал возможность получить весьма важные ориентиры для нашего научного исследования, миновав многие весьма трудоемкие фазы разработки проблемы, и узнать о новых научных и технических путях ее разрешения.
Таким образом, данные материалы представляют большой интерес. В них наряду с разрабатываемыми нами методами и схемами указаны возможности, которые у нас до сих пор не рассматривались».
В 1944 году «Алексею» удалось завербовать молодого ученого из металлургической лаборатории Чикагского университета «Персея», приглашенного работать в лабораторию Лос-Аламоса. Вначале планировалось, что его связником станет агент «Стар», друг «Персея» по университету. Однако вскоре это было признано нецелесообразным, чтобы не расшифровывать двух ценных источников друг перед другом. Поддерживать связь с ученым было поручено неутомимой «Лесли», так как такие встречи могли выглядеть вполне естественно и не привлекать внимания. И она с этим поручением блестяще справилась. Здесь, как нам представляется, уместно отметить, что во второй половине 1990-х годов членам агентурной группы «Волонтеры» Леонтине и ее мужу Моррису Коэн были посмертно присвоены высокие звания Героя Российской Федерации.
Благодаря усилиям «Алексея» и его товарищей Советскому Союзу удалось преодолеть ядерную монополию США, которые планировали применить это оружие в войне против нашей страны. Информация советской разведки позволила не только ускорить работы над собственным ядерным оружием, но и сэкономить значительные средства. Атомную бомбу создавали советские ученые, инженеры, рабочие. Роль разведки была значительно скромнее. Она привлекла внимание советского руководства к этой проблеме и добывала информацию, которая позволила нашей стране в кратчайшие сроки создать ядерный щит.
Внешняя разведка советских органов госбезопасности сработала по данному вопросу достаточно конспиративно. Американские и британские спецслужбы долгое время были убеждены в том, что советская сторона вообще ничего не знает о «Манхэттенском проекте». Характерно, что, когда на Потсдамской конференции в июле 1945 года новый президент США Г. Трумэн с согласия премьер-министра Великобритании У. Черчилля сообщил Сталину о том, что недавно в США было успешно испытано принципиально новое оружие огромной разрушительной силы, советский лидер прореагировал на это спокойно и сдержанно. У американского президента даже сложилось впечатление, что Сталин не понял, о чем вообще идет речь. А Черчилль позже написал в своих мемуарах: «Сталин не имел ни малейшего представления, насколько важно то, что ему сообщили».
Однако Сталин, как свидетельствовали в дальнейшем люди из его ближайшего окружения, все отлично понял. От разведки ему уже было известно о предстоящем испытании в США атомной бомбы. Вернувшись с заседания, он рассказал министру иностранных дел Молотову о состоявшемся разговоре с Трумэном. «Цену себе набивают», – прокомментировал министр сообщение Трумэна. Одновременно Сталин позвонил по прямому проводу Курчатову и дал указание ускорить работы по созданию собственного атомного оружия. Первая советская атомная бомба была испытана на полигоне в 1949 году. Ядерной монополии США был положен конец. Только после этого американские и британские руководители поняли, что Сталин обвел их вокруг пальца, и стали искать канал утечки информации, касающейся американских атомных секретов.
В конце 1945 года «Алексей» был назначен исполняющим обязанности резидента внешней разведки, а в начале 1946 года ему был присвоен дипломатический ранг вице-консула. Осенью того же года Центром было принято решение о переводе «Алексея» во Францию, куда он выехал из Нью-Йорка в конце декабря. В январе 1947 года «Алексей» приступил к работе в парижской резидентуре под прикрытием второго секретаря посольства СССР. Перед ним была поставлена задача по созданию агентурного аппарата для научно-технической разведки. В первую очередь Центр был заинтересован во внедрении советской агентуры в «Акрополь» – французские ядерные объекты. Эта задача была «Алексеем» также решена.
И СНОВА МОСКВА
Весной 1949 года Анатолий Антонович Яцков возвратился в Москву после девятилетнего пребывания за рубежом. После успешного испытания первой советской атомной бомбы он был награжден орденом Красного Знамени и назначен заместителем начальника одного из отделов научно-технической разведки.
В 1955 году Ирак разорвал дипломатические отношения с Советским Союзом, обвинив его во вмешательстве во внутренние дела и поддержке Коммунистической партии, которая якобы готовила военный переворот. В стране не осталось ни одного советского представителя. Центр нуждался в достоверной информации о положении в Ираке. Было принято решение направить Яцкова в Ирак под видом канадского бизнесмена. Разведчик успешно справился с поставленной перед ним задачей, проинформировав Центр о развитии внутренней обстановки в этой стране.
В последующие годы Анатолий Антонович занимал руководящие должности в научно-технической разведке, выезжал в долгосрочные командировки на оперативную работу в страны Западной и Восточной Европы. Затем занимался преподавательской деятельностью: возглавлял факультет в Краснознаменном институте КГБ СССР имени Ю.В. Андропова.
На всех участках работы А.А. Яцков успешно справлялся с поставленными перед ним задачами, проявил себя опытным руководителем, чутким воспитателем. Его всегда отличало всестороннее знание дела, принципиальность, личная скромность и отзывчивость.
В 1985 году полковник Яцков вышел в отставку. Находясь на заслуженном отдыхе, он продолжал поддерживать тесную связь с коллективом, часто встречался с молодыми сотрудниками разведки. В прессе нередко появлялись его статьи, воспоминания, рецензии.
В середине 1991 года, выступая перед иностранными журналистами, Анатолий Антонович подчеркнул:
«Советские разведчики не претендуют на решающую роль в создании атомного оружия в СССР, оно в любом случае было бы создано и без них, только в более продолжительные сроки. Материалы, поступавшие на этот счет от разведки, – это пособие в деле создания оружия, которое ничего не значит без самих ученых. Мы все должны низко поклониться академику Курчатову и его соратникам, создавшим атомное оружие в условиях, намного более сложных, чем те, в которых работали американские ученые. И добавлю – в более короткие сроки. Научная квалификация наших ученых оказалась не ниже, чем у американских, хотя им помогали лучшие физики из многих стран мира. Что же касается роли разведки, то она привлекла внимание советского руководства к этой проблеме, а ее информация помогла ускорить создание атомного щита для Родины и избежать тупиковых ситуаций».
За заслуги в разведывательной работе и большой вклад в дело обеспечения безопасности нашей страны Яцков был награжден орденами Октябрьской Революции, Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, а также нагрудными знаками «Почетный сотрудник госбезопасности» и «За службу в разведке».
26 марта 1993 года Анатолий Антонович скончался. Похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.
Указом Президента России от 15 июня 1996 года Анатолию Антоновичу Яцкову было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.