Сказка о независимой ноге

Жила-была на свете одна недоотрезанная Нога, сумевшая осуществить свою затаенную вековечную мечту и с помощью некоторых юридических тонкостей зарегистрироваться в статусе независимой конечности. Чушь, скажете? А вот поди ж ты! На свете ведь случается множество удивительных казусов, в которые даже верить не хочется, пока с ними лично не столкнешься. Во всех землях проходимцы и бандиты успешнейшим образом выдают себя за святых мучеников и государственных мужей.
В повести Гоголя сбежавший от хозяина нос некоторое время разгуливал по Петербургу и представлялся майором. Вот и такое чудо, на диво всем, тоже случилось! Была Нога, а стала Страна. Что же тут удивительного? Разве не может быть Ноги, однажды превратившейся в «незалежную державу»?
Произошло это, правда, не так чудом, как благодаря геополитической катастрофе. В прежние времена Нога входила в одно мощное Имперское Тело. Когда-то оно было мускулистым, полным духа и с боевым кличем: «За Веру, Царя и Отечество!», а потом: «За Родину, за Сталина!» сокрушало все окрест себя. Даже однажды до Берлина дошло и там рюмку водки на развалинах Рейхстага выпило, крякнуло и к своим бабам вернулось. Но потом загордилось от подвигов, впало в застой, тотальную переоценку ценностей, объявило перестройку всему и вся, и, в конце концов, временно помутилось рассудком.
Пришли в Имперской голове к власти под видом прогрессивных демократов самые обычные тараканы. Вот так взяли и пришли. Прямо из кремлевских щелей из-под плинтуса. Причем все с партбилетами и отличнейшими характеристиками из отдела кадров. Просто не тараканы, а враги народа! Если бы не знать, что оба они были просто один дурак-подкаблучник, а другой — пьяница-дуболом, так можно было бы поверить, что они и впрямь иностранные шпионы. Такой дури себе и Телу во вред наворотили! Первый таракан раздал западным варварам все завоеванное. А другой, сковырнув первого и отобрав у него шапку Мономаха, которой тот ночью, ложась в постель с женой, прикрывал на лысом черепе родимое пятно, спьяну брякнул во все дуболомское горло: «Берите суверенитета, кто сколько унесет!».
В общем, понесли. Прямо в две руки брали! И в зубы! Кто заводы, кто трубы, кто суверенитеты. Дают — бери! Ну, и наша Нога, глядя на такую смуту в Имперском мозгу, тоже решила прихватить себе немножко независимости. Трі-і-і-ш-е-е-е-ч-ки!!! Чуть-чуть, как говорили ее не до конца сознательные граждане на прежнем великодержавном наречии, еще не до конца забытом. Мол, хватит жить чужим умом и имперским наследием — пойду домой галушки лопать! И пошла. Взяла тупой кухонный нож, заботливо предоставленный из-за границы бежавшими нацюками-бандерлогами (они там его как святыню в «екзилі», то есть в эмиграции, сберегли) и сама себя ниже колена от Имперского Тела отчекрыжила. Невзирая на боль и стоны.
Сколько радости было! Сколько обещаний! Всем встречным-поперечным Нога объясняла на срочно принятой державной мове, что Имперское Тело ей теперь без надобности, а жить она будет отныне только за счет зарубежных займов и процентов от золота Полуботка, которое поделит на каждую свою клетку. Ну, и еще за то, что всякие добрые дяденьки — иностранные туристы, охочие до дешевого женского тела, дадут ей за карие очи и черные брови. «Да откуда же у тебя эти очи и брови? — вопрошали у ноги скептики, — ты ведь обыкновенная, старая, в маршах и походах стоптанная, в имперской портянке запотевшая нога! Еще и возгордившаяся от нежданной свободы!».
Но Нога упорно талдычила, что она теперь независимая и никто ей не указ — что захочет, то и воплотит! Мол, увидите, какое счастье для меня скоро настанет, — буду вместо портянки ходить в заграничном ажурном чулке и будут мне всякие иностранные кавалеры пальчики целовать! А не имперские медведи с когтями царапучими…
Трагедия была только в том, что Нога по слабосилию не до конца себя от Имперского Тела отрезала и болталась ниже колена на сухожилиях и кое-каких кровеносных сосудах. Так сказать, связь с метрополией не утратила, а только ослабила всем во вред, а других полезных связей не приобрела. Не только пальчики ей не целовали, но то и дело щемили их различными санкциями, как каблуком. Упрямая Нога морщилась (кому же такое понравится?), но терпела. Так как отличалась совершенно исключительным и нигде в мире больше не виданным упрямством.
В мозгу Имперского Тела тем временем наметилось некоторое просветление. Вместо дурачка-подкаблучника и пьяницы-дуболома там к власти пришли двое молодцов, которые всех дурачили загадкой-ребусом, кто из них главный? И ведь получалось! Многих духовных потомков двух «демократов» на Болотной площади развели! Стали эти молодцы гадать-думать, что с недоотрезанной Ногой делать? То ли назад ее прирастить с помощью новейших технологий, раз уж не все жилы и сосуды у нее отмерли, то ли таки отрезать радикально и заменить деревянным протезом, чтобы пугать Заокеанскую Империю в образе одноногого пирата Сильвера. Мол, образ — западный, классический, за океаном сразу поймут.
Говорят эти двое Ноге: «Давай назад к нам! Ведь ты чахнешь — гляди, как усохла и сама на себя стала непохожа. Мы Имперское Тело реформируем. И будет оно вообще не имперское, а свободный гармоничный организм, точнее Единая Элегантная Персона (ЕЭП)». Но Нога все равно упрямится. «Не хочу, — говорит, — к вам. И на свободе тоже не хочу. Я присоединюсь к Европейской Сороконожке (ЕС) и стану там сорок первой ногой — особенной, непарной». «Да куда же тебе к той Сороконожке? — продолжают увещевать имперские молодцы. — Там у каждой Ноги по запасному протезу новейшей конструкции. И еще много протезов на складе. Да и непарная ты — нужна ты там, как телеге пятое колесо или собаке второй хвост!».
Но Нога уперлась (сказано же, что неправдоподобно упрямая!) и ни в какую. Ни вперед, ни назад. Ни прирастать не хочет, ни ампутироваться совсем, чтобы попасть в банку со спиртом и некоторое время служить студентам-медикам в виде учебного пособия. Да и Европейская Сороконожка знать ее действительно не желает — только колотит поочередно всеми своими Ногами и стыдит: «Какая ты, Нога, неправильная — недемократичная! Просто смотреть стыдно»…
А тут еще одно горе стряслось. Стали у Ноги гнить несколько пальцев — причем самых сознательных, «свідомих», ближе всего к Западу расположенных — мизинец и тот, что рядом с ним. Тех самых, что утверждали, будто лучше и глубже всех национальную идею понимают, Ногу пронизавшую. То сепаратизм заводился в этих пальцах, то мания величия. И пусть бы они и гнили себе на здоровье, да только гангрена от них по ноге стала подниматься — до самой коленки. Клетки, между тем, в независимой конечности отмирали одна за другой, новые не рождались, а какие могли, наперегонки разбегались за границу.
Вот так и болтается Нога — и недоотрезанная, и к телу не приросшая. Чудо, да и только! Вопрос только, как долго могут длиться подобные чудеса… Насколько хватит у Бога терпения?