Спасение детства или бизнес на детях?

Источник: og.ru
Пока закон только обсуждается на всех уровнях, соответствующие органы на местах уже начали отсчет жертвам новой политики

Трагедия, в которой нет ответчиков
От недавней трагедии в Пермском крае все люди, знакомые с проблемой изъятия детей органами опеки, скрипят зубами и сыплют проклятиями, а знавшие семью и ребёнка женщины не могут сдержать слёз.
В начале августа прошлого года 35-летняя жительница города Добрянки многодетная мать Надежда Сырчикова на сутки оставила двух своих детей на попечение их старшему 16-летнему брату. Дело привычное – брат всегда помогал много работающей матери с младшими – ведь родной отец злоупотреблял алкоголем,  а семья в силу бедности числилась в группе риска.
Всегда все было нормально, но в этот раз информация о детях без матери просочилась в органы опеки краевого министерства соцразвития. И с отмашки главы ведомства Павла Фокина ювенальщики тут же послали на адрес полицию – а та забрала детей и сдала их по акту в районную детскую больницу.
Несколько дней опека продержала мальчика и девочку в инфекционном отделении, а потом легко разлучила дружных между собой брата с сестрой-погодков. 2-летнюю Юлю положили в этой же больнице на так называемую социальную койку, а 3-летнего Ярослава отправили в печально известный Центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей – структуру все того же краевого Минсоцразвития. Там мальчика определили на временную опеку в посёлок Камский, в так называемую семейно-воспитательную группу – до кучи еще к десятку приемышей.
В это время мать обивала чиновничьи пороги, прося вернуть её детей. И через месяц получила из больницы дочку. Трижды писала заявления о возвращении сына, послушно выполнила все выставленные ей условия: прошла с дочкой комиссию для детсада, устроилась на официальную постоянную работу, причем, с меньшей, чем раньше, зарплатой, порвала с выпивающим отцом детей, нашла соответствующее требованиям опеки жильё… Но мальчика матери не отдали. Очевидно, в отношении него уже действовали некие иные «ювенальные соображения».
В начале декабря 2017-го у мальчик, все это время живший в семейно-воспитательной группе, получил травму. Говорят, это заметили не сразу: ну, жалуется, ну, поболит и перестанет… Да и каким образом ребенок получил травму, так потом никто и не выяснил.
Когда же спустя несколько дней малыша все-таки привезли в больницу, врач диагностировал перелом и в силу возраста пациента рекомендовал положить его в стационар в сопровождении взрослого, тем более, что у малыша параллельно обнаружилось ОРВИ. Однако, кому же тогда сидеть с другими детьми в «семейно-воспитательной группе», где их еще десяток… В общем, новые «родители» уговорили доктора просто наложить гипс и забрали мальчика домой.
А там ему становилось всё хуже и хуже – его лечили чем-то, давали таблетки… Но малыш температурил и слабел, и звал сестру и маму… Наконец, 11 декабря взрослые вызвали «скорую», которая, увидев состояние ребенка, срочно увезла его в Пермь, в детскую краевую больницу. Мальчика тут же поместили в реанимацию. В лёгких была жидкость, вскоре он перестал дышать, и в тот же день его подключили к аппарату искусственной вентиляции лёгких.
А 16 декабря Ярик умер, прожив на свете чуть более 3,5 лет. Причиной смерти стал запущенный остеомиелит, то есть гнойно-некротическое воспаление кости и костного мозга, двустороннее воспаление легких и абсцесс.
«Сейчас специалисты разбираются, почему это произошло, и можно ли было это предотвратить», – весьма оперативно сообщил краевой министр здравоохранения Дмитрий Матвеев.
Можно было – и еще как можно. На протяжении последних недель жизни Ярослава, прошедших в приюте в посёлке Камский, его регулярно посещала с проверками служба опеки Минсоцразвития. Та самая, что строго стоит на страже прав ребёнка и изымает детей за недостаток мясных продуктов в морозильной камере холодильника и отсутствие фруктов на столе. И никто из чиновников-визитеров не заметил, что у них на глазах медленно умирает ребенок!
Краевой СК возбудил по факту гибели ребёнка уголовное дело по ст. «Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей». Но многие люди уверены, что ювенальщики выйдут сухими из воды.
Говорить горазды все – как предотвратить?
Очевидно для того, чтобы Госдума  поставила бы, наконец, вопрос о полном запрете в России изъятия ребёнка у родителей, необходимо еще много детских смертей. Едва ли комиссия, поспешно собранная главой региона Максимом Решетниковым, сможет решить проблему, если в задачу ей ставится не воссоединение детей с родителями, а скорейшее нахождение для новых семей. По сути, это продолжение ювенальной политики.
Уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Анна Кузнецова, комментируя на своей соцстранице смерть ребенка в Пермском крае, высказывается за наказание для виновных.
Однако, просто пописывать у себя на страничке мало – если ты при определенной должности, действуй, используй какие-то рычаги для того, чтобы такие трагедии предотвращать, а не сокрушаться по поводу уже случившегося.
А как им не случаться, если, к примеру, краевой дом ребенка даже не имеет лицензии на образовательную деятельность. То есть, по сути, работать там могут надзиратели, но никак не педагоги и воспитатели.
Да и позиция госпожи Кузнецовой, по мнению жителей края, вовсе не однозначна. Еще в июне прошлого года активисты Российского Родительского Сопротивления проводили в Перми пикеты против ее действий, а руководитель местного отделения организации Алексей Мазуров открытым текстом сказал: «Последнее время мы видим, что детский омбудсмен Анна Кузнецова заняла явно проювенальную позицию. Во-первых, на всю страну она заявила, что случаи неправомерного изъятия детей из семьи единичны. Из нашего многолетнего опыта работы по возвращению незаконно изъятых детей в семьи мы знаем, что это не так. Во-вторых, перенимать опыт она ездила в Финляндию, известную своим беспредельным ювенальным законодательством».
Тогда же пикетчики требовали отозвать сенаторов от Прикамья Андрея Климова и Игоря Шубина из Совета Федераций, которые выступили в поддержку антисемейного ювенального закона. И это было за полгода до гибели ребенка, когда еще можно было предотвратить трагедии, подобные декабрьской.
А теперь говорить можно лишь де-факто. Что толку, что подключилась к трагедии сенатор Елена Мизулина, которая намерена обратиться к генпрокурору РФ Юрию Чайке с просьбой взять на контроль дело о гибели изъятого из семьи ребенка в Пермском крае? Личный контроль генпрокурора не возвращает детей с того света.
Конечно, эта история нашумела – и в ней еще долго будут разбираться. Но один  факт в деле уже не отвергнуть – ребенок, оставшийся с матерью, жив. Ребенок, которого отобрали, умер.
Для местных чиновников оказалось гораздо интереснее изъять ребенка из семьи с проблемами и направить его в замещающую «семью» - ио, на это из бюджеьа выделяются деньги, которые надо осваивать. По сути, зарплата для приемных родителей. Но все из них эту зарплату отрабатывают на совесть – некоторые просто ее получают. Как говорится, солдат спит – служба идет.
Пожурил ребенка – в тюрьму?
Смерть ребенка в Пермском крае – очередной закономерный итог внедрения в России ювенальной системы и реализации «Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012—2017 годы», которая сделала детей инструментом зарабатывания денег.
Всем субъектам, участвующим в процессе реализации стратегии, стало интересно обеспечивать процесс перемещения детей из родных семей в семьи замещающие (приемные, семейно-воспитательные группы и т.п.). Всё это происходит на фоне огромного перекоса финансирования (в сотни раз) родных и замещающих семей.
И ведь сколько уже сказано о том, что внедрение ювенальной юстиции в России опасно не только потому, что противоречит нашим традиционным ценностям, но и сама система может стать инструментом давления на любого человека. А наверху, знай, гнут свою палку.
Вот относительно свежий пример из Новокузнецка, где 33-летнего местного жителя обвиняют в истязаниях собственного сына (п. «г» ч. 2 ст. 117 УК РФ). Уже закончено следствие, дело передано в суд. В скором времени человек легко может сесть лет на семь.
Версия следствия такова. Мужчина запрещал мальчику навещать бабушку, а когда узнавал, что ребенок заходил к ней в гости, избивал его. Следы побоев на лице внука заметила бабушка, когда ребенок в очередной раз втайне от отца забежал к ней домой. Женщина отвела ребенка в медучреждение, а врачи передали информацию о маленьком пациенте в правоохранительные органы. И понеслось.
По словам следователей, подозреваемый сам усугубил свое положение, наотрез отказавшись сотрудничать со следствием и так и не признав вину. Мальчика тут же поместили в соцприют.
А вот позиция отца. Внимание правоохранителей к своей персоне он связывает со своей общественной деятельностью. По его словам, он активно добивался закрытия павильона игровых автоматов и тем самым перешёл дорогу «сильным мира сего». Записав свой рассказ на видео, и выложив его в интернет, мужчина подробно описал историю того, как у семьи отняли ребёнка, как ему пришлось с вечера до глубокой ночи бегать по отделам полиции, чтобы хотя бы установить местоположение своего сына, при этом ему постоянно отказывали, даже не называя причин.
Так же обвиняемый указывает на то, что первый допрос ребёнка проводился без законного представителя и даже без присутствия педагога или психолога. А сам мальчик на том же видео говорит о том, что писали в протоколе совсем не те ответы, которые давал он.
И тех избиений, которые ему приписывали, говорит мужчина, не было и близко. Он действительно однажды отшлёпал ребёнка за значительный проступок, а «следы побоев на лице» — это разбитая губа. Он не отрицает этого факта, но лёгкая травма была получена ребёнком случайно.
Тем не менее, следствие свою работу довело до логического конца. Теперь дело за судьей. Как вариант, мальчик останется без отца на срок от трех до семи лет.
«Туз в рукаве» ювенального лобби
Таких сюжетов потом может быть сотни, тысячи. Все дело в том, что у сторонников введения в Росси ювенальной юстиции есть один очень серьезный «козырь». Зовут его Екатерина Филипповна Лахова – член Совета Федерации, представитель от законодательного органа государственной власти Брянской области.
Та самая, которая уже не раз занималась «детской» темой. В 2012 году она являлась автором появления непопулярного запрета на усыновление российских детей американскими гражданами. Это решение было всего лишь одним из ответов на так называемый «Закон Магнитского», а не реальной озабоченностью чиновников судьбами усыновленных иностранцами маленьких россиян.
Она же в свое время претворяла в жизнь написанные ею программы «Планирование семьи» и «Половое воспитание школьников», финансирование которых из средств государственного бюджета, благодаря усилиям Лаховой, в 50 раз превышало ассигнования, например, на программу «Дети-сироты».
Тогда в школы внедрялся курс «Полового воспитания» с выдачей презервативов и противозачаточных таблеток прямо на уроках, а для первоклашек писались учебные пособия наподобие «Твой друг – презерватив», широко рекламировавшиеся на детских телеканалах в перерывах между мультфильмами.
Именно тогда, будучи главным лоббистом проекта закона, депутат Лахова в течение нескольких лет отстаивала его, не желая слышать никаких возражений своих оппонентов, указывавших, что данный законопроект всячески препятствует осуществлению этих самых репродуктивных прав, поощряя аборты на поздних сроках и стерилизацию «по социальным показаниям», в том числе по бедности.
Лишь массовые пикеты протеста родителей, протесты религиозных организаций и общественности остановили преподавание сексологии и полового воспитания в государственных школах, выгодные, по мнению специалистов, лишь компаниям, заинтересованным в расширении рынка сбыта презервативов и порнопродукции, падении рождаемости в Российской Федерации, ухудшении здоровья молодого поколения и разрушении семьи и нравственности в российском обществе.
По новому кругу
Сегодня госпожа Лахова – один из главных сторонников внедрения в России ювенальной юстиции и даже является председателем редакционного совета журнала «Вопросы ювенальной юстиции».
Директор Института демографических исследований, вице-президент Благотворительного фонда защиты семьи, материнства и детства Игорь Белобородов считает, что инициаторы ювенальной юстиции, в случае ее внедрения получат сильнейший инструмент влияния на население, и будут забирать детей у нормальных родителей и, отдавать их в чужие семьи на взаимовыгодной основе.
Эксперт уверен, что Екатерину Лахову от ювенальной юстиции необходимо держать подальше – ее позиция по вопросу «Планирования семьи» двадцатилетней давности ясно говорит о том, что она стоит против нормальной семьи.
В сети можно найти сотни комментариев пользователей, пишущих о том, что ювенальная юстиция необходима для торговли детьми – снимается обременение с такого товара, как дети. То есть, бизнес в чистом виде.  О какой заботе о детях тут речь?
Политолог, активист партии «Великое отечество» и руководитель фракции «За семью» Ирина Волынец говорит о том, что все нормальные родители боятся ювенальной юстиции не только потому, что она расширяет ситуации, в которых ребенка можно изъять из семьи «без суда и следствия» – она доводит возникновение казалось бы абсурдных ситуаций, которые «ювенальное лицо» может трактовать, как ему заблагорассудится. Пришел проверять семью с ребенком, а в холодильнике нет апельсинов - все, ребенок не доедает.  Малыша из семьи изымают. Или не изымают – но это будет чего-то стоить. Почва для коррупции здесь самая что ни на есть «черноземная».
А если проверяющий заходит в бедную многодетную семью, где не то что апельсинов, хлеба видят не каждый день – что, сразу отбирать вместо того, чтобы этой семье просто помочь?
Да, отбирать! В ювенальной теории понятие «родная семья» заменено на «крепкую семью». С юридической точки зрения это очень много – изъятого у родителей ребенка не отдают ближайшим родственникам, а отдают в приюты и детдома, в том числе, частные, в приемные и патронатные семьи и на каждого ребенка государство будет платить немалые деньги. Например, в Финляндии это до 500 евро в ДЕНЬ! А судя по поездке туда госпожи Кузнецовой – как раз на эту страну и собираемся равняться.
Страну, где изымать детей из семей, особенно с русскими корнями, вообще норма. Случай, когда 10-летнего мальчика, который якобы пожаловался, что его наказали дома, увезли в частный детский дом прямо из школы и без объяснения причин родителям, тому лишь один из примеров.
Но что касается России, дело тут вовсе не в национальности ребенка. Просто за каждого такого клиента (да-да, это уже не ребенок – это клиент) потенциальные опекуны будут стоять в очередь, заходить с задней двери, приносить в конвертах – в общем, всячески потворствовать коррупции.
В конце концов, когда спрос превысит предложение, семьи с детьми начнут буквально осаждать ювенальные «охотники за головами», выискивая малейшие поводы для того, чтобы отбирать малышей у их родителей и отдавать их «на бизнес».
Ирина Волынец считает, что главная задача ювенальной юстиции, помимо того, что это огромный круговорот денег для тех, кто ею будет руководить, это – внедрение технологии, при которой происходит разделение детей и родителей, а не укрепление родной семьи.
И такая тема для сенатора Лаховой весьма близка. Не зря же когда-то Совет атаманов Общероссийской общественной организации «Союз казаков» даже обращался с открытым письмом к Владимиру Путину с требованием исключить Лахову из «Единой России», как одну из главных лоббисток антисемейных законов.
Что 20 лет назад, что сегодня у Лаховой – та же жесткая позиция, при которой судьба простой российской семьи зависит от государства. Или… отдельного его представителя… Это когда семья разрушается по причине «отсутствия в доме апельсинов», а пожуривший сына отец садится на скамью подсудимых. Это когда «мачеха» при деньгах всегда интересней для сотрудничества, чем родная мать без денег? Это когда есть необходимость «осваивать» огромные бюджетные средства, которые идут на «ювеналку».
В таком случае, это уже не политика защиты детей – это уже бизнес. И если мир делится на черное и белое, а бизнес на чистый и грязный – могу поспорить на что угодно: «ювенальный бизнес» быть чистым не может. Когда на одной чаше весов ребенок, а на другой «бабло» – родная семья оказывается «третьей лишней». Что может быть страшней в стране, которую мы все еще называем демократической?
Автор: Павел Юрьев