Страсти по Грибоедову. К 225-летию со дня рождения автора «Горя от ума»

Более 10 лет назад, во время моего первого пребывания в Тегеране, я нашёл своего «героя», когда попытался пока ещё безуспешно разыскать дом, в котором погиб Александр Грибоедов и ещё около 50 человек из состава российского посольства в Персии. Потом последовали мои «странствия» по следам Грибоедова в Иране (шесть раз), на Кавказе, в Грузии и Армении, в Беларуси и по русским городам и весям, где ещё можно «почувствовать дыхание» автора «Горя от ума». Одновременно я вёл многолетние исследования всего, что накопили историки и филологи, обращавшиеся к судьбе Грибоедова, а также изучал неизвестные ранее документы Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ). И то, что мне открылось за эти годы, рисует совсем иной облик человека, который соединил в себе столько разных ипостасей и талантов: поэт, драматург, музыкант, дипломат, воин, разведчик, путешественник, эрудит, полиглот и мыслитель.
Начнём с того, что именно Грибоедов в возрасте 34 лет открыл череду трагических смертей русских поэтов, жизни которых обрывались, что называется, на взлёте, в период расцвета творческих сил. И вот что интересно: с оружием в руках, при исполнении своих обязанностей погиб только один Грибоедов, хотя в списке рано ушедших поэтов немало тех, кто воевал (например, М. Лермонтов и Н. Гумилёв, а А. Одоевский умер от малярии после участия в стычках с горцами на Кавказе в 1839 г.). Причём Грибоедов проявил себя в последнем своём бою просто героически, сражаясь до конца и унеся жизни многих наступавших.
Грибоедова вообще можно считать поэтом-воином, принимавшим участие в той или иной степени в 5 войнах. Он не только в 1813–1815 гг. в ходе заграничных походов русской армии служил в Иркутском гусарском полку и кавалерийских резервах на западных границах империи, но и несколько раз проявил свои боевые качества в ходе Русско-персидской войны 1826–1828 гг. Достаточно вспомнить, что Грибоедову в одиночку удалось уговорить коменданта крепости Аббас-Абад сдать её русским войскам, что он не боялся открыто вызывать на себя огонь вражеской артиллерии и идти в бой, что он имел две боевые медали – «За взятие Эривани» и «За персидскую войну», которые ценил выше любых других своих наград. Пришлось Грибоедову принять участие, хотя и мимолётное, теперь уже в качестве посланника в Персии, и в Русско-турецкой войне 1828–1829 гг., ведь её исход во многом зависел от того, какое отношение к этой войне займёт Персия.
Но самое главное, что Грибоедова без всякого сомнения можно назвать одним из самых выдающихся дипломатов первой половины XIX века. Вспомним, что, поступив на службу в Коллегию иностранных дел в июне 1817 года, он уже в июле 1818 года был назначен секретарём первой постоянной русской миссии в Персии, и, начиная с февраля 1819 г., более 2,5 лет провёл на своём посту в Тегеране и Тавризе, выучив фарси, глубоко узнав иранские обычаи и нравы и проявив себя искусным дипломатом. Он смог заслужить настолько сильное доверие наследника персидского престола Аббас-Мирзы, что ему удалось повлиять на его решение начать Ирано-турецкую войну 1821–1823 гг. и тем самым помочь греческому восстанию против османского ига, изменив геополитическую карту того времени. А осенью 1819 г. Грибоедов лично, невзирая на опасности, увёл из персидского плена 158 русских солдат, согласившихся вернуться на родину. Пережив драки и стычки по пути следования, почти все беглецы добрались до России.
После возвращения в конце 1821 г. в Тифлис Грибоедов стал секретарём по иностранной части генерала А.Н. Ермолова вплоть до марта 1823 г., и здесь ему пришлось участвовать уже в Кавказской войне, которая длилась беспрецедентно долго, с 1817 по 1864 г. Однако настоящим триумфом Грибоедова-дипломата стало его участие в коллизиях Русско-персидской войны 1826–1828 гг., бесконечных переговорах с противником и его решающая роль в заключении Туркманчайского договора, на долгие годы определившего расклад сил на Востоке и освободившего от гнёта многие народы Кавказа. Грибоедов не только составил текст договора, но и выступил редактором всех протоколов переговоров, которые удалось мне обнаружить в архиве и опубликовать. Когда Грибоедов въезжал в Санкт-Петербург с этим договором, в честь такого события пушки сделали 200 залпов. И назначение поэта в апреле 1828 г. Полномочным министром Российской миссии в Персии было не чем иным, как высокой оценкой его трудов. Жить тогда Грибоедову оставалось только 9 месяцев, но сколько же ему выпало испытаний в этот самый важный период его жизни. Все детали и подробности этого жизненного подвига мне удалось осветить в своей книге «Последний год Грибоедова» (М., 2015), в том числе то, как, почему и с чьим участием зрел и был осуществлён коварный заговор в Тегеране, завершившийся разгромом русского посольства.
Говоря кратко, можно утверждать, что Грибоедов пал жертвой заговора, в котором объединились самые яростные враги России: представители правящей династии каджаров, стремившиеся ослабить влияние своего соседа, отменить выплаты ему контрибуции и отстранить от власти наследника престола Аббас-Мирзу; английские дипломаты, больше всего боявшиеся того, что Грибоедов, вернувшись в Тавриз, вновь сможет добиться вступления Персии в войну с Турцией, теперь уже в фактическом союзе с Россией; иранские духовные лица, желавшие с помощью оголтелого фанатизма усилить свою власть над умами персиян; ставленники Османской империи, мечтавшие стравить в новой войне Россию и Персию. Грибоедов попал в «ловушку», оказавшись на острие опасности, и он ничуть не уронил достоинство посла великой державы, как бы впоследствии недоброжелатели дипломата ни пытались доказать, что он якобы сам был виноват в разыгравшейся трагедии, не зная обычаев и нравов Персии.
Дом в Тегеране, где произошёл разгром российского посольства (современный вид) Фото: Сергей Дмитриев
Во время своих поездок в Иран мне удалось изучить заброшенное здание российского консульства в Тавризе, где служил Грибоедов, а также найти то самое здание, в котором произошла страшная трагедия в Тегеране и которое считалось давно исчезнувшим. Это здание сделало для меня события 190-летней давности более зримыми. И как жаль, что тегеранские власти приняли решение и снесли это здание в 2015 г., чтобы оно не могло напоминать о приметах жуткой драмы. Удалось мне обследовать в Тегеране и армянскую церковь святых Фаддея и Бартоломея, на территории которой первоначально находились растерзанные останки Грибоедова и куда впоследствии были перенесены тела более 30 жертв разгрома. Лишь небольшая памятная доска на стене этой церкви напоминает, что там покоятся сотрудники миссии, и насколько важно было бы перезахоронить этих людей на родной земле или хотя бы создать на том самом месте достойное надгробие: они это заслужили своим подвигом и служением Родине!
Если мы представим невозможное, что Грибоедов вообще не написал бы своей бессмертной комедии «Горе от ума», то одних его заслуг на «персидском фронте» было бы достаточно, чтобы он вошёл в историю в качестве выдающегося дипломата. (Напомним, что на дипломатических постах Грибоедов трудился (не считая длительных отпусков) около 9 лет, а «Горе от ума» он вплотную писал чуть более 2 лет.) Самый главный вопрос современного «грибоедоведения» – это, без сомнения, вопрос о соотношении в его судьбе двух главных ипостасей – поэтической и дипломатической, и следует сделать ещё много шагов в сторону более объективной и взвешенной оценки дипломатической и военной деятельности нашего героя, доказывая, что его подвиг не менее важен и ценен, чем его поэтический дар, что с него давно пора смыть позорный ярлык дипломата, не справившегося с проблемами и виноватого в тегеранской трагедии, что его усилия остались не напрасными и что в геополитическом раскладе на стыке России и Азии, установившемся с 20-х годов XIX века, важный вклад был сделан именно поэтом-дипломатом.
В ходе работы в АВПРИ мне посчастливилось обнаружить неизвестные ранее письма Грибоедова и самые разные документы, раскрывающие конкретные аспекты его дипломатической деятельности, в том числе подтверждающие наличие английского следа в тегеранской драме. Это относится и к письмам «спасшегося» во время разгрома посольства секретаря посланника И.С. Мальцова, и к известной Реляции о происшествии в Тегеране, авторство которой мне удалось установить совершенно точно, и к донесениям персидских чиновников, пытавшихся оправдать свои действия. Часть этих документов удалось опубликовать в сборнике «Александр Грибоедов. Неизвестные страницы великой судьбы» (М., Вече, 2019), подготовленном к юбилею самыми известными грибоедоведами нашей страны. В нём читателей ждёт встреча со статьями и материалами, посвящёнными таким малоисследованным темам, как родословие Грибоедовых, Грибоедов и русская усадьба, творческая история «Горя от ума», дипломатическая деятельность поэта. Уникальность сборнику придаёт то, что в нём фактически впервые в научно-популярном издании представлены «Путевые заметки А.С. Грибоедова» 1818–1827 гг., «Иконография А.С. Грибоедова», включающая в себя около 120 портретов и иллюстраций, а также «Поэтический венок А.С. Грибоедову», вобравший в себя стихотворения 20 поэтов.
Следует добавить к сказаному, что Грибоедову пришлось проявить себя и в роли разведчика, о чём лучше всего могут свидетельствовать его донесения из «логова противника», когда дипломат несколько дней находился в ставке Аббас-Мирзы на переговорах при селении Карабаба в июле 1827 г., или его контакты со скрытыми доброжелателями России в персидских кругах. В ту пору дипломатам часто приходилось выступать разведчиками, и, став посланником в Персии, Грибоедов освоил секретные шифры, с помощью которых велась переписка с Тифлисом и Санкт-Петербургом. (В архиве мне удалось найти зашифрованные таким образом письма и почувствовать «дыхание» секретов того времени.) Поэту пришлось постоянно наблюдать за происками английских резидентов, которые начали следить за ним ещё в Северной столице и следили затем в Тифлисе, Тавризе и Тегеране.
Ещё одна ипостась жизни Грибоедова – это то, что он был «вечным» странником: трудно найти среди русских поэтов большего скитальца, чем он. Из 34 лет жизни шестнадцать с половиной лет, с тех пор как началась война 1812 года, Грибоедов постоянно скитался. Собственным домом он так и не обзавёлся: жил то во Владимире, то в Брест-Литовске, то в Петербурге, то в Тифлисе, то в Тавризе и Тегеране, то в Москве. Подсчёты показывают, что за свою жизнь поэт проехал более 45 тысяч километров. Из Петербурга до Тифлиса, например, почти 2700 километров, а он только туда и обратно ездил семь раз. В странствиях-дорогах за годы жизни поэт-дипломат провёл не менее тысячи дней, а значит, он сотни и сотни раз ночевал на почтовых станциях, постоялых дворах, в лесу, в горах, где придётся.
Всем известно, что Грибоедов был виртуозный музыкант, чьи чудом сохранившиеся вальсы не могут не поражать своим совершенством, и удивительным эрудитом, постоянно интересовавшимся разными науками. Как беспримерный полиглот, он знал почти в совершенстве 8 языков, и совсем не поразительно, например, что после гибели поэта в Тавризе осталось более 80 книг его личной библиотеки – и все они были на разных иностранных языках! А как оригинальный мыслитель Грибоедов выступил автором проекта создания Российско-Закавказской кампании, которая могла изменить жизнь огромного края.
И конечно, не забудем о главном творении Грибоедова – «Горе от ума», пожалуй, величайшей комедии XIX века, над которой не властно время. Ещё при жизни поэта она разошлась в тысячах экземплярах самиздата (Грибоедова можно даже считать «крёстным отцом» этого явления в России!), а многочисленные цитаты из комедии составили золотой фонд русского литературного языка, в развитие и формирование которого Грибоедов внёс, пожалуй, не меньший вклад, чем Пушкин.
Но при этом, в отличие от Пушкина, поэт-дипломат сегодня если и не забыт, то уж точно недооценён. Достаточно напомнить, что в Москве, родном городе поэта, который он воспел в своих творениях, нет ни музея Грибоедова, ни улицы его имени, ни станции метро. Мне кажется, нужна широкая общественная кампания, которая доказала бы важность и своевременность решения означенных вопросов. Музей-заповедник «Хмелита» имени Грибоедова в Смоленской области – замечательный памятник культуры, но и Москва не должна отстраняться от своих славных сынов, таких как Грибоедов.
Настало время воздать должное великому поэту, и самое первое, что можно сделать ныне во славу знаменитого москвича, – это создать его мемориальный центр в особняке Барышникова на Мясницкой улице, дом 42, где сегодня находится редакция «Аргументов и фактов». Основанием для этого является то, что именно в этом доме, в особняке Барышникова, у своего друга С.Н. Бегичева поэт прожил с 20 сентября 1823 по 29 мая 1824 г., и именно здесь судьба подарила писателю, пожалуй, самый богатый на творческие достижения период жизни, когда он завершал «Горе от ума». Племянница Бегичева Е.П. Соковкина вспоминала, что в этом доме поэт «продолжал отделывать свою комедию», «уединяясь иногда по целым дням в своём кабинете», что не может не делать этот московский адрес важным и знаменательным в культурной жизни нашей страны. И неужели Москва не достойна того, чтобы по этому адресу (с размещением на доме памятной доски) работал мемориальный центр её достойнейшего сына, воспевшего столицу и отдавшего свою жизнь и талант на службу Отечеству?
Следует, наконец, смыть с Грибоедова ярлык карьериста и дипломата-неудачника, навязанного, в частности, во многом лживым романом Ю. Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара». Сослуживец поэта, а впоследствии наместник Кавказа Н.Н. Муравьёв-Карский, которого нельзя заподозрить в пристрастном отношении к поэту, справедливо писал: «…я отдавал всегда полную справедливость его способностям и остаюсь уверенным, что Грибоедов в Персии был совершенно на своём месте, что он заменял нам там единым своим лицом двадцатитысячную армию и что не найдется, может быть, в России человека, столь способного к занятию его места… Поездка его в Тегеран для свидания с шахом вела его на ратоборство со всем царством Персидским. Если б он возвратился благополучно в Тавриз, то влияние наше в Персии надолго бы утвердилось; но в сем ратоборстве он погиб, и то перед отъездом своим одержав совершенную победу. И никто не признал ни заслуг его, ни преданности своим обязанностям, ни полного и глубокого знания своего дела!»
Во многом благодаря личной трагедии и подвигу в облике Грибоедова в России в первой трети XIX столетия явился безмерно талантливый, честный и отважный сын своей Родины, которого В.Г. Белинский совершенно справедливо относил к «самым могучим проявлениям русского духа». И хотя после тегеранской трагедии прошло уже более 190 лет, загадка жизни и смерти автора «Горя от ума» продолжает тревожить умы любителей истории. И следует сделать ещё очень многое, чтобы не соответствующими действительности стали известные слова Г. Адамовича: «Грибоедов ускользает от нас, и такой ускользающей, почти загадочной тенью он в нашей литературе остался».