Владимир Даль: Мы – русские

Среди создателей Русского Географического Общества Даль не случайный человек. К тому времени несколько лет его жизни отданы морскому делу; он участник военных компаний – турецкой и польской; позади служба по особым поручениям в Оренбурге, участие в Хивинском походе под руководством В.А.Перовского.

Изыскания Даля в Оренбургском крае этнографического, географического, исторического характера оказались столь значительны и важны в практическом отношении, что в 1838 г. его избрали членом-корреспондентом Академии наук по естественному отделению.

Фотоколлаж "Владимир Даль". Ирэна Рудина

С 1841 г. в течение восьми лет Даль служит в Петербурге в Министерстве внутренних дел. В то время Владимир Иванович уже известный писатель, публицист, журналист, в его окружении интересные люди: академик К.Бер, мореплаватели и адмиралы Ф.Врангель, Ф. Литке, литератор В.Одоевский, хирург Н.И.Пирогов, актер М.С.Щепкин, ботаник А.А.Леман, востоковеды братья Яков и Николай Ханыковы (товарищи по хивинскому походу и по службе в Оренбурге), художник В.И.Штернберг, географ и путешественник П.А.Чихачев.

Надо упомянуть, что в Петербурге Даль жил в квартире при министерстве. У него по четвергам в непринужденной обстановке собирались люди разных специальностей. Собирались они не ради пустых разговоров, а делились своими знаниями, впечатлениями, обогащая друг друга духовно и интеллектуально. Размышления и обсуждения касались высоких тем – ведь их высказывали люди, духовно наполненные, знатоки России, исследователи ее природы, языка, народных обычаев. Эти встречи стали прелюдией объединения географов России. В Европе научные географические общества тогда уже действовали в Лондоне, Берлине и Париже.

Интересны детали организации географического общества. В конце 1844 г. в квартире В.Даля на одном из четвергов был дан обед в честь возвращения научной экспедиции из Сибири под руководством Александра Федоровича Миддендорфа (1815-1894). Результаты экспедиции, продолжительностью в 841 день (ноябрь 1842 – март 1845 гг.), были значительными, и ее участники вернулись «в ореоле славы». Не удивительно, что именно в таком кругу договорились о создании географического общества. Общество учреждалось при Министерстве внутренних дел, что подчеркивало его государственный статус.

Без августейшей поддержки было не обойтись, взять покровительство над обществом просили 17-летнего великого князя Константина Николаевича, воспитанника адмирала Ф.П.Литке. Учредители научного общества – 17 человек, разработав Устав, к началу мая 1845 г. представили его проект министру внутренних дел для доклада императору. Устав был «высочайше утвержден» 6 августа 1845 г. Обществу пожалована субсидия в 10 тысяч рублей, а также определен председатель Императорского географического общества – великий князь Константин Николаевич.

За высочайшим повелением последовало избрание вице-президента, им стал мореплаватель Ф.П.Литке, управление отделами поручили: по общегеографической части – Ф.Врангелю, по географии России – В.Струве, по этнографии – К.Беру, по статистике В.Кеппену.

1 октября 1845 г. на первом собрании учредителей были приняты первые действительные члены РГО в количестве 53-х человек. По рекомендации В.И.Даля в общество приняли востоковедов братьев Якова и Николая Ханыковых, с которыми Даль был связан службой в Оренбургском крае, а с Николаем Владимировичем вместе прошли военный поход в Хиву.

Дела вновь образованного общества оказались столь результативными, что понадобилось введение наград. В ноябре 1846 г. учреждены следующие награды Общества: Константиновская или Большая золотая медаль, Малая золотая, серебряная и бронзовая медали.

Проект Большой золотой медали с профилем великого князя Константина Николаевича выполнил К.В.Чавкин. Изготовлением медали занимались разные мастера, но окончательно ее оформил П.Брусницын, чье имя указано под профилем Константина Николаевича. На оборотной стороне медали дубовый венок и надпись «РГО», под ним имя получателя и год присуждения награды. Круглая медаль диаметром 66 мм, при толщине 6 мм выполнялась из золота. С медалью лауреат получал денежные суммы с процентов от капитала в 5000 рублей, внесенного Августейшим председателем в декабре 1846 г.

Созданной комиссией были разработаны критерии учреждения награды. Она вручалась тем, кто совершил подвиг ради научного открытия, за исследования, связанные с решением государственных задач. Определили правила вручения, а в 1854 г. установлена очередность присуждения между отделениями общества. Первая медаль вручена в 1848 г. Э.К.Гофману за проведение Северо-Уральской экспедиции.

За время существования РГО медаль получили 74 человека, в том числе и Владимир Иванович Даль за создание «Толкового словаря великорусского языка» в 1861 г.

Детство Владимира Даля

Даль любил пословицу: «Где родился, там и пригодился», она словно иллюстрация его же судьбы. Родившись в 1801 г. в России (Екатеринославская губерния, местечко Лугань), Владимир Иванович в ней прожил всю жизнь, был востребован как ученый, как писатель, был успешен по службе – значит «пригодился».

Ни для современников, ни для потомков Даль не был «обрусевшим», его считали именно русским. Даже его фамилия звучит как широкое, вольное русское слово. Даль вспоминал: «Отец часто напоминал нам, что мы – русские», дома говорили по-русски. Родители Даля были образованными людьми. Отец – выходец из Дании, по специальности врач, владел «древними и новыми языками». Мать знала пять языков, музицировала, «обладала голосом европейской певицы», дала детям полноценное домашнее образование.

Рос Даль в Николаеве – городе-верфи, и не удивительно, что в 13 лет его определили учиться в Морской кадетский корпус. Больше всего Даль запомнил розги, наказанию которыми подвергали детей. Хотя сам Даль и не испытал этой жестокой процедуры, так был «чулый» — послушный, смирный, все его нутро восставало против такого отношения к человеку. Впоследствии Даль боролся за отмену телесных наказаний. О кадетском периоде Даль писал: «…годы жизни, убитые при корпусном воспитании».

Начало службы

В 1819 г. Даль был выпущен мичманом, что считалось офицерским чином. Удивительно, но у него выявилась морская болезнь. Бывалые моряки подсказывали народное средство: «поесть ила, подцепленного якорем». За годы плавания в Черном, Балтийском морях адаптации к качке не произошло. Но главное, что Далю на флоте мешало «бездействие свое, скука, недостаток занятий». Он чувствовал, что ему не хватает «основательного образования, дабы быть на свете полезным человеком». Отслужив на флоте положенные 7 лет, Владимир Иванович уходит в отставку.

Намерение получить «основательное образование» Даль осуществляет в Дерптском университете на медицинском факультете. Годы учебы оставили самые теплые воспоминания. Сокурсник Н.Пирогов, впоследствии известный хирург, стал его другом по жизни. Профессорский состав университета был сильным. Среди преподавателей Даль встретил истинного наставника, воспитателя – профессора хирургии Ивана Филипповича Мойера. Заботливый профессор приглашал учеников на обеды, ужины, а некоторым предоставлял бесплатно комнату для проживания. У Мойера Даль встретился с В.А.Жуковским, Н.М.Языковым, А.Ф. Воейковым – поэтом, переводчиком, издателем. Несмотря на разницу лет, Жуковский подружился с Далем, обнаружив и оценив в нем литературный дар. В доме Мойера бывали люди, до которых, по словам Даля, «дотянуться хотелось». Дружба с писателями, поэтами А.Погорельским, В.А.Жуковским, И.А.Крыловым, Н.В.Гоголем, Н.М.Языковым дали толчок к писательству. В 1830 г. появился его первый литературный опыт – повесть «Цыганка».

Участие в военных кампаниях

Учеба в университете была прервана русско-турецкой войной. Даль досрочно защитил диссертацию по хирургии черепа и глаз, ему присвоили степень профессора, после чего молодой врач уехал на фронт. Уже по дороге он столкнулся с бушевавшими в то время эпидемиями холеры и чумы. Причисленный к сухопутному госпиталю, Даль оперировал и лечил раненых. О самом госпитале Даль писал, что в нем «…находилось 10 тысяч раненых и больных. Палаты с каменными полами без кроватей и без нар, с окнами без стекол были прибежищем для несчастных. Между тем снежок порошил в окна. Лихорадка, водянка принялись нас душить. Половина врачей вымерла; если бы накормить больных горячим, да подать воды вволю, мы бы перекрестились».

Маршируя от Силистрии к Шумле, от Кулевчей к Камчику, Даль – военный лекарь 2-ой действующей армии – не просто тащился в обозе с медицинским оборудованием, не дремал в медицинской фуре, а «наделенный свободной волей» участвовал в военных событиях. С казачьим отрядом он ворвался в город, оставленный неприятелем. За ратные подвиги Даля наградили орденом святой Анны третьей степени. По окончании войны Даля ждали в Дерпте, но туда он не вернулся, события привели его к иным берегам – к берегам Вислы.

В ноябре 1830 г. началось польское восстание. Корпус, в котором служил Владимир Даль, был отправлен на подавление мятежа. «Шли быстро, не слезая с лошадей по пяти ночей сряду», — вспоминал Даль. На этой войне погиб его любимый брат – Лев Даль. Хирург Даль непрерывно оперировал в палаточных операционных на полях сражений. «Я видел тысячу, другую раненых, которыми покрылось поле», — писал В.Даль. По долгу службы, он перевязывал и зашивал раны не только своим, но и врагам, а по велению сердца в Любельском воеводстве «подобрал мальчишку лет шести – сиротку» и «пригрел под плащом солдата».

В период польских событий врачу Далю довелось побывать в роли инженера и руководить сбором моста из подручных средств (пустые винные бочки с заброшенного завода) для обеспечения перехода войск через Вислу. Мост был собран быстро и отряд генерала Ф.В.Ридигера с артиллерией успел переправиться. Даль сумел заманить противника на мост, а когда большой отряд повстанцев доскакал до середины моста, Даль, еще находившийся на мосту с рабочими, перерубил несколько якорных канатов и мост с отрядом противника течением воды унесло. Даль выплывал под выстрелами и остался невредимым. За спасение войска Даль сначала получил «разнос», так как был разрушен мост.

Но главнокомандующий И.Ф.Паскевич отправил императору Николаю Павловичу донесение, основанное на рапорте Ридегера, где сообщалось о подвиге Даля, и царь наградил его Владимирским крестом с бантом. Позже В.И.Даль «за труды, понесенные в минувшую Польскую с мятежниками войну, Всемилостивейше пожалован бриллиантовым перстнем с аметистом».

Мирный период

«1832 г., марта 21 определен ординатором Санкт-Петербургского военно-хирургического госпиталя» — из формулярного списка Даля. Здесь Даль приобрел известность как хирург-окулист, сделал 40 операций по поводу катаракты и все удачно. Его особенность – одинаковое владение левой и правой руками помогали ему как хирургу. Коллеги Даля не раз приглашали его на помощь, когда был сложный оперативный доступ к болезненному очагу.

К сожалению, главный доктор госпиталя П.Ф.Флорио – действительный статский советник во вверенном ему лечебном учреждении допустил тяжелую обстановку как для больных, так для сотрудников. Госпиталь действовал при полной антисанитарии: сырость и грязь в палатах, повторное использование пропитанных гноем и кровью бинтов. Грязь физическая сочеталась с грязью нравственной: воровали лекарства, провизию. С хирургов взыскивали за якобы излишнее употребление йода. Флорио высмеивал ординаторов, цинично их бранил. Даль болезненно переносил госпитальные мерзости. Биографы считают, что злоупотребления, свидетелем которых он оказался, вынудили его оставить медицину.

Литературные дела все больше увлекали Владимира Ивановича. Повесть «Цыганка» высоко оценили Пушкин и другие литераторы.

В 1832 г. вышли сказки «Первый пяток» под псевдонимом Казак Луганский. Наряду с положительным восприятием особого жанра, предложенного Далем, были отзывы иного плана, которые последовали после доноса на то, что автор в сказках «высмеивает правительство». Политическая полиция (третье отделение) Российской Империи отреагировала арестом Даля, который произвели прямо в госпитале во время обхода больных.

Спасителем оказался наставник юного наследника престола поэт В.А.Жуковский, с которым Даль познакомился в доме Мойера при обучении в Дерптском университете. Жуковский представил императору все в анекдотическом свете, как недоразумение. Даль в день ареста был отпущен, обвинение сняли, но нераспроданный тираж на всякий случай уничтожили (позже, уцелевшую книжку из этого тиража Даль лично подарил Пушкину).

Так начинающий автор испытал запрет и конфискацию своих произведений со стороны цензуры и полное признание собратьев по перу – литераторов, в числе которых были Пушкин, Плетнев, Одоевский, Погорельский. Произведения Даля уже были желанными для многих журналов и газет.

В.А.Жуковский, ценя Даля и за деловые качества, рекомендовал его В.А.Перовскому, который подбирал в Петербурге команду из образованных чиновников в связи с тем, что получил в это время назначение в Оренбургский край военным генерал-губернатором.

Оренбургский период

В.А.Перовский – адъютант государя в прошлом и друг государыни с непостижимой скоростью и настойчивостью (по тогдашней волоките – молниеносно!) отхлопотал себе Даля. Профессиональные врачебные навыки Даля привлекли внимание Перовского не меньше, чем его послужной список, так как Василий Алексеевич страдал от последствий ранения в легкое, полученного на войне с Турцией. Ценно было и то, что Даль из двенадцати языков, которыми владел, знал и тюркские. Со временем Даль стал одним из первых тюркологов России. Перовский, высокообразованный человек, ценил и литературные занятия Даля.

В 1833 г. Даль «шагнул» со столичных проспектов в далекую Оренбургскую губернию, зато остались позади 700 врачебных рублей в год – сумма годная для проживания одному, а на службе у Перовского жалованье Даля-чиновника составило полторы тысячи рублей. Это было существенно, так как Владимир Иванович только что начинал семейную жизнь, женившись на Юлии Андре. Возможно, кроме меркантильных соображений сыграло свою роль и пристальное внимание III-го жандармского управления в том, чтобы Далю отправиться на службу в Оренбург – так рассуждают биографы.

Даль «переименован в коллежские асессоры» и в июле 1833 г. приступил к исполнению обязанностей чиновника по особым поручениям. Сам он писал о новой должности, что нашел в Оренбурге «кусок хлеба». Действительно: из докторов в чиновники… Говоря шахматным языком, (шахматы Даль любил): «пешка попала в ладьи», бедный офицер получил не только «кусок хлеба», но и «каравай сала».

Даль, согласно новым обязанностям, взялся за изучение края и делал это увлеченно. Начался новый этап в его жизни – не только материально благополучный, но интересный и плодотворный. Позже Даль называл первые пять лет жизни в Оренбурге счастливыми. Счастье померкло после преждевременной кончины жены Юлии, последовавшей вскоре после рождения второго ребенка. Повторно Даль женится через два года, в браке родятся трое детей.

Согласно своим обязанностям, Даль часто бывал в крепостях по Оренбургской линии. «Через Уральск до Гурьева и обратно до крепости Калмыковой, от оной на орду Букеевскую, обратно по Узеням на Александров Гай, на речки Чижи, Деркул в Уральск, и, наконец, степною дорогою через Илецкий городок в Оренбуг; всего отмахал две с половиной тысячи верст», — так писал Даль своему другу. А спустя три месяца Даль опять отбыл «на линию», пять месяцев спустя – снова выезд. Для него здесь заповедный уголок, а степь – «сухой океан». Море Даля укачивало, а безбрежную степь он полюбил.

Даль, как чиновник, пользовался доверием у кочевых казахских племен, так как не брал взяток и объективно рассматривал их жалобы.

Губернаторский посланец не сидел в канцелярии с местной властью, а проводил естественно-научные исследования. Им собраны коллекции флоры и фауны, создан в Оренбурге зоологический музей. Изучая жизнь местного населения, Даль наблюдал объезд коней, рыбный промысел, ходил по домам, интересуясь шитьем сарафанов, ткачеством.

К концу года он уже свободно говорил на башкирском и казахском языках.
Вскоре после приезда, в 1834 году, Владимир Даль подготовил и издал на немецком языке работу о башкирах в дерптском научном журнале: он хотел рассказать о башкирах европейским читателям. Статью перевели и напечатали в «Журнале Министерства внутренних дел» (N8 за 1834 год). Начинается статья с описания природы Башкирии.
«Земли, занимаемые этим народом, — пишет Даль, — можно без преувеличения отнести к числу прекраснейших и богатейших. Всеми своими дарами природа наделила их с избытком. Горы, лесные чащобы, множество больших и малых рек, ручьев, озер, тучных пастбищ, которыми благодаря их разнообразному положению можно пользоваться во всякое время года, наконец, несметные подземные сокровища…».
Даль напоминает о крупных восстаниях башкирского народа. Причиной восстания 1707 года он называет «самовольный образ действий назначенного в Уфу Сергеева». Речь идет о царском комиссаре Сергееве, которого прислали «выколотить с башкир шестьсот подвод, 5 тысяч коней и тысячу человек». Даль не скрывает и того, как подавлялись башкирские «бунты». Он приводит страшные цифры: «Во время этого восстания погибло больше 30 тысяч мужчин, больше 8 тысяч женщин и детей. 696 деревень были разорены».
Правда, о восстании под руководством Салавата Юлаева в статье не упоминается. Конечно, не из-за того, что не было материала: живя в Оренбурге, Даль собирал сведения о Пугачеве. Но даже Пушкину для работы над «Историей Пугачева» потребовалось разрешение царя.

Любопытны зарисовки наблюдательного Даля, касающиеся занятий, поведения, одежды, оружия башкир. Вот, к примеру, одна из таких схваченных «картинок»: «В сражении башкирец передвигает колчан со спины на грудь, берет две стрелы в зубы, а другие две кладет на лук и со скоростью ветра пускает их одну за другой: при нападении низко пригибается к лошади и — грудь нараспашку, рукава засучены, — с пронзительным криком бросается на врага».

К сожалению, богатый материал об экономическом устройстве башкир, описания башкирских кантонов не сохранились. Владимир Даль сжег записки в 1848 году. Далем была сделана также литературная запись башкирского эпического сказания о Заятуляке и Хыухылу, которая легла в основу «Башкирской русалки».
В Башкирии, где он находился восемь лет, по свидетельству писателя П.И.Мельникова-Печерского, Даль сделал «главнейшее пополнение запасов для словаря».
В 1833 г. приехавшего в Оренбург Пушкина (для сбора материалов о Пугачеве) Даль сопровождал в поездке по краю. Пять дней они провели вместе, опрашивая жителей, изучая места, где оставил след Пугачев.

В 1837 г. состоялась их последняя встреча при известных трагических обстоятельствах: Даль приехал к раненому на дуэли Пушкину. Александр Сергеевич, прощаясь, вручил Далю свой перстень и черный сюртук, простреленный пулей Дантеса со словами: «Выползину (слово, услышанное Пушкиным от Даля) тоже возьми себе».

В 1837 г. Оренбург встречал наследника престола – будущего Императора Александра II. Сопровождающим в его путешествии по Оренбургскому краю был назначен В.И. Даль.

Особенно важным было участие Даля в военном походе в Хиву, предпринятым В.А.Перовским в связи с участившимися грабительскими набегами хивинцев и удерживанием в плену русских невольников. Для казаков и солдат мотивом (или, как они говорили, «резоном») для участия в этом походе было именно освобождение пленников. «Мы избавим от неволи своих братьев-земляков», — пелось в казачьей песне.

Поход проходил в трудных погодных условиях, при отсутствии питьевой воды люди изнывали от изнурительной жары, мерзли от необычайно суровой, снежной зимы. Участники страдали от цинги, дизентерии, лихорадки, нарывов, голода и жажды. Офицеры делились с солдатами своими пайками. От Даля потребовалось еще и врачебное умение, он вскрывал нарывы, отмороженным проводил ампутации, спасал кровопусканием, на ходу готовил лечебные средства из подручных средств. В истории военной медицины осталась конструкция подвесных «коек» для перевозки раненых на верблюдах. Благодаря Далю сохранились подробности о военном Хивинском походе. На 30 лет раньше известного путешественника Вамбери он описал ту часть среднеазиатской территории, где кочевали кокандцы, бухарцы, хивинцы, туркменцы.

Около 8 лет сопровождал Даль Перовского в его поездках по Уралу.

Петербург. 1841-1849 гг.

В 1841 г. В.А. Перовский уходит в отставку по состоянию здоровья. Его преемник В.А.Обручев собирал свою команду, многие сотрудники Перовского вынуждены были уйти. Даль писал другу: «Где мы с семьями найдем кусок хлеба?»

По рекомендации писателя А.Погорельского (псевдоним Алексея Перовского – старшего брата Льва и Василия Перовских) Даль назначен секретарем Льва Перовского, последний в 1841 г. приступил к новым обязанностям министра внутренних дел. Даль получил и заведование канцелярией. Поселился он с семьей в министерском доме, девяносто ступеней вверх – и квартира чиновника особых поручений Владимира Ивановича Даля. 90 ступеней – это не только местоположение, но и положение! У Даля пост, чин, ордена! Он уже статский советник, (можно сказать, почти генерал), имеет Владимира 3-ей степени, и Станислава 2-ой с короною, и Анну и прочие регалии.

В министерстве Даль занимался особо важными делами, исполнял «особо возложенные поручения», управлял Особенной канцелярией. Такая «особость» больше весу придает, все равно, что лишний чин. Даль считался правой рукой министра. Многие «искатели мест и наград взлетали на высоту девяноста ступеней», — писал мемуарист, но Даль был для них «невидимкой», протекцию он понимал, как «давать ход не по заслугам». В столице о Дале говаривали: «Несносно честный и правдивый».

А для себя Даль не только не ждал наград, но и отказывался, полагая, что другие работают не хуже. Когда Л.А.Перовский предложил ему губернаторское место, то Даль ответил, что никогда не пойдет туда, где он должен быть первым.

Через Даля проходили важнейшие дела, которые он добросовестно исполнял, но удовлетворенности работой не было. «Я сыт и одет и житейски доволен, но все это дается с тем, чтобы я делал свое дело и не в свое не вмешивался», — писал Даль из Петербурга. Его настроение поясняли слова, адресованные письмом к приятелю: «Толщи исписанной бумаги ежегодно сваливаются в архив, куда это все пойдет, чем кончится гибельное направление бесполезного письмоводства, дела делаются только на бумаге, все идет гладко только на гладкой бумаге».

На своем служебном месте Даль встретился с И.С.Тургеневым (1818 – 1883) будущим известным писателем. Начало их общения относится к январю 1843 г. и оказалось сложным. Тургенев – тогда еще молодой человек, никогда не думавший служить, «чтобы угодить матери» поступил в Министерство внутренних дел, где попал под начальство строгого Даля. В первые дни службы Тургенев явился на час позже и получил замечание. Но «распекать» Тургенева пришлось Далю не раз. Тургенев начальника невзлюбил за прямолинейность и требовательность. Менее чем через два года Тургенев подал в отставку. Позже Иван Сергеевич признавался, что «служил очень плохо и неисправно»; у «неумолимого» начальника был повод сердиться.

С годами отношения Даля и Тургенева переменятся. Удивительно, что по жизни они будут дружить с одними и теми же людьми: с Головниным – министром народного просвещения, востоковедами братьями Ханыковыми. Интересы Даля и Тургенева совпадут в тяге к литературе, и они оценят таланты друг друга. И.С.Тургенев в 1867 г. «в «Отечественных записках» рецензирует «Повести, сказки и рассказы» Казака Луганского» и отмечает «замечательное и самобытное дарование, ум и смышленость» Даля. Позже, Тургенев, высказываясь о Дале, говорил, что он «проникнулся сущностью своего народа, его языком, бытом», «русского человека он знает как свой карман, как свои пять пальцев».

В годы службы в Петербурге – расцвет писательской деятельности Даля. Печатаются множество блестящих очерков, которые публикуются в духе, так называемой, «натуральной школы». По заказу военного ведомства Даль написал учебники «Биология», «Зоология», которые выделялись живым, образным языком. Служба, казалось, идет гладко.

Нижний Новгород. 1849-1859 гг.

Неожиданно для многих в 1849 г. Даль обращается с просьбой о назначении в Нижний Новгород на должность управляющего Нижегородской Удельной конторой. Произошли перемены, причем весьма решительные и весьма неожиданные! С Невского проспекта – в глушь! И всего управляющим конторою!

Писатель П.И.Мельников-Печерский, ставший биографом Даля, писал ему: «Получив Ваше письмо, я удивился: с того поста, который Вы занимаете, при Вашем чине, орденах идти на должность директора ярмарочной конторы? Удивился, но и порадовался за литературу, за себя… В Нижнем Ваш труд продвинется вперед быстро, литература и Русь скорее дождутся Вашего дорого подарка». Имелся в виду «Толковый словарь».

Разгадка ситуации была на виду у окружающих. Историк П.И.Бартенев, издатель журнала «Русский архив», оставил такие строки: «Утомленный службой Даль, испросил себе сравнительно более легкую службу управляющего удельной конторой в Нижнем Новгороде». Сам Даль писал историку Погодину: «…день за днем, не зная воскресения, сидишь с утра до ночи за такими приятностями, что с души воротит, так вечером и пера в руки взять не хочется».

Сослуживец Даля А.Д Шумахер, прослуживший в министерстве внутренних дел 38 лет, так объяснял отъезд из столицы Даля: «Служба его при Л.А.Перовском была самая изнурительная: с 8 часов утра до поздней ночи он постоянно призывался по звонку, нередко с 4-го этажа, где была его квартира, во 2-ой этаж, где жил министр, так что, несмотря на необыкновенную выносливость его натуры, Даль не мог больше продолжать эту поистине каторжную жизнь и просил о новом назначении».

Историк М.К.Лемке ситуацию с отъездом Даля из Петербурга представляет с иной стороны и приводит документ о критике на напечатанную Далем повесть «Ворожейка», в ней описаны плутни цыганки, обманувшей простодушную крестьянку. Фразу из текста: «Заявили начальству – тем дело и кончилось» расценили как намек на бездействие начальства. Решено было сделать строгое замечание цензору, пропустившему эту остроту. «Таковое заключение комитета Государь Император изволил утвердить». Лемке прибавляет: «Вскоре Казак Луганский был переведен в Нижний Новгород».

Но дело не окончилось замечанием цензору. Шел 1848 год, год европейских революций. Император Николай заявил: «Пока я жив, революция меня не одолеет». 2 апреля 1848 г. учреждается секретный комитет по делам печати под председательством Д.П.Бутурлина (1790-1849) «для высшего надзора за духом и направлением печатаемых произведений». Ведомство должно работать. Однако в деле Даля Бутурлин не усмотрел серьезной крамолы. Современник Никитенко писал в своем дневнике, что Бутурлин «…представил дело государю, так, что Даль писал без злого умысла. Бутурлин, полагал бы сделать автору замечание, а цензору выговор».

Ответная царская резолюция была гораздо жестче. Сохранился ее полный текст: «Далю сделать строгий выговор, ибо ежели подобное не дозволяется никому, то лицу должностному и в таком месте службы – менее простительно».

Реагируя на указание царя, Л.А. Перовский призвал Даля к себе и выговорил, что де «охота тебе писать иное кроме бумаг по службе», и предложил ему на выбор «писать — так не служить, служить — так не писать». Выбирать не приходилось, надо зарабатывать. Однажды Даль, ожидая гонорар, указал в обращении к издателю, что в его доме «за стол садятся одиннадцать душ».

Даль не знал, что Бутурлин доложил царю о нем, как о «благомыслящем» и настроение его было упадническим. В письме к М.П.Погодину Владимир Иванович писал: «Печатать ничего не стану, покуда не изменятся обстоятельства. У меня лежат до сотни повестушек, пусть гниют. Спокойно спать, и не соблазняйте… Времена шатки, берегите шапки». Через год Даль успокоится и пошлет рассказы в разные редакции.

По всему видно, что год 1848-ой стянул воедино разные причины, подтолкнул Даля изменить судьбу. Ему как никогда мешала «изнурительность бесполезной письмоводной службы». Даль видел «закулисные интриги в высших правительственных учреждениях», интриги вокруг Перовского и действия самого министра, втягивающего в них «преданного друга» и помощника, – это для Даля становилось опасным и невыносимым.

Мельников-Печерский рассказывал, что «Перовский и слышать не хотел об удалении из Петербурга самого преданного друга, но здоровье Даля сильно пошатнулось, и министр склонился на самую тяжелую, как он выразился, жертву». Согласившись, министр потребовал от Даля подобрать равноценную замену. Даль предлагал место А.Ф.Вельтману — историку, прозаику, другу. Вельтман отказался со словами: «Да ведь это кабала». Согласился московский профессор – юрист Редкин, товарищ Даля по Дерптскому университету. Перовского замена устроила. Редкин, соглашаясь, надеялся «быть полезным не только себе и отдельным лицам, а целому сословию». Таким был нравственный критерий друга Даля. Да и сам Даль ехал в Нижний «дело делать – скромное, тихое, но дельное дело». Он добавлял: «Я люблю отчизну свою и принес ей должную мною крупицу – по силам».

7 июня 1849 г. Даль отправляется с семьей в Нижний Новгород. Перед отъездом, по просьбе министра Даль придумал ему девиз: «Не слыть, а быть». Символично и значимо. В трудную пору для заболевшего Л.А. Перовского Даль был готов помочь ему в делах, приехав ненадолго в столицу, но министр от предложения отказался.

Нижний Новгород. 1849-1859 гг.

В Нижнем Даль поселился в здании удельной конторы на углу Большой Печерской и Мартыновской улиц. Дом отменный с прекрасным садом.

По службе Даль много выезжал и разъезжал, тридцать семь тысяч удельных крестьян, которыми управлял Даль, были расселены по разным уездам Нижегородской губернии.

В Нижнем Новгороде Даль (до риска быть уволенным) защищал крестьян от произвола властей и владельцев и тем пытался обеспечивать народу права. Он полагал, что к просвещению надо подвигать народ постепенно, улучшая быт. Даль шел как бы от противного: обеспечьте здоровый народный быт, обстановку, которая сама бы вела к нравственному образованию и внедряйте грамотность.

На семистах тысячах квадратных саженей Новгородской губернии расположилась ярмарка. В смешении народов и языков лежал перед Далем будто оживший его словарь. Больше месяца торгуется, шумит и поет ярмарка, а Даль слова и пословицы подбирает.

При работе с пословицами Даль не пренебрег опытом предшественников: И.М.Снегирева, которому за собрание пословиц пожалован государем Николаем Павловичем бриллиантовый перстень; Д.М.Княжевича, издавшего в 1822 г. «Полное собрание русских пословиц и поговорок». Даль применял некоторые изречения, выглядевшие как пословицы, старинного пиита Ипполита Богдановича, И.А.Крылова и А.С. Грибоедова.

В свободное от службы время у Даля собирались вечерами краеведы, врачи. Играли в шахматы, порой звучала латынь, дочери Даля музицировали. В его обществе был Павел Иванович Мельников (1818-1883). Коренной нижегородец, преподаватель гимназии Мельников был известен и как литератор, этнограф. С 1850 г. Мельников причислен к штату Министерства внутренних дел. В силу общих интересов с Далем он много время проводил в его семействе и впоследствии стал биографом. Поскольку их частое общение проходило на улице Печерской, то Даль предложил Мельникову псевдоним – П.Печерский. Автора романов «В лесах», «На горах» мы знаем как П.И. Мельникова-Печерского.

Посещал Даля Михаил Ларионович Михайлов, будущий сподвижник Чернышевского, переводчик, писатель. В обществе Даля был А. Д. Улыбышев, публицист, автор книг о Моцарте, Бетховене; декабрист Иван Иванович Пущин, которому Даль показывал простреленный сюртук А.С.Пушкина, посещал его поэт Т.Г.Шевченко (с ним позже дружба прекратилась из-за разногласий в оценке некоторых жизненных позиций).

Русское географическое общество, поддерживая Даля в работе над словарем, через печатные издания (по его просьбе) предлагало читателям описывать стороны русского быта, особенности речи. Откликов было множество, Далю присылали материалы, в том числе и из Уфы.

Полувековой труд – создание словаря завершен

В 1854 г. первый том Далевского словаря был представлен императору Александру II, все издержки по выплатам за издание словаря были приняты на счет государя.

Написание словаря стало делом жизни Владимира Ивановича. Ему 58 лет, а оформлен словарь пока до буквы «П». Для продолжения работы Даль решается выйти в отставку, чтобы посвятить себя полностью заботам о выпуске словаря.

В 1859 г. Даль выходит в отставку и уезжает в Москву. Поселился он с семьей (уже пошли и внуки) на улице Большой Грузинской, д.4/6, «на Грузинках». Здесь его посещали А.Ф.Писемский, С.Т.Аксаков с сыновьями и другие известные люди. Здесь он постепенно завершал работу над словарем. В 1861 г. вышли в свет сочинения Даля в восьми томах. В следующем году изданы «Пословицы русского народа».

Гоголь высказывался о творчестве Даля: «Этот писатель полезен и нужен нам в нынешнее время». В.Г.Белинский считал Даля «первым талантом после Гоголя в русской литературе». Современники называли творчество Даля «поэтической этнографией».

В начале шестидесятых годов министром народного просвещения стал давний знакомый Даля по службе при Л.А.Перовском А.В.Головнин. Головнин, когда напечатание словаря прервалось по материальным причинам, доложил об этом царю. Государь «соизволил пожаловать 2500 рублей» на издание.

Мельников-Печерский все-таки сетовал, что Даль мало в своей отчизне прославлен: «Как бы загремело имя Даля, если б словарь был немецкий, французский, английский».

Но и в России не было равнодушных к творчеству Даля среди литераторов и среди всех образованных людей. К нему шел поток благодарственных писем от соотечественников ему незнакомых, людей разного чина, званий, происхождения. Эти послания несли Далю вдохновляющие силы.

Императорское Русское географическое общество, мысль о создании которого возникла в кружке Даля, увенчало его колоссальный труд (начало издания) в 1861 г. Константиновской золотой медалью. С 1863 по 1866 год издаются четыре тома «Толкового словаря живого великорусского языка», которому судьба – бессмертие. Собрано 200 тысяч слов, 37 тысяч пословиц и поговорок. В словаре представлен философский, нравственный, фольклорный опыт в оценке истории языка.

Почетное членство (1868) в Академии наук, в Обществе любителей Российской словесности, активное участие в Обществе истории и древностей российских, вручение Ломоносовской премии (1869) – все это свидетельства разносторонних дарований Даля и востребованности его на родине.

Публикация словаря завершилась, после упорного 50-летнего труда. Владимиру Ивановичу можно бы и отдохнуть, но надо готовить второе издание вносить уточнения, дополнения. Сделаны пять тысяч поправок и дополнений – восемь тысяч печатных строк убористого шрифта! Помогала дочь, но при окончательных записях предельная концентрация внимания самого автора: нельзя допустить исправлений – неизвестно, будет ли время переписать. А настроение еще бодрое и Даль, водя по бумаге гусиным пером, себе поднос бормочет прибаутку: «А когда досуг-то будет? А когда нас не будет!»

Даль совершает прогулки, он их проводит в расположенном недалеко от дома кладбище – Ваганьковском, там, в марте 1872 г. похоронена жена Екатерина Львовна Даль. Когда ходить стало трудновато, Владимир Иванович отдыхает в саду при доме и еще ловко разбивает пирамидки на бильярдном столе.

Слабеющий писатель в 1871 г. принял православие. Не стало Даля 22 сентября 1872 г. По его чину  хоронить полагалось при монастыре, но желание Даля было упокоиться рядом с женой. На скромном Ваганьковском кладбище в то время, по выражению М.А.Дмитриева, «безвестные люди сошлись». Через годы рядом с отцом похоронят сына Льва Владимировича Даля — архитектора.

Бессмертие непревзойденного словаря и его автора

В 1980 г. в честь 200-летия В.И.Даля в Париже присуждалась премия имени Владимира Ивановича Даля.

Вершиной христианской памяти по убиенному Пушкину и почившему в бозе Далю стала икона, написанная вскоре после смерти Даля. Предназначалась она для нижегородской церкви Космы и Дамиана. Лики братьев-святых Космы и Дамиана списаны с образов Александра Сергеевича и Владимира Ивановича. В творчестве их многое объединяло, а фантазия и чувства иконописца возвышенно закрепили их единение. Позже появилась скульптурная группа «А.Пушкин и В.Даль», установленная в Оренбурге.

Дом на Большой Грузинской, переживший пожар 1812 г., где Даль прожил с семьей 13 лет, сохранился до сих пор. В память о его хозяине, так любившем Россию, в нем расположен общественный музей. Государственный музей В.И.Даля находится в г. Луганске.

В 1897-1898 годах вышло полное собрание сочинений В.И.Даля в десяти томах из повестей, рассказов, сказок, статей и очерков.

Непревзойденный словарь выдержал многочисленные переиздания. Прошло более ста пятидесяти лет после опубликования «Толкового словаря», а люди все обращаются и обращаются к его страницам, чтобы растолковать непонятное слово!

Использованные источники: В. Порудоминский «Даль», изд. «Молодая гвардия» 1971 г.; Г.Матвиевская «Я.В.Ханыков», изд 2006 г.;

Сайты: «В.И.Даль – великий русский ученый, писатель, составитель «Толкового словаря великорусского языка»; Константин Пархоменко: «Удивительная икона»; воспоминания дочери Е.В.Даль.

Лариса Михайлова, краевед