255 лет назад командир Сибирского корпуса генерал-поручик Иван Шпрингер после осмотра пограничных крепостей написал в Военную коллегию об одной из них: «Сия крепость — середина как Иртышской, так и Новой линиям. Тож и из земли и городов Тары и Тобольска через Абацк по новопроложенной дороге, через реку Иртыш к Чернолуцкой слободе, еще ж и от Татмыцкой слободы вверх по Иртышу, и все дороги, яко в центре, сошлися». Так Омская крепость, с которой в своё время началась Сибирская оборонительная линия, стала военной столицей Сибири.
Петровская эпоха была временем разнообразных великих свершений. Именно тогда началось активное продвижение русских на юг Западной Сибири, давно открытой землепроходцами. За несколько лет вдоль Иртыша возникла цепь крепостей, форпостов и редутов — на южной границе империи было очень неспокойно. Ведь рядом располагалось могущественное Джунгарское ханство, воинственные кочевники то и дело нападали на русские поселения.
В 1806 году генерал-майор Лавров писал: «При начале заведения Сибирской линии по реке Иртышу начали строить крепости: Омскую в 1716 г., Железинскую и Ямышевскую в 1717 г., Семипалатинску в 1718 г., Усть-Каменогорскую и еще семь форпостов в 1720 г. Крепости и форпосты сии были строены казаками обще с регулярными войсками. В 1745 г. между крепостей и форпостов по реке Иртышу состоящих прибавлено еще 24 коммуникационные укрепления, именовавшиеся тогда станциями…»
В 1752 году оборонительную линию снова усилили — указом Правительствующего сената «для обуздания орд от их своевольств повелено построить крепостей шестиугольных 2, четырехугольных 9, редутов 33, маяков 42…». В южных степях появилась новая Тоболо-Ишимская линия, называемая иначе Пресногорьковской (в Ишимской степи много пресных и солёных озёр).
А через пять лет проблема была снята: Джунгарское ханство перестало существовать в результате китайской экспансии. Но на смену ей пришла другая: цинские отряды стали всё чаще появляться около русских укреплений на Иртышской линии. Ситуация в очередной раз требовала срочного укрепления границы.
И крепости Сибирской пограничной линии решают перестроить «по новым воинской архитектуры правилам». В Сибирь был направлен Иван Шпрингер, блестяще образованный офицер-фортификатор. В сентябре 1763 года Иван Иванович получил «Инструкцию генерал-поручику Шпрингеру, отправленному в Сибирь для принятия начальства над тамошними линиями» за подписью самой императрицы. Ему предписывалось «находиться всегда в таком месте, откуда бы вы …в случае нужды и собственным присутствием вашим способствовать и интересы наши предохранять могли…», то есть в одной из крепостей пограничной линии. Определиться с местом нахождения своего штаба генералу предстояло самостоятельно. Кроме того, Шпрингеру предоставлялись широкие полномочия в ведении пограничных, политических и торговых дел: «В новой крепости завести торг с Малой Бухарией и Индией…» — и независимость от сибирского губернатора и его канцелярии.
Шпрингер мог напрямую связываться с Сенатом и Военной коллегией. Ведь перед ним стоял ряд задач государственного значения: защита южной границы, освоение Южной Сибири, выстраивание отношений со степными народами и главное — утверждение интересов России вблизи киргиз-кайсацких, индийских и китайских границ. Такое могло быть по плечу только человеку неординарному, сочетающему в себе качества военного специалиста и дипломата.
Информации о нём крайне мало. Даже год рождения известен приблизительно: ориентировочно Иван Шпрингер родился 305 лет назад. Портрета тоже не сохранилось, известна лишь его затейливая подпись.
Долгое время считалось, что он родился под Оренбургом в семье немцев-колонистов, ведущих происхождение от прибалтийских дворян. Но недавно в исторических документах Вятского приказа обнаружилось донесение о том, что 24 мая 1710 года были задержаны двое военнопленных шведов — капитаны Иоган Таберт и Иоган Шпрингер, проживающие в Вятке на дворе у Фёдора Пушкарёва. Их вина была в том, что пленные капитаны плыли на плоту по Вятке и осматривали окрестности, а, следовательно, могли готовить побег... В Вятке содержались шведы, пленённые в сентябре 1709 года под Черновцами. Вполне можно предположить, что среди них был отец будущего основателя новой Омской крепости. Иностранные военнопленные охотно переходили на службу к русскому царю. По-видимому, капитан Иоган Шпрингер перешёл на службу в русскую армию, женился и остался в России. А его сын потом также выбрал военную стезю.
К началу Семилетней войны Иван Иванович уже имел звание полковника, потом был произведён в генерал-майоры и прикомандирован к союзнической австрийской армии, которая воевала с Пруссией. В период боевых действий Шпрингер состоял при штабе генерал-квартирмейстера Александра Вильбоа. Он был военным инженером: занимался реконструкцией и строительством укреплений. Зарекомендовал себя как высококлассный военный специалист, за успехи в службе получил ордена Святого Георгия и Святой Анны. Так что выбор императрицы оказался неслучаен.
Иван Шпрингер был человеком действия. Прибыв в Тобольск, он сразу поехал осматривать Сибирскую линию. Его первый биограф Пётр Золотов писал: «Читая дневник, который вел генерал-поручик при осмотре границы, растянувшейся на 2125 верст, мы невольно убеждаемся, что первую по ней поездку свою он совершил не столько как начальник, а как ученый-фортификатор».
После ознакомления с оборонительными сооружениями генерал-поручик решил перенести командный центр, где «должно завсегда находиться главному тем линиям командиру», из Тобольска в крепость в устье Оми — ввиду её выигрышного расположения. Кроме того, в письме в Военную коллегию Шпрингер просил учредить должности комендантов пограничных крепостей. Причём комендант Омской крепости, по мнению генерал-поручика, должен был иметь чин подполковника, а в других крепостях не ниже майора.
Укрепления Омской крепости к тому времени изрядно обветшали, требовалось строить новые. Шпрингер решил перенести крепость на правый берег Оми. Правый берег ненамного выше левого. Но, если строить новые укрепления на прежнем месте, старые пришлось бы разобрать, соответственно, оставив этот участок границы без защиты. В той обстановке это было совершенно недопустимо.
Проект, главным автором которого был инженер Ларс Мальм, утвердили 31 мая 1767 года, а через год начались строительные работы. Новая Омская крепость возводилась с использованием новейших для того времени фортификационных технологий. В XVIII веке научились рассчитывать траекторию полёта ядра — теперь оно могло легко перелететь через любую стену. Потому у новых крепостей стены заменили земляные валы. А вместо башен на углах стали устраиваться пятиугольные выступы-бастионы.
Омская крепость имела четыре бастиона и три полубастиона (от бастионов они отличались меньшим количеством граней). Линию вдоль берега Иртыша защищали три реданта (эти небольшие укрепления, в основном предназначенные для стрелков, представляли собой треугольный выступ, граней у них было всего две). Ведь благодаря высокому берегу земляной вал высотой 3,5 м со стороны реки возвышался на 12 м над водой. С внешней полевой стороны вал был обведён широким сухим рвом глубиной 2,5 м.
Омскую крепость построили по системе лучшего специалиста по фортификации тех времён французского военного инженера Себастьена Вобана. При наступлении потенциальному противнику предстояло преодолеть небольшую насыпь — гласис. За ней находился глубокий ров. У рва с внешней стороны имелся крутой откос — контрэскарп. Атакующие должны были сначала спрыгнуть в этот ров, преодолеть около 7–8 м и только потом подняться по длинному пологому откосу — эскарпу. Весь этот склон находился под обстрелом, «мёртвых зон» в таких «звёздных» крепостях не существовало.
Новая крепость — крупнейшая за Уралом — должна была контролировать водные и караванные пути Западной Сибири. В крепость вели четверо ворот. Из Тарских ворот дороги веером расходились на Тобольск, Тару, на Барабинскую степь…
Шпрингер собрал большой коллектив военных инженеров, которые наряду с новой Омской крепостью проектировали крепости и редуты Колывано-Вознесенской линии в районе современных Восточно-Казахстанской области и Алтайского края. А также производили перепланировку Иртышской и Пресногорьковской линий.
Кроме того, Иван Иванович постарался организовать подготовку специалистов на местах. Ещё в феврале 1765 года он убедил Военную коллегию разрешить ему открыть в Западной Сибири четыре гарнизонные школы. В Омской крепости расположилась главная школа на 150 человек, при школе открыли библиотеку.
В офицерской среде генерал поощрял чтение и занятия искусством. Капитан Иван Андреев, состоявший в инженерной команде Омской крепости, отмечал в своей «Домовой летописи» за 1674 год: «В сию же зиму к Рождественской неделе учрежден от Генерала был в чертежной, для полирования молодых людей, оперной дом, где и чинили представления разных трагедий и комедий, под смотрением и предводительством моим…» То есть новая крепость и первый за Уралом светский театр создавались почти одновременно. Зимние балы, яркие масленичные гулянья и грандиозные летние праздники расцвечивали жизнь пограничной крепости яркими красками.
Своей большой властью генерал пользовался во благо подчинённых. В одном из донесений в Сенат он написал: «С глубоким сожалением взирая на бедных сибирских казаков, я прихожу к заключению, что, не допуская их окончательного ослабления, необходимо дать им возможность хоть немного поправиться; для чего необходимо увеличить число казаков, находящихся на линиях, и увеличить существующие оклады жалованья». Он ходатайствовал перед правительством об образовании в Сибири пятитысячного казачьего войска, которое должно укомплектовываться казаками из сибирских городов.
По отношению к кочевым народам Шпрингер занимал достаточно жёсткую позицию. Он распорядился «отрезать 10-ти верстную полосу по границе со степью тем, чтобы она была доступна для них не иначе, как только с дозволения русского военно-пограничного начальства и то лишь для торговых сообщений».
При этом Иван Иванович понимал, что удержать сибирские земли одной силой невозможно. Он начал торговать со Степью: организовал Семипалатинский торг, а для торговли с приграничными государствами приказал открыть Усть-Каменогорский меновой двор. По его распоряжению Елизаветинская защита — маяк на левом берегу Иртыша — стала местом торговли с кочевниками и персидскими купцами. Торговать было выгоднее, чем воевать, потому ситуация в регионе постепенно стабилизировалась.
Энергичный и деятельный генерал многое сумел сделать для развития края. Например, с подачи Шпрингера в казахской степи начались первые земледельческие опыты.
Первым капитальным строением в новой крепости стал дом генерал-поручика Шпрингера на южной стороне плаца. Со второго этажа дома с мезонином и двухскатной крышей как на ладони была видна крепость со всеми окрестностями. Так что у командующего всегда имелась возможность визуально контролировать ситуацию, недаром на первых планах крепости строение отмечено как «штап». Здесь также размещалась чертёжная мастерская, в которой работала инженерная команда проектировщиков.
Омскую крепость вообще отличали многофункциональные здания. Первое каменное здание Омска — Воскресенский собор, строительством которого руководил «знающий в архитектуре каменного строения» тобольский ямщик Иван Черепанов, возводилось со стенами двухметровой крепостной толщины. Похоже, собору отводилась роль цитадели, в которой мог бы при неблагоприятном стечении обстоятельств укрыться гарнизон.
Шпрингеру не суждено было увидеть крепость завершённой. Он тяжело заболел и скоропостижно скончался в феврале 1771 года. Ему не исполнилось и шестидесяти лет...
Как военный объект Омская крепость просуществовала с 1768 по 1864 год. За почти сто лет на неё никто так и не решился напасть, но внушительный гарнизон (в 1805 году он, к примеру, насчитывал 92 обер-офицера и 3463 солдата) находился в постоянной боевой готовности. Сохранилось такое описание крепости, относящееся к первой пол. XIX века: «Крепость, окруженная широкой экспланадой, выглядела чем-то вроде уединенного монастыря, и казавшаяся замкнутость ее осязательно поддерживалась тем, что ее башни (ворота) на ночь были постоянно запираемы на замок, а перед прилегающими к ним мостами через ров снаружи, по линии рогаток, шедших по гласису, опускались тяжелые шлакбаумы».
В истории нашей страны крупнейшая сибирская крепость сыграла важную стратегическую роль, обеспечив защиту южных рубежей и продвижение русской цивилизации в Азию.
Петровская эпоха была временем разнообразных великих свершений. Именно тогда началось активное продвижение русских на юг Западной Сибири, давно открытой землепроходцами. За несколько лет вдоль Иртыша возникла цепь крепостей, форпостов и редутов — на южной границе империи было очень неспокойно. Ведь рядом располагалось могущественное Джунгарское ханство, воинственные кочевники то и дело нападали на русские поселения.
В 1806 году генерал-майор Лавров писал: «При начале заведения Сибирской линии по реке Иртышу начали строить крепости: Омскую в 1716 г., Железинскую и Ямышевскую в 1717 г., Семипалатинску в 1718 г., Усть-Каменогорскую и еще семь форпостов в 1720 г. Крепости и форпосты сии были строены казаками обще с регулярными войсками. В 1745 г. между крепостей и форпостов по реке Иртышу состоящих прибавлено еще 24 коммуникационные укрепления, именовавшиеся тогда станциями…»
В 1752 году оборонительную линию снова усилили — указом Правительствующего сената «для обуздания орд от их своевольств повелено построить крепостей шестиугольных 2, четырехугольных 9, редутов 33, маяков 42…». В южных степях появилась новая Тоболо-Ишимская линия, называемая иначе Пресногорьковской (в Ишимской степи много пресных и солёных озёр).
А через пять лет проблема была снята: Джунгарское ханство перестало существовать в результате китайской экспансии. Но на смену ей пришла другая: цинские отряды стали всё чаще появляться около русских укреплений на Иртышской линии. Ситуация в очередной раз требовала срочного укрепления границы.
И крепости Сибирской пограничной линии решают перестроить «по новым воинской архитектуры правилам». В Сибирь был направлен Иван Шпрингер, блестяще образованный офицер-фортификатор. В сентябре 1763 года Иван Иванович получил «Инструкцию генерал-поручику Шпрингеру, отправленному в Сибирь для принятия начальства над тамошними линиями» за подписью самой императрицы. Ему предписывалось «находиться всегда в таком месте, откуда бы вы …в случае нужды и собственным присутствием вашим способствовать и интересы наши предохранять могли…», то есть в одной из крепостей пограничной линии. Определиться с местом нахождения своего штаба генералу предстояло самостоятельно. Кроме того, Шпрингеру предоставлялись широкие полномочия в ведении пограничных, политических и торговых дел: «В новой крепости завести торг с Малой Бухарией и Индией…» — и независимость от сибирского губернатора и его канцелярии.
Шпрингер мог напрямую связываться с Сенатом и Военной коллегией. Ведь перед ним стоял ряд задач государственного значения: защита южной границы, освоение Южной Сибири, выстраивание отношений со степными народами и главное — утверждение интересов России вблизи киргиз-кайсацких, индийских и китайских границ. Такое могло быть по плечу только человеку неординарному, сочетающему в себе качества военного специалиста и дипломата.
Информации о нём крайне мало. Даже год рождения известен приблизительно: ориентировочно Иван Шпрингер родился 305 лет назад. Портрета тоже не сохранилось, известна лишь его затейливая подпись.
Долгое время считалось, что он родился под Оренбургом в семье немцев-колонистов, ведущих происхождение от прибалтийских дворян. Но недавно в исторических документах Вятского приказа обнаружилось донесение о том, что 24 мая 1710 года были задержаны двое военнопленных шведов — капитаны Иоган Таберт и Иоган Шпрингер, проживающие в Вятке на дворе у Фёдора Пушкарёва. Их вина была в том, что пленные капитаны плыли на плоту по Вятке и осматривали окрестности, а, следовательно, могли готовить побег... В Вятке содержались шведы, пленённые в сентябре 1709 года под Черновцами. Вполне можно предположить, что среди них был отец будущего основателя новой Омской крепости. Иностранные военнопленные охотно переходили на службу к русскому царю. По-видимому, капитан Иоган Шпрингер перешёл на службу в русскую армию, женился и остался в России. А его сын потом также выбрал военную стезю.
К началу Семилетней войны Иван Иванович уже имел звание полковника, потом был произведён в генерал-майоры и прикомандирован к союзнической австрийской армии, которая воевала с Пруссией. В период боевых действий Шпрингер состоял при штабе генерал-квартирмейстера Александра Вильбоа. Он был военным инженером: занимался реконструкцией и строительством укреплений. Зарекомендовал себя как высококлассный военный специалист, за успехи в службе получил ордена Святого Георгия и Святой Анны. Так что выбор императрицы оказался неслучаен.
Иван Шпрингер был человеком действия. Прибыв в Тобольск, он сразу поехал осматривать Сибирскую линию. Его первый биограф Пётр Золотов писал: «Читая дневник, который вел генерал-поручик при осмотре границы, растянувшейся на 2125 верст, мы невольно убеждаемся, что первую по ней поездку свою он совершил не столько как начальник, а как ученый-фортификатор».
После ознакомления с оборонительными сооружениями генерал-поручик решил перенести командный центр, где «должно завсегда находиться главному тем линиям командиру», из Тобольска в крепость в устье Оми — ввиду её выигрышного расположения. Кроме того, в письме в Военную коллегию Шпрингер просил учредить должности комендантов пограничных крепостей. Причём комендант Омской крепости, по мнению генерал-поручика, должен был иметь чин подполковника, а в других крепостях не ниже майора.
Укрепления Омской крепости к тому времени изрядно обветшали, требовалось строить новые. Шпрингер решил перенести крепость на правый берег Оми. Правый берег ненамного выше левого. Но, если строить новые укрепления на прежнем месте, старые пришлось бы разобрать, соответственно, оставив этот участок границы без защиты. В той обстановке это было совершенно недопустимо.
Проект, главным автором которого был инженер Ларс Мальм, утвердили 31 мая 1767 года, а через год начались строительные работы. Новая Омская крепость возводилась с использованием новейших для того времени фортификационных технологий. В XVIII веке научились рассчитывать траекторию полёта ядра — теперь оно могло легко перелететь через любую стену. Потому у новых крепостей стены заменили земляные валы. А вместо башен на углах стали устраиваться пятиугольные выступы-бастионы.
Омская крепость имела четыре бастиона и три полубастиона (от бастионов они отличались меньшим количеством граней). Линию вдоль берега Иртыша защищали три реданта (эти небольшие укрепления, в основном предназначенные для стрелков, представляли собой треугольный выступ, граней у них было всего две). Ведь благодаря высокому берегу земляной вал высотой 3,5 м со стороны реки возвышался на 12 м над водой. С внешней полевой стороны вал был обведён широким сухим рвом глубиной 2,5 м.
Омскую крепость построили по системе лучшего специалиста по фортификации тех времён французского военного инженера Себастьена Вобана. При наступлении потенциальному противнику предстояло преодолеть небольшую насыпь — гласис. За ней находился глубокий ров. У рва с внешней стороны имелся крутой откос — контрэскарп. Атакующие должны были сначала спрыгнуть в этот ров, преодолеть около 7–8 м и только потом подняться по длинному пологому откосу — эскарпу. Весь этот склон находился под обстрелом, «мёртвых зон» в таких «звёздных» крепостях не существовало.
Новая крепость — крупнейшая за Уралом — должна была контролировать водные и караванные пути Западной Сибири. В крепость вели четверо ворот. Из Тарских ворот дороги веером расходились на Тобольск, Тару, на Барабинскую степь…
Шпрингер собрал большой коллектив военных инженеров, которые наряду с новой Омской крепостью проектировали крепости и редуты Колывано-Вознесенской линии в районе современных Восточно-Казахстанской области и Алтайского края. А также производили перепланировку Иртышской и Пресногорьковской линий.
Кроме того, Иван Иванович постарался организовать подготовку специалистов на местах. Ещё в феврале 1765 года он убедил Военную коллегию разрешить ему открыть в Западной Сибири четыре гарнизонные школы. В Омской крепости расположилась главная школа на 150 человек, при школе открыли библиотеку.
В офицерской среде генерал поощрял чтение и занятия искусством. Капитан Иван Андреев, состоявший в инженерной команде Омской крепости, отмечал в своей «Домовой летописи» за 1674 год: «В сию же зиму к Рождественской неделе учрежден от Генерала был в чертежной, для полирования молодых людей, оперной дом, где и чинили представления разных трагедий и комедий, под смотрением и предводительством моим…» То есть новая крепость и первый за Уралом светский театр создавались почти одновременно. Зимние балы, яркие масленичные гулянья и грандиозные летние праздники расцвечивали жизнь пограничной крепости яркими красками.
Своей большой властью генерал пользовался во благо подчинённых. В одном из донесений в Сенат он написал: «С глубоким сожалением взирая на бедных сибирских казаков, я прихожу к заключению, что, не допуская их окончательного ослабления, необходимо дать им возможность хоть немного поправиться; для чего необходимо увеличить число казаков, находящихся на линиях, и увеличить существующие оклады жалованья». Он ходатайствовал перед правительством об образовании в Сибири пятитысячного казачьего войска, которое должно укомплектовываться казаками из сибирских городов.
По отношению к кочевым народам Шпрингер занимал достаточно жёсткую позицию. Он распорядился «отрезать 10-ти верстную полосу по границе со степью тем, чтобы она была доступна для них не иначе, как только с дозволения русского военно-пограничного начальства и то лишь для торговых сообщений».
При этом Иван Иванович понимал, что удержать сибирские земли одной силой невозможно. Он начал торговать со Степью: организовал Семипалатинский торг, а для торговли с приграничными государствами приказал открыть Усть-Каменогорский меновой двор. По его распоряжению Елизаветинская защита — маяк на левом берегу Иртыша — стала местом торговли с кочевниками и персидскими купцами. Торговать было выгоднее, чем воевать, потому ситуация в регионе постепенно стабилизировалась.
Энергичный и деятельный генерал многое сумел сделать для развития края. Например, с подачи Шпрингера в казахской степи начались первые земледельческие опыты.
Первым капитальным строением в новой крепости стал дом генерал-поручика Шпрингера на южной стороне плаца. Со второго этажа дома с мезонином и двухскатной крышей как на ладони была видна крепость со всеми окрестностями. Так что у командующего всегда имелась возможность визуально контролировать ситуацию, недаром на первых планах крепости строение отмечено как «штап». Здесь также размещалась чертёжная мастерская, в которой работала инженерная команда проектировщиков.
Омскую крепость вообще отличали многофункциональные здания. Первое каменное здание Омска — Воскресенский собор, строительством которого руководил «знающий в архитектуре каменного строения» тобольский ямщик Иван Черепанов, возводилось со стенами двухметровой крепостной толщины. Похоже, собору отводилась роль цитадели, в которой мог бы при неблагоприятном стечении обстоятельств укрыться гарнизон.
Шпрингеру не суждено было увидеть крепость завершённой. Он тяжело заболел и скоропостижно скончался в феврале 1771 года. Ему не исполнилось и шестидесяти лет...
Как военный объект Омская крепость просуществовала с 1768 по 1864 год. За почти сто лет на неё никто так и не решился напасть, но внушительный гарнизон (в 1805 году он, к примеру, насчитывал 92 обер-офицера и 3463 солдата) находился в постоянной боевой готовности. Сохранилось такое описание крепости, относящееся к первой пол. XIX века: «Крепость, окруженная широкой экспланадой, выглядела чем-то вроде уединенного монастыря, и казавшаяся замкнутость ее осязательно поддерживалась тем, что ее башни (ворота) на ночь были постоянно запираемы на замок, а перед прилегающими к ним мостами через ров снаружи, по линии рогаток, шедших по гласису, опускались тяжелые шлакбаумы».
В истории нашей страны крупнейшая сибирская крепость сыграла важную стратегическую роль, обеспечив защиту южных рубежей и продвижение русской цивилизации в Азию.
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Можно отписаться в любой момент.
Комментарии