Хронометраж:
00:00 Вступление
00:28 Испытание «Буревестника», выход из договора по утилизации плутония
11:24 США последовательно выходят из всех сдерживающих стратегических договоров
15:00 Трамп заявил о многих войнах, в которых США выиграют. На пороге войны с Венесуэлой
22:37 Как США пытаются убить президента Венесуэлы Николаса Мадуро
25:23 Заявление бюро СВР предупредило о французских войсках в Польше, готовых вторгнуться на Украину
33:57 Что случилось с электрообеспечением Запорожской АЭС
36:18 Зумеры по всему миру отказываются от близости
Проект реализуется при поддержке Президентского Фонда культурных инициатив.
#Фондкультурныхинициатив #Грантдлякреативныхкоманд
Предлагаю вашему вниманию стенограмму прямого эфира.
Стариков: Добрый вечер, дорогие друзья. В эфире программа «По сути дела». Я — Николай Стариков, и мой уважаемый соведущий — Андрей Зобов.
Зобов: Добрый вечер.
Стариков: Как обычно, мы погрузимся в пучину современных новостей и постараемся объяснить вам, что же всё это, по сути дела, означает.
Зобов: Действительно. Начнём мы с атомного вопроса. Владимир Путин в выходные, точнее в воскресенье, сообщил об успешном завершении испытаний крылатой ракеты «Буревестник». Это первая в мире ракета на ядерном топливе и первая в мире ракета с неограниченной дальностью полёта. Она открывает невероятные перспективы для нашей ракетной отрасли, в том числе и космической. А уже на следующий день, что интересно, Россия объявила о выходе из соглашения по плутонию. Мы отказываемся уничтожать главный «порох» атомных бомб. Что всё это значит — сейчас как раз и разберём, Николай Викторович.
Стариков: Ну, по поводу ракеты «Буревестник» хочется пошутить, знаете: средняя ракета — ракета средней неограниченной дальности. Вот примерно такая история. Действительно, дальность огромная — она может находиться в воздухе очень, очень долго.
Зобов: Месяцами.
Стариков: Соответственно, это несколько меняет ситуацию, потому что, насколько мы понимаем, во‑первых, её можно запустить, и она будет находиться где‑то в режиме ожидания. В общем, думаю, здесь нам ещё многое расскажут военные эксперты. Я предлагаю сосредоточиться на политической составляющей этого акта. Очень правильно, что вы соединили первое заявление нашего президента, подробный доклад руководителя Генштаба и выход России из соглашения по утилизации плутония. Краткое содержание этого соглашения таково: Россия и Соединённые Штаты Америки договариваются о том, что Россия перерабатывает плутоний, из которого получается вторичное топливо.
Зобов: И в США, если я не ошибаюсь, тоже по 34 тонны. Тут нужно вспомнить, что после разоружения в девяносто третьем году был подписан договор СНВ‑2, вторая его часть. Мы уничтожили достаточно серьёзное количество ракет — и мы, и американцы. В результате осталось огромное количество плутония и урана. Уран достаточно легко утилизировать: его просто перерабатывают в топливо для атомных электростанций. А вот с плутонием сложнее — это, по сути, основной «порох» атомной бомбы. Речь идёт не просто о плутонии, а об определённом его изотопе, который гораздо труднее переработать в топливо для АЭС. Поэтому переговоры шли очень долго: начались в 2000 году, а завершились, если не ошибаюсь, в 2011‑м, когда это соглашение всё‑таки было подписано. Так что же в нём было?
Стариков: Да, но соглашение было подписано в 2011 году, а заявление о выходе из него прозвучало ровно в тот момент — по сути, в тот самый момент, когда мы сообщили о наличии «Буревестника». Это наша реакция, то, что мы хотели показать и сказать. Теперь давайте посмотрим, как на это отреагировали другие. Дональд Трамп заявил, что, мол, мы с ними не играем в игры, они с нами тоже не играют. В своей привычной манере он продемонстрировал серьёзность ситуации, а затем добавил, что ракеты с подобными характеристиками Соединённым Штатам и не нужны, потому что какая‑то «супер‑пупер» подводная лодка, мол, находится у наших берегов. Ну, подводные лодки есть у обеих сторон, да и у британцев, наверное, тоже.
Зобов: Всегда находятся на боевом дежурстве.
Стариков: Конечно, иногда там, если у французов они ещё ходят, да, то тоже. В этом нет ничего нового. Понятно, что подлодка маскируется, передвигается. Наши находятся около их берегов, их находятся около наших берегов.
Зобов: Ну, никаких подлодок, конечно, не может находиться у наших берегов, потому что существуют территориальные воды России, и в них ни одна атомная подлодка США никогда не сможет войти. А если и войдёт — то пробудет там крайне недолго.
Стариков: Ну, главная задача подлодки — быть максимально незаметной. Это раз. Во‑вторых, всегда есть понимание времени подлёта. Чем ближе подводная лодка находится к цели, куда должна затем прилететь ракета, тем быстрее она туда доставляется. В этом смысле лодки действительно стараются держаться ближе к берегам, но при этом соблюдают все меры предосторожности. То есть эту реплику можно расценивать как реакцию Трампа. Помимо этого, британская газета вдруг написала, что неплохо бы поделиться с Германией ядерным оружием. Я бы тоже расценил это как определённый сигнал, причём довольно странный. Напомню, что существуют державы‑победительницы и державы‑побеждённые во Второй мировой войне. Это деление никуда не исчезло. Достаточно взглянуть, на территориях каких стран размещены американские базы. Вот сейчас Дональд Трамп находится в Японии и наглядно показывает, кто там хозяин и какие там действуют базы. Я просто хочу, дорогие друзья, чтобы вы понимали: американские войска на территории Японии пользуются полной экстерриториальностью. Американское командование может перемещать их в любом порядке, в любом количестве и в любом направлении, не ставя власти Японии в известность. Это раз. Точно такая же ситуация существует и в Грузии — она подписала аналогичное соглашение с США. При этом американские военнослужащие обладают полным юридическим иммунитетом. Известна, кстати, история, связанная именно с Японией: случаи сексуального насилия со стороны американских военных в отношении японских девушек. И как это происходит? Думаете, преступника судят? Нет. Его просто вывозят в Соединённые Штаты Америки. А что там происходит дальше — какая‑то процедура, о которой общественности ничего не сообщают. Поэтому никто не знает, были ли они наказаны или нет.
Зобов: И насколько серьёзно были наказаны.
Стариков: Вот два заявления с нашей стороны и две реакции Запада в ответ. Мне кажется, наш ход гораздо более масштабный, тогда как реакция Трампа больше напоминает простую словесную эскападу.
Зобов: Да, это действительно так. Более того, мы демонстрируем очень последовательные действия не только в последние несколько дней, но, по сути, уже более месяца. В середине сентября Владимир Путин предложил продлить договор СНВ‑3 — единственный оставшийся документ, регулирующий количество межконтинентальных баллистических ракет, их размещение на море, то есть на подводных лодках, а также на стратегических бомбардировщиках и наземных пусковых установках. Всё это подробно прописано в соглашении, срок действия которого истекает в феврале 2026 года, если не ошибаюсь — 3 или 6 февраля. То есть фактически через несколько месяцев. Россия предлагала США неформально продлить этот договор хотя бы ещё на год. Дональд Трамп, судя по всему, согласился с этим неохотно, и то лишь после того, как к нему обратились журналисты. Он сказал, что‑то вроде: «Да‑да, наверное, продлим». Но на самом деле мы пока не знаем, действительно ли это так. Думаю, узнаем о том, берут ли американцы на себя те же обязательства, уже от нашей разведки.
Стариков: Ну, во‑первых, здесь разведка не нужна — о намерении продлить договор стороны должны заявить открыто, ведь в этом и заключается его смысл. Формально договора нет, но обе стороны продолжают его соблюдать. А значит, вы должны заявить, что соблюдаете условия, а не мы должны это угадывать. А теперь на что я хотел бы обратить внимание. Посмотрите: уже несколько раз мы наблюдаем определённый алгоритм. Наш президент предлагает Западу по‑доброму о чём‑то договориться. Запад не реагирует, иногда даже посмеивается или ведёт себя высокомерно. Проходит совсем немного времени — и вдруг становится ясно, что соглашаться-то следовало. Так и сейчас. «Буревестник» появился после того, как Соединённые Штаты проигнорировали наше предложение. После того, как они попытались, по крайней мере на словах, заявить о намерении разместить ракеты средней дальности «Томагавк» в наземном исполнении на территории Украины. Мне кажется, западные лидеры до сих пор не могут привыкнуть к этому алгоритму и смириться с ним.
Зобов: Мне кажется, дело тут не столько в привычке. Понятно, что «Буревестник» — это действительно очень серьёзный прорыв, причём не только в ракетостроении, но и в конструировании ракетных двигателей, в том числе космических. Ведь мы ведь планируем создать космический буксир на атомном топливе — проект уже разрабатывается. Так что «Буревестник» — это, безусловно, прорыв. Но, вполне вероятно, что у наших противников есть свои вполне осмысленные планы, и именно поэтому они не хотят ограничивать себя никакими договорами. В этом, собственно, вся суть.
Стариков: Они делают ставку на разрушение нашей экономики, на создание ей сложности. И поэтому вместо договорённостей по договору об ограничении стратегических наступательных вооружений, они ввели против…
Зобов: Или, скорее, на гонку вооружений, как мне кажется. Наш выход из соглашения по плутонию — это не акт агрессии. Напомню, мы приостановили действие этого соглашения ещё в 2016 году. Кстати, ни одна тонна из тех 34, которые обязались уничтожить и мы, и Соединённые Штаты, так и не была утилизирована, поскольку процесс должен был начаться в 2018 году. Решение о приостановке было принято после того, как США поддержали переворот на Украине, вновь заговорили о расширении НАТО и так далее. В справке к президентскому указу о вчерашнем выходе из соглашения перечислены конкретные причины, с которыми можно ознакомиться — они опубликованы и на нашем сайте. И самое главное заключается в том, что таким образом мы просто даём ответ: если вы не хотите сдерживать гонку вооружений, то и мы не будем делать вид, что она ограничена. Ведь именно договор СНВ направлен на удержание этой гонки в разумных рамках.
Стариков: Конечно.
Зобов: Если вы хотите вновь вернуться к гонке вооружений — мы готовы. У нас есть огромное количество уже обогащённого оружейного плутония, который при необходимости может быть использован для ракет.
Стариков: В том числе и в "Буревестник", потому что она может быть в ядерном исполнении.
Зобов: Да. Если вы хотите, мы можем, мы готовы. К сожалению, пока мы видим, что они готовы. Оставайтесь с нами, продолжим дальше.
Зобов: Мы возвращаемся в студию программы «По сути дела». Напротив меня — Николай Стариков, я — Андрей Зобов. Мы закончили на том, что, к сожалению, всё более агрессивную политику продолжают проводить наши геополитические оппоненты. И, судя по всему, продлевать договор о нераспространении ядерного оружия они не собираются. Дональд Трамп, который, кстати, незадолго до избрания заявлял, что хотел бы полного исчезновения ядерного оружия в мире, на деле движется в противоположном направлении. Вместо обещаний мы видим шаги к тому, чтобы аннулировать последний договор, ограничивающий это оружие.
Стариков: Соединённые Штаты Америки действуют последовательно. Дональд Трамп лично вышел из Договора о ракетах средней и меньшей дальности ещё в 2019 году. США проводят политику «свободных рук» — их ничто не должно сдерживать. Они могут начать гонку вооружений, могут не начинать, могут создавать любое вооружение, увеличивать военный бюджет. А могут и предложить: «Давайте договоримся». Им так удобнее — больше возможностей для маневра на геополитической арене. Никаких ограничений, никаких рамок. При этом обратите внимание: никто их за это не осуждает. Мы, конечно, зафиксировали свою позицию, всё объяснили, но в целом в мире никто не говорит — «Соединённые Штаты Америки начинают новую гонку вооружений».
Зобов: Абсолютно верно. Более того, мы все видим, как каждое выступление Трампа сопровождается заявлениями о том, что он — великий миротворец, замечательный человек. И почему‑то никто не вспоминает те бомбардировки, которые США устроили по Ирану просто потому, что посчитали нужным уничтожить его ядерную программу. Между тем эта программа была мирной — и это подтверждали специалисты МАГАТЭ.
Стариков: Вот, посмотрите, как всё удобно устроено. У Трампа, на мой взгляд, действительно есть искреннее желание получить Нобелевскую премию мира — ему не столько хочется завершить войны, сколько получить саму премию, а значит, для этого нужно войны заканчивать. Но этой премии ему не дали. Тем не менее вокруг него поднялась целая информационная волна: мол, в США сейчас у руля «миротворец», а значит и весь американский истеблишмент — это государство‑миротворец. Получается, своего рода дымовая завеса. Из этого, кстати, тоже можно сделать интересный вывод. Вот, например, сегодня Дональд Трамп был в Японии. Там новый премьер-министр — женщина, о которой пока сложно судить, но обсудим её чуть позже, когда появится больше информации. Так вот, она уже заявила, что выдвигает Трампа на получение Нобелевской премии мира в следующем году. А теперь представьте ситуацию: вдруг все военные конфликты завершатся. Вот Дональд Трамп урегулировал всё, кроме конфликта на Украине — сегодня, кстати, высказывался и по этой теме. И вот, допустим, нет больше войн, а премию ему очень хочется. Я могу предположить, что в таком случае Трамп будет создавать новые конфликты, чтобы получить желанную награду. Поэтому, с точки зрения безопасности человечества, может быть, стоит в 2026 году дать Трампу премию — пусть успокоится и не разжигает новые войны. Хотя проблема этим не решится: уйдёт Трамп, придёт новый президент, и всё начнётся снова. В этой связи, дорогие друзья, процитирую сегодняшнее высказывание Трампа, которое он сделал, выступая на авианосце в Японии: «В отличие от прежних администраций, мы не будем политкорректны». Некоторые переводят это как «толерантны», но мне больше нравится «политкорректны». «Когда речь идёт о защите США, мы больше не будем политкорректны. Мы будем защищать нашу страну всеми необходимыми средствами. Начиная с сегодняшнего дня, побеждая в войнах, мы будем действовать как никогда прежде», — отметил Трамп. Но возникает вопрос: кто же угрожает Соединённым Штатам Америки?
Зобов: Нет никаких войн.
Стариков: Нет, нет, нет. Вот он и сказал: мы будем защищать нашу страну как никогда раньше. Кто же угрожает? Венесуэла угрожает? Представляете, какой ужас. Каждый день с территории Венесуэлы, и американцы это неоднократно повторяют, якобы идёт угроза. А что делают США? Это можно назвать внесудебной расправой.
Зобов: Я даже хотел на секунду вклиниться. Не так давно мне не повезло слушать пресс-конференцию и общение всех министров в Белом доме. Это было на самом деле — в тот же день я был в Кремле и видел, как у нас всё происходит, а вечером слушал выступления в США и открывал официальный сайт Белого дома. Боже мой, это было самое отвратительное зрелище, честно. Без преувеличений и пафоса — правда, самое отвратительное, что я видел. Я терпеть не могу лесть и лицемерие, а там было просто чудовищное лицемерие. Практически каждый министр начинал свою речь с: «Великий Дональд Трамп, наш президент, наш лидер, который защищает наш народ как никто другой. Под вашим мудрым руководством мы ведём борьбу против Венесуэлы, защищаем наш народ». Вот такой уровень лести и пафоса там царил.
Стариков: Андрей, откуда у вас мысль, что это культ личности? Это просто констатация факта. Как в анекдоте: «Я с вами не согласен — вы не великий, вы величайший». Но вернёмся к Венесуэле. О чём бы ни говорили в администрации Трампа, в итоге будет именно то, что вы говорите. Много разговоров о Дональде Трампе и чуть‑чуть о самой проблеме. Проблема в том, что Соединённые Штаты искусственно создают проблемы, чтобы иметь повод для атаки на Венесуэлу. Здесь я бы отметил преемственность политики США. С одной стороны, с другой — есть два сценария. Первый сценарий: США пытаются спровоцировать внутреннюю смуту в Венесуэле, как было почти то же самое в Ливии. Нужна была нефть, нужно было запустить процесс распада государств Ближнего Востока. Что сделали? Через спецслужбы оплатили и организовали возмущения в Ливии. Когда Муаммар Каддафи попытался навести порядок, его сразу объявили нелегитимным, начали бомбить, преследовать и в итоге убили. Под крики «Вау» — которые демонстрировала Хиллари Клинтон, тогдашний кандидат в президенты США. Она должна была показывать силу, мускулистость, а не женскую слабость, была олицетворением злобы. Ливия богата нефтью. Венесуэла — ещё более. Напомню, у неё крупнейшие нефтяные месторождения в мире. А теперь зададим вопрос: почему именно сейчас к Венесуэле прицепились? Во‑первых, они дали Нобелевскую премию именно проамериканской борчихе из Венесуэлы. Мы рассказывали о ней в одной из наших программ — посмотрите архив, не поленитесь. Это рекламная кампания государственного переворота. События идут по двум руслам: первое — попытка внутреннего возмущения, провокации с человеческими жертвами, которые используются как повод для вмешательства — всё по сценарию, по которому был убит Каддафи. Второй вариант, про который говорит Трамп: «Давайте пропустим все эти цирковые представления — никакой толерантности, никакой политкорректности, сразу начинаем бомбить, и всё».
Зобов: Он же не просто так сказал. В начале своей фразы он отметил, что, если кто-то представляет угрозу нашим гражданам... А вот на том самом замечательном совещании, где всем бесконечно льстили — как всегда, судя по всему, все повторяли одну и ту же фразу: «Вы спасаете сотни тысяч американцев, которых убивают наркокартели из Венесуэлы, эти нарколидеры, эта наркострана». То есть, по сути, казус белли — повод для войны — уже практически существует. Вот такое оправдание.
Стариков: Ну, это одна и та же ложь. Раньше они спасали американцев и весь мир от Саддама Хусейна, который якобы готовил химическое оружие, хотя его не было. Потом спасали мир от страшного Муаммара Каддафи — ну, не весь мир, а арабский, потому что он якобы там мучил несчастное население Ливии бесплатным образованием и медициной. Теперь там полная свобода от всего этого. Кстати, кто получает доходы от добычи ливийской нефти? Неизвестно. Там два правительства, в общем, гражданская война в скрытой форме. А куда делись так называемые авуары Каддафи? Деньги его, как нам говорили, были заморожены в западных банках. Думаю, если бы Россия внимательнее пригляделась к судьбе ливийских денег — называемых авуарами и украденных под этим соусом, — возможно, судьба наших золотовалютных резервов была бы частично или полностью иной. Сейчас же американцы готовят следующее. Они сделали нам предложение, которое для нас неприемлемо — попытки организовать встречу в Будапеште. Американцы предложили её, но отказались, потому что Россия, по сути, не согласилась.
Зобов: Причём отойдя от своего предыдущего предложения, которое мы, в общем-то, приняли, о чём повторяет 2 дня подряд господин Лавров.
Стариков: То есть показали пряник: «Ах, вы не хотите — будет кнут». А кнут — это что? Попытки прервать российский нефтяной экспорт. Но Трамп и те, кто стоит за ним, прекрасно понимают: если из мирового нефтяного оборота убрать примерно 25–30 процентов, создать сложности, вырезать поставки и постараться не допустить продажи, то цена вырастет. Поэтому им нужно не столько физически получить эту нефть, сколько показать такую перспективу. И что они делают? Они хотят захватить нефть Венесуэлы и заявить, что будут увеличивать поставки этой нефти на мировой рынок вместо российской. Вот в чём их замысел.
А теперь соединим это с нашими заявлениями о «Буревестнике». Они так отвечают: хотят ответить нефтью Венесуэлы, которую пытаются взять под свой контроль.
Зобов: Ну, тут есть только одно маленькое «но». Всё-таки Венесуэла — не маленькая страна и не слабая.
Стариков: А здесь есть ещё одно «но»: на днях состоялось подписание договора о стратегическом партнёрстве между Россией и Венесуэлой, а сегодня его ратифицировал Николас Мадуро.
Зобов: Но в договоре нет ни одного военного пункта. Это важно понимать. В соглашении о стратегическом партнёрстве отсутствуют любые положения о военной помощи в случае нападения.
Стариков: Это союзнический договор, но поставки оружия, они же в договор не вписаны.
Зобов: Ну, их не обязательно вписывать.
Стариков: Но подразумеваются. Венесуэльская армия вооружена нашим оружием.
Зобов: Ну, а тему мы продолжим в следующей части. Оставайтесь с нами.
Зобов: И мы возвращаемся в эфир. Спасибо большое нашим новостям и ведущим наших новостей.
Стариков: Поддерживают нас новостной лентой.
Зобов: Новостная лента только дополняет наши слова по поводу Николаса Мадуро, президента Венесуэлы. Ну, и, собственно, мне кажется, здесь достаточно очевидны действия США. Действительно, новые действия.
Стариков: Андрей, можно небольшое дополнение? Дорогие друзья, спасибо нашим коллегам, которые рассказали о том, как Соединённые Штаты Америки пытались завербовать пилота правительственного самолёта, венесуэльского самолёта Мадуро, чтобы посадить его на территории, которые они контролируют, или на своей базе, и там арестовать. Вы же знаете, что они объявили Мадуро преступником и назначили награду в 50 миллионов долларов за его голову. Слава богу, ничего не получается. Почему они хотят сделать именно это с Мадуро? Потому что подготовили другого лидера — ту самую девушку, получившую Нобелевскую премию мира. Они считают, что, если обезглавят государство — арестуют или убьют Мадуро — вызовут растерянность в Венесуэле, которую используют, чтобы вывести своих агентов из числа запутавшихся людей на улицах, создать массовку и дальше организовать неконституционный захват власти. Ну, как это было, когда молодой человек вышел и назвал себя президентом — Хуан Гуайдо. Здесь будет примерно то же самое, по крайней мере, будут пытаться. Потом это легитимизируют через выборные процедуры. Соединённые Штаты признают любого, кто просто так заявит: «Я теперь главный». Вот так должно выглядеть. Поэтому сейчас в Венесуэле нужно уделять особое внимание безопасности президента. Это один из ключевых вопросов. Конечно, это не отменяет потребности держать порох сухим: ПВО, истребители, возможно, народное ополчение — всё это поможет предотвратить вторжение. Но жизнь, здоровье и свобода президента Венесуэлы сейчас — главный залог неосуществления высадки американских войск на её территории.
Зобов: Да, потому что действительно начинать серьёзное военное вторжение, пока Мадуро на месте и армия готова сражаться, не будет быстрым и простым для Соединённых Штатов Америки. А теперь перейдём в Европу. Там тоже много интересного по поводу военных операций. Сегодня утром бюро Службы внешней разведки России предупредило: в приграничных с Украиной регионах, а точнее в Польше, замечены французские войска. Париж грозит интервенцией. При этом 2 000 человек присутствуют под легендой, что это всего лишь инструкторы — но на самом деле это 2 000 кадровых французских военнослужащих…
Стариков: Ну, просто выглядящие как латиноамериканцы.
Зобов: Они могут вскоре войти на территорию Украины и произвести некую интервенцию. Практически можно говорить, что таким образом Франция может вступить в войну. Дальше бюро СВР предупреждает Макрона: мечтать о лаврах Наполеона не стоит — это очень болезненно. Что вообще происходит вокруг этой ситуации и почему европейцы так нагнетают обстановку? Особенно учитывая заявление премьер‑министра Польши Туска, который заявил, что Украина, точнее Россия, имеет право атаковать любые объекты в Европе, связанные с Россией. Что же происходит?
Стариков: А вот французов я бы оставил на сладкое, потому что там действительно есть что обсудить. Мимоходом по двум заявлениям. Первое — заявление Туска о том, что Украина имеет право атаковать российскую инфраструктуру. О чём здесь речь? В Польше не выдают Германии подозреваемого украинца в организации взрыва на «Северных потоках». Мы с вами знаем, что взрывы на «Северных потоках» были устроены западными спецслужбами, и, скорее всего, эти украинцы — лишь зиц‑председатели, ложный след или те, на кого пытаются свалить вину. Но польский суд упёрся и принял решение, которое в переводе на русский язык значит: можно атаковать Россию везде.
Зобов: Ну, в любом, ну, в любой части мира.
Стариков: То есть с точки зрения польского суда, если этот украинец и взорвал «Северные потоки», то это не преступление — он боролся за свободу. Это очень опасное заявление, потому что после него можно оправдать любой терроризм в любой точке мира. Сегодня один из литовских деятелей заявил: «В интересах национальной безопасности Литва может прекратить транзит в российский Калининград». Тут сразу хочется сказать: в интересах национальной безопасности Литва ставит себя в большую опасность, ведь блокирование региона Российской Федерации — это казус белли. Литве станет очень опасно, поэтому в интересах её безопасности — не мешать и никогда не блокировать. Мы Литву не блокируем? Нет, не блокируем. Пусть и Литва не блокирует транспортные артерии, важные для России, поскольку это казус белли. А теперь про французов. Хочу отметить, дорогие друзья, что Служба внешней разведки, которая сделала это заявление, — это не сообщество журналистов или исследователей. Они не высказывают гипотезы, а сообщают факты и посылают сигналы на самом высоком уровне. Вот моё понимание слов Службы внешней разведки. Начнём с цифр: 2 000 французских военнослужащих с внешностью латиноамериканцев могут зайти на территорию Украины. Там уже убито бесчисленное количество латиноамериканцев из Колумбии и других стран — об этом мы говорим открыто.
Зобов: Да, об этом мы писали, да.
Стариков: Да, то есть эти французские военнослужащие не случайно выглядят как латиноамериканцы. Я полагаю, что они хотят замаскироваться под колумбийцев. Тема латиноамериканцев, за деньги отправившихся на сафари и не героически погибающих там, уже широко освещена в мировых СМИ — мы тоже об этом говорили. Почва для этого подготовлена. По данным СВР, из 2 000 человек в основном боевики из иностранного легиона. Но это число не решает никаких стратегических задач.
Зобов: Абсолютно.
Стариков: Это очень маленькое подразделение, а если учесть всю длинную линию соприкосновения, то это практически ничто.
Зобов: Абсолютно.
Стариков: Значит, СВР хочет сказать, что 2 000 французских военнослужащих, замаскированных под латиноамериканцев и в основном состоящих из боевиков, не имеют большого значения в таком количестве, но хотят зайти на территорию Украины. Думаю, здесь можно добавить следующее: эти 2 000 человек отправляются не в качестве штурмового подразделения, а как спецподразделение или обслуживающий персонал для какого-то вооружения, систем, которые могут обслуживать только французы. Для маскировки своего присутствия они используют образ колумбийцев или других латиноамериканцев. Вот тогда картина приобретает другие краски. Мне кажется, наша Служба внешней разведки сообщила французам — Макрону и его спецслужбам — что нам известно об их планах. Мы сказали им это в иносказательной форме, но если они попробуют реализовать свои планы, то будут уничтожены, чего бы Макрон не хотел. Так я трактую этот сигнал. Речь идёт не о инструкторах и не о штурмовом подразделении, а о более специализированных, элитных и технически важных людях, которые могут сыграть неприятную роль. Поэтому мы заранее предупреждаем: «Мы видим ваши намерения. Если вы попробуете их осуществить, вам не поздоровится».
Зобов: Да, это действительно очень серьёзно, но нужно отметить, что в последнее время Европа существенно нагнетает обстановку во всех направлениях. Например, заявление премьер-министра Польши — это вообще нечто совершенно исключительное, потому что, по сути, он сказал, что международное право против России не работает. То есть, если вы действуете против России, то можете делать что угодно.
Стариков: А вот здесь тоже важно одно условие — если вы украинцы. Украинцы, по мнению польского суда, борются с Россией, поэтому им всё можно. Это значит, что любые диверсионные действия, о которых мы многократно говорили, можно просто «обосновать» трезубцем — и всё, уже разрешено. Вот так легализована диверсионно-террористическая деятельность против России. Если она ведётся под личиной киевского режима — значит, можно. Суд это уже подтвердил. Важность сохранения этой «оболочки» очень велика, потому что решение польского суда не имеет срока давности. Это значит, что и через год, и через два, и через 50 лет можно проводить такие действия. Если случится какой-то новый акт, совершённый так называемыми «украинскими патриотами», польский суд скажет: «Можно. Им можно». Таким образом, польский суд, возможно, сам того не понимая, поставил под вопрос само существование украинского государства в нынешнем виде, потому что этому государству разрешено делать всё против России — везде.
Зобов: Ну, я думаю, что в политическом плане, после некоторых пертурбаций, всё-таки это решение суда не может стать прецедентом — если будет заключён мир, условно говоря. Но да, действительно, это очень серьёзный и опасный шаг для самой Украины, в частности. С другой стороны, мне кажется, власти Украины уже не боятся шагать ни в какую пропасть. Хотя, с другой стороны, стоит заметить, что у них всё-таки остался некоторый страх. По каким-то загадочным причинам, как мы знаем, в прошедшие выходные был произведён ремонт энергообеспечения Запорожской атомной станции, и это произошло в рамках соглашения. Об этом мы поговорим уже в следующей части. Оставайтесь с нами.
Зобов: Возвращаемся в эфир программы «По сути дела». Напротив меня Николай Стариков, я — Андрей Зобов. Мы продолжаем. Остановились на том, что всё-таки не всё позволено — у Украины остались определённые границы. На выходных об этом говорили не очень громко, но Россия и Украина согласовали небольшое перемирие. Такое же перемирие было согласовано и на предыдущих выходных, но тогда украинцы его благополучно нарушили. В любом случае теперь наконец-то удалось починить энергообеспечение Запорожской атомной станции. Электропровода были перебиты, и с сентября станция питалась от дизель-генераторов, что для такого объекта является крайней мерой и последним шагом. В этом случае, по крайней мере, хозяева украинцев убедили их не наносить удары. Перемирие было объявлено, провода протянуты заново, и станция работает нормально.
Стариков: И энергоснабжение станции починили. Но вы правильно сказали: мы убеждены, что это была не добрая воля Зеленского и его окружения, а тех, кто живёт в Европе и для кого последствия возможной, не дай бог, катастрофы совершенно нежелательны. Поэтому они в данном случае сказали: «Потерпите, не нарушайте никаких договорённостей» — и этого добились. Но в целом никаких других договорённостей нет. Вообще те переговоры, которые мы наблюдали в Стамбуле, по большому счёту закончились тремя вещами: первое — обмен военнопленных, второе — передача тел, и третье — возвращение в семьи некоторого количества детей. Вот и всё.
Зобов: Как только Соединённые Штаты перестали настаивать на том, чтобы Украина участвовала в них, Украина благополучно из них вышла. Об этом сегодня говорил Дмитрий Песков, подчеркнув, что предложения России продолжать контакты и создавать рабочие группы — а также серьёзные предложения по пунктам — лежат на столе и были переданы Украине. Но с тех пор Украина так и не дала никакого ответа. А теперь перейдём к более внутренней, живой и гражданской теме. Оказывается, по статистике, секс не в моде: зумеры по всему миру отказываются от прелестей близости. По данным последних исследований, 22% опрошенных россиян в возрасте от 18 до 25 лет признались в полном отсутствии половых связей. Куда исчезло влечение и что происходит с новым поколением? И вообще, чем это нам грозит? Как вы думаете, как такое могло произойти? Мне самому это трудно понять, когда я прочитал.
Стариков: Ну, Андрей, а кто делал это социологическое исследование? Здесь вот вопрос, как говорится, а судьи кто?
Зобов: А судьи кто? В смысле, наши исследователи внутри России оно проводилось.
Стариков: Когда проводится такое исследование, не хочется быть морализатором. Но вопрос в том, почему считается, что у человека в 18 лет уже должна быть интимная связь? Мне кажется, что подобные вещи должны быть связаны, в первую очередь, с браком.
Зобов: По предыдущей статистике, там варьировался средний возраст, но, скажем так, он сильно увеличился. Мы говорим о тенденции.
Стариков: Тенденцию здесь, наверное, легче всего описать так: люди всё больше погружаются в компьютер и телефон и меньше общаются с окружающим миром. Это печальная тенденция — она действительно существует. Лично я не слишком много общаюсь с поколением 18–25 лет, но, например, одна из моих дочерей принадлежит к этому поколению, а другая — уже старше. Есть друзья, дети друзей и так далее. Мне кажется, сейчас совсем нет той ситуации, которая была в наше время, когда молодой человек мог подойти на улице к понравившейся девушке. Вот я, например, так познакомился с женой: заговорил, обменялись телефонами, начали встречаться, а через пять лет поженились. Сейчас такого практически не происходит — люди не подходят и не общаются друг с другом.
Зобов: Да нет, подходят, что, мне кажется, они делают это естественно меньше. Они делают это естественно меньше, потому что можно в интернете то же самое сделать. И это более безопасно.
Стариков: А что значит более безопасно?
Зобов: Вот более безопасно — и это, кстати, главное. Я полез изучать вопрос, потому что мне стало страшно интересно, а точнее, страшно понять, что же происходит. Изучив тему, я выяснил забавную вещь: один из главных страхов зумеров, того молодого поколения, которое выбирает отказаться от секса, заключается именно в отсутствии чувства безопасности. Представьте себе мир, в котором выросли вы или я. В том мире не было социальных сетей и не было той абсолютной прозрачности, которая существует сейчас.
Стариков: А что значит безопасность, Андрей? Объясните мне, пожалуйста. В чём заключается безопасность? Это когда вы сидите один в комнате с компьютером и ни один другой человек не должен туда попасть? Ну, тогда у вас, простите, интимные отношения будут только с самим собой. Так что же такое безопасность?
Зобов: Кстати, интимные отношения с самим собой значительно распространились — этот показатель гораздо выше, чем в предыдущие годы, и тенденция ясна. Мы все прекрасно знаем, какое огромное количество различных вебкам-моделей существует. Это огромный бизнес.
Стариков: Андрей, вы не ответили на вопрос: что такое безопасность для зумеров — да, именно так они называются? Вы изучали этот вопрос. Что для них означает безопасность? Если речь идёт о медицинской безопасности...
Зобов: Безопасность от другого человека на расстоянии даже в отношениях.
Стариков: А дети-то как будут получаться?
Зобов: Вот. В том-то и дело, что самое забавное, по статистике, у зумеров меньше половых связей, чем у предыдущих поколений, но при этом они больше тяготеют к семейным ценностям.
Стариков: Подождите, мне кажется, опять смешались в кучу кони, люди, как говорили классики. Если у этого поколения меньше каких-то связей — это не плохо. Много связей — это плохо, мало связей — хорошо. Если они тяготеют к семейным ценностям — это вообще прекрасно, и, судя по всему, они именно к ним и стремятся. Если они знакомятся через интернет — и им так удобнее, — люди моего поколения этого не очень понимают, но пусть знакомятся как им удобно. Но если статистика или социологи говорят, что из этого вытекает проблема, то откуда она тогда берётся?
Зобов: Проблема в том, что в поисках этой самой безопасности у них стало меньше половых связей, но желание осталось прежним. В попытках найти безопасность, запершись в комнате, они грешат. И вместо того, чтобы грешить хотя бы с кем-то живым, они уходят в виртуальные отношения или сами с собой.
Стариков: Нет, лучше не грешить. Но какой здесь может быть рецепт? Мне кажется, что в человеческих отношениях слово «безопасность» зачастую лишнее.
Зобов: Мне кажется, оно настолько базовое, потому что, в принципе, без безопасности ты не можешь продолжить...
Стариков: Андрей, вы меня сейчас очень испугали. Наоборот, если вы хотите безопасности, вы рискуете не продолжить свой род. Если всю жизнь будете следовать некой безопасности и употреблять определённые предметы, то точно не продлите свой род. Если в поисках безопасности будете стесняться подойти к противоположному — подчёркиваю, противоположному — полу, у вас тоже увеличится шанс, что ваши бабушки и дедушки не дождутся правнуков, а родители — внуков. Какая здесь безопасность? Вот ты идёшь по улице, видишь девушку, она тебе нравится. Ты что, думаешь о безопасности? Ты подходишь и говоришь: «Здравствуйте, девушка, прекрасная погода». У каждого свои методы знакомства — взять телефон, не знаю, что сейчас ещё используют, может, какие-то социальные сети, ВКонтакте, и продолжить общение. Где здесь безопасность?
Зобов: Ну, вот в том-то и дело, что безопасность для них — это дистанция, общение через какое-нибудь приложение или перелистывание 200 девушек.
Стариков: Так вы за неё выступаете, Андрей?
Зобов: Ты пролистываешь разных непонятных людей, выбираешь одного, идёшь с ним на свидание, относишься несерьёзно, а в итоге через неделю расходишься, так и не получив ничего. Вот такая сейчас «безопасность».
Стариков: А мне кажется, лучше человека увидеть сразу.
Зобов: Я с вами абсолютно согласен.
Стариков: А как компьютерные программы, вы со мной не согласны?
Зобов: Я объясняю, как они думают. Почему это для них «безопасность». А с вами-то я полностью согласен.
Стариков: Да, ну знаете, давайте вернёмся к началу, к статистике. Там взят возрастной промежуток 18–25 лет. Видимо, именно это поколение и рассматривается, да?
Зобов: Это поколение, да.
Стариков: Следует ли из этого, Андрей, что в 26 у них всё налаживается?
Зобов: Скорее всего, нет. Любые поколенческие признаки просто переходят вместе с тем, что поколение становится старше, при этом основные тенденции остаются.
Стариков: Мне кажется, что даже когда я был в возрасте 18–25 лет, поколение моих родителей уже говорило, какие мы «такие» и «не сякие». Мне кажется, это классический конфликт отцов и детей. Отцы проводили социологические исследования среди своих детей, но дети не были с ними до конца откровенны.
Зобов: Мне хочется призвать всех, у кого есть дети и кто сейчас нас слушает: просто спросите их и поговорите. Возможно, вы расскажете им что-то важное и сможете сказать, что не стоит бояться подходить к людям на улице.
Стариков: И потом нам расскажете, чтобы мы тоже были в курсе, как сейчас вот эти поколения решают проблемы.
Зобов: Да, может быть, не стоит сидеть где-то в интернете, подойти на улице. Может быть, стоит поделиться своим опытом, рассказать свои способы, как это было, когда папа или мама...
Стариков: В любом случае расскажите и своему поколению, и своим детям, и своим родителям, что нужно раз в неделю, по вторникам в 20:00, приходить слушать программу «По сути дела». Николай Стариков и Андрей Зобов постараются объяснить не только текущие политические вопросы, но и важные вопросы жизни и бытия, я бы так сказал.
Зобов: Да, это действительно было интересно. Надеюсь, что с нашей популяцией и с нашей любовью всё будет хорошо.
Проект реализуется при поддержке Президентского Фонда культурных инициатив.
Подпишитесь на рассылку
Подборка материалов с сайта и ТВ-эфиров.
Комментарии